Год 2010 давно вступил в свои права, уже и весна не загорами, но центр Грозного все еще переливается новогодней иллюминацией. Около 9вечера мы с подругой из «Мемориала», тоже командировочной, идем понаиглавнейшей улице города, ныне именуемой проспектом Путина. Поблескиваютразноцветные лампочки, сияют витрины.
Перед нам стоит наипростейшая задача – купить пару колготок,и магазины еще не закрылись, только вот сделать это оказывается нереально.Заграничная косметика – сколько угодно. Кожа, сумки, плащи, сапоги –пожалуйста, по самому высшему разряду. Цены такие, что невольно щиплешь себя залокоть – может, мерещится? А на вопрос про колготки молоденькие продавщицыпрезрительно хмыкают, нетерпеливо постукивая по сверкающему полу остренькимкаблучком. Проспект Путина со всей очевидностью не предназначен для людей спростецкими запросами.
Мы отчаиваемся и садимся пить кофе в полутемном кафе наудобный красный диванчик. Здесь играет попсовая, но негромкая музыка, мелькаютяркие картинки на огромном плоском экране модернового телевизора. Предлагаетсяна выбор: эспрессо, капучино, мокко, латте, кофе по-венски с взбитыми сливками.Прихлебывая горячую пену из фарфоровой чашки, невольно теряешь ориентацию.Накопившиеся за много лет воспоминания не имеют никакого отношения ксовременной чеченской столице. Сегодняшний Грозный совсем другой.
Но главное, в сегодняшнем Грозном нет Наташки. И с этимабсолютно невозможно примириться. НаташаЭстемирова из «Мемориала» для нас, приезжавших сюда по работе, быланеотъемлемой частью этой работы и этого города. Мы у нее жили, засиживалисьдо утра на кухне, делали с ее дочкой уроки, вместе мотались по Чечне, проводилибесконечные интервью, ночевали в селах, где-то в горах пытались вытащитьзастрявшую машину из непролазной грязи. И сейчас, бредя по городу, кажется,видишь, как мелькает за углом Наташкино извечное черное пальтишко, слышишьиздалека ее нетерпеливую скороговорку, и одергиваешь себя, чтобы не окликнуть…Какая тебе Наташка, если два часа назад стояли на кладбище в селе Кошкельды ипо местной традиции прикладывали ладонь к заснеженному холмику, чтоб мертвыйгде-то там на небесах почувствовал твое прикосновение, знал, что его не забыли?Какая тут Наташка, если, возвращаясь с кладбища, вдруг поняли, что убили ееровно 7 месяцев назад? Не увидишь, не услышишь, не заночуешь в привычной«двушке» на десятом этаже высотки на Ипподромной. И глаза бы не видели этуИпподромную, ведь именно там, прямо на остановке маршрутки, Наташку затолкали вмашину и увезли, чтобы потом расстрелять… В последний день февраля этого годаей бы исполнилось 52 года. Но этот день рождения уже не отпраздновать.
И все-таки надо возвращаться в Грозный, привыкать работатьуже без Наташи, перестать выискивать глазами ее силуэт. И не только без Наташи,а еще без нескольких близких друзей и коллег, которых после Наташиного убийствав срочном порядке пришлось переправлять за границу, потому что им угрожали. Длянас новый Грозный после исчезновения из него стольких дорогих людей снова сталгородом-призраком, более страшным, чем когда лежал в руинах...
Мы выходим из кафе и идем встречаться с другим «командировочным»,по чистому совпадению оказавшимся здесь одновременно с нами. В недавноотстроенной новомодной гостинице «Арена-Сити» нас поджидает лорд Джадд.
Фрэнк Джадд для этих мест – фигура знаковая. В 1999-2003 онбыл докладчиком ПАСЕ по Чечне. За это время лорд с достойным восхищенияупорством приезжал в перекореженный войной Грозный девять раз, встречался спострадавшими и гражданскими активистами, с теми же «мемориальцами», с той жеНаташей... Джадд обвинял Россию в вопиющих нарушениях прав человека: похищении людей,убийствах мирных жителей, применении пыток. И в 2003 году, после того, какфедеральный центр провел в республике референдум по принятию конституции,закрепляющий за Чечней статус региона в составе России, Джадд объявил егосфальсифицированным – ведь «ни один человек» изо всех, кого он видел, «даже нечитал проект Конституции», людей силой загоняли на избирательные участки, азачастую просто ставили их подписи на бюллетенях. Тогда в знак протеста ЛордДжадд покинул свой пост. С тех пор он много раз пытался приехать в Чечню, нороссийские власти не считали его визит целесообразным. И вот, наконец, через 7лет, ему удалось выбраться в Грозный во главе крошечной делегации британскогопарламента.
Лорда Джадда с коллегами-парламентариями уже провезли поярко освещенному центру. Они возбужденно делятся впечатлениями. Одно делослышать про чеченскую реконструкцию, а другое – увидеть своими глазами. Ночудесами восстановления интерес высоких гостей не исчерпывается, и в течениеследующих трех часов мы пытаемся этот интерес удовлетворить. Джадд продолжалотслеживать ситуацию и после того, как его поездки в регион прекратились. Впрошлом году он сказал Радио «Свобода»: «Если там и есть некотораястабильность, то она по-прежнему представляет собой стабильность тирании: вЧечне продолжают царить страх, тревога и запугивание…» Сейчас он был бы непротив разувериться в собственных нелестных оценках, но нам нечем егопорадовать.
Мы рассказываем о парализующем страхе, о том, что людибоятся сказать слово поперек власти, что родственники похищенных «кадыровскими»силовыми структурами сегодня, как правило, даже не жалуются, потому что любыепоиски справедливости – беседы с журналистами, обращения в прокуратуру – могутповлечь за собой необратимые последствия для всей семьи. Членов семей боевиковпреследуют, а коллективное наказание и внесудебные казни пропагандируются почеченскому телевидению самыми высокопоставленными в республике лицами.Родственников боевиков избивают, сжигают их дома, похищают сыновей, наконец,убивают. И местные общественные организации по таким делам не решаются работатьоткрыто.
Мы говорим о том, что «Мемориал», который осмеливаетсяговорить о таких преступлениях, люди государевы буквально поливают грязью, аособенно усердствует Уполномоченный по правам человека в Чечне, которого здесьза глаза частенько называют «уполномоченным по правам одного человека» (читай:президента республики). Мы пытаемся описать абсолютный правовой вакуум,ситуацию, где работают только правила, установленные президентом. Федеральныйцентр закрывает глаза на то, что эти устные инструкции идут вразрез сроссийским законодательством. А следователи зачастую отказываются допрашиватьрядовых сотрудников «кадыровского» Нефтеполка или полка Патрульно-постовойслужбы по делам о похищении, ссылаясь на то, что те на допрос «не придут», а занаглость могут «побить»…
В ноябре прошлого года, когда приостановивший своюдеятельность после гибели Наташи «Мемориал» принимал решение, открываться ливновь в Чечне, российские правозащитные организации стали присылать в Грозныйсвоих сотрудников для работы в рамках «сводной мобильной группы» вахтовымметодом – сменяя друг друга, приезжают активисты из разных регионов и работаютпо самым опасным делам, таким, которыми как раз занималась погибшая Эстемирова.Помощь группы позволила «Мемориалу» открыться, получить какую-то поддержку «наземле». У группы в производстве 6 дел – все по «исчезнувшим» второй половины2009-го. Группа проводит независимые расследования, требует проведениянеобходимых следственных действий, судится за незаконные отказы по ходатайствами пытается защитить своих клиентов, рискнувших бороться за пропавшихродственников.
Мы обещаем на следующий день привести этих людей пред светлыочи Джадда и компании, чтоб увидели своими глазами и услышали изпервоисточника. А главное, британские парламентарии завтра вечером должныобщаться с Рамзаном Ахматовичем – пусть зададут ему конкретные вопросы по этимделам, ведь к одному из них, судя по всему, причастно руководство пресловутогоНефтеполка, к другому – Шалинский РОВД, начальник которого, близкий другпрезидента Даудов, больше известный по кличке Лорд, несколько недель назад задержал сотрудниковсводной мобильной группы и промурыжил их всю ночь за расспросами, чем онисобственно тут занимаются и зачем лезут в чужой огород. Третьим делом – об исчезновенииАпти Зейналова, случайно обнаруженного родственниками в Ачхой-Мартановскойбольнице с огнестрельными ранениями и поспешно вывезенного оттуда сотрудникамимилиции в неизвестном направлении, – лично занималась Наташа Эстемирова впоследнюю неделю своей жизни… А еще в одном случае речь идет о женщине,похищенной и пропавшей во время спецоперации в Грозном, которой, по вполнеофициальной информации, президент руководил лично.
Программу визита английских парламентариев поменяли в самыйпоследний момент и, скорее всего, не случайно. Они позвонили нам по телефону спросьбой провести встречу с жертвами в офисе «Мемориала» на несколько часовраньше запланированного. И как-то получилось подтянуть людей. Женщины плакали,просили сделать что-нибудь, поднять эти проблемы при разговоре с Кадыровым,ведь бывает, что похищенных отпускают даже через несколько месяцев, вдруг ихдети еще живы?
Семидесятилетный Данилбек Асхабов, избитый шалинскимимилиционерами прямо на сельской площади за то, что, глядя на предъявленное емуокровавленное тело расстрелянного сына-боевика, отказался отречься отпогибшего, говорил о том, как через пару месяцев после этого, в августепрошлого года, силовики увезли на рассвете его второго сына, Абдул-Езита, и тотисчез. «Он инвалид по зрению, полуслепой. Его-то за что?» – говорил старик,глядя только на Джадда, мужчина в возрасте – своему равному. «И если совсемискренне, я уверен, здесь во многом виноват Запад. Знаете почему? Потому чтоЗапад все это терпел с самого начала войны. И сейчас продолжает терпеть, и не даетнам никакой защиты. Это и ваша ответственность. Помогите – или просто заберитенас всех отсюда…»
Лорд Джадд забрать никого не обещал – это все же не в егокомпетенции – но пообещал, что обсудит с президентом все услышанное, и разговорбудет жестким. Только вот разговора не получилось. Рамзан Кадыров неожиданноотменил свою встречу с британскими гостями – видимо, отвечать на неприятныевопросы ему было недосуг.