Всплеск насилия в центральноазиатской республике Киргизия, который привел к гибели не менее 2 000 человек (убийства происходили в течение недели начиная с 10-11 июня 2010 г.), - это результат неэффективного управления и повсеместной бедности. Цикл насилия начался 6-7 апреля, когда доведенное до нищеты озлобленное население решилось силой изменить политический режим президента Курманбека Бакиева.
После этого к власти в Бишкеке пришло временное правительство, возглавляемое Розой Отунбаевой; оно стремилось утвердить свою легитимность, несмотря на то, что его ключевые депутаты и чиновники были вовлечены в коррупционные скандалы. Спустя два месяца разгорелся конфликт на юге Киргизии, вокруг городов Оша и Джалал-Абада; он показал, насколько слабо новые лидеры контролировали ситуацию. Тем не менее, правительство настояло на том, чтобы 27 июня провести референдум по принятию новой конституции. Он прошел мирно, и явка избирателей, по отзывам, была выше, чем ожидалось, но сам по себе он имел мало отношения к нынешним гуманитарным проблемам страны и к проблемам безопасности.
Собственно, кризис начался 7 апреля 2010 г., когда в Бишкеке стали протестовать против коррупции в правительстве, и демонстрации превратились в беспорядочную борьбу за власть. У протестующих не было лидеров, и их действия не были скоординированными; они заполнили центр столицы и дрались с милицией, чтобы захватить президентское здание (Белый дом). В жестокой борьбе погибли как минимум 89 человек. В самый разгар политической неразберихи, когда Курманбек Бакиев бежал (сначала на юг, к себе на родину, затем за границу), горстка оппозиционных лидеров объявила о создании временного правительства и постепенно стала устанавливать контроль.
Новое руководство хотело вступить в новую политическую эпоху с помощью конституционных изменений и парламентских выборов. Референдум 27 июня — это одна из составляющих этого проекта: это попытка, с одной стороны, порвать с прошлым, а с другой стороны, придать временному правительству статус легитимной власти. Многие члены этого правительства занимали различные министерские должности (при советской власти, в президентской администрации Аскара Акаева [1990-2005 гг.] или Курманбека Бакиева [2005-2010 гг.]) и были лидерами оппозиции (хотя возглавляемые ими партии держались скорее на личных началах, а не на подлинных политических платформах). Словом, им не хватает ясной политической платформы, которая позволила бы им объединиться и внести изменения.
Власть нового правительства вскоре подверглась испытанию. В середине мая все три представителя временного правительства на юге страны быстро сдали позиции под натиском пробакиевских протестующих. Конечно, правительству удалось навести порядок уже на следующий день; но та легкость, с которой были свержены представители государственной власти, ясно указывает на слабость ее позиций.
Политическая нестабильность в стране усугубляется повсеместной бедностью. Киргизия — горная страна: пахотная земля, которая обеспечивает людям занятость в сельскохозяйственном секторе, там составляет всего 7% территории. Поэтому доступ к ресурсам — это больная тема. По официальным данным национального комитета по статистике на 2008 г., более трети населения живет в бедности. Три четверти бедного населения проживает в сельской местности и там тоже страдает от безработицы и из-за ограниченного доступа к основным медицинским услугам.
В течение пяти лет после восстания 2005 г., в результате которого Курманбек Бакиев пришел к власти, происходили события, усугубившие и без того плачевное положение большей части киргизского населения. В 2007 г. по всему миру выросли цены на продовольствие, и это сильно ударило по Киргизии; бедные семьи были вынуждены сократить продовольственное потребление. По данным национального комитета по статистике, в период между январем 2007 г. и апрелем 2009 г. цены на продукты питания выросли на 51%, несмотря на то что в конце этого периода мировые цены упали на 27%. В Киргизии не налажены механизмы, с помощью которых производители могут продавать свои продукты на рынке; из-за этого посредникам удается удерживать высокий уровень цен на продукты. Таким образом, киргизские хозяйства ничего не выиграли от позднейшего снижения мировых цен.
Дело осложнялось тем, что зима 2007-2008 гг. была самой холодной за последние 40 лет. Из-за дополнительной выработки электроэнергии на Токтогульской ГЭС (по данным министерства энергетики, она снабжает электроэнергией 93% страны) едва не высохло находящееся рядом Токтогульское водохранилище. Правительство в течение последующих двух лет несколько раз проводило веерное отключение электричества, чтобы водохранилище снова наполнилось. В некоторых областях электричества не было по шестнадцать часов в сутки.
Помимо неадекватного обслуживания, тарифы на энергию были такими низкими, что они, с одной стороны, не покрывали производственные расходы, а с другой стороны, их не хватало на проведение ремонтных работ. Министерство энергетики начало приводить в исполнение план по повышению цен на 12-20% в год в период с 2008 по 2012 гг. Но в 2009 г. правительство решило отказаться от этого плана и произвести двухфазовый ценовой скачок. 1 января 2010 г. цены на отопление и электричество возросли вдвое, а тарифы на горячую воду — почти втрое. Вторая фаза планировалась на июль; ожидался аналогичный ценовой скачок. Кроме того, за предыдущие два года подскочили цены на газ. Бедным семьям и тем, кто жил на пособия, пришлось из коммунальных услуг выбирать только самое необходимое.
Киргизские домохозяйства в конце 2000-х гг. страдали и оттого, что из-за мирового финансового кризиса сократились денежные переводы из-за рубежа — для многих это было жизненно важным источником дохода. По некоторым официальным оценкам, за рубежом работают более 500 000 киргизов (десятая часть населения, которое в целом насчитывает 5,3 млн. человек), и деньги, присылаемые этими работниками-мигрантами, составляют более 20% ВВП страны. По сравнению с предыдущим годом, в 2009 г. денежные переводы сократились на 20%; это плохо сказалось на жизни общества, что особенно ощущалось в сельской местности. Например, представители старшего поколения всё чаще бывают вынуждены поддерживать приусадебное хозяйство и воспитывать детей, а их крошечных пенсий — приблизительно 40 долларов в месяц — зачастую не хватает даже на обеспечение минимальных нужд.
Острая нехватка ресурсов, бедность и неравенство, коррупция и злоупотребление политической властью стали составляющими беспорядков в южной Киргизии. Сюда следует добавить задействование этнической идентичности с целью воспользоваться трениями между киргизами и узбеками.
В июне 1990 г. между киргизами и узбеками в районе города Ош вспыхнул спор о распределении земель и воды. Разразился конфликт, сотни человек погибли. После этого никто не прилагал целенаправленных усилий по примирению. Конечно, Аскар Акаев пропагандировал межэтническое согласие, но он исходил из национальной идеологии, в которой сформировалось понятие государства, строящегося почти исключительно на киргизских социальных традициях и ценностях. В результате меньшинства почувствовали, что их оттесняют на окраину социальной и гражданской жизни и что государство от них отворачивается. Некоторые узбеки видели источник политической легитимности в находящемся по соседству Узбекистане.
Ситуация в южной Киргизии показывает, что (там, как и по всему миру) за разговорами об этнических трениях зачастую стоят более глубокие проблемы — например, бедность, социальная маргинализация, неравное распределение ресурсов. Этническая принадлежность может стать движущей силой, посредством которой выражается недовольство, а стереотипы приобретают политический формат. Само употребление понятий «киргизский» или «узбекский» может в таких обстоятельствах затмить собой гораздо более сложные отношения между людьми и разнообразие жизненного опыта и проблем, которые составляют повседневную жизнь.
Перед временным правительством стоит очень сложная задача. Киргизия разорвана на части, а легитимного правительства у нее нет. В свете этого конституционный референдум — это в значительной мере уклонение от решения первостепенной задачи, которая состоит в восстановлении безопасности и предотвращении дальнейших опасных вспышек насилия. Для этого потребуется либо расширение внутренних вооруженных сил, либо введение внешних миротворческих сил.
Это нужно для того, чтобы облегчить восстановление Оша и Джалал-Абада и обеспечить безопасное возвращение и заселение десяткам тысяч беженцев и вынужденных переселенцев. Кроме того, нужна финансовая поддержка и меры по примирению; благодаря этому южная Киргизия сможет преодолеть нынешний кризис и избежать новой эскалации конфликта.
Дэвид Гуллетт (David Gullette) — специалист в области социальной антропологии. Научный сотрудник Центра монгольских и центральноазиатских исследований (Mongolia and Inner Asia Studies Unit) в Кембриджском университете. В своих исследованиях он занимается понятиями «трайбализма» и идентичности в Киргизии, в том числе их формированием и значением в развитии национальной идеологии. Автор книги The Genealogical Construction of the Kyrgyz Republic: Kinship, State and Tribalism (Генеалогическое строение республики Киргизии: родство, государство, трайбализм. GlobalOriental, 2009).
