Ангел смерти обосновался в Киргизии. Его дыхание чувствуется возле президентского Белого дома в столице Бишкеке, где во время восстания против Курманбека Бакиева 7 апреля 2010 г. погибли девяносто пять человек. С тех пор вся округа стала местом памяти тех, кто тогда погиб. Теперь круг расширился и включил в себя сотни людей, которых убивали на юге страны в течение 6 дней начиная с 10-11 июня. Рядом с ограждениями люди оставляют сумки и пакеты с мукой, сахаром, макаронами и консервами для передачи в Ош и Джалал-Абад. На перекресток проспекта Чуй и улицы Панфилова, недалеко от полуспущенного национального флага, вы приносите свои скромные продовольственные запасы — знак сочувствия и солидарности в самый разгар национального кошмара.
Лидер временного правительства Роза Отунбаева заявила, что во время жестокого кровопролития 10-16 июня были убиты порядка 2 000 человек — в десять раз больше, чем по предыдущим подсчетам. По оценкам ООН, 400 000 человек были вынуждены оставить своё место жительства, а в целом от конфликта так или иначе пострадали около миллиона человек. Всё это заставляет нас попытаться нарисовать портрет этого ангела смерти.
Прошлое как пролог
Все конфликты этнического характера начинаются в тени истории и тех контекстов, в которые помещают эту историю последующие поколения; это относится и к Центральной Азии, и к Балканам, и к Кавказу. В случае с Киргизией, большое значение имеет тот факт, что это одно из искусственно созданных государств, границы которого — обозначенные лично Иосифом Сталиным в 1924 г. как границы новой социалистической республики в Туркестане — не соответствуют границам какого-либо естественно возникшего сообщества.
Так называемая Кара-Киргизская автономная область была создана в 1924 г. в составе Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР учредили в 1918 г.); в 1936 г. ее преобразовали в республику в составе СССР. В соответствии с территориальными расчетами Сталина, весь регион, населенный тюркскими народами, подразделялся на несколько государств, а многочисленные представители одной и той же группы оказывались в разных юрисдикциях; поэтому, например, по большей части узбекский город Ош оказался в ведении киргизских политических властей. Семена этнического соперничества были посеяны много десятилетий назад.
Незадолго до распада агонизирующего СССР — ровно 20 лет назад, в июне 1990 г. - произошел один из ужаснейших этнических конфликтов в советской Центральной Азии, в городе Оше. Бурные противоречия разразились из-за споров о распределении земли и жилья. Сотни людей погибли, многие были ранены; чтобы взять ситуацию под контроль, потребовалось прямое вмешательство советской армии.
События в южной Киргизии в мае-июне 2010 г. (всплеск насилия в мае предопределил недавнюю катастрофу) указывают на то, что трагедия тюркских народов Центральной Азии перекочевала из XX в. в XXI-й. Сотни людей погибли; еще больше было раненых; появились сотни тысяч беженцев и внутренних переселенцев; всё это свидетельствует о том, что это самый страшный этнический и гражданский конфликт за всю непродолжительную историю киргизской республики, с тех пор как она получила независимость в 1991 г.
Пожар, который занялся рано утром 11 июня 2010 г. в Оше, подбирается к Бишкеку и грозит охватить всю Киргизию. Он вспыхивает по всей Центральной Азии и даже за ее пределами (см. Викен Четерян, «Киргизские неудачи и дуга кризиса»
Измерения кризиса
Кризис Киргизии, проявившийся в событиях 6-7 апреля 2010 г., многомерен. Для понимания произошедшего и происходящего было бы полезно обозначить наиболее важные элементы этой сложной ситуации. Здесь можно сделать девять наблюдений.
1. Временное правительство в Бишкеке не может контролировать страну полностью. Очевидно, что юг выходит за пределы его влияния (и даже интересов), и недавний ужасающий пример этнической чистки указывает на то, что апрельская смена правительства так и не затронула южные области. Показательно, что только один депутат киргизского временного правительства — Азимбек Бекназаров — сразу отправился на юг, как только появились новости о вспышках насилия; остальные члены руководства предпочли остаться в Бишкеке. Обобщая, можно сказать, что хотя врагов у Розы Отунбаевой и нет, зато ее сильно недолюбливают ее же друзья.
2. События 10-11 июня 2010 г. и позднее говорят о том, что спецслужбы новых властей потерпели огромный провал. Киргизские спецслужбы занимались политическими оппонентами; например, в мае арестовали лидера Коммунистической партии Исхака Масалиева, после того как в СМИ появилась информация о телефонном разговоре, в котором, как следовало из записи, он и другие политики обсуждали организацию массовых протестов на юге Киргизии. Но еще в конце апреля появились зловещие признаки ожесточенной конфронтации в деревне Маевка: тогда там зверски убили троих турок-месхетинцев, а также разграбили и сожгли несколько домов. Этому спецслужбы уделили гораздо меньше внимания. Их мало встревожили и события в Джалал-Абаде и Оше, когда в середине мая пробакиевские группировки захватили помещения региональных властей; тогда киргизские власти их просто выдворили (в результате чего несколько человек погибли и многие были ранены).
3. Ожесточенный конфликт в Киргизии указывает на еще одну институциональную неудачу — полицейскую. Злоумышленники использовали огнестрельное оружие (у некоторых даже были автоматы), а также палки, камни и бутылки с «коктейлем Молотова». Скорее всего, это всё пришло от преступников (особенно наркоторговцев, которые зарабатывают огромные деньги). Местные органы полиции и их политическое руководство — при всех разговорах об очищении экономики — не смогли поколебать этот мир организованной преступности, который появился тогда же, когда Киргизия получила независимость.
4. Временное правительство допустило критические ошибки, когда конфликт уже вспыхнул. Либо оно не смогло отчетливо сформулировать для себя приоритеты, либо оно обратилось к обычной для коммунистических правительств практике: контролировать поток информации, вместо того чтобы контролировать ситуацию на месте. Киргизские СМИ повсеместно сталкивались с ограничениями, и официальная информация распространялась малыми, удобоваримыми порциями. Это еще один симптом будущей авторитарности киргизского государства.
Отсутствие надежной информации оказалось крайне вредоносным: из-за него стали беспрепятственно распространяться слухи. Теперь известно, что по деревням вокруг Оша распространились слухи, будто узбеки в Оше насилуют киргизских женщин, и киргизские мужчины приезжали на лошадях в город, чтобы постоять за честь своих женщин — для этого они убивали, поджигали и грабили. В Киргизии лицам, принимающим решения, не нравится идея свободной прессы, которая бы точно передавала гражданам новости. Лично я во время пребывания в Бишкеке больше информации получал благодаря международным новостным телеканалам и из Интернета, чем из местных киргизских СМИ. Надеюсь, что в следующий раз, когда наступит кризис, ситуация будет обратной.
5. По мнению многих граждан, временное правительство нелегитимно — отчасти из-за постоянных слухов о коррупции, которые его окружают. Например, был слух, что в конце мая удалось записать переговоры между тремя важнейшими министрами (Алмазбеком Атамбаевым, Темуром Сариевым и Азимбеком Бекназаровым) о нелегальных операциях, в которых они хотели задействовать 1 млн. долларов. Эдиль Байсалов, который 7 июня оставил свой пост (он был руководителем аппарата председателя временного правительства), заявил, что назначение на крупные должности сопровождалось неизменной коррупцией, и в итоге важнейшие места доставались тем, у кого больше денег. Конечно, ошский конфликт нельзя напрямую объяснять коррупцией, но можно с уверенностью утверждать, что проблемами на юге страны временное правительство обязано, в частности, и коррупции.
6. Когда 13 июня киргизское правительство обратилось за помощью к Российской Федерации, оно признало неудачу установления, по выражению Макса Вебера, «монополии легитимного физического насилия» (см.: Наталия Лещенко, Дэвид Хейс, «Киргизия: отсутствие милосердия»). Очевидно, что киргизскому правительству не хватало сил, чтобы прекратить вооруженный конфликт, и оно было вынуждено попросить Москву, чтобы она стабилизировала ситуацию (таким образом, история повторилась, изменилось только имя столицы: в 1990 г. Москву о помощи просил Фрунзе, а теперь Бишкек).
7. Временное правительство не смогло предотвратить и сдержать конфликт, и это означает, что ему теперь предстоит новое испытание: нужно что-то делать с беженцами и пострадавшими областями. Где то оружие, от которого погибли сотни людей? Если оно всё еще в руках убийц, насильников и поджигателей, то будущее страны представляется безрадостным. Ош стал неузнаваем: там требуется срочная помощь; на улицах нужно поддерживать хотя бы основные принципы безопасности; необходимо принять меры по примирению; всем, кто пострадал, нужно быстро предоставить моральную или материальную компенсацию; нужно срочно расследовать причины конфликта. Сейчас утрата бизнеса угрожает стабильности не меньше, чем утрата члена семьи.
8. В суровое время нужны суровые лидеры. В этой политической ситуации нужны такие лидеры, которые преследуют не только свои личные интересы. Если они сосредоточатся исключительно на собственной выгоде, пострадают и они сами, и вся страна. Роза Отунбаева использовала этот референдум так, как будто она собирала раскаленные угли, намереваясь бросить их в своих оппонентов; но если она их бросит, сгорят не оппоненты, а опять же простые киргизы (а также и она сама). Временному правительству пора всё спокойно обдумать — тем самым оно создаст контраст событиям, происходящим на юге страны.
Роза Отунбаева считает родственников Бакиева врагами, антидемократически настроенными и обладающими ресурсами; по ее мнению, они в любой момент способны найти новый способ вредить стране и населению. В некоторых кругах говорят, что она в этом смысле мало чем отличается от Курманбека Бакиева.
При первой же возможности ангел смерти потребует новой крови. Поэтому такие возможности нужно ограничить. Конституционный референдум меньше всего сейчас нужен Киргизии. Но и без него обострение социально-политического кризиса представляется неизбежным.
Сурейя Йигит (Sureyya Yigit) – директор-учредитель Исследовательского центра по социальным наукам Международного университета Ататюрк-Алатоо в Бишкеке (Киргизия).
