С нашего «девяностотретьего года» прошло уже пятнадцать лет. Настоящее стало прошлым, прошлое –мифом. Впрочем, мифы рождались прямо тогда, по ходу действия.
Чуть ли не с первых днейутвердилась версия о том, что переломный день 3 октября 1993 года был большойпровокацией завтрашних победителей. Согласно этой версии, милиция специальнопокинула улицы и площади города, чтобы победителями себя почувствовалисторонники парламента. Им «сдали» город – от Октябрьской площади в половинетретьего дня до Останкино в половине восьмого вечера. А там мышеловказахлопнулась: получив casus belli,повод к войне, президентские «силовики» сначала расстреляли толпу у телецентра,а затем пошли на штурм Белого дома.
Такого рода мыслиприходили на ум многим из тех, кто был в те часы на площадях и улицах Москвы.Став свидетелями абсурда, они пытались вложить в него смысл, - и это, как правило,удавалось.
Впрочем, кроме мифов иверсий остались и сами свидетельства очевидцев и участников.
Однако события, подобныемосковской "малой гражданской войне" 1993 года, труднореконструировать по свидетельствам, - будь то рассказ участника событий, фотоснимкиили видеозапись, - прежде всего, по причине несоразмерности происходящего с"маленьким человеком". Он видит лишь малую часть событий, и ему, какправило, недоступна их логика. Нечто существенное может происходить пусть дажеи по соседству, но вне поля его зрения, - и он, в лучшем случае, заметитследствие, - "люди бегут", - но не причину: "откуда? куда?зачем?" Последнее особенно трудно бывает понять, если эти люди в форме ибегут по известному им одним приказу, - тогда свидетелю остаётся домысливатьили недоумевать.
Автор, как легкодогадаться, с изложенной выше версией не согласен. Но как можно опровергнутьмифы и подтвердить своё с ними несогласие? Ведь для этого надлежит каким-тообразом перенестись из пространства событий в мир смыслов.
*****
Согласитесь, хочетсяпонять логику событий "в чистом виде". Хочется подняться над полембоя, наблюдать не часть, а целое, - не отдельные движения людей и толп, а картус красными и синими стрелками! Недаром ведь отечественные писатели-баталисты"штабную правду" предпочитали "правде окопной". Ведьпоступающие в штаб донесения и исходящие оттуда приказы, по идее, представляютсобою логику в чистом виде: мотивы для принятия решений - и собственно решения.
Казалось бы, чего проще- читать последовательность таких рапортов и приказов, и понимать смыслпроисходящего.
В современных войнах(включая и "городскую герилью") такой штаб оказывается разбросан пополю сражения (по городу), - это люди с рациями, настроенными на одну частоту.Командиры частей и подразделений сами докладывают обстановку и слышат чужиедонесения, получают приказы и рапортуют об их исполнении. Казалось бы, вот он,- ограниченный круг лиц, соразмерных с происходящим: больше, чем они, знать ипонимать невозможно.
Но если вслушаться,становится ясно: насколько они - даже они! - не понимают порою, что творится наполе боя (на улицах города), насколько их представления о происходящем и мотивыприказов быстро устаревают, перестают соответствовать действительности (еслитакое соответствие вообще имело место).
Чем более важными исрочными оказываются эти приказы, тем скорее выясняется, что основаны они наневерных посылках, из реальности не вытекают. Впрочем, нередко эти приказы неимеют продолжения в реальности, поскольку благоразумно игнорируются нерадивымиисполнителями.
Разумеется, этинесоответствия остаются тайной и для штабного начальства (до поры до времени),и для будущего гипотетического читателя стопки пожелтевших рапортов и приказов(или, в нашем случае, расшифровки переговоров в радиоэфире). Этот читатель (каки командование) полагает, что постиг смысл происходящего. Однако, есликомандиры рано или поздно поймут, что заблуждались (или - что их ввели взаблуждение), найдёт ли это отражение в новых приказах? Скорее всего, нет, -или неявным образом: кто захочет прямо признавать свои ошибки?
Ещё одна особенность"закрытого эфира" - то, что он недостаточно закрыт. Всегда или почтивсегда есть опасение, что переговоры слышат больше людей, чем необходимо. Наэтот случай приняты системы позывных и кодов, которые трудно понятьпостороннему уху. Некоторые переговоры скрыты не только от "чужих",но и от "своих": порою слышится "позвони мне по телефону".
Но чем обстановканапряженнее и чем она быстрее меняется, тем меньше возможностей для телефонногообщения, тем больше сообщений идет в эфире открытым текстом. То же самое - сусловными языком, с позывными и кодами: чем "горячее" становится, чемнеожиданнее развиваются события, чем они историчнее - тем меньше условностей,тем более живой язык используется в переговорах.
И тем больше влияниярадиопереговоров на обе стороны конфликта, - а не на ту одну, для которой этирапорты и приказы были предназначены.
Из-за отсутствия специальныхсистем шифрования переговоров этот эфир не был закрыт наглухо. Выйти туда мог любой,имея аппаратуру для вещания на соответствующей частоте. Слушать "закрытыйэфир" можно было безнаказанно. Такое впечатление, что третьего октября1993 года радиопереговоры московской милиции и внутренних войск слушали все: в"Белом доме" и в Моссовете, во многочисленных штабах стояли рации,настроенные на милицейскую волну. Четвертого октября переговоры пеленговались иретранслировались радиостанцией "Авторадио" в УКВ-диапазоне. Записьпереговоров (как аудио-, так и на бумагу) в разное время вели различныеоператоры (наиболее известны в этом отношении были так и не увидевшие свет"десять кассет" Руцкого). С фрагментами их работы мы могли познакомитьсяв газетах ("Комсомольской правде", "Новой ежедневной","Московском комсомольце"), а также в подмонтаже к видеоматериалам.
Более всего слушаликанал, на котором "работало" руководство московской милиции:начальник главка, его заместители, руководители управлений и служб, начальникирайонных управлений, командиры частей и подразделений патрульно-постовойслужбы, ОМОН и т.п., - на этой частоте велись переговоры по наиболее"общим вопросам" (а для переговоров местных, как и для"рабочих", технических сообщений, были отведены другие каналы).
С какого-то момента впереговоры вступают отнюдь не штатные абоненты, а представители другой,парламентской стороны - Александр Руцкой и чёрт знает кто ещё (теоретически егопримеру могли последовать многие - начиная от сотрудников спецслужб и кончаябанальными радиохулиганами, - правда, за это предусмотрена уголовнаяответственность). Всё смешивается, «закрытый эфир» с этого момента «открылся»,и перестал на какое-то время быть средством управления, превратившись в местодискуссий, перебранки, устрашения, агитации...
Разумеется, этаоткрытость и этот хаос не были абсолютны. У самой простой рации - десятокканалов, и всегда есть возможность покинуть непрошенных гостей, уйдя с"захваченной" противником частоты на другую.
Те же, кто слушал изаписывал радиопереговоры, делали это отнюдь не всё время и не на всехдействовавших каналах. Кроме того, на удалении от места событий были слышныотнюдь не все выходившие в эфир рации: даже сами участники переговоров не моглипорою докричаться друг до друга. Таким образом, любые записи заведомо неполны:важное для понимания событий донесение или приказ могли быть не услышаны или непоняты.
*****
Все эти оговоркинеобходимы прежде, чем читатель обратится к записям радиопереговоров милиции ивнутренних войск в Москве 3-4 октября 1993 года.
Первая из предлагаемыхзаписей сделана в Оперативном штабе Моссовета, - одном из«пропарламентских» центров за пределами Белого Дома, Запись практическисплошная – в то время, когда не был включён диктофон, реплики в эфирефиксировались в журнале, - чётко отмечено время выхода в эфир. Есть одинперерыв в записи, приходящийся на ключевое время – прорыв демонстрантов отОктябрьской площади к Белому дому: уже записанную аудиокассету по ошибке сновапоставили на запись, и стерли ранее записанное. Записи обрываются в шестом часувечера, когда сторонники президента заняли здание Моссовета.
Вторая запись быласделана днем 4 октября с магнитолы, настроенной на частоту «Авторадио», изстудии которого выводили в эфир переговоры, перехваченные то на одной, то надругой частоте.
Третья запись быласделана в неизвестном месте в течение 4 октября, начиная с 3:30 ночи, -фрагменты ночных переговоров были опубликованы в «Комсомолке».
Четвёртую запись такжечастично использованную журналистами, сделали (как следует из разговоров вкомнате, где стоял диктофон) в одном из помещений здания МВД на Житной площади.Кроме переговоров на нескольких частотах, - похоже, в помещении были включенына приём несколько раций, - с какого-то момента слышны телепередачи: лучшегоисточника сведений о происходящем в Москве, чем новости канала «2Х2», обитателикомнаты не нашли…
Наконец, пятая запись – этофрагменты, использованные в подмонтаже к фильму, подготовленному ИТАР-ТАСС.
В записях есть совпадающиефрагменты, и они не только отчасти дополняют (полнота, как сказано выше,практически невозможна), но и взаимно подтверждают друг друга.
Представленныетранскрипты представляют собой практически «сырой» материал, источник длявозможной работы исследователя.
*****
Автор использовал этиисточники при работе над статьями, в 2003-2005 годах публиковавшимися на «Полит.ру»(см. список в коне статьи) и собранными затем подзаголовком «Длинный солнечный день накануне».
Чтобы не повторяться,скажу лишь: всеохватывающий Смысл там не удалось найти. Логику отдельныхсобытий – да, но не более…
Теперь, после публикацииисточников, тем же путём смогут последовать и другие, - чтобы согласиться савтором, дополнить его, или же опровергнуть.
