16 ноября 2009 г. юрист Сергей Магнитскийскончался в московской тюрьме в ожидании суда. Как именно он умер, неизвестно,но есть мнение, что у него был токсический шок в результате разрыва внутреннегооргана. В день смерти у Магнитского заметно вздулся живот; каждые три часа егорвало. Медицинская помощь, которую Магнитский получил в тот день, сводилась кпсихиатрической диагностике и одному обезболивающему.
По официальной версии, Магнитскогодержали в неволе по обвинению в «уклонении от налогов» в связи с тем, что в1990-е гг. он помог компании HermitageCapital Management воспользоваться механизмами инвестирования с низкимналогообложением. Друзья и коллеги отвергают эти обвинения как фальшивые инепоследовательные. Они утверждают, что на самом деле его держали под стражейпо двум причинам. Во-первых, он был заложником вместо своего клиента, главы Hermitage Capital Билла Браудера, с которымобвинители собирались вступить в более развернутую борьбу. Во-вторых, потомучто Магнитский решился назвать имена коррумпированных чиновников из МВД,которые, по его утверждению, использовали захваченные компании Hermitage для того, чтобыобманом украсть у российского правительства 230 млн. долларов.
Джеймисон Файерстоун, укоторого работал Магнитский, – один из тех, кто захотел высказать свою точкузрения на эту историю. Файерстоун – американский юрист из Лос-Анджелеса. Он былодним из первопроходцев, которые приехали в Россию в смутное постсоветскоевремя, и открыл там собственную юридическую фирму, когда ему не было еще итридцати лет. Сейчас он живет в Лондоне. Ему пришлось бежать из России, потомучто он боялся тоже стать мишенью для фальшивых и абсурдных налоговых обвинений.Он дал openDemocracyинтервью, состоящее из двух частей. Оливер Кэррол, младший редактор openDemocracy, обсуждает сним значение истории с Магнитским: что она значила для президента Медведева,каково ее значение для россиян и чем она чревата для сотрудниковправоохранительных органов, которые, по словам Файрстоуна, виновны в смертиМагнитского.
Вы закончили юридический факультет в1991 г., а в 1993 г. вы открыли собственную фирму в Москве. Почему вы решилиоткрыть бизнес в России? Что вас там удерживало?
Бизнесом я,собственно, начал заниматься еще до 1991 г. Я сел на самолет, как только сдалэкзамен на адвоката в Нью-Йорке. Так что когда я открывал свою собственнуююридическую фирму в 1993 г., я знал, какими трудностями сопровождается открытиебизнеса в России. Открывая фирму, я хотел помочь другим людям, которыеорганизуют свой бизнес, особенно иностранцам, которые еще не знают спецификуэтого региона.
Почему Россия? Когдая впервые туда приехал, Россия была прекрасным местом. Горбачев только двинулсяпо полукапиталистическому пути. Повсюду строили свободный рынок, строилидемократию, а в процессе этого делали деньги. Вскоре после того, как я приехал,Горбачев ушел, на его место пришел Ельцин, и рынок в стране стал еще более свободными даже более прозападным. Проще говоря, это было время великих возможностей – волнующееи романтичное.
На пути было многопроблем. В 1993 г. были события вокруг Белогодома и Останкино; там я потерял своего бизнес-партнера. От этого чудесноговосторженного настроя мы перешли к пониманию того, что стадия невинности прошла,и что дела идут далеко не так прекрасно. У нас был кризис. Теперь у насдиктатура закона, и это нечто новое... и, надеюсь, это не совсем то, к чемустремились те, кто ее устроил. Но я укоренился. Мне там нравилось: мненравились люди и возможности.
Разве не трудно было заниматься правомв стране, где власть государства была ограниченна в том, что касалось сбораналогов и принуждения в соответствии с законодательством? Разве право хотьчто-нибудь значило в той среде?
Вначале проблемабыла не в том, что не хватало властных ресурсов. Вначале проблема заключалась внедостатке знаний. Новые законы утверждались ежедневно, но у людей не былоникакого опыта в ведении бизнеса. Не было опыта в заключении коммерческихсделок. Им дали закон, а процедуры должны были изобретать они сами. В сущности,во всём нужно было быть первым. Соответственно, заниматься юридическойпрактикой в такой текучей обстановке – всё вокруг буквально строилось – былотрудно. Но трудно было не потому, что было мало властных ресурсов. На самомделе, пожалуй, самая большая проблема, с которой сейчас сталкиваются юристы, – этокак раз избыточное присутствие государства.
Но в начале 1990-х гг. была и страшнаяпреступность. Как именно организованная преступность, например,взаимодействовала с людьми вашей профессии?
Организованнаяпреступность на самом деле действовала за рамками нашей профессии. Собственно,преступники говорили так: «ты нам, такой-разэтакий, отдаешь фабрику... а еслинет, мы тебя убьем». Организованная преступность обычно не вступала вдискуссии, и мою правовую фирму она не трогала.
В сегодняшнихдискуссиях вы видите организованную преступность совсем иного рода. Онаназывается «министерство внутренних дел». И это еще хуже, чем частныепреступные группировки, потому что а) они всегда берут взятки и б) это люди,которые по идее должны вам помогать, а не работать на преступников. Раньше,когда к вам приставали бандиты, можно было обратиться в милицию. Теперьмилиционеры и есть те преступники, которые к вам пристают. Или, по крайнеймере, они на них работают.
Вывзяли на работу Сергея Магнитского. Как вы узнали о нем? Вам кто-топорекомендовал?
Сергей былблестящим сотрудником, который перешел к нам из компании Ernst and Young вМоскве. Я знал людей, которые с ним работали.
Расскажитевкратце, что Магнитский делал для Hermitage Capital. Насколькоон был близок к главе Hermitage Биллу Браудеру? Сколько времени он выполнялработу для Браудера?
У них былсовсем маленький контракт. Магнитский был консультантом по налогам, и он имелдело с судебными делами, связанными с налогами. Он консультировал Hermitage поповоду того, какую сумму компания должна платить в качестве налога всоответствии с российским законодательством.
Возможноли на 100% соответствовать российскому законодательству?
Безусловно.Все, кто говорят, что соответствовать российскому законодательству невозможно,– лгут.
Ну,были же случаи, в которых это явно составляло проблему. В некоторых, якобыкрайних, обстоятельствах, например, налоги по зарплате могли составлять 99%, аналоги с прибыли – 70%...
Ну, этобыл не тот случай. Это был совершенно банальный случай. До 2001 г. налог накорпоративный доход составлял 35%. И разные российские регионы снижали местныеналоги, чтобы привлечь инвестиции. Калмыкия была одним из таких регионов вРоссии; всего их было, кажется, 11. Многие компании, и иностранные, и местные,частично переводили свой бизнес в эти регионы, чтобы иметь выигрыш благодаряблагоприятным налоговым режимам.
Было личто-то некорректное в том, чтобы посоветовать компании переместиться в этирегионы?
Нет. Вэтом Магнитского никогда не обвиняли.
А в чемМагнитского обвиняли?
Сточностью сказать нельзя, потому что версии менялись, и при этом все былибессмысленными. Вначале они утверждали, что Сергей якобы был директоромкомпании Hermitage, ион недоплачивал налоги. Это ложь в двух отношениях. Во-первых, протоколыкомпании ясно показывают, что он никогда не был там начальником. Во-вторых,налоговая документация свидетельствует, что за всё время аудиторских провероквсё было чисто – никаких налоговых задолженностей и исков.
Время шло,и факты начинали свидетельствовать против обвинения, а официальные обвинения«эволюционировали» и становились всё менее внятными. С фактами пересталисчитаться. К моменту смерти Сергея эта история выглядела так, будто егообвиняли в том, что он «теневой директор»: что он был одновременно начальникомБраудера и тайно управлял банком HSBC. Я говорю «как будто», потому что насамом деле эти обвинения всегда были бессмысленны – как юридически, так ифактически.
Но тамведь была какая-то загвоздка с акциями Газпрома, разве нет?
КогдаСергей умер, и его смерть обернулась скандалом, министерство внутренних делизобрело для этого дела совершенно новое объяснение: будто бы он, нелегальноработая на Hermitage,купил 2% акций Газпрома. Такое обвинение против Сергея ни разу не всплывало завсё время расследования.
Я думаю,они решили, что информационная путаница будет выглядеть лучше, чем ихпервоначальный иск. Но фактически или юридически лучше не стало. Во-первых, Hermitage никогдаи близко не подходил к тому, чтобы завладеть 2% Газпрома. Во-вторых, не былоничего нелегального в том, чтобы у Hermitage были акции Газпрома. Дело втом, что согласно так называемому «газпромовскому постановлению» 1997 г.,иностранные компании не имели права покупать акции Газпрома напрямую, ноиностранным инвесторам никто не запрещал владеть акциями Газпрома черезроссийские компании. Почти 25% акций Газпрома находилось в руках иностранныхинвесторов, и таких инвесторов было более тысячи. «Газпромбанк», “JP Morgan”, UFG / Deutcshe Bank и каждыйвторой российский банк предлагали эти газпромовские структуры на продажу своиминостранным клиентам.
То, чтопроизошло с Магнитским, не имело отношения ни к Калмыкии, ни к «Газпрому», ни кнеуплате налогов. Это нужно было, чтобы скрыть, что сотрудники министерствавнутренних дел воруют деньги у правительства. Сергей дал свидетельство противдвоих сотрудников МВД, которые использовали находившиеся в их распоряжениидокументы Hermitage, чтобыприсвоить три компании Hermitage и затем с их помощью украсть 230 млн. долларов у российскогоправительства. Сергей свидетельствовал против них. Они хотели, чтобы свидетельзамолчал, поэтому они завели против него фальшивое дело и через месяцарестовали его.
И темсамым вы оспариваете вторую линию обвинения, что Магнитский и Браудер хитроумновоспользовались пунктом налогового законодательства, по которому компании,берущие на работу инвалидов, платят меньше налогов?
Онисовершенно точно открывали компании, в которых работали инвалиды. Но они делалиэто совершенно законно – и это важно; сокращения в налогообложении былимизерными. Hermitage платил налогами полмиллиарда долларов, из них 235 миллионовбыли впоследствии украдены чиновниками из министерства внутренних дел, и поэтой схеме оставалось только 3,3 миллиона...
Насколькоя понимаю, корпоративные налоги сократились на 50%. Иными словами, в сочетаниис бонусами за размещение компании в Калмыкии, налоговая декларация сократиласьна 5,5%. Мы, конечно, говорим сейчас о налоге на прибыль.
Я не помнюточно, сколько сократилось по процентам; но нет ничего сомнительного в том, чтокомпанию открыли в Калмыкии. Это была законная стратегия, которой в то времяпользовались многие другие компании. Это делалось в строгом соответствии стогдашним законодательством. И когда Hermitage подводил итоги в 2006 г., онзаплатил около 500 млн. долларов в качестве налога на прибыль, то есть все 24%,без каких-либо сокращений. Калмыкские структуры к тому моменту уже давносуществовали.
Были ликакие-нибудь подозрения в том, что инвалидов использовали как-то сомнительно?Работал ли там кто-нибудь в действительности?
Это быливполне «легитимные» люди, у которых не было работы, но которые работать могли.Вот смотрите, приходит к вам правительство и говорит: «возьмите на работу несколькихинвалидов, и мы дадим вам налоговые льготы, потому что мы заинтересованы в том,чтобы заботиться об инвалидах». Что вы сделаете? Наймете их или нет? По-моему,беспроигрышный вариант для всех. Не следует также забывать о том, что местныеналоговые службы никогда до сего дня не находили ничего сомнительного в выплатеналогов. Там и сейчас нет никаких налоговых исков. Ни копейки задолженности.Вообще-то, по последней версии, высказанной тамошними властями, Hermitage дажепереплачивал налоги.
Значит,дело в процедуре. В нормальной работающей системе – как, скажем, вВеликобритании или в США, – если налоговой инспекции что-то в вас не нравится,она будет следовать заранее установленной процедуре. Они скажут: «Вывоспользовались льготами при выплате налогов, и мы сомневаемся, что вы всёздесь делаете правильно. Мы думаем, вы должны платить больше. Мы считаем, вамна самом деле надо платить столько-то. Плюс взыскания, штрафы, еще что-то. И мыхотим, чтобы вы всё это заплатили». Тогда вы говорите: «Нет, мы считаем, что мывправе пользоваться нашими льготами». Потом вы идете в суд. Вы судитесь. Вылибо выиграете, либо проиграете. Если выиграете, дело закрыто. Если проиграете,вы платите. Если вы проиграли и должны платить, то власти потом могут занятьсявопросом, были ли ваши неуплаты преступными или нет. Иными словами, сознательноли вы вводили в заблуждение? Хорошо ли вам было известно, что вы не имели правапользоваться этими льготами? Так работает нормальный судебный процесс.
В нашемслучае ничего такого не было. Вместо этого было несколько хитрых сотрудниковМВД, которые решили, что пора бы против Сергея завести дело по налогам. Это тесамые люди из МВД, которые совершили рейд на наш офис, забрали все документымоего клиента и использовали их, чтобы передать эти компании осужденному заубийство лицу, с которым они поддерживали рабочие отношения, и с помощью этихкомпаний украсть деньги у своего собственного правительства. Это были те жечиновники, против которых свидетельствовал Сергей за месяц до того, как быларестован. На самом деле, сомнительно всё это дело целиком: никаких налоговыхисков от инспекций не поступало, а Сергея арестовали как раз те чиновники,которых он обвинил в воровстве.
ВВеликобритании и США, которые вы привели в пример, существует развитый,продуманный, ясный и проверенный на практике налоговый кодекс и судебнаясистема. В России 1990-х гг. и даже в прошлом десятилетии этого не было. Быланезавершенная судебная система в процессе создания. И, как вы сами говорите,недоделанная судебная система...
Но у нихже нет аргументов. Во-первых, дело против Hermitage завели так поздно, что любойиск был недействительным, потому что срок исковой давности уже истек.Во-вторых, дело завели без налогового иска. Это была полнейшая фикция, абсурд.Компании Hermitage проходили аудит каждый год, и ни разу, до настоящегомомента, проблем не было.
Почемужертвой выбрали именно Браудера? Понимал ли он сам, что он может оказатьсятакой лёгкой добычей?
Дело не втом, что «лёгкая добыча». У Браудера хотели захватить компании. На негообратили внимание и внесли в черный список потому, что он особенно раздражалсвоей досадной манерой препятствовать акционерам в проведении нечестных сделок.Эта стратегия была выгодной только для меньшинства акционеров. Большинству акционеровс политическими связями это было невыгодно.
На самомделе всё это дело очень просто понять. Вот у вас шайка преступников вминистерстве, и эта шайка промышляет захватом компаний, у которых в прошломбыли акции Газпрома; они захватывают компанию и получают возврат налога. Эташайка использовала определенную схему, определенных налоговых инспекторов,определенных судей и определенные контракты для получения возвратов. Онисделали это с примерно десятью компаниями, принадлежавшими «Ренессанс Капиталу».Собственно, всю эту схему, видимо, состряпал бывший партнер «РенессансКапитала» – Дмитрий Клюев.
СергейМагнитский раскрыл двух чиновников – Кузнецова и Карпова, – которые прямо былизамешаны в преступлении. Затем он написал официальную жалобу, в которой сказал:«смотрите, внутри МВД есть преступная группировка, куда входят двое сотрудниковМВД, причем на их совести еще сотрудничество с лицом, виновным в убийстве. Измиллионов российских преступников именно он стал директором захваченныхкомпаний Hermitage. Явыступаю свидетелем против него, и я также указываю на этих двоих сотрудниковМВД, у которых были все документы и печати компаний (и которые, следовательно,замешаны в захвате этих компаний и в передаче их убийце)».
Черезмесяц те самые сотрудники МВД арестовали Сергея.
Вы,наверно, посылали жалобы в соответствующие инстанции – в прокуратуру и,возможно, в администрацию президента. Вы получили какой-нибудь внятный ответ?
Мыпосылали жалобы, но никакой поддержки не получили. Послушайте, если задуматься,почему жалобы не имеют успеха, ответ становится очевиден. Мы составляем жалобыо мошенничестве, Магнитский свидетельствует против двоих сотрудников МВД. Еготут же арестовывает один из них, и он же направляет дело на дальнейшеерасследование своему близкому коллеге в МВД – майору Олегу Сильченко. ПотомСильченко держит Магнитского в тюрьме и пытает его почти целый год.
Магнитскийговорит ему только одно: «это Кузнецов, Карпов и осужденный убийца Маркелов».Так вот, пока Магнитский говорит, что «это Кузнецов, Карпов и осужденный убийцаМаркелов», Hermitage пишет свои жалобы о мошенничестве и об аресте Сергея. Кудаидут эти жалобы о мошенничестве? К майору Сильченко. А что делает майорСильченко? Да, он отправляет осужденного преступника Маркелова снова в тюрьму,но свидетельство Сергея он игнорирует и предпочитает не копаться в делах своихсотрудников Кузнецова и Карпова.
Болеетого, в тот самый день, когда Сильченко отправляет Маркелова обратно в тюрьму,он же переводит Сергея – на тот момент уже в тяжелом состоянии – в Матросскуютишину, где еще более строгий режим. Там по крайней мере врачи назначают емуоперацию. Но за две неделе до назначенного срока операции Сильченко наноситпоследний удар и переводит Сергея в Бутырку, где вообще нет медицинскогообслуживания. Итоги за четыре месяца: Кузнецов и Карпов на свободе, осужденныйпреступник в тюрьме, а Сергей мертв.
Арест Сергея, если называть вещи своими именами, былпросто способом его заткнуть. Его проблема была в том, что он выявил двухпреступников среди сотрудников МВД.
Тоесть вы утверждаете, что заключение Магнитского в тюрьму вообще никак несвязано с Браудером?
Если быМагнитский не раскрыл обман и не назвал сотрудников МВД, его бы никогда не арестовали.
