Захваты земли,происходившие в Киргизии, в Бишкеке, до и после восстания 7 апреля 2010 г., СМИприписывали преступникам и невежественным сельским жителям. На самом деле, онипредставляют собой реакцию на неравномерное распределение частнойсобственности; эта проблема восходит к теме неолиберальных сельскохозяйственныхреформ и городских трущоб. Эта тенденция свойственна всем развивающимсястранам. По данным доклада «ООН-Хабитат» «The Challenge of Slums» («Проблема трущоб», 2003 г.), 32% городского населения в мире проживает втрущобах, причем большая частьтрущоб приходится на развивающиеся страны. Урбанизация, которую так частосвязывают с модернизацией и «политикой надежды», слишком часто включает в себягоббсовскую войну за выживание.
В Бишкеке нелегальнозаселенные дома эвфемистически называют «новостройками». В 28 трущобных районахна окраинах города живут более 300 000 человек; у каждого района свое название:«Ак-Джар», «Ак-Бата», «Келечек», «Нижняя Ала-Арча» и т. д. Многиенелегальные поселения появились в конце 1990-х – начале 2000-х гг., а после «Тюльпановойреволюции» 2005 г. они стали разрастаться. Некоторые комментаторы отмечают, чтонедавние захваты земли – это повтор прошлой волны захватов в столице, новторжение в земельные владения, мародерство и общинные мятежи вообщесвойственны развивающимся странам, которым пришлось столкнуться с плановымиперестройками, городскими трущобами и кризисами потребления.
Международный валютныйфонд, Всемирный банк и Всемирная торговая организация навязывали Киргизии (имногим другим развивающимся странам) пакет неолиберальных экономическихстратегий. Не в силах сопротивляться, правительства вынуждены были приниматьучастие в этих программах структурных преобразований в уплату за международныекредиты, прямые иностранные инвестиции и прочие виды финансовой поддержки. Смомента обретения независимости в 1991 г., Киргизия прошла масштабную программулиберальной маркетизации и приватизации: приватизировали землю и имущество,расформировали колхозы, сократили субсидии, снизили пошлины на импорт, провелилиберализацию цен на товары, уменьшили государственные расходы, упростилиправила владения иностранной собственностью в ключевых секторах (например, взолотодобыче), открыли внутренние рынки для импорта, валютный курс сделалиплавающим. Быстрый «переход» к рыночной экономике плохо сказался на киргизскомсельскохозяйственном секторе, а также стал косвенной причиной разрастаниягородских трущоб и захвата земель.
В 1990-е гг. в ЮжнойКиргизии каждая семья получала земельные участки, которые были настолько малы,что крестьянам приходится изо всех сил бороться за выживание, они несправляются с работой по дому, и в результате многие сельские жителиоказываются безработными или с недостаточной занятостью. Кроме того, фермерам смаленьким или неразвитым хозяйством не хватает средств, чтобы покупатьудобрения, вкладываться в хорошую оросительную систему, платить за эффективнуювакцинацию скота или извлекать прибыль из своей фермерской деятельности длядальнейшего развития. Многие фермеры ради выживания совмещают свои ресурсы и внекотором смысле восстанавливают советские колхозы. Некоторые либо сталисдавать свои земли в аренду более крупным фермерам, у которых есть капитал,чтобы заняться успешным сельскохозяйственным производством, либо отдают своиправа собственности айыл окомоту (местным государственным властям), которыезатем сдают эти земли богатым фермерам. В результате сельское общество впало внищету.
Многие работники издеревень переехали в Бишкек, Ош или за границу и тем самым сыграли рольпредохранительного клапана. По некоторым оценкам, более 300 000 киргизовмигрировали в Россию и более 150 000 – в Казахстан. По сравнению с внутреннеймиграцией в Бишкек и Ош эмиграция из страны выгоднее, но вместе с тем требуетбольше средств и связана с большими рисками. Развитые страны могут позволитьсвоему капиталу пересекать национальные границы, но для неквалифицированныхрабочих Запад остается труднодоступной крепостью.
Бишкек превратился всвалку, на которой живут переселенцы из деревень – излишек рабочей силы. Жителитрущоб сталкиваются с двумя проблемами: поиском жилья и трудоустройством. Социальногожилья не хватает, а предложение частного жилья учитывает возможности тольконового среднего класса, поэтому множество бедняков, приехавших в город издеревни, вынуждены снимать маленькие, плохо обставленные комнаты у владельцевтрущоб и изыскивать средства, чтобы платить непомерную арендную плату, потомучто иначе их оттуда выселяют. Некоторые неимущие решаются на постройку своегособственного дома; для этого они захватывают землю на окраинах города, повозможности поближе к тому месту, где они работают. Со временем землистановится всё меньше, и захватчикам приходится строить свои дома рядом сзонами риска – например, с местами распространения сибирской язвы или сгазовыми трубами. Кроме того, жителям трущоб угрожают опасности, связанные сзаболеваниями и экологическими проблемами – например, с болезнями, передаваемымичерез воду (так как вода не проходит надлежащей очистки). Как отмечается вдокладе для Всемирного банка (2007 г.), если грунтовые воды окажутся зараженными,всему городу угрожает инфекционная катастрофа.
Из-за разрастания трущобувеличивается неофициальный сектор и развивается «базарная экономика». Многиенеимущие и бедные люди заняты в отраслях с низким порогом вхождения; из-заэтого возрастает конкуренция и понижается доход. Они чаще всего оказываются в трудоинтенсивныхи малодоходных сферах – занимаются уличной торговлей, строительством, торговлейна базаре, уборкой и разными видами среднеквалифицированной индивидуальнойтрудовой деятельности. Многие хотят сэкономить время и деньги и поэтомустремятся селиться рядом с местом работы – например, возле рынка Дордой. Унеимущих и бедных людей нет экономического капитала, социальных связей и высокойквалификации, поэтому они не могут рассчитывать на успех в предпринимательскойсфере или в области трудоустройства. Они всецело сосредоточены на поддержанииэкономики домохозяйства. Экономические успехи бывают обусловлены чрезмерностьюсамоэксплуатации, неоплачиваемой работой по дому, помощью родственников,жесткой конкуренцией, личным покровительством, взятками, избирательностью поэтническому признаку и клановой лояльностью. Неформальный бедный класс живет в «дарвиновском»мире с ожесточенным соперничеством, нишами выживания, эксплуатацией, коррупциейи непотизмом. Среди бедных, где один эксплуатируемый эксплуатирует другогоэксплуатируемого, практически нет места добровольному труду, сотрудничеству илинакоплению социального капитала. Таким образом, страна рассчитывает на стратегииВсемирного банка по сокращению бедности, которые строятся на расширении городскогосообщества, микрофинансировании и организациях самопомощи, но эти стратегииприскорбно далеки от реальности.
Обитатели трущоб живут втесноте, скудости и нездоровых условиях. У них нет прописки, поэтому они зачастуюне могут получать образование, пользоваться медицинскими услугами и социальнымильготами. Без прописки они не могут голосовать в Бишкеке. Будучи лишены социальныхи политических прав, они не в состоянии добиться значительных перемен в своейжизни. Они чувствительны к колебаниям цен и дохода и остро обеспокоеныпроблемами жизнеобеспечения. Распространяются слухи, шутки и рассказы о том,как сын бывшего президента Максим Бакиев грабил страну тем, что приватизировал стратегическиекомпании, заключал тайные сделки по поводу американской военной базы ваэропорту «Манас» и взвинчивал цены на звонки по мобильной связи. Передвосстанием 7 апреля благодаря российским СМИ выяснилось еще больше подробностей.
Во время кризисапотребления в 2009 г. – начале 2010 г. бедняки еще сильнее испугались, что онине смогут свести концы с концами. Когда рост российской экономики замедлился, денежныепереводы от мигрантов стали скудеть. В начале 2010 г. подскочили цены на коммунальныеуслуги. Затем, 1 апреля, Россия объявила о резком повышении пошлин на ввозтоплива в Киргизию, в результате чего многие стали бояться экономическихосложнений и ухудшения отношений с крупнейшим экономическим партнером страны.
Вплоть до 7 апреля полицияи спецслужбы контролировали общественные конфликты, но когда Бакиева изгнали, втот же день, на празднично-бунтарской волне вспыхнуло насилие. Городскиебедняки, приехавшие из деревень, воплощали свои насущные желания – захватывализемли под жилье, грабили торговые центры и магазины. Это не было ни классовымбунтом, ни призывом к усилению демократии; это была просто возможность сделатьсвою жизнь более сносной.
Политика неформальногобедного класса не определяется революционными или идеологическими идеалами. Ихполитика формируется базовыми потребностями выживания. Они приветствуютлидеров-популистов: в 2005 г. это были Бакиев и Кулов, сейчас это Отунбаева, Текебаеви Сариев; и если эти лидеры не смогут обеспечить им моментальное облегчение, ихместо займут новые.
Общинное насилие и толпычерни – это проявление сложности социальных структур, в том числе классовых иэтнических; трудно выделить в качестве причины какой-либо единичный фактор. 19апреля большие группы этнических киргизов попытались захватить земельныеучастки, принадлежащие турецкому меньшинству в деревне Маевка на окраинеБишкека. Некоторые кричали: «Киргизская земля для киргизов!» Бедные киргизскиежители трущоб руководствовались инстинктом борьбы за выживание и не обращаливнимания на правительственные и общественные призывы к общенациональномуединству и этнической толерантности; им нужна была земля, которую легкозахватить. Были и другие легкодоступные объекты – например, дома бакиевских родственников;их тоже грабили и захватывали. Выбирая путь наименьшего сопротивления, толпа ненападала на богатых – отчасти потому, что у тех была вооруженная охрана,которая давала им отпор. Нет достоверных подтверждений тому, что элиты иместные популистские лидеры натравливали толпы на определенные этническиегруппы или что (в отличие от недавних этнических конфликтов в Оше иДжалал-Абаде) эти толпы были движимы расистской ненавистью или национализмом.
Лидеры временногоправительства пытаются говорить о мародерстве и захватах земель в терминах правопорядка,вместо того чтобы увидеть в них проявление социального неравенства. Они уверяютмеждународных и местных крупных предпринимателей, что земельногоперераспределения не будет; они выпустили указы, защищающие частнуюсобственность и запрещающие захваты земель. После массовых демонстраций властямприходится идти навстречу требованиям неимущих и лишенных прописки людей, носейчас нет никаких признаков того, что временное правительство собираетсяперестроить общество на более справедливых основаниях.
В заключение отмечу, что постсоветскоекиргизское государство не могло оказать помощь городской бедноте, в том числе деревенскогопроисхождения, так как его действия ограничивались неолиберальными канонами и международнымсообществом доноров. Существующих социальных проектов и программ общественныхработ недостаточно для того, чтобы удовлетворить потребности бедных.
Разрастание трущоб иперемещение рабочей силы из деревень в города отчасти объясняют захваты земель,мародерство и насилие в обществе. Но захватчиками, кроме того, движут гнев иразочарование, в основе которого лежит их понимание коррупции, неравенства и общественнойнесправедливости. Они настаивают на моральных правах, которые причитаются всемгражданам, независимо от класса и статуса.
Доктор Балихар Сангера (Balihar Sanghera) – читает курс по социологии и возглавляеткафедру социальных наук Кентского университета (University of Kent) вВеликобритании.