Полтора столетия назадобразованные европейцы были наслышаны о черкесах не меньше, чем об армянах. Каки в случае с «болотными арабами» или жителями Кувейта, они оказались втянуты вгеополитическую борьбу, намного превосходившую по масштабам их собственныеинтересы: речь идет об империалистической борьбе между Британией и Россией всередине XIX в., когда каждая из них стремилась взять под контроль Черное мореи торговые пути в Индию. Парламентарий-консерватор Дэвид Уркварт, романтическинастроенный русофоб и исламофил (не такое уж редкое сочетание), поддерживалчеркесов, сопротивлявшихся наступающей царской империи. Он приглашал делегациючеркесских военачальников в Англию и Шотландию и даже использовал черкесскийфлаг в качестве своей символики во время кампании, когда избирали представителяот Стэффорда, который должен был занять парламентское кресло. В этом Урквартсошелся с русофобом Карлом Марксом. Они оба ненавидели российские методыправления и поддерживали народы, притесняемые Российской империей; этот общийимпульс превосходил даже их идеологические расхождения.
После Крымской войны,когда истощенные черкесы не смогли открыть против царя второй фронт насеверо-западе Кавказа, Британия и другие страны уже забыли о них. Но даже послетого, как сдался гораздо более известный исламский борец имам Шамиль(Дагестан), прошло еще целых пять лет, прежде чем царь Александр II завершилзавоевание Северо-Западного Кавказа и справился с главной силой сопротивления –горскими черкесскими племенами. Это произошло только в 1864 г. Сотни тысяччеркесов были силой вытеснены в Оттоманскую империю.
Оливер Буллоу (OliverBullough) опубликовал очень интересную книгу, дающую совершенно новый взгляд наСеверный Кавказ – «Да будет наша слава великой». По его оценкам, из более чеммиллиона черкесов, высланных с родины в 1864 г. и в последующие годы, околотрети погибли. Но об этой страшной исторической трагедии в мире почти никто незнает. Только в последние годы черкесы начали осознавать 21 мая – день, когда в1864 г. русская армия отпраздновала победу, – как день своего геноцида.
Буллоу в прошлом былглавным корреспондентом агентства Reuters на Северном Кавказе; его сапоги повидали многопыли, снега и грязи, пока он путешествовал и записывал забытые трагедииСеверного Кавказа. На тряских автобусах, судах и поездах он проехал по всемурегиону; он также ездил к черкесской диаспоре в Израиль и Турцию; наблюдалчеченский суфийский танец – зикр – на равнинах Казахстана. В ходе своегопутешествия он раскопал множество бесценных крупиц исторической правды.Насколько мне известно, он первый автор, изложивший по-английски историю о том,как в 1944 г. 40 000 балкарцев, «горских турок», были высланы наСеверо-Западный Кавказ (автор ошибается: они были высланы в Среднюю Азию иКазахстан – «Полит.ру»), потому что Сталин в один прекрасный день счел ихврагами советского государства. За два года до этого они стали жертвамистрашной резни в Черекском ущелье; Буллоу реконструирует этот эпизод вмельчайших подробностях. Карачаевцев, чуть более многочисленную тюркскуюгруппу, постигла та же участь. Буллоу иллюстрирует их историю рассказом омаленьком мальчике и его патефоне – он узнал об этом от старика, живущего вБишкеке, столице Киргизии. Это произошло за шестьдесят лет до того: ОсманКоркмазов и его семья находились под немецкой оккупацией; был случай, когдадвое немецких солдат попытались украсть у него его красный патефон, а офицер поймалих за этим и вернул патефон мальчику. Потом, когда советская армия вновь взялапод контроль горный район, карачаевцев обвинили в коллаборационизме. Семьябежала в горы; вначале патефон никак не умещался среди прочих вещей, нагруженныхна осла, но маленький Осман плакал, и его тётка смягчилась. Затем, в ноябре1943 г., карачаевцы оказались первой этнической группой на Северном Кавказе,которая подверглась массовой депортации. Дружелюбный лейтенант по имени Мишаразрешил Осману взять с собой патефон, когда он и весь его народ отправлялся вссылку:
«С детскойнепосредственностью и приятием он ждал новых впечатлений и болтал с Мишей и сводителем, которого тоже звали Миша. Он не понимал, что на его глазахистребляют его нацию и что он никогда больше не будет жить в этих горах. Онпросто радовался, что ему оставили его патефон».
Эта пронзительнаякинематографичная сцена бесценна; это один из тех нескольких эпизодов, которыеделают книгу Буллоу действительно важным документом. Многие – в том числе и я –писали о бедствиях чеченцев. Книга Осне Сейерстад «Ангел Грозного» – это недавнийстоящий вклад в фонд такого рода литературы. Мало кто занимался малыми народностямиэтого региона. Это значит, что мне, например, было не так интересно читать отом, как Буллоу путешествовал по более известным территориям. Существуетмножество других книг, которые в больших подробностях повествуют о Пушкине иЛермонтове, об имаме Шамиле или о первой чеченской войне.
Повествование в книгеразвивается по географическому принципу – по мере продвижения по СеверномуКавказу, – и автор обращается то к царскому колониальному прошлому, то ксоветской эпохе, то к настоящему времени; у этого есть свои издержки. Буллоухочет доказать, что история российской политики в отношении Северного Кавказа –это сплошное колониальное насилие, начавшееся два столетия назад. «Черкесы,горские турки, ингуши и чеченцы ужасно страдали только ради того, чтобы картаРоссии была именно такой формы, как хотели цари, генеральные секретари ипрезиденты». Это подтверждается многочисленными свидетельствами, которымиизобилует книга. Но отклонения от нормы добавляют к этой картине нюансы, иболее упорядоченный с хронологической точки зрения подход позволил бы этовыявить. Российская политика в отношении Северного Кавказа характеризуется нетолько жестокостью, но и постоянной непоследовательностью. В каком-то смыслеэто обычная запутанная колониальная история, в которой стремлениеассимилировать и модернизировать сочетается с подавлением и убийствами.Российские режимы одних убивали, а другим давали образование и различныевозможности.
Мы не прочитаем здесь отом, как в суровые годы, когда черкесов в массовом порядке высылали изРоссийской империи, многие из тех, кто остался, начали адаптироваться кмонархической иерархии и ездили учиться в Санкт-Петербург. Черкесские всадникистали оплотом «Дикой дивизии» царя, которая героически сражалась за империю вовремя Первой мировой войны и за белых во время Гражданской войны. Большевикитоже немало сделали для низших классов. В 1920-ее гг. они проводилиэксперименты в духе Терри Мартина («империя положительного действия»): поощрялиизучение родных языков и развитие автономных структур у малых народовСоветского Союза – у тех, кто жил на Северном Кавказе. В 1933 г. писатель ИсаакБабель побывал в Кабардино-Балкарии и подружился с тамошним партийнымруководителем – сказочным Беталом Калмыковым. Вдова Бабеля, Антонина Пирожкова,в своих воспоминаниях пишет, что Кабардино-Балкария «была областью казавшегося немыслимым изобилия. Там поражалибазары, сытые лошади, тучные стада коров и овец».
Через несколько летначался великий террор. Калмыкова расстреляли, и Сталин выделил некоторые нациидля массового наказания: среди них были карачаевцы, балкарцы, чеченцы и ингуши.Остальные избежали депортации – в том числе, на этот раз, черкесы и дагестанцы.Я бы хотел когда-нибудь прочесть убедительный анализ причин, по которым преждемятежные этнические группы вроде черкесов и аварцев не подверглись депортации, вто время как других – например, чеченцев и карачаевцев – ссылали в массовомпорядке.
После двух чеченских войн,в ходе которых Москва применяла отвратительное насилие, она, кажется, перешла водну из своих более мирных фаз в отношениях с Северным Кавказом. Новымуполномоченным по улаживанию конфликтов в регионе назначили АлександраХлопонина, опытного экономиста-управленца из Сибири; президент Медведев послевзрывов в московском метро побывал в Дагестане с примирительным визитом; и то,и другое указывает на то, что российское правительство понимает: на этот регионнужно выделить деньги и заручиться поддержкой со стороны местного населения,иначе будет трудно удержать регион под контролем. Беда в том, что социальнаякартина на Северном Кавказе – с молодым бедным нерусским исламским населением –всё сильнее расходится с тем, что представляют собой другие части РоссийскойФедерации. Возможно, в новом поколении жители региона почувствуют себя болеечем когда-либо свободными от управления со стороны Москвы. Боюсь, прошлое этойглубоко несчастной части мира дало настолько тяжелые последствия, что им будеттрудно уживаться с этой свободой.
Томас де Ваал (Thomas de Waal) с 2002г. по 2008 г. был редактором Кавказского отдела лондонского Института освещениявойны и мира (Institute for War & Peace Reporting).
Соавтор книги “Chechnya: calamity in the Caucasus”(«Чечня: бедствие на Кавказе», New York University Press, 1998) и автор книги “BlackGarden: Armenia and Azerbaijan through peace and war” («Черный сад: Армения иАзербайджан между миром и войной», New York University Press, 2003).Старшийнаучный сотрудник по Кавказу в Фонде Карнеги за Международный Мир (Вашингтон).В сентябре в Oxford University Press выйдет егокнига “The Caucasus: An Introduction” («Кавказ:введение»).
