Такойпрогноз сделал несколько лет назад Алексей Малашенко, один из ведущих (инаиболее компетентных) российских специалистов по исламу. Пожалуй, этопреувеличение, но, возможно, не такое уж сильное.
Демография— это тоже судьба России; если бы нынешняя ситуация и ее перспективы были менеекритическими, то и ислам представлял бы собой меньшую угрозу. Столь же уверенноможно утверждать, что историческая беда (и судьба) России — это ее одержимостьвоображаемыми опасностями и пренебрежение реальными. Здесь уместно вспомнить отом, что Сталин не верил никому, особенно старым большевикам, но он был уверен,что Гитлер не нападет на Советский Союз. Когда Россия вновь стала важнымигроком в мировой политике, этот любопытный синдром опять актуализировался.
Аона действительно важный игрок. После поражения в Первой мировой войне Германияоправилась всего за пятнадцать лет и вновь стала мощной державой намеждународной арене. Столько же потребовалось России, чтобы восстановитьсяпосле распада Советского Союза. Одним из важных факторов, сделавших этовосстановление возможным, стал ценовой бум на сырье, нефть и газ, которымиРоссия располагает в изобилии. Несмотря на стремительные взлеты и спады мировойэкономики, спрос на это сырье будет и впредь источником силы для России. В тоже время, новая Россия столкнулась с огромными внутренними и внешнимипроблемами, которых раньше не было (а если и были, то не таких масштабов).Будущее России зависит от того, насколько ей удастся с ними справиться.
Одиниз главных вызовов, с которыми Россия сейчас имеет дело, - это ее отношения сисламом — как внутри страны, так и во внешней политике. Нельзя сказать, чтороссийское руководство и общественное мнение полностью упускают это из виду, ноглубину проблемы явно недооценивают. Причина очевидна: укоренившаяся уверенностьв том, что Америка (и вообще Запад) — это главная угроза для России в прошлом,настоящем и будущем. На самом деле, у России и Запада есть некоторые общиеинтересы на Ближнем Востоке и в прочих частях мусульманского мира. Но признаниеэтого факта наталкивается на новую российскую доктрину, которую разрабатывали впоследние годы. Согласно этой доктрине, мусульманские страны — естественныесоюзники России в извечном и неизбежном противоборстве с Западом. Статьяпосвящена этой непрекращающейся полемике, которую западные столицы зачастуюигнорируют.
Постсоветский стресс
Общаяинертность и стагнация 1970-х и 1980-х гг. сильно сказалась на мусульманскихрегионах. Брежнев, который стремился по возможности избегать конфликтов, не разупрекал жителей Средней Азии в том, что они недобросовестно относятся к своимобязанностям, впадают в зависимость от экономической поддержки со стороныцентра, который едва ли может себе это позволить, и всё больше обременяютстрану.
РаспадСоветского Союза усложнил ситуацию, а «дружба народов», о которой так частоговорили, мягко говоря, не успела укорениться. В республиках Средней Азииосталось множество этнических русских, и там они чувствовали себя незванымигостями. Большие мусульманские республики стали политически независимыми, но спрочих точек зрения их зависимость от Москвы только усиливалась. Новоеруководство было плохим; на смену увядшей идеологии пришли ислам и исламизм,принесенные из Саудовской Аравии и прочих мусульманских, в частности, арабскихстран. Построили сотни новых мечетей, создали различныерелигиозно-националистические организации и возобновили традицию хаджа,паломничества в Мекку (пусть и в довольно скромных масштабах: около 20 000паломников в год).
Московскиевласти терпимо относились к этому притоку иностранных денег и идей отчастипотому, что у них были более важные проблемы, а отчасти потому, что оничувствовали свою беспомощность и не вмешивались. Распространение ваххабитскоговлияния (особенно на Северном Кавказе) и возникновение других радикальныхмусульманских сект и движений (вроде «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»), очевидно,беспокоило КГБ. Согласно некоторым данным, КГБ (ныне ФСБ) даже организовывалсобственные исламистские группировки с целью получить больше сведений о том,что происходит в этих кругах.
Религиозно-политическоеоживление в исламе (зачастую в радикальном исламе) совпало с ростом радикальныхнационалистических настроений среди российского населения. Это отчасти связанос притоком мусульман в крупные города России. Говорят, что в Москве, самомбольшом российском городе, число мусульман приближается к двум миллионам(многие из них нелегальные иммигранты); без сомнения, это город с самыммногочисленным мусульманским населением в Европе. В течение 1990-х гг. в этихгородах на мусульман совершались нападения, и они стали жаловаться на«демонизацию ислама» (в Западной Европе жаловались на растущую исламофобию). Насамом деле, обычно эти нападения происходили в рамках борьбы за территорию наместных рынках, но нельзя отрицать, что такое количество чужаков само по себестало причиной враждебности и ксенофобии.
Российскиеспецслужбы были главным образом обеспокоены подрывной и сепаратистскойдеятельностью радикального ислама. Российское министерство иностранных дел, сдругой стороны, интересовалось, прежде всего, тем, какое внешнеполитическоезначение имеют антимусульманские настроения в отношениях между Россией исоседними мусульманскими странами. По инициативе тогдашнего министраиностранных дел Евгения Примакова, МИД в 1998 г. провел конференцию на высшем уровне,посвященную вопросам ущерба, его устранения и предупреждения. (Примаков начиналарабистом, а позднее сделал карьеру в государственном аппарате и в КГБ и сталзанимать там высокие позиции.) Из-за войны в Афганистане и Чечне (1994-1996гг.) у России в мусульманском мире сложилась неважная репутация. Стремяськак-то компенсировать ущерб, министерство иностранных дел заявило, что ростисламофобии в России может нанести смертельный удар по традиционной российскойтерпимости и целостности. В действительности, они опасались, что Россияокажется в изоляции и, вероятно, потеряет свои политические шансы вмусульманском мире.
Тем не менее, невзирая на войны в Афганистане и в Чечне,антироссийские настроения распространились далеко не по всему мусульманскомумиру. Организация «Исламская Конференция» (и это не единственный пример) не разотказывалась принять в свой состав Ичкерию, политическое образование, созданноечеченскими мятежниками. Выведя войска из Афганистана, Россия перестала бытьмишенью для мусульманской пропаганды и для военных (террористических) действий.Бывали единичные случаи антироссийской пропаганды; периодически дажепредпринимались вялые попытки терактов (как в случае с российскими дипломатамив Ираке). Но мусульманский мир в целом мало поддерживал российских мусульман иих политические требования. Российские мусульмане также не проявляли большогоинтереса к своим собратьям по религии, живущим в других странах. В ответ напросьбу помочь деньгами жертвам военных действий в Газе в 2009 г. выделили 100 000рублей — не слишком впечатляющая сумма, учитывая, что на территории Россиипроживают более 20 000 миллионов мусульман.
Втечение 1990-х гг. развивались своеобразные партнерские отношения между Россиейи исламом. Россия больше не питала надежд на создание тесного альянса с«прогрессивными» арабскими странами, как бывало в прежние годы. Она усвоила,что арабские страны едва ли собираются платить России за щедрые поставкиоружия, так что на политическую поддержку рассчитывать не приходилось. Но идеяо том, что Россия может играть роль посредника между Западом (в первую очередь,Америкой) и мусульманским миром, укоренялась всё глубже. Поэтому Москва неодобрила первую войну в Ираке, не говоря уже о второй. Поэтому она стараласьбыть посредником во время гражданской войны в Таджикистане (которая в любомслучае сошла бы на нет после того, как были убиты более 100 000 человек).Поэтому она выступала с некоторыми предложениями в контексте иранской ядернойпрограммы (это ни к чему не привело). И поэтому в 2006 г. лидеров ХАМАСапригласили в Москву. Российская разведка исключила ХАМАС и «Хизбаллу» изсписков террористических организаций.
Нороссийское руководство быстро осознало, что эта посредническая деятельность неприносит ощутимых результатов, и России от нее мало пользы. Тем не менее,слабое взаимодействие продолжалось – вероятно, с целью показать, что Россия всёеще заинтересована в Ближнем Востоке и к ней следует относиться как к крупномуигроку. Москва постоянно твердила, что Иран можно уговорить не использоватьядерные установки в военных целях, хотя мало что свидетельствовало в пользуэтого. В 2007 г.Махмуд Захар, министр иностранных дел ХАМАСа, нанес еще один визит в Москву, итоже без каких-либо ощутимых результатов. Посредническая деятельность далаРоссии только одно преимущество: мусульманские страны перестали открытоподдерживать своих собратьев-мусульман, живущих в России, - к большомуразочарованию российских исламистов.
Инымисловами, Москва придерживалась стратегии посредничества, не возлагая на неебольших надежд. Россия не раз демонстрировала свое уважение к исламу, мусульманскимстранам и их лидерам и настаивала на необходимости примирения между различнымикультурами и цивилизациями. В то же время, существовало взаимное недоверие иглубоко укоренившаяся убежденность в том, что любое сближение с мусульманскиммиром может носить только тактический характер. Очевидно, что мусульманскиестраны не стали бы начинать антироссийскую кампанию (точно так же они не делаютэтого в отношении Китая и Индии), даже если бы Россия не изображала из себя«честного брокера». Россия – это крупная ядерная держава, так же как Китай илиИндия, и это имеет решающее значение.
(Продолжениеследует)
УолтерЛакер (Walter Laqueur)– автор более двадцати книг. Он один из основателей и редактор ежеквартальногожурнала Journal of Contemporary History, выходящего в Лондоне и Вашингтоне. В настоящее времяпредседатель Совета по международным исследованиям (International Research Council)при Центре стратегических и международных исследований в Вашингтоне (Center for Strategic and International Studies,CSIS).Преподавал в университетах Джорджтауна, Чикаго, Гарварда, Тель-Авива, а также вуниверситетах Джонса Хопкинса и Брэндиса. Живет в Вашингтоне.
Эта статья была впервые опубликована в гарвардском блоге Middle East Papers of Middle East Strategy at Harvard (MESH).