Частью большой системы следствия-суда-наказания является пенитенциарная система. Благодаря Валерию Абрамкину и его Центру содействия реформе уголовного правосудия нам известно что-то о ее состоянии в России. В рамках нашего совместного проекта с openDemocracy мы публикуем статью о британской тюрьме бывшего Её Величества Главного инспектора исправительных учреждений Великобритании (1995-2001) Дэвида Рэмсботама. Этот статус Рэмсботам приобрел после достижения чина четырехзвездного генерала Британской армии. На новом, общественном посту он решительно критиковал существующую систему. Отсюда он и был успешно вытеснен министром внутренних дел. Член палаты лордов с 2005 года.
С незапамятных времен каждая страна в мире учреждала и поддерживала систему уголовного правосудия, имеющую целью защищать общество путем соблюдения законности и наказания преступников. Каждая страна разработала уникальную систему, которая отражает именно ее характер и нужды. В разных странах нарушения трактуются с различной степенью жесткости, согласно национальному вкусу. Ключевая часть каждой такой системы – это тюремная система, которая должна обслуживать большое разнообразие преступников и преступлений.
Тюремная система Соединенного Королевства переживает кризис. Население тюрем всё возрастает и возрастает. Что еще больше усложняет эту проблему: предоставляемых тюремной системе ресурсов, по-видимому, недостаточно, чтобы проводить с каждым заключенным программы, которые бы прорабатывали их преступления таким образом, чтобы они не совершали их после освобождения повторно. У меня есть основания говорить «по-видимому»: никто точно не подсчитывал, какова была бы стоимость всей работы, которую правительство, как оно утверждает, хочет провести с заключенными и в их интересах. Всё, что нам известно, - это сколько всего денег было выделено и какая работа действительно проводится.
Статистические данные, которые чаще всего используются для описания размера тюремной системы, - это данные о числе заключенных на душу населения. Англия и Уэльс держат в заключении 147 из 100 000 человек. Эта цифра возрастет до 178 из 100 000, когда будет завершена текущая строительная программа. Это самый высокий показатель количества заключенных в Западной Европе. Это намного выше, чем во Франции (91) или в Германии (95). Когда строительная программа будет завершена, этот показатель станет выше, чем в Болгарии (148), Словакии (155), Румынии (155) и Венгрии (156).
С тех пор, как нынешнее лейбористское правительство пришло к власти в 1997 году, население тюрем увеличилось с 60 131 до 83 171 человек. Стоимость содержания тюрем также выросла в этот период с 2 843 до 4 325 фунтов стерлингов. Сегодня годовое содержание в тюрьме одного человека обходится в 40 992 фунта стерлингов.
За разговорами о «кризисе» в тюремной системе скрывается еще одна сложность. Есть два серьезных недостатка в том, как в настоящее время производится заключение под стражу. Они касаются обеспечения работы, проводимой с заключенными (и в их интересах) и наблюдения за ней. Тюремная система в целом плохо организована и структурирована, если исходить из того, что цель тюремного заключения состоит в защите общества через предотвращение повторных правонарушений.
Имеет смысл вкратце проследить, как эта ситуация складывалась, потому что помимо текущих сложностей у нее есть и исторические причины. До 1877 года в стране было два типа тюрем. Были местные тюрьмы, содержавшиеся за счёт местного налогообложения, куда помещались правонарушители, ожидающие суда, и осужденные, отбывающие краткосрочное заключение. Были также так называемые каторжные тюрьмы, куда отправлялись преступники, отбывающие заключение сроком более четырех лет. Затем они были национализированы и переданы в ведение Тюремной комиссии в рамках программы по сокращению бремени налогообложения сельского населения. С этого времени большинство начальников 142 тюрем должны были находить компромисс между нуждами этих очень разных типов заключенных. Итог этого, с одной стороны, в том, что ни один из этих типов заключенных не получает полного и подобающего обращения. С другой, показатель повторных арестов неизменно остается высоким: около 67% для взрослых мужчин и еще выше для молодых преступников.
В 1962 году Тюремная комиссия как таковая была упразднена, а Тюремная служба стала отделом министерства внутренних дел. Теперь, каковы бы тюрьмы ни были, они больше не департамент правительственного министерства, бюрократически управляемого бюрократами. Они стали структурными единицами, персоналом которых необходимо руководить. Им необходимо выделить ресурсы, которые бы удовлетворяли нуждам каждого конкретного типа заключенных. В каждой тюрьме последние делятся на множество категорий: особо опасные заключенные, лица, отбывающие краткосрочное заключение, отбывающие долгосрочное или пожизненное заключение, женщины, молодые преступники, лица, совершившие преступление на сексуальной почве, иностранные граждане и так далее.
История доказывает, что три фактора, с наибольшей вероятностью препятствующие повторному совершению преступления, - это дом, работа и семья (или устойчивые отношения), и все три оказываются под угрозой в случае лишения свободы. Есть два способа свести риск к минимуму. Заключенные должны отбывать срок как можно ближе к своему дому. Местные работодатели и прочие организации должны также способствовать реабилитации заключенных своего региона.
Ни одно из этих требований не удовлетворяется в рамках нынешней системы. Тюремная служба упорно отказывается предписывать тюремной администрации подотчетность и ответственность за обращение с каждым типом заключенных и условия содержания, где бы они ни отбывали заключение. Таким образом, то, что будет происходить с каждым заключенным, - это лотерея, зависящая от начальника тюрьмы, в которой он отбывает заключение.
Камер не хватает, и перемещение заключенных контролируется на государственном уровне. В результате заключенные гораздо чаще, чем следует, отсылаются далеко от дома, зачастую не завершив свои курсы и учебные программы. Это в высшей степени расточительно для и без того небогатых ресурсов. Это также вредит моральному состоянию и мотивации многих прекрасных и старательных сотрудников тюрем и волонтёров. Эти люди знают, что должно быть сделано, и они изо всех сил стараются это делать. Одним словом, несовершенные управленческие структуры и методы работы осуществляют большой, хоть и устранимый, вклад в кризис.
Всё это форсируется государством, которое за последние одиннадцать лет обрушило на представителей судопроизводства поток законов и распоряжений. Это привело к резкому росту численности заключенных, который, в свою очередь, засосал ограниченные ресурсы.
Если эту ситуацию не переломить, она может только ухудшиться. И это произойдет, если государство будет дальше продавливать свой последний замысел, а именно постройку трех, как они это называют, Титанических тюрем, каждая из которых вместит 2500 заключенных. И вновь история доказывает, что гигантские бункеры – наименее эффективные места для реабилитации правонарушителей.
Нет ситуаций, которые были бы совершенно плохи, и следует заметить, что среди всего этого хаоса хорошие служащие разрабатывают поразительное количество хороших методов почти в каждой тюрьме.
Например, в большой местной тюрьме медсестра, обеспокоенная тем, что служащие не распознавали симптомы психической болезни, а также иным неподходящим лечением, разработала учебный курс для персонала своей тюрьмы, который мог бы быть реализован повсеместно. Сотрудник другого заведения разработал курс для молодых заключенных под названием «Как жить одному», позволяющий развить практические навыки, которые можно было бы с пользой преподавать в школах, не говоря уже о тюрьмах - вообще где угодно.
Однако из-за того, что никто не отвечает за оценку и распространение таких методов, они остаются заперты в своих тюрьмах, чтобы с большой вероятностью погибнуть, когда их инициатор перейдет на другую службу.
Мы знаем, что нужно сделать для улучшения ситуации. Во всех тюрьмах следует назначить директоров, ответственных за то, чтобы хорошие методы становились повсеместными. Это то, что Тюремная служба упорно отказывается сделать.
Если бы не две уникальные организации, сомнительно, что кто-нибудь вообще знал бы о реальном положении дел.
Первая из них – это независимые инспекторские службы. Англия, Уэльс, Шотландия и Западная Австралия – единственные страны в мире, где есть независимые тюремные инспекторские службы, отвечающие за наблюдение и за то, чтобы докладывать об обращении с заключенными и их положении. Это они и делают при помощи проводимых раз в пять лет инспекций, а также не анонсируемых заранее проверок – в промежутках. Пост Главного инспектора, который я занимал с 1995 по 2001 гг., не случайно не могут занимать люди из Тюремной службы. Благодаря этому может быть предоставлена абсолютно объективная гарантия качества.
Во-вторых, в каждой тюрьме есть то, что мы называем «Независимым наблюдательным советом», состоящим из опытных и мотивированных волонтеров, среди них много местных должностных лиц. Советы наблюдают и сообщают об обращении с заключенными и их положении в своих местных тюрьмах.
Без этих двух институтов и без законодательного требования, чтобы их отчеты были публичными, вся ситуация оставалась бы скрытой. Они жемчужины в короне Британской уголовной юстиции, и я настоятельно рекомендую их остальным. Их вклад неоценим, особенно в контексте прав человека.
Ситуация в Британии неблагоприятна. Но она обратима. Государству всего лишь нужно прислушаться к многочисленным голосам тех, кто знает, что идёт не так, и может дать практический совет, как это исправить. Государство не прислушивалось слишком долго. В интересах общества, которое государство, по собственному утверждению, защищает, оно не может позволить себе затыкать уши и дальше.
Я сторонник отхода от текущей централизованной системы. Тюрьмы должны базироваться на специфике различных регионов страны. Система должна быть нацелена на то, чтобы помогать каждому начальнику тюрьмы управлять своей тюрьмой. На самом верху я бы поставил Правительственный комитет по политической стратегии, включающий министров из всех причастных к этому министерств, включая здравоохранение и образование. Они могли бы действовать через посредство региональных комитетов по политической стратегии, в которые входили бы представители местных властей.
Я бы также ввел Правительственный исполнительный комитет, который состоял бы из глав Тюремной службы, Службы пробации, Совета ювенальной юстиции и Совета женской юстиции (о котором еще предстоит договориться). Каждая из этих служб должна быть подотчетна и ответственна за обращение с заключенными и их положение в своей конкретной области.
Что касается заключенных, то в пределах каждого региона должно быть достаточно тюремных мест, чтобы гарантировать, что ни один заключенный – за исключением приговоренных к строгому режиму, чья численность не оправдывает наличия отдельной тюрьмы в каждом регионе, – не будет содержаться вне пределов своего региона.
В каждом регионе Региональный Директор должен быть подотчетен и ответствен за гарантированное предоставление всего необходимого каждой тюрьме в этом регионе, начиная с образования и тренингов, заканчивая ресоциализацией и здравоохранением. Так называемое управление населением, или перемещение заключенных, должно быть передано в ведение региональных директоров. Цель этого должна быть в том, чтобы никто не перемещался за пределы региона или из тюрьмы в тюрьму, кроме как с целью посещения какого-нибудь курса или на определенных этапах вынесения судебного решения.
В дополнение к этому, я бы возложил на директоров ответственность и подотчетность за каждый тип тюрьмы, где бы она ни находилась, чтобы гарантировать последовательность в обращении с заключенными и в условиях их содержания. Они бы отвечали за бюджеты, программы, обучение персонала и управление карьерным ростом.
Системе уголовного правосудия предъявляются грандиозные требования. Ее подразумеваемая цель состоит в том, чтобы защищать общество, предотвращая повторные правонарушения, и помогать заключенным жить полезной и законопослушной жизнью. На настоящий момент она не делает ни того, ни другого. Опыт и здравый смысл подсказывают, что поощрение регионов к тому, чтобы их проблемы были их собственными проблемами, приведёт к их лучшему решению. Нынешняя система продолжает не справляться с внешними сложностями. В результате мы имеем кризис, которого можно было избежать.
