Полит.ру и телеграм-канал Государственного архива Российской Федерации «Документальное прошлое: ГА РФ» продолжают совместный проект «Документ недели». Сегодня — история о том, как во времена Первой мировой войны гастарбайтеры боролись за свои права.
Вскоре после начала Первой мировой и проведения мобилизации Россия стала остро нуждаться в рабочих руках для выполнения как оборонных, так и текущих хозяйственных работ. В этих условиях на работу начали массово вербоваться жители Китая. Таких рабочих в России, так же, как и в западных странах, где массово использовалась рабочая сила из Китая, воспринимали очень недоверчиво — как чуждую «желтую расу» (термин «желтые рабочие» употреблялся вполне официально в документах российских ведомств; плохо или совсем не говоривших по-русски китайцев завозили по заказу конкретных производств, причем передвигаться по стране они могли только в группах, за которые отвечали особые старосты, которых называли «старшинками»). Правила запрещали китайским рабочим самостоятельно менять место работы, а их национальные паспорта передавались работодателю.
Такие меры объективно должны были превратить китайцев в бесправную и покорную массу. Однако происходило это далеко не всегда. Это можно видеть и по отчету новгородского губернатора о бунте, устроенном рабочими-китайцами летом 1916 года на железнодорожной станции Лычково.
Китайцы были отправлены в Новгородскую губернию для рубки леса возле Московско-Виндавской железной дороги. Формально наем «желтых рабочих» разрешался на предприятия, расположенные западнее Байкала (завоз китайцев на приграничные территории признавался нежелательным) и восточнее Волги (в центральной России по предположению полицейских чинов они могли оказаться вовлеченными в шпионаж). Однако из этого правила можно было добиться исключения, и стратегически важная Московско-Виндавская дорога (ныне — рижское направление), разумеется, смогла убедить власти, что ей нужны рабочие руки.
Однако рубщики леса, прибыв в Лычково, не собирались мирно приступать к работам. Поводом для недовольства стали аресты нескольких рабочих, произведенные еще в Красноярске (там партия китайцев из-за отсутствия продуктов и невыдачи денег на текущие расходы разгромила вагон, в котором ехала сопровождавшая их охрана — режим передвижения был достаточно жестким). Арестованных везли вместе с остальной партией, потом на месте содержали в кладовой барачного общежития, а после собирались отправить в ближайший город. Однако китайцы посчитали, что один из арестованных, некий Джао Дзян Син, на особой опасности которого настаивал китайский подрядчик, поставивший партию рабочих, задержан несправедливо. Когда арестантов доставили в Лычково и поместили в каком-то местном изоляторе, сотни китайцев окружили помещение и начали рваться внутрь, требуя при помощи нескольких известных им русских слов освободить своего товарища. Толпу удалось остановить только после прибытия воинской команды, причем китайцы буквально бросались на штыки и отступили только после того, как солдаты начали заряжать винтовки. Работая прикладами (власти всё же боялись кровопролития), солдатам удалось оттеснить бунтовщиков к баракам, откуда, впрочем, вышла новая партия китайцев, а в сторону солдат в темноте произвели несколько выстрелов. После того как китайский подрядчик вступил в переговоры с протестующими, он сообщил полиции их требования. Китайцы желали освобождения Джао Дзян Сина, «угрожая в случае неисполнения их требования возобновить беспорядки, вырезать китайскую и русскую администрацию и разгромить с. Лычково». Судьба остальных арестованных их почему-то не интересовала. В конечном итоге, видя настроение сотен китайцев, власти приняли решение освободить Джао Дзян Сина (с формальным условием выдать его по первому требованию, если окажется, что он действительно в чем-то виноват). После этого китайцы согласились приступить к валке леса.
Острая нужда в работниках и решимость китайцев, готовых на любые действия, вынуждала начальство принимать нестандартные решения и договариваться с новым трудовым контингентом. В отчете губернатора упоминается, что, по его сведениям, положение рабочих неудовлетворительное, они недовольны теми условиями, которые обнаружили на месте, поскольку условия эти отличались от обещанных в Китае. Особенное недовольство вызвало то, что порубочные работы надо производить на болотах: об этом их не предупреждали, и за это, по их мнению, полагается другая плата. И хотя менять место работы завербованным китайцам запрещалось, они просто разбредались по окрестностям и нанимались поденно к местному населению (что оказывалось более выгодным).
Губернатор пишет, что население теперь озлобленно против китайцев, «главным образом вследствие особой вольности обращения с русскими женщинами». В общем, характер конфликтов с властями, местными жителями и работодателями оказывался примерно таким же, как у всех иностранных рабочих с ограниченными правами во всех странах мира. Вряд ли от хорошей жизни приходится бросаться на штыки.
