Полит.ру и телеграм-канал Государственного архива Российской Федерации «Документальное прошлое» продолжают совместный проект «Документ недели». Сегодня — история о том, как тяжело было большевикам смириться с развалом империи.
ГА РФ. Ф.Р-546. Оп. 1. Д. 38. Л. 2–5
Опыт России по разъединению с Украиной и признанием ее независимости не ограничивается лишь соглашениями, подписанными в декабре 1991 года в Беловежской пуще. Краткий период, когда представляющее Россию правительство согласилось с отдельным существованием Украины, случился в 1918 году. Признание украинской независимости было одним из условий Брестского мира, подписанного большевиками в марте 1918 года. Центральные державы во главе с Германией — противники Российской империи в Первой мировой войне, тяжелый проигрыш в которой вынуждена была констатировать, подписывая мир, Советская Россия, признавали Украину как отдельное государство (не сильно стремившееся быть частью большевистской России) и предоставляли ей то, что сейчас назвали бы гарантиями безопасности, требуя от большевиков вывода своих отрядов с украинской территории и запрещая вести агитацию против украинских властей. В дальнейшем Германия, которая более других центральных держав оказывала покровительство Украине, была заинтересована в том, чтобы территории этой страны ничего не угрожало — то есть в том, чтобы Советская Россия и Украина заключили мир и как-то наладили взаимоотношения и торговлю.
Налаживание таких отношений было частью общих процессов, запущенных Брестским миром, который, как бы ни относиться к нему сейчас, был именно мирным договором и должен был заново обустроить бесконфликтную жизнь в Восточной Европе — разумеется, на тех принципах, которые считали для себя выгодными центральные державы после краха Российской империи. Эти же принципы, впрочем, предполагали, что для установления мирных отношений с Украиной придется провести разделительные линии там, где их не существовало несколько веков, разъединить общий экономический организм и урегулировать сложные вопросы о разделе когда-то совместного имущества и обязательств (включая государственные долги).
Центральные державы предоставили Киеву и Москве (куда из Петрограда перенесли столицу большевики) право самостоятельно договариваться по этим вопросам. При этом переговоры, которые, по своему смыслу, должны были определить долгосрочные принципы существования двух независимых государств, происходили в условиях, когда правительства в обеих странах едва ли были уверены в своем завтрашнем дне и не до конца понимали, кого они представляют. Кроме того, по крайней мере, в Москве, многие явно не были готовы еще воспринимать всерьез происходящий распад единого государства.
Наглядно это можно увидеть на примере одного хранящегося в ГА РФ документа, который был подготовлен в Государственном казначействе Советской России. Если говорить более точно, бумага была составлена «Особым отделом по финансовым вопросам, состоящим в связи с осуществлением Брестского договора». Работники этого отдела, как следует из названия, должны были решать целую массу практических задач, возникавших благодаря новым пост-Брестским реалиям. В августе 1918 года они определяли свое отношение к новостям из Украины, где власти решили ввести собственную денежную единицу — карбованец.
К этому времени Советская Россия и Украинская держава (как на тот момент официально называлось государство со столицей в Киеве) установили дипломатические отношения и признавали друг друга отдельными государствами, но, кажется, мысль о том, что Киев будет печатать отдельную валюту, оказалась для отдела российского казначейства неожиданной. Его специалисты пишут, что введение украинской денежной единицы будет весьма невыгодно, если смотреть на это из Москвы, т. к. сократит область хождения рубля и создаст наплыв рублей «в Великороссию». В документе предпочитают именно так называть остающуюся под контролем большевиков область бывшей империи, т. к., по-видимому, еще не готовы признать, что Россия ограничивается территорией, оставшейся за большевиками по Брестскому миру.
Одновременно в записке высказывается мысль, что если когда-нибудь в будущем Украина и Великороссия решат более тесно объединиться «в таможенном, почтовом, железнодорожном и других отношениях», то отдельный украинский карбованец будет в этом помехой. Иными словами, работники казначейства строили прогнозы на будущее, исходя из того, что никакой по-настоящему самостоятельной Украины, возможно, не будет. При этом, понимая положение дел в финансах советской России к лету 1918 года (прямо скажем, близкое к удручающему), составители записки признают, что у Киева есть сейчас резоны отгородиться стеной от большевистской денежной системы. Однако они пытаются быть оптимистами, указывая, что «курс рубля за границей сравнительно высок», «что несомненно свидетельствует о мощности хозяйственного организма России» (который к этому времени не удалось сокрушить радикальными экономическими авантюрами первых лет большевистского правления). Составители документа пишут, что «экономические и финансовые затруднения России носят временный характер» и, когда они минуют, в Киеве поймут, что им вовсе не нужен какой-то собственный карбованец. Они предлагают убедить украинцев в том, что для печатания и введения в оборот новых денег потребуется много времени, за которое «самая выгодность для Украины обсуждаемой меры может уменьшиться либо отпасть совсем».
Впрочем, в случае несогласия Киева с доводами Москвы авторы записки предлагают выдвинуть определенные условия по механизмам введения новой валюты и порядка ее обмена на рубли, но и здесь надеются во многом на затягивание вопроса.
Документ, наверное, можно считать образцовым для объяснения образа мыслей специалистов своего дело в условиях взрывных изменений окружающего мира. Экономисты из отдела казначейства хотели найти хотя бы какой-то способ сохранить всё привычным и работающим образом — например, оставить общую валюту для двух разделившихся государств, которых не существовало еще год назад, а там, возможно, «носящие временный характер» сложности как-нибудь устранятся.
Не исключено, что опыт современности дает повод просто посочувствовать служащим Особого отдела по финансовым вопросам, состоящим в связи с осуществлением Брестского договора.
