Согласно данным опросов, сегодня, по мнению россиян, наибольшую опасность для человечества представляет загрязнение окружающей среды и связанное с этим потепление климата (40%). Однако уже при разговоре об опасностях внутри России наибольшую обеспокоенность вызывают безработица (50%), бедность (49%), преступность (41%). А проблеме загрязнение окружающей среды отведено лишь шестое место (20%). «Полит.ру» публикует статью Алексея Левинсона «Экосознание после евроремонта» при участии Ольги Стучевской, в которой речь пойдет о проблеме экологии в сознании россиян, во многом сформировавшемся с начала 1990-х годов под влиянием западного общества, а вернее представления о нем. «Санкцию своим новым установкам россияне получали у самих себя, но от имени того "Запада", который существовал к концу ХХ века в нашей собственной культуре. И формировали этот образ едва ли не в основном как раз борцы с "буржуазным образом жизни". Они, кстати, и распространение заботы об окружающей среде преподносили как очередную попытку увести трудящихся от классовой борьбы». Статья опубликована в новом номере журнала «Неприкосновенный запас» (2006. № 2 (46)).
Разделение того, что нас окружает, на чистое и грязное принадлежит к базовым антропологическим универсалиям. Каждая культура дает свои собственные определения и проводит свои собственные границы между чистым и нечистым. Более того, каждая эпоха отличает себя от предыдущей введением новой трактовки этих категорий. Так, к чистоте ритуальной прибавилась бытовая, к ней пристроилась чистота химическая, затем хирургическая и так далее.
Вновь вводимые критерии и границы, как правило, не упраздняют прежних. И сейчас мы живем - если представить нашу жизнь именно в этой проекции - в сложной системе пространств чистоты/нечистоты, вмещающих и пересекающих друг друга.
Общим для всех представлений об этих противоположностях является их ценностное означение и вытекающие из него нормативные предписания. Чистота есть благое, и к нему надо стремиться, - нечистое связано со злом, и его надо избегать (умалять, удалять, уничтожать...). Из сравнительно недавно пришедших к нам противопоставлений назовем пару "экологически чистое" и "экологически нечистое". Эти представления - ощущаясь как новые - проникли и переплелись с тем, что формировало нашу жизнь в последние двадцать лет.
Как поступают люди в связи с появившимся размежеванием мира? В общем-то так же, как и всегда. Стремятся к чистоте и избегают нечистоты. И, как и во всех прочих случаях, когда люди следуют социальной норме, делая так, они испытывают удовлетворение. Вот, ношу экологически чистое, вот, кормлю свою семью экологически чистыми продуктами, вот переехали в экологически чистый район. (Это удовлетворение сродни тому, что вот, мол, моюсь каждый день либо вот, совершаю омовения тогда и так, как полагается.)
Экология как наука занята множеством сложных и специальных проблем. Ее влияние на общественное сознание, в том числе и наше, - значительно. Но сейчас разговор только о той зоне, где принесенные новой парадигмой представления сопрягаются с более старыми нормами чистоплотности. Важно, какой общественной ценой достигается эффект чистоты, в том числе - экологической. Иначе: куда девать грязь и нечистоты? По нашим обычаям - недалеко. Потому что мир нечистого должен быть рядом. И не только из практических соображений, чтобы недалеко было до ветру бегать, но и чтобы мы не забывались, не впадали в гордыню, мол, вот мы какие чистые, экологичные.
Не только наши предки испокон веков жили рядом с отходами своей жизнедеятельности. Древняя культура, оставившая возле своих землянок горы отбросов - раковинных куч, - обнаружена там, где сейчас проживает нация, славящаяся у нас своей чистоплотностью. А бросающаяся в глаза разница между обликом их и наших населенных мест в том, где проводится граница чистого пространства - сразу за порогом дома или так, что внутри нее оказывается и часть тротуара перед ним. В зависимости от этого хозяйка либо плеснет с крыльца из помойного ведра, а то и ночного горшка, либо станет мыть с мылом тротуар. Грязнулей себя не будет чувствовать не только вторая, но и первая.
Итак, куда девать нечистое? По нашим понятиям - в никуда. Если есть вода, которая унесет его в это никуда, это хорошо. Если нет, значит, надо найти поблизости ничье пространство - овраг, задворки, окраину, и отводить нечистоты туда. (Овраги за селом в старинные времена потому были для его жителей местом свалки, что принадлежали уже не миру живых, а миру мертвых. Именно туда, как говорят, зимой отправляли "на рогожке".)
Города и села, это видишь, путешествуя по России, с трудом, но изживают эту грязь за околицей. С трудом выводят вредные производства. Гораздо быстрее распространяется в публике то, что можно назвать экологической озабоченностью. Приоткрылась возможность, мы побывали в Европах, посмотрели, теперь все сделали евроремонт и купили новую сантехнику. В домах, показывают социсследования, воцаряется культ чистоты. Некогда сказали бы с укором - буржуазный. Теперь это же произнесли бы с гордостью. Да, Европа, Япония ценят все экологичное, и мы тоже перестали жрать что попало. Даже мебель в дом и офис требуем экологичную (хотя не очень понятно, что это значит).
Теперь на мир мы смотрим, нам кажется, теми же глазами, что и Запад. Если заходит разговор об этой модной проблематике, мы проявляем немалую озабоченность судьбами мира:
Что из перечисленного представляет, на ваш взгляд, наибольшую опасность для человечества? (Левада-центр, апрель 2006 года)
| Загрязнение окружающей среды и связанное с этим потепление климата | 40% |
| Генетически модифицированные продукты | 17% |
| Массовое истребление лесов | 15% |
| Атомная энергетика | 15% |
| Химические удобрения, пестициды и т.п. | 8% |
| Затруднились ответить | 5% |
Впрочем, о том, что такие страхи нынче вседневно обуревают россиян, говорить не стоит. Когда экопроблематика помещается в контекст нашего домашнего бытия, ей уделяется куда меньше внимания. Вот ее место в перечне сфер, положение в которых в России, по мнению наших соотечественников, складывается наиболее тревожным образом (Левада-центр, май 2006 года).
| Безработица | 50% |
| Бедность и социальное неравенство | 49% |
| Преступность и насилие | 41% |
| Коррупция | 24% |
| Социальная защита населения | 22% |
| Загрязнение окружающей среды | 20% |
| Здравоохранение | 19% |
| Терроризм | 18% |
| Налоги | 17% |
| Состояние системы образования | 12% |
| Иммиграция в Россию | 9% |
| Затруднились ответить | 2% |
Надо сказать, что место в середине списка (если общее число проблем около дюжины) и частота упоминания (примерно каждым пятым из опрошенных) не меняются на протяжении чуть ли не десятилетия. Значит, это показатель не меры модности, а места в культуре.
Вот это место и обсудим.
Нынче президент, на радость всем, одним росчерком фломастера спас Байкал. Сам потом пояснил, что это был жест, то есть высказывание на языке современной экоозабоченной культуры. Интересным и не само собой разумеющимся такой шаг может быть лишь на фоне совсем иных, прошлых моделей поведения. Вспомним о них. Это наши, не чьи-нибудь модели. Не будем издеваться над мичуринским "не ждать милостей от природы" или виршами "пойдет вода Кубань-реки, куда велят большевики". Идея городов в Заполярье и садов в пустыне родилась задолго до того, как пропиталась кровью ГУЛАГа и лаком Агитпропа. Романтика переделки природы, замены природного рукотворным была способна одушевлять не только демонстративно-силового Маяковского ("Здесь будет город-сад!"), но и лиричного Паустовского (вспомните его "Колхиду"). Заложены же начала этого природоборчества еще раньше, и вне большевизма. Секулярные утопии с идеями отмены главных законов природы, таких, как смертность всякой твари, мечты о том, чтобы очеловечить мир животных, а может, и растений, и им подобные из бесед философов начала века переходили на страницы Платонова и Заболоцкого, формировали миропонимание миллионов людей.
Это из них выросли героические и авторитарные командиры и директора заводов, которые знали, что взять высоту или дать план надо (и можно) любой ценой. И если они готовы были платить здоровьем и жизнями людей, им ли было задумываться о том, что их снаряды или заводы делают с окружающей средой. Власть - над людьми, над природой - пьянила несколько поколений. Потом пришел застой, потом неожиданно оказалось, что такой власти мы не хотим.
Общество восстало против шестой статьи Конституции СССР и против проекта поворота северных рек фактически одновременно. Это было восстание против парадигмы большевизма как парадигмы насилия, одержания верха над природным в обществе и человеке. Желание вернуться к "естественному" в истории, в отношениях людей, отношениях народов, государств одушевляло многие шаги или, лучше сказать, порывы горбачевской и раннеельцинской эпохи. От них осталась (осталась, читатель!) полемически направленная против менталитета упомянутых директоров позиция, выразившаяся в следующих ответах на вопрос:
Что более важно: рост производства или защита окружающей среды? (Левада-центр, декабрь 2005 года).
| Рост производства | 36%> |
| Защита окружающей среды | 50% |
| Затруднились ответить | 14% |
Сегодня мы констатируем угасание этих порывов. Но эпоха общения с Западом, романа с ним не прошла бесследно. Советские люди после недолгого замешательства в начале 1990-х сумели воспроизвести у себя немало черт того строя, который прежде назывался "не наш". И не только по части автомобилей и интерьеров. Буржуазный индивидуализм самого махрового толка - и не показной, а настоящий - с успехом заместил советский коллективизм. (Теперь и не вспомнишь, был ли он на самом деле или только провозглашался...) Он, в частности, заключается и в представлениях о том, о чьей окружающей среде надлежит заботиться порядочному человеку: о своей. Не об общей, не о всеобщей.
Индивидуализм - не крой штанов, который можно перенять. Для его развития были серьезные внутренние предпосылки, прежде всего коллапс советских форм общественной организации. Но ценностное обоснование того, как надо жить, как надо относиться к себе, другим людям, природе, - вот оно было взято у той культурной инстанции, которая пользовалась в те кризисные времена наибольшим авторитетом. Инстанцией, как помнят многие читатели, в это время был "Запад". Конечно, речь не о реальной Европе или Америке. Санкцию своим новым установкам россияне получали у самих себя, но от имени того "Запада", который существовал к концу ХХ века в нашей собственной культуре. И формировали этот образ едва ли не в основном как раз борцы с "буржуазным образом жизни". Они, кстати, и распространение заботы об окружающей среде преподносили как очередную попытку увести трудящихся от классовой борьбы. Эти борцы, отдадим им должное, сделали немало для знакомства наших людей с "ненашим" обществом. На первых порах перестройки достаточно было поменять знак "минус" на "плюс", и оказывалось, что знания, как жить в "нормальном" обществе, у нас есть. В частности, знания о том, что надо самому заботиться о своем здоровье, думать - чем дышишь, какую воду пьешь. А о других думать не надо, нынче не совок. Нынче живем по волчьим законам капитализма.
Разумеется, в том западном мире, откуда пришла мода и на чистые унитазы, и на чистую среду, теперь, во времена экологии, закон межчеловеческих отношений вовсе не описывается формулой "человек человеку - волк". Не говоря о том, что на отношения волков и на отношение к волкам та же экологически озабоченная цивилизация смотрит совсем иначе. Она иначе смотрит и на индивида. Это не урвавший свое у всех прочих и отгородившийся от них, довлеющий себе одиночка. Это человек в индивидуальном, личном порядке - не прячась за всех прочих - принимающий на себя ответственность не только за себя, но и за этих всех. Ответственность в том числе экологическую.
Она предполагает умение решить вопрос: как быть с отходами, мусором, если ничьей земли, воды, атмосферы больше нет. Если всюду действуют не только священные права частных собственников, но и еще более священные права людей, а над ними - и их превосходящие обязанности человечества перед самим собой и перед мирозданием.
А что же они к нам свои ядерные отходы везут? - встает вопрос. Западная цивилизация породила зеленое сознание, но не отменила прежнее, ищущее, куда бы сбыть свою нечистоту. Его-то мы и искушаем, предлагая себя на роль хтонической бездны. Места, откуда извергаются подземные жидкости и миазмы, именуемые oil and gaz. И где нет человеческих порядков.
