В момент обретения независимости в 1959 году Сингапур представлял собой бедную сторону, зависимую от экспорта всего жизненно необходимого, не имеющую никаких собственных источников дохода и находящуюся в напряженных отношениях с соседними странами. В течение последующих пятидесяти лет этот город-государство сумел не только выйти из тотального кризиса, но также построить с нуля успешную экономику и превратиться в крупнейших финансовый и торговый центр Юго-Восточной Азии. «Полит.ру» публикует статью министра иностранных дел Сингапура Джорджа Ео, в которой он предлагает воспринимать кризис как время глобальной переоценки политических, экономических и культурных ценностей, отделения истинного от ложного и возможности учиться друг у друга. Статья основана на выступлении Джорджа Ео в Кэмбриджском университете 27 марта 2009 года и опубликована в журнале «Россия в глобальной политике» (2009. № 4).
Пока мы не знаем, станет ли нынешнийкризис переломным событием всемирной истории. Об этом можно будетсудить только по прошествии времени.
Однако масштаб кризиса становится яснее. Никому не известнонаверняка, где его дно и как долго он продлится. Между тем, по самымскромным оценкам, разорятся десятки тысяч компаний и десятки миллионовлюдей потеряют работу. Кризис, который начался как финансовый,превратился в полномасштабный экономический. Для многих стран ухудшениеэкономического положения приведет к политическому кризису. В некоторыхгосударствах правительства, предпринимая поспешные шаги под сиюминутнымполитическим давлением, причинят еще больший вред своей экономике.
В декабре прошлого года Financial Times в редакционной статьеписала, что Федеральная резервная система Соединенных Штатов действуетвслепую. Но на самом деле все правительства работают, плохо разбираясьв обстановке. Рынки нестабильны именно потому, что никто точно непредставляет, какие политические меры окажутся действенными.
Я помню, как один старый семейный врач объяснял, что всякоезаболевание должно протекать естественным путем. При лечении следуетучитывать, как развивается болезнь. Попытки ускорить процесс могутухудшить состояние больного. Хотя, возможно, понадобятся чрезвычайныемеры и симптомы удастся смягчить, организм следует лечить изнутри,после чего меняется его иммунологический статус.
Австрийский (и американский. – Ред.) экономист Йозеф Шумпетерпонимал значение разрушения ради созидания. Конец экономического циклане возвращает экономику в то состояние, в котором она была в егоначале. Во время спада фирмы разоряются, люди теряют работу, институтыперестраиваются, возможна смена правительств. В ходе этого процессапроисходит перераспределение ресурсов и старое уступает место новому.
Чарльз Дарвин, двухсотлетие которого мы отмечаем в нынешнем году,понимал это. Жизнь – борьба, в ходе которой на смену старым видамприходят новые. Человеческое общество – часть этой борьбы. Ход историине предопределен. На каждом временном отрезке существует ряд возможныхвариантов будущего, каждый из которых так или иначе представляет собойсостояние частичного равновесия. А каждый кризис – это разрыв впереходе от одного состояния частичного равновесия к другому, в рамкахкоторого существует то, что аналитики называют пучком возможностей.Итак, по какой бы траектории в предстоящие годы ни развивалсяисторический процесс, будет происходить великая переоценка стоимостиактивов, факторов производства, стран, идей.
Начнем с экономической переоценки. В ходе нынешнего кризиса лопнуломножество «пузырей», начиная с субстандартной (т. е. приобретенной накредиты, при выдаче которых не была доказана платежеспособностькредитополучателя. – Ред.) собственности в США. По всему миру резкопадает цена активов. За прошедший год были «вымыты» десятки триллионовдолларов. Никто не может с уверенностью сказать, как далеко зайдетпроцесс. Много месяцев назад Алан Гринспен в своей обычной сдержаннойманере сказал, всматриваясь в дыру, что виднеется дно, до которогобудут падать цены на активы. Оказалось, что это тьма бездны, осуществовании которой знали очень немногие. Дна можно достичь, когдацена активов понизится в достаточной степени. Государственная политикаможет способствовать этому процессу или тормозить его. К сожалению,предлагаемые пакеты мер стимулирования экономики лишь затруднят процессурегулирования (корректировки). Например, помощь неэффективнымавтомобильным компаниям лишь затянет болезненный процесс перестройкипри огромных государственных расходах.
Еще более тяжелой окажется переоценка людских ресурсов. В условияхглобализации в мире фактически существует один рынок труда. Заработнаяплата американцев, европейцев и японцев остается на более низком уровнеиз-за того, что миллиарды азиатов и африканцев готовы работать загораздо меньшие деньги. Только в Китае и Индии ежегодно получаютдипломы больше ученых и инженеров, чем во всех развитых странах, вместевзятых. В нынешних условиях, хотя нельзя отрицать, что торговля – этоигра с положительной суммой, выгода от торговли никогда нераспределяется равномерно. Поэтому можно ожидать нарастанияпротекционистских тенденций во многих странах.
Правительства постараются защитить рабочие места, что в долгосрочнойперспективе отрицательно скажется на национальных экономиках. Ошибочнопредполагать, что принудительные меры могут стать выходом из рецессии.Помимо этого давлению подвергнутся обменные курсы валют. Еслиправительства попытаются помешать переоценке активов и человеческихресурсов, то произвести такую корректировку заставят международныерынки. Страна, которая живет не по средствам, сама будет подвергнутапереоценке через ее валюту – девальвация приведет к снижениюжизненного уровня граждан.
Мир пребывает в состоянии глубокого дисбаланса. Запад потребляетслишком много, делая слишком мало накоплений, в то время как на Востокеситуация прямо противоположная. Китаю, Индии и другим странам нужнопотреблять гораздо больше того, что они производят, однако они неспособны помочь в преодолении нынешнего спада глобального спроса,поскольку их ВВП еще весьма невелик. Им, вероятно, удастся повыситьглобальный спрос, но не раньше, чем через 10–20 лет. Тем временемглобальная экономика, возможно, будет переживать длительную рецессию –глобальный парадокс бережливости по Джону Мейнарду Кейнсу.
Когда нынешний кризис, наконец, закончится (а это, по всейвидимости, произойдет через несколько лет), возникнет многополярнаясистема мира с более четкими контурами. Хотя Соединенные Штаты ещенадолго со-хранят доминирующее положение, они уже не будутгипердержавой и им, как и всему сообществу развитых государств,придется разделить влияние с Китаем, Индией, Россией, Бразилией идругими странами. Таким образом, экономическая переоценка будетсопровождаться политической.
После красочной церемонии открытия Олимпийских игр в Пекине ТониБлэр писал в The Wall Street Journal 26 августа прошлого года: «Этоисторический момент перемен. Пройдет 10 лет, и все это поймут. Напротяжении веков сила сосредотачивалась на Западе – она была в рукахразличных европейских держав, в том числе Британской империи, а затем,в XX веке, в руках Соединенных Штатов. Теперь нам придется примиритьсяс условиями существования в мире, в котором влияние разделяется сДальним Востоком. Я не уверен, вполне ли мы понимаем значениепроисходящего, мы, чья культура (не только наша политика и экономика)играла доминирующую роль так долго. Это будет довольно необычный и,возможно, огорчительный опыт».
Данные слова были написаны до финансового кризиса, сегодня онизвучат еще более актуально. Разделить влияние с другими – это легческазать, чем сделать. Но многие проблемы мирового правления невозможноурегулировать надлежащим образом без коренной перестройки международныхинститутов, в том числе и институтов Бреттон-Вудской системы. Встречалидеров «Группы двадцати», проведенная по инициативе президента СШАДжорджа Буша в ноябре прошлого года, – необходимый новый почин. Но этотолько начало процесса.
Безусловно, реформирование международных институтов займет годы. Вовремя переходного периода не избежать ошибок. Анализируя Великуюдепрессию прошлого века, историк экономики Чарльз Киндлбергер назвал ееосновной причиной отсутствие мирового лидерства в критически важныйпериод, когда влияние перемещалось на другую сторону Атлантики.Великобритания не могла осуществлять лидерство, а Соединенные Штаты нехотели. И именно в это время мировая экономика рухнула.
В следующие десятилетия главными отношениями на планете станутотношения между США и Китаем. Если говорить конкретно, Америка –важнейший экспортный рынок КНР, а Китай – главный покупательамериканских ценных бумаг. Основная задача – спокойное включение Пекинав мировую систему правления, что, в свою очередь, изменит ее саму.Возможно, именно этими соображениями руководствовалась Хиллари Клинтон,принимая решение совершить свою первую заграничную поездку в качествегоссекретаря в Восточную Азию.
Преображение Китая – самая важная тенденция в сегодняшнем мире.Много было написано о возрождении этой страны. Мне хотелось быостановиться на трех моментах.
Самовосприятие Китая. Первый момент – этосамовосприятие Китая, о котором много лет тому назад писал ДжозефНидэм. На протяжении многих веков каждая китайская династия считаласвоей исторической обязанностью написать историю предыдущей династии.Создано 24 истории, первая написана за сто лет до Рождества ХристоваСыма Цянем в его знаменитой книге «Ши цзи» («Исторические записки»). Стого времени поздняя династия Хань писала об империи Хань, далее каждаядинаcтия – Синь, Саньго (Троецарствие) и др. – продолжала эту традицию.Последняя династия Цин правила с 1644-го до республиканской революции1911 года. Официальная история этого периода создается только сейчас –спустя почти столетие.
Ни у одной другой страны либо цивилизации нет такого чувстванеразрывности собственной истории. Полагаю, что до выпуска официальнойистории Китайской Народной Республики нам придется подождать парустолетий. Замечательное исследование Нидэма по науке и цивилизацииКитая стало возможно благодаря его глубокому проникновению в то, каккитайцы воспринимают себя. Парадоксально, что самовосприятие Китаясводилось в основном к его социальным и нравственным достижениям вклассической области. Именно Нидэм сообщил китайцам об их поразительномвкладе в научно-технические достижения мировой цивилизации.
Однако самовосприятие Китая является одновременно его силой ислабостью. Силой, потому что оно придает китайской цивилизацииуверенность в себе и целеустремленность. Китайские руководители частоговорят, что хотя Китай и должен учиться у остального мира, но емунужно найти свой собственный путь в будущее. Но в этом есть самомнение,и оно затрудняет распространение китайских идей и институтов в стольразнообразном мире. Конечно, у китайцев нет желания обратить всех всвою веру. Соединенные Штаты, будучи молодой страной, напротив, верят,что их собственная идеология новаторская и исключительная, и хотят,чтобы все были, как американцы. Программное обеспечение глобализациисегодня, включая стандарты и поп-культуру, в основном американское. И вэтом состоит глубинное различие между Китаем и США.
Если посмотреть на культуры как человеческие операционные системы,то именно американская культура обладает гиперсвязями, которыесоединяют различные культуры воедино посредством более высокого языкаHTML или XML. И хотя эти программы нуждаются в корректировке, ониостанутся в основном американскими. И я сомневаюсь, что китайскиепрограммы когда-нибудь смогут объединить мир, потому что они имеют своисобственные, весьма специфические характеристики. Даже если Китайстанет самой большой экономикой мира, что произойдет почти наверняка втечение нескольких десятилетий.
Города XXI века. Второй момент, на котором я хотелбы остановиться, – поразительное экспериментирование в сфереурбанизации, которое происходит сегодня в Китае. Страна урбанизируетсясо скоростью и в масштабах, невиданных в истории человечества.Китайские проектировщики знают, что в их распоряжении нет земли длясоздания обширных пригородных районов, как в Америке. В Китае меньшеобрабатываемых земель, чем в Индии. Хотя протяженность шоссейных дорогв КНР уже больше, чем в Соединенных Штатах, китайцы прекрасно понимают,что если количество автомобилей на душу населения у них будет, как вАмерике, то весь мир закипит (в прямом смысле слова).
Осознавая необходимость сохранения земли и энергии, китайцыприступили к осуществлению колоссального по масштабу и значимостипроекта строительства мегагородов. Население каждого из них сравнимо снаселением крупной страны – десятки миллионов человек. Эти образованиябудут не огромными городами с предместьями, как Мехико или Лагос,растущими как попало, а городами, спланированными для проживанияогромного числа жителей. Это означает проектирование городскойинфраструктуры, которая включает в себя сеть скоростных железных дорогвнутри городов и между городами, огромные аэропорты, как пекинский,леса небоскребов и высокотехнологичные парки, в которые войдутуниверситеты, научно-исследовательские институты, компании, занятые всфере высоких технологий, и вспомогательные объекты.
В марте прошлого года глобальный Институт Маккензи рекомендовалсоздание 15 «супергородов» с населением в среднем 25 миллионов человекили 11 городских кластеров, общая численность населения каждогопревысит 60 миллионов. В отличие от большинства стран Китай способеносуществить такие масштабные проекты, поскольку при коммунистическомправлении земля находится в руках государства. Строго говоря, сутьвеликой китайской революции – собственность на землю. В этом состоитсамое большое различие между Китаем и Индией. В Индии и большинстведругих частей мира приобретение земли для крупномасштабных проектовявляется очень сложным и трудоемким процессом.
Подобно тому как в XX столетии США были образцом городского развитияс весьма рациональными моделями городов-решеток, в XXI веке задаватьтон в застройке городов будет Китай. Урбанизация в таких колоссальныхмасштабах видоизменяет культуру, политическую жизнь и институтыПоднебесной. Коммунистической партии Китая, которая создавалась МаоЦзэдуном в сельской местности, предстоит решить труднейшую задачу поуправлению процессом урбанизации. Если во времена Мао городскоенаселение составляло 20 % от населения всей страны, то в современномКитае оно достигает 40 %, а через несколько десятилетий, как и во всехразвитых странах, этот показатель составит 80–90 %. Уже сейчас в Китаебольше мобильных телефонов, чем где бы то ни было, и большепользователей Интернета, чем в Соединенных Штатах.
Политическая культура Китая. На протяжении вековсложилась политическая культура, которая делает возможным управлениестраной, размером в континент, через бюрократическую элиту. В КНР такойбюрократической элитой является Коммунистическая партия. При правильнойорганизации дела чиновники назначаются исходя из их деловых качеств;они наделены высоким чувством ответственности за всю страну.
В период правления династий Мин и Цин действовал закон, по которомуни один высокопоставленный чиновник не мог служить ближе 400 миль отместа своего рождения, чтобы избежать давления на него с цельюзаставить действовать в местных интересах. Несколько лет назад в КНРвновь было введено такое правило, и действительно, почти во всехслучаях руководитель провинции не является ее уроженцем. Это относитсяи к секретарю партийной организации, и к губернатору. В автономномрайоне местный уроженец занимает вторую по значению должность, но онникогда не может занять самую высокую должность в родных местах.
Хотя по мере урбанизации в предстоящие десятилетия политическаяжизнь коренным образом изменится, вряд ли это повлияет на основнойпринцип, по которому бюрократическая элита сохраняет целостностьстраны. Слишком много функций, затрагивающих благополучие государства вцелом, требуют координации из центра. В исторической памяти китайцевотложилось, что во времена, когда страна была разделена, всегданаступал хаос и продолжаться он мог долго.
Безусловно, Китай проводит демократические эксперименты на болеенизких уровнях правления, поскольку демократия служит полезнымпротивовесом злоупотреблениям властью. Однако на уровне больших городови провинций руководители назначаются сверху после тщательного опроса иизучения мнений коллег и подчиненных. Как и с социализмом, Китайвыработает форму «демократии с китайскими чертами», весьма отличающуюсяот западной либеральной демократии. Нынешний мировой кризис еще большеубедит китайцев в том, что они правильно поступили, не отказавшись отгосударственного контроля над командными высотами экономики.
Сейчас, когда мир находится в смятении, многие развивающиеся страныизучают китайскую систему, задаваясь вопросом, не предложит ли она имуроков хорошего правления. Впервые за долгое время у западной моделипоявился серьезный конкурент.
Я остановился на этих трех моментах относительно Китая, чтобыпоказать, каким сложным окажется процесс включения его в новуюмногополярную мировую систему. Эта задача не только экономическая, нотакже и политическая и культурная. Однако она должна быть решена, ирезультатом будет создание мироустройства, весьма отличного от того, ккоторому мы привыкли. Развивающиеся страны уже не станут устремлятьсвои взоры только на Запад как источник вдохновения; они тожеповернутся к Китаю и, может быть, к Индии.
Происходящее одновременно возрождение Индии и Китая, где проживает40 % населения Земли, – это бесконечно завораживающее явление. Труднонайти две другие страны, столь различные. Одна исповедует конфуцианствои строгую мораль, другая – демократична и открыта в проявлении эмоций.Как сказал Амартья Сен, «индиец любит поспорить». Однако в обеихстранах можно ощутить органичную энергию, меняющую жизнь огромногочисла людей.
Новая встреча двух древних цивилизаций сама по себе волнующеесобытие. Обе страны разделяют высокие горы и обширные пустыни, поэтомуих контакты на протяжении веков имели спорадический и в основном мирныйхарактер. В последние годы объем торговли между ними вырос многократно,что сделало КНР самым крупным на сегодняшний день торговым партнеромИндии. Конечно, не надо забывать, что при правлении раджей Китай тожебыл самым крупным торговым партнером Британской Индии. Однако этистраны сохраняют подозрительность в отношении друг друга. Индия до сихпор не может забыть свое поражение в пограничной войне с Китаем в 1962году. Этот момент китайские лидеры, похоже, не вполне понимают.
Мы в Юго-Восточной Азии очень заинтересованы в том, чтобы эти двавеликих государства, являющиеся нашими непосредственными соседями,имели мирные отношения, основанные на сотрудничестве. Проект, которыйможет способствовать единению Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии, –это возрождение старинного Университета Наланда в индийском штате Бихар.
О существовании буддистского университета, который веками привлекалстудентов со всей Азии, мир знает благодаря китайским летописям. В порурасцвета в Наланде обучалось десять тысяч человек, в основном монахов.Согласно своеобразному, но поразительно детальному описаниюбуддист-ского монаха Сюань Цзана, который вел летопись династии Тан вVII веке, в Наланде был замечательный кампус с девятиэтажнойбиблиотекой и башнями, уходящими в облака. Сюань Цзан отправился вИндию, чтобы привести в Китай буддистские сутры. Его путешествие былоподобно Одиссее; оно мифологизировано в китайском фольклоре подназванием «Путешествие на Запад». Сюань Цзан провел много лет вНаланде. К сожалению, университет был разрушен афганскими захватчиками800 лет назад – приблизительно в то же время, когда были основаныОксфорд и Кембридж.
Недавно правительство Индии приняло решение возродить древнийУниверситет Наланда как светское учебное заведение, сделав его центроммеждународного сотрудничества. Уже приобретен участок земли в 500 акровнедалеко от развалин старого университета. Как и в древние времена,здесь будут обучать многим дисциплинам, основываясь на буддистскойфилософии человека, живущего в гармонии с человеком, человека, живущегов гармонии с природой, и человека, живущего как часть природы.Индийское правительство создало группу попечителей во главе с АмартьяСеном для разработки концепции этого учебного заведения (я имею честьбыть членом этой группы). Новый Университет Наланда призванспособствовать наступлению эпохи мира и сотрудничества в Азии.
Многополярный мир хаотичен. Это значит, что ни одна системаценностей не будет всецело доминировать над другими. Нынешний кризисуже заставил многих задаться вопросом о природе капитализма, социализмаи демократии. Химически чистый капитализм, используя термин, введенныйбывшим премьер-министром Франции Лионелем Жоспеном, стал браннымсловом. Напротив, авторитет Кейнса, похоже, опять вырос, и все мы вновьсняли с полок старые, запыленные экземпляры его «Общей теории». Недавнона обложке еженедельника Newsweek можно было прочесть, что «мы всетеперь социалисты». Сейчас перечитывают даже Карла Маркса. Когда страныищут выход из кризиса, то идеи, культурные нормы – всё подвергаетсяпереоценке. Если высокий уровень безработицы сохранится длительноевремя, возможно появление опасных идей и идеологий, как это было в1930-х годах.
Без лидерства США многополярность способна привести к глобальнойнестабильности. От новой администрации Барака Обамы, которая свниманием относится к культурным особенностям, многого ожидают в планевосстановления порядка и экономического роста в мире. К сожалению,быстрых и легких решений не бывает, надо быть готовыми к достаточнодлительному периоду хаоса и смятения. Особенно важно, чтобы мыскептически относились к абсолютным или окончательным решениям,поскольку они зачастую наиболее опасны.
В раздумьях о том, как реагировать на нынешний кризис, мы можемвдохновляться идеями двух кембриджских ученых – Чарльза Дарвина иДжозефа Нидэма. Дарвиновское «Происхождение видов», вышедшее в свет 150лет назад, стало одним из величайших интеллектуальных достиженийчеловечества. В Британском музее естественной истории данный трудназывают «большой идеей». Это была очень большая идея. Естест-венныйотбор имеет очевидный аналог в интеллектуальном и общественном развитиичеловека. Подобно биологическим видам человеческие идеи и системы такжеявляются предметом отбора через войны, революции, выборы, экономическиекризисы, научные дебаты и рыночную конкуренцию. Те, кто выживает ипроцветает, должны, как мы надеемся, поднять цивилизацию на болеевысокий уровень.
Нидэм понимал Китай, как немногие. Саймон Уинчестер писал в недавновышедшей книге «Человек, который любил Китай»: «Нидэм, возможно, неудивился бы тем громадным преобразованиям, которые происходят сейчас вКитае».
И Дарвин, и Нидэм придерживались университетской традициискептицизма без утраты нравственного чувства. Только будучи скептиками,мы можем быть объективными, способны критически оценивать себя иучиться у других. Только обладая нравственным чувством, мы будеммотивированы на труд во имя общественного блага в широком понимании. Впрошлом именно коррупция и неспособность учиться у других привели Китайк длительному отставанию. Во время миссии лорда Макартни в 1793-мимператор Цянь Лун передал английскому королю Георгу III, что Китаюнечему учиться у Запада. С того момента начался период долгого упадкаКитая.
Человеческие цивилизации учатся друг у друга больше, чем имиосознаётся, больше, чем мы это осознаём. Сборник очерков, посвященныйисторическому диалогу между Востоком и Западом и опубликованный в 1969году, Нидэм озаглавил «В пределах четырех морей». Это название он взялиз книги Конфуция «Беседы и суждения», где тот писал: «В пределахчетырех морей все люди – братья». В период подъема солидарностиТретьего мира в 1950-х у индийцев был популярен лозунг «Индийцы икитайцы – братья». В нынешние сумбурные времена нам надо учиться друг удруга на основе глубокого взаимного уважения.
