Информированность российских граждан о деятельности правоохранительных органов

101000, Москва, Колпачный пер., 7/2; Тел. (495) 540-6851; факс (495) 540-6852 E-mail: info@publicverdict.org www.publicverdict.org	125319, Москва, ул. Черняховского, 16; Тел. (495) 229-3810, факс (495) 229-3825 E-mail: direct@levada.ru; www.levada.ru

 

В декабре 2008 года по инициативе Фонда "Общественный вердикт" совместно с Аналитическим Центром Юрия Левады было предпринято исследование, направленное на описание отношения и информированности россиян о деятельности правоохранительных органов. Как показали результаты, 16% принявших участие в опросе считают, что в минувшем году сталкивались с нарушением своих прав. 62% пытались предпринимать какие-то действия в защиту, чаще всего обращаясь в милицию. Однако в результате в 48% случаев добиться решения своего дела им не удалось. Тем не менее, по сравнению с исследованием годичной давности определенно можно говорить о повышении уровня доверия россиян к милиции, которую 75% опрошенных сегодня считают основным правоохранительным органом.

1. Характеристика исследования

Опрос российского населения на темы «Информированность российских граждан о деятельности правоохранительных органов проведен по инициативе Фонда «Общественный вердикт» 18-23 декабря 2008 года. Опрос проходил по всероссийской репрезентативной выборке, представляющей взрослое население России (с 18 лет) по полу, возрасту, образованию, типу поселения. Всего было опрошено 1001 человек. Опрос проводился методом персонального интервью на дому у респондента.

2. Методический отчет

1) Сроки полевых работ: 18-23 декабря 2008 г.

2) Выборка: опрошено 1001 чел., в 92 точках опроса.

По размеру и типам поселения опрошенные распределились следующим образом. Всего было опрошено:

Опрос проводился маршрутным методом с соблюдением половозрастных квот и квот по образованию.

Маршрутный метод — метод отбора домохозяйств и респондентов, при котором интервьюер получает задание, содержащее описание маршрута. В описание маршрута входит:

• название улицы и номер дома, с которого следует начать опрос;
• инструкция, в которой описан порядок движения по маршруту;
• шаг отбора респондентов:
• способ отбора респондентов — в настоящем опросе отбор проходил по половозрастным и образовательных характеристикам и в соответствии с квотным заданием.

3) Недостижимость и результат контроля

3. Информированность граждан о правоохранительных органах

В ходе опроса респондентам предлагалось ответить на открытый вопрос о том, какие правоохранительные органы они знают. Вопрос практически не вызвал затруднений (2% затруднившихся). Отметим, однако, что большинство ответов относилось к тем органам, которые в сложившемся языковом обиходе принято называть «силовыми» — Милиция или МВД и его структуры и ФСБ. Значительная часть опрошенных (в сумме около двух пятых — 40%) назвали среди правоохранительных органов суды и различные судебные органы, что неверно, если иметь в виду самостоятельность и независимость судебной власти де-юре в системе разделения властей. Отнесение судов к правоохранительным органам связано с историей формирования правоохранительных органов в советский период, их идеологией, практикой и общественным восприятием.

Судебную власть, как нам представляется, следует рассматривать в качестве самостоятельной ветви государственной власти, главной функцией которой является осуществление правосудия, а не охрана и защита правопорядка. Однако в массовом сознании господствует иное представление.

Эта проблематика связана с состоянием правосознания в стране и представляет отдельный предмет для углубленного анализа. Приведем данные опроса респондентов, ограничившись лишь теми вариантами ответов, которые отметили не менее 2% опрошенных.

Нам представляется интересным представить максимально полный список приводившихся ответов респондентов, который в принципе можно свести к более короткому (объединив структуры МВД и пр.), так как такая, довольно дробная картина отражает довольно смутные представления большинства о системе и структуре правоохранительных органов страны. Значительная часть респондентов называет самые «известные» силовые ведомства, но большая часть респондентов оперирует в своих ответах, как можно предполагать, своим опытом общения с теми или иными структурами и подразделениями правоохранительных органов.

Так, в значительной части ответов упоминались те или иные структуры или подразделения МВД, а также отряды спецназначения МВД и ФСБ, такие как ОМОН или Альфа и т.п.). Однако многие респонденты называли структуры или службы, не имеющие отношения к правоохранительным органам. Наряду с уже упомянутыми судебными органами и их структурами, — например, Собес.

Из ответов респондентов следует, что правоохранительные органы воспринимаются большинством населения, прежде всего, как силовые структуры. Для подавляющего большинства опрошенных — это милиция.

Причем чаще всего милицию называли менее образованные респонденты, имеющие невысокий статус и небольшие социальные ресурсы, — так называемая «социальная периферия». Довольно явно дифференцировал ответы респондентов такой признак как наличие высшего образования. Приведем распределение по этому признаку, касающееся наиболее часто упоминавшихся структур и органов:

Примечательно для характеристики состояния правосознания постсоветского человека, весьма посредственно ориентирующегося в вопросах права, что и респонденты с высшим образованием чаще среднего относят суды к правоохранительным органам. Тем самым в большинстве своем не воспринимая суды как в точном смысле слова самостоятельную ветвь власти.

Распределение ответов по потребительскому статусу показывает, что чем более респондент адаптирован в потребительском, а значит косвенным образом, и социальном плане, тем определеннее его ответы (например, МВД или ФСБ среди самых бедных назвали, соответственно, 9 и 25%, а среди обеспеченных — 30 и 47%).

Как видим, спонтанно, без подсказки, почти две пятых опрошенных (39%) называют среди правоохранительных органов суды [1]. На поставленный прямо вопрос «Является ли Суд правоохранительным органом» 73% ответили «да», только 20% — «нет», затруднились с ответами лишь 7% опрошенных, что говорит о массовом представлении о суде как о правоохранительном органе. Не считают суд правоохранительным органом чуть чаще мужчины (25%), респонденты с высшим образованием выделяются здесь слабее (23%).

Что касается оценок информированности о деятельности как различных правоохранительных органов, так и судов, которые были включены в список намеренно, то доля очень хорошо информированных оказывается в явном меньшинстве. Особенно это относится к Следственному комитету при Прокуратуре. Так как милиция является главным органом, который представляет для респондентов правоохранительные органы, то и оценки своей информированности о ее деятельности самые высокие. Несколько ниже, но также достаточно высоки, оценки информированности о деятельности прокуратуры и судебных органов в целом, то есть тех сфер, которые, можно сказать, ближе к обывателю, его повседневным интересам и действиям. Что касается миграционной службы, Конституционного суда и Следственного комитета при Прокуратуре, то в этих случаях сумма плохо знакомых или практически ничего не знающих об их деятельности превосходит долю «знающих».

Если говорить именно о правоохранительных органах и службах, то анализ по социально- демографическим признакам показывает следующее.

Милиция: о ее задачах несколько лучше информированы мужчины, респонденты самого активного трудового возраста (25-39 лет), москвичи (36% — «очень хорошо»). А среди других типов поселений — жители села и малых городов, где милиция, видимо, в значительно мере воплощает собой «власть и порядок» и теснее связана с местным сообществом, сильнее, чем в больших городах репрезентирует его. По роду занятий выделяются руководители (38% — «очень хорошо», а также предприниматели — 32% и учащиеся — 30%). Среди респондентов с высшим образованием хорошо информированных о задачах милиции 29%.

Прокуратура: О задачах прокуратуры лучше информированы респонденты с высшим образованием (21%), руководители (19%), с одной стороны, безработные (20%) — с другой, но особенно независимые предприниматели (27%). Напомним, что эта группа в выборке малочисленна. Обращает на себя внимание, что лишь 8% москвичей довольно хорошо оценивают свою информированность о задачах прокуратуры, в отличие от милиции. В целом хуже представляют себе деятельность прокуратуры самые молодые респонденты, а также жители средних, малых городов и села.

Миграционная служба: Доля самых информированных ощутимо выше среди респондентов с высшим образованием (16%). Среди москвичей она еще выше и составляет 21%, что может указывать и на остроту проблемы отношения к мигрантам в Москве, и на сложности с оформлением регистрации или загранпаспортов в московских отделениях ФМС. Высока доля информированных среди независимых предпринимателей (23%), чья деятельность может с высокой вероятностью быть связанной с трудовыми мигрантами. Плохо работу миграционной службы представляют себе самые молодые россияне, а также пожилые люди и жители периферийных городов и сел. Правда, в малых городах (до 100 тыс.) информированность чуть выше среднего (50% знают очень или довольно хорошо).

ФСБ: чуть выше среднего информированными считают себя молодые респонденты с высшим образованием и высоким потребительским статусом.

Следственный комитет при Прокуратуре: Здесь наблюдается самая низкая информированность по оценкам самих граждан. Даже среди респондентов с высшим образованием очень хорошо знают о задачах Следственного комитета лишь 12% опрошенных. Вероятно, неуверенность в своей информированности по поводу задач Следственного комитета объясняется его недавним существованием. Кроме того, низкая осведомленность граждан косвенно может указывать на недостаточность проделанной государством работы по информированию граждан о целях и задачах нового правоохранительного органа.

В целом, не считая милиции, наиболее явным признаком, дифференцирующим осведомленность о задачах правоохранительных органов, оказывается уровень образования. Более высокий уровень образования предполагает большую компетентность в вопросах устройства государственных служб и органов, а также потенциально более высокий социальный статус, также повышающий компетентность и информированность граждан.

4. Нарушения прав респондентов и действия по их защите

Отметим в начале, что для подавляющего большинства опрошенных главным является нарушение прав, связанных с гарантированным государством социальным существованием: право на бесплатное образование и лечение и гарантированное рабочее место и оплаты труда. При этом для большинства важна именно гарантированность места, а не величина дохода и перспективы роста. За минувшие 10 лет значительно выросло чувство ущемленности в праве на жилище, что, возможно, связано с ростом цен на жилье, соответственно, уменьшением его доступности, а также с ростом тарифов на коммунальные услуги и низким качеством работы ЖКХ.

В качестве иллюстрации приведем результаты других опросов общественного мнения, проведенных Левадой-Центром ранее.

В ситуациях, нарушающих права гражданам, оказывались, по их мнению, 16 % опрошенных в рамках этого исследования. Подавляющему большинству (84%) не приходилось, по их мнению, за последний год оказываться в ситуации, когда нарушались их права.

Судя по анализу социально-демографических показателей, попадали в такие ситуации, с одной стороны, более образованные, квалифицированные группы, с другой — самые ущемленные, социально слабые. Например, в группе с высшим образованием таких 21%, со средним — 14%; среди специалистов, независимых предпринимателей — 18-19%, среди людей с самым низким потребительским статусом — 21%. Обращает на себя внимание, что особенно высок этот показатель в городах среднего размера — 25%.

Можно предполагать, что более высокостатусные и компетентные группы скорее могут квалифицировать ту или иную ситуацию как нарушающую их права, они вообще более осведомлены о своих правах, тогда как малоимущие, слабые в социальном отношении группы, скорее будут склонны расценивать любую конфликтную ситуацию как нарушающую их права. Особенно, ситуации конфликта с представителями властей.

Жители городов среднего размера более остальных чувствительны к нарушениям их прав, скорее всего, потому, что их повседневный социальный контекст связан с более частными и содержательными контактами с представителями властей, в том числе правоохранительных, с одной стороны. С другой, их социальное положение в целом чуть благополучнее, чем в малых городах, поэтому они и чуть более критичны и требовательны. Специфика средних городов заключается и в том, что «расстояние» между властями и гражданами не настолько велико как в крупных городах, в которых граждане и власти живут автономно друг от друга, и не настолько близко как в малых городах и селах, в которых граница между властью и жителями достаточно условна. В городах среднего размера создается такой режим взаимодействия между властью и гражданами, который сохраняет нужную для критики дистанцию между ними, но при этом наполняет частным и не только формальным содержанием это взаимодействие. Это приводит к тому, что жители средних городов предъявляют властям, и милиции в том числе, более высокие требования и, как результат, жители чаще и более восприимчивы к ситуациям, которые расценивают как нарушающие их права.

Большинство «потерпевших» — 62% — предпринимали шаги, чтобы защитить свои права. Интересно, что чаще всего так поступали самые пожилые, с одной стороны, и самые благополучные (высокий потребительский статус), с другой.

В ответах на вопросы, какие права были нарушены и кем именно, респонденты могли гораздо определеннее и чаще высказаться о своем «обидчике», тогда как высказывания о нарушенном праве оказались куда менее конкретными, более размытыми.

Наиболее частыми нарушителями своих прав респонденты считают милицию и ее подразделения (милиция, ГИБДД, ДПС). В числе нарушителей — лидеров находятся работодатели и частные лица (как правило, соседи, родственники, должники и пр.). Кроме того, выделяется ЖКХ, сфера торговли, а также районные администрации и службы; другие инстанции, с которыми респондентам приходится сталкиваться в повседневной жизни, такие как местные органы социальной защиты, медицинские учреждения упоминаются реже.

В ситуации, когда нарушителями выступают работодатели, в основном, речь идет о незаконном, с точки зрения респондентов, увольнении или других нарушениях трудовых прав. То, что почти одна пятая опрошенных называла в качестве нарушителей их прав «частных лиц», указывает на большую конфликтность в повседневных коммуникациях людей, на множество конфликтных ситуаций, разрешение которых многие видит в обращении у участковому или в милицию (как следует из другого прожективного вопроса). Скорее всего, человек надеется таким образом просто «припугнуть» обидчика. Значительная часть вообще не видит выхода из такой ситуации: 25% респондентов не стали бы никуда обращаться в ситуации затяжного бытового конфликта с соседями.

Как следует из обобщения ответов респондентов о том, какие именно права были нарушены, респонденты в основном говорят о ситуациях столкновения с насильственными или неправовыми действиями милиции, о неисполнении обязанностей или превышении полномочий со стороны чиновников и служащих в различных сферах (от торговли до медицинских учреждений), а также о бытовых конфликтах с окружающими.

Полученные данные позволяют делать некоторые более подробные заключения только относительно наиболее часто упоминавшихся респондентами «обидчиков».

Милицию чаще среднего упоминали мужчины (26%), самые молодые (24%), а также, несколько реже, самые низкообразованные (20%) и, напротив, высокообразованные (18%). По роду занятий особенно выделяются учащиеся (50%), специалисты (34%) и безработные (40%), а по типу поселения — Москва (57%). Однако, подчеркнем, что речь здесь и далее идет об очень немногочисленных группах (всего о нарушении своих прав заявило 156 респондентов, а обращались в те или иные инстанции для защиты своих прав 96 опрошенных), так что эти и другие социально-демографические данные можно рассматривать только как некую тенденцию.

Работодателей в роли нарушителей прав заметно чаще среднего называли самые молодые (24%), трудовые права которых, как правило, очень слабо защищены. Чуть чаще среднего — низкообразованные (20%), и, напротив, высокообразованные (18%). По роду занятий выделяются рабочие (22%) и безработные (33%). О предпринимателях и руководителях судить мы не можем, так как их группы в данной подвыборке еще меньше. По типу поселения здесь выделяется село — 19% деревенских жителей, чьи права были нарушены, указывали на работодателей как на нарушителей.

На «частных лиц» чаще указывали женщины (23%, мужчины — 12%), пожилые (24%), лица со средним образованием (28%), рабочие (27%) и особенно служащие (31%). Выше среднего доля таких ответов среди пострадавших москвичей (29%) и жителей средних городов (25%).

Отметим также, что на нарушения прав со стороны социальных служб, местных властей и администраций чаще среднего указывали пожилые респонденты, т.е. как раз те, кто чаще остальных выбирает путь официальных разбирательств в случае, когда ту или иную ситуацию расценивают как нарушающую их права.

Нарушения прав в сфере торговли чаще всего отмечали респонденты с самым высоким потребительским статусом (14% при средней 5%), а также учащиеся (17%), и не столько жители городов, сколько села (19%).

Интересно, что избирательные комиссии, упоминавшиеся в целом всего 0,6% подгруппы «пострадавших», отмечались прежде всего москвичами (14%) и пенсионерами (14%). Последние, скорее всего, недовольны тем, что не в каждом случае к ним приходят на дом с урной для голосования, тем самым лишая их возможности реализовать свои избирательные права.

Вопрос задавался в открытой форме, и поскольку большинство опрошенных плохо осведомлены о своих правах и соответствующие представления слабо дифференцированы и артикулированы, то это вызывало трудности.

Как правило, респондент лишь описывал саму ситуацию, а не давал «квалифицированное» ее определение. Именно поэтому значительное количество ответов (26%) не удалось отнести ни к одному из выделенных пунктов кодификатора.

Кроме того, в данной части вопроса велика была и доля отказывавшихся дать ответ — в среднем таких 8%. Интересно, что выше среднего доля отказов среди респондентов с высшим образованием и высоким доходом. Возможно, это связано с наблюдающимся в массовых опросах повышенным отказом отвечать на открытые вопросы не только среди самых низкообразованных, бедных и малокомпетентных респондентов, но и, напротив, наиболее социально «продвинутых» групп.

Как видно из ответов, основная часть нарушений прав или конфликтных ситуаций связана, прежде всего, именно с милицейскими подразделениями — в сумме 24%.

Далее по частоте упоминаний следуют ситуации, когда нарушались трудовые права, и ситуации конфликтов с частными лицами, расцениваемые респондентами в категориях нарушения прав. Около 5% «потерпевших» упоминают ситуации, которые можно квалифицировать как нарушение прав жильцов и собственников.

Обобщая, следует заметить, что наиболее явно просматривается следующая тенденция: чаще всего респондент воспринимает ситуацию как нарушающую его права, когда сталкивается с произволом прежде всего правоохранительных органов, точнее говоря — милиции, а также, вероятнее всего, административным (работодатели) и ведомственным произволом. Группы опрошенных, дававших определения их нарушенным правам, оказались крайне малочисленными, поэтому дальнейший анализ возможных «пересечений» и их «квалификация» — например, к кому обратился пострадавший от того или иного «обидчика» и насколько это было «правильно», будет статистически совершенно недостоверным. Такая дробность и неопределенность в ответах респондентов о нарушенных правах свидетельствует о том, что подавляющее большинство населения не мыслит в правовых категориях, не может формулировать эти ситуации на другом языке, кроме обыденного. Сложности респондентов, связанные с отсутствием артикулированных представлений и оценок о нарушении прав, вызваны среди прочего тем, что соответствующие знания большинство прошенных не получали ни через каналы социализации (в школе, вузе), ни через публичную сферу (печать, телевидение) и общественные организации (общественные и национальные объединения, правозащитные группы), ни посредством консультаций у компетентных профессионалов (личные и семейные адвокаты, консультативные органы).

Чуть определеннее можно судить о действиях тех респондентов, которые упоминали в качестве нарушителей своих прав милицию и другие органы МВД, и очень приблизительно о тех, кто называл «частных лиц», работодателей.

Среди тех, кто называл милицию или органы МВД в качестве нарушителей прав, количество обращавшихся и не обращавшихся в какие-либо инстанции за защитой своих прав распалось почти поровну: 55 обращались, а 45% — не обращались. Чаще всего потерпевшие обращались в милицию (52%), в суд (30%), а также в прокуратуру (26%).

Называвшие в качестве нарушителей «частных лиц» в большинстве своем (75%) предпринимали шаги в защиту своих прав, причем чаще всего в милицию (62%) и гораздо реже в суд (33%).

В целом распределение обращений респондентов в различные организации для защиты своих прав таково:

Реже всего предпринимали шаги по защите своих прав те, чьи права нарушили работодатели (только 36%), причем подавляющее большинство обращалось в суд (63%).

Из всех описанных респондентами ситуаций нарушений прав наиболее часто упоминались такие, которые можно объединить формулировкой «насильственные и неправовые действия милиции и правоохранительных органов». Большая часть этих респондентов (64%) предпринимала шаги по защите своих прав. К этой группе относятся также и те, кто указывал, например, на неэффективность расследований, прямо не называя «обидчика». Причем относительное большинство (48%) обращались в суд, но почти такое же количество пострадавших (45%) - в милицию. На третьем месте по частоте обращения — прокуратура (28%), а каждый десятый из пострадавших обращался в правозащитную организацию (14% обращались в вышестоящие организации, 10% — к депутату, 10% в администрацию города и пр.; респондент мог дать в данном случае несколько ответов)

Большинство пострадавших в ситуации, которую мы обобщили как «неисполнение обязанностей и превышение полномочий со стороны чиновников, административных работников и служащих в разных сферах» также предприняло шаги по защите своих прав (57%). Чаще такие респонденты обращались в прокуратуру (25%), а также в правозащитные (25%) и общественные организации (25%). В администрацию города, вышестоящие инстанции и в суд обращалось по 17%,

В случае нарушения трудовых прав подавляющее большинство (68%) — ничего не предпринимало, те же, кто пытался защитить свои права, чаще всего обращались в суд (63%), 13% обратилось в правозащитные организации.

Еще раз подчеркнем, что даже при типологическом укрупнении групп ответивших они остаются крайне малочисленными, так что результаты надо воспринимать лишь как некие возможные ориентиры, возможные тенденции в поведении людей.

Относительному большинству (48%) не удалось добиться решения своего дела при обращении в ту или иную инстанцию; четверти обратившихся это удалось отчасти и лишь 22% среди тех, кто оказывался в ситуации нарушения их прав, — полностью реши свою проблему. Наименее успешны были группы с низким доходом (63% подгруппы тех, у кого «денег не хватает даже на еду»), менее образованные (61 и 56%), пенсионеры (68%), а также с одной стороны, москвичи (75%), с другой — жители деревень (73%). Полностью удалось решить свое дело чаще среднего самым молодым (50%) (напомним, что эта группа очень немногочисленна), респондентам с высшим образованием (44%), респондентам с высоким потребительским статусом (38%) и особенно служащим (58%), которые, как мы уже отмечали, одни из тех, кто наиболее активно предпринимали шаги по защите своих прав.

5. Информированность респондентов о правилах поведения в ситуации нарушения прав

Респондентам был предложен прожективный вопрос, целью которого было выяснить, насколько хорошо представляют себе респонденты, куда надо обращаться для решения правового конфликта, носящего характер гражданского дела.

Пассивная позиция в подобной ситуации характерна для четверти опрошенных — они ничего не станут делать. Можно предполагать, что такое отношение связано и с непониманием того, что подобные конфликты можно решать через суд, так как подобным образом несколько чаще отвечают низкообразованные (30%) и самые бедные респонденты (31%), а также безработные, которые в социальном плане слабо защищены (39%). Свою роль здесь играет и широко распространенное среди российских граждан нежелание затевать подобные разбирательства, связанное с недоверием к судебным инстанциям, от которых зависит решение вопроса, институциональным недоверием вообще, а соответственно — неверием в то, что дело можно выиграть.

В качестве иллюстрации сохраняющегося в обществе недоверия к судебным органам и неверием в эффективность официальных разбирательств мы приведем данные соответствующих опросов общественного мнения, которые проводились Левадой-Центром в 2006-2008 годах.

Относительное большинство опрошенных полагает, что в случае бытового конфликта с соседом следует обратиться к участковому милиционеру (35%), то есть к самому близкому представителю власти. Это же относится к районной милиции, в которую обратилась бы еще почти одна пятая опрошенных. Можно сказать, что преобладает «силовая модель» разрешения ненасильственных конфликтов, когда подключение милиции мыслится прежде всего как способ припугнуть или приструнить «обидчика» (модельное представление о власти как «управе» на нарушителей).

К участковому чаще среднего обратились бы более старшие возрастные группы, пенсионеры, жители средних городов, с одной стороны, а с другой — независимые предприниматели и руководители (напомним, что две эти последние группы малочисленны). В районную милицию чуть с большей вероятностью обратились бы самые молодые и самые пожилые (23 и 22%), люди с высшим образованием (21%), учащиеся (28%), домохозяйки (30%).

Интерес представляет распределение ответов респондентов на данный вопрос в зависимости от типа поселения:

В суд или к мировому судье, как видим, гораздо чаще стали бы обращаться не москвичи, а жители других городов (особенно среднего размера) и даже сел, тогда как среди москвичей, с одной стороны, минимальна доля тех, кто не будет ничего предпринимать, но значительно выше, чем во всех остальных группах, предполагаемое намерение обратиться в районную милицию. Как нам представляется, это свидетельствует не только о весьма значительных социально-бытовых напряжениях в столице, но и о ярко выраженной установке решать такие ситуации «силовым» образом.

В прожективной ситуации кражи подавляющее большинство обратилось бы в милицию.

Расхождения по различным социально-демографическим группам незначительные. Несколько чаще среднего такой ответ давали женщины (71%), респонденты с высшим образованием (72%), респонденты с относительно высоким потребительским статусом (73%), москвичи (71%), а также, напротив, социально слабые группы — пенсионеры (74%), жители в основном депрессивных в социально-экономическом плане малых городов (71%). Некоторый сдвиг в сторону более высокостатусных групп может объясняться, с одной стороны, тем, что в их «сумках и портфелях» могут находиться ценные вещи (многие респонденты писали, что не носят с собой ничего ценного), с другой — более явной установкой на восстановление своих прав. Для более социально слабых групп, например, пенсионеров, причиной обращения в милицию может быть обостренное чувство справедливости, с одной стороны, с другой — просто бедность. То, что треть опрошенных не стала бы обращаться в милицию (о чем подробнее ниже), в основном связано с неверием в то, что вещь будет по тем или иным причинам найдена.

Самые частые ответы респондентов, которые не станут обращаться в такой ситуации в милицию, это неверие в то, что украденную вещь найдут, основанная на недоверии к милиции, неверии в то, что такое небольшое, хотя, может быть, и важное в жизни самого человека событие найдет адекватный отклик в милиции. Основная часть объяснений связана именно с негативными оценками милиции.

Из тех респондентов, кто стал бы обращаться в милицию из-за кражи, подавляющее большинство (83%) знает, как это делать, причем около двух пятых совершенно уверены в этом.

Скорее или совсем не знают, как это делать, самые пожилые, низкообразованные, пенсионеры и респонденты, относящие себя к низшему слою (по 20%), опрошенные с низким доходом, самые бедные (23%).

6. Отношение россиян к милиции

В целом отношение россиян к работе милиции сегодня скорее положительное. Так доля тех, кто лично доверяют милиции и чувствуют пользу от ее работы, превышает половину опрошенных (54%), тогда как не доверяющих милиции — 40%, не ощущающих пользы от ее работы — 37%. Однако такое соотношение положительных и отрицательных оценок характерно не для всех социально-демографических групп и выражено у них не в одинаковой степени. Иными словами, понятия «доверие» и «одобрение» имеют для разных групп опрошенных разный смысл, наполняются разным социальным и эмоциональным содержанием.

«Полюсом максимального расположения» к милиции выступают пожилые россияне с доходами ниже средних и низкими, живущие в небольших городах (Таблица 15, в % к соответствующим социально-демографическим группам).

Таким образом, в наибольшей степени милиции доверяют пенсионеры (66%), люди с начальным и неполным средним образованием (61 и 58%), жители малых городов, скорее — женщины, а в наименьшей — служащие без специального образования (45%) и руководители, работники системы управления (46%), учащаяся молодежь, жители Москвы, скорее — мужчины. Говоря в более общих терминах, зону доверия милицейским работникам образуют сегодня социально слабые, периферийные демографические группы в более социально-замкнутых типах поселения, в наибольшей степени зависящие от государства (или градообразующего государственного предприятия) как системы попечения и поддержки.

Одна из наиболее острых проблем российского общества состоит в его социальной бедности или, в других терминах, в непомерной величине малоресурсной социальной периферии, ориентированной исключительно на пассивную адаптацию к сложившимся обстоятельствам. «Доверие» здесь — выражение несамостоятельности большинства населения, его суженных социальных и культурных возможностей, безальтернативности источников помощи. Группы же относительно более обеспеченные, молодые, образованные, социально активные, в условиях мегаполиса, тем более столицы, заметно реже видят в сотрудниках милиции защитников своих интересов. Таково же социально-демографическое распределение оценок полезности/бесполезности работы милиции.

Показательно, что с большей опаской относятся к милиции жители Москвы и крупнейших городов, с относительно высокими доходами, люди старше 40 лет.

Однако оценки действий милиции в ближайшем окружении респондентов выглядят уже не столь положительно: 46% опрошенных удовлетворены работой милиции в месте, где они живут, но почти столько же, 42%, ею недовольны.

7. Представления о задачах районной милиции

Такие оценки удовлетворенности/неудовлетворенности работой милицейских органов проясняются, если учесть представления опрошенных о задачах, которые, с их точки зрения, должна решать районная милиция и которые она, можно предполагать, решает недостаточно эффективно. Иными словами, за «задачами» здесь правомерно видеть острые, наболевшие и плохо разрешимые проблемы населения.

Если говорить о средних оценках, то главная задача районной милиции для респондентов — это обеспечение безопасности людей и порядка в городе или селе (таково мнение самой большой группы опрошенных — 34%). «Защита граждан и их безопасности» и «охрана правопорядка», видимо, для населения в известной мере дублируют уже названную позицию (эти «подсказки» отметили 26% и 17%). К этому же комплексу, на наш взгляд, примыкает «защита прав граждан» (эту позицию отметили 6% опрошенных). Иными словами, наиболее осознанная населением задача ближайшего к ним районного отделения милиции, попросту в том, чтобы милиционеры выполняли свое прямое дело — обеспечивали повседневный порядок и безопасность граждан там, где эти граждане живут. Все остальное либо малозначимо, либо представляет точку зрения отдельных групп, «задетых» именно этой проблемой.

Так, видимо, рассматриваются опрошенными «борьба с наркоманией, пьянством» и «раскрытие преступлений» — они понимаются как задачи и проблемы более частные, почему они и расцениваются как важные заметно меньшей долей респондентов (их отметили 11 и 15%). При этом наибольший акцент на обеспечении безопасности и порядка чаще делают пожилые россияне с относительно более высокими доходами. На необходимость же более результативного раскрытия преступлений и более эффективной борьбы с наркоманией, пьянством чаще других указывает молодежь — это для нее самые острые проблемы. Но самое характерное здесь в том, что все наиболее важные задачи и острые проблемы чаще других подгрупп указываются жителями Москвы:

• обеспечение безопасности и порядка — 40%, в данном случае к ним близки жители крупнейших городов — те же 40% (при средних по выборке 34%);
• защита граждан — 37% (при средних 26%);
• раскрытие преступлений — 26% (при средних 15%);
• борьба с наркоманией, пьянством — 15% (при средних 11%);
• оперативная работа с обращениями граждан — 12% (при средних 7%);
• предупреждение квартирных краж — 10% (при средних 6%).

Иными словами, судя по оценкам опрошенных, именно Москва является сегодня средоточием наиболее острых проблем безопасности граждан и охраны правопорядка, здесь главные задачи районных отделений милиции решаются милиционерами, с точки зрения жителей, наименее эффективно.

Судя по тому, что практически все другие задачи милиции, кроме основной и трех-четырех важных, но более частных, крайне редко называются населением как существенные, можно предположить, что респонденты понимают этот вопрос не как проверку их компетентности («правильного» понимания уставных задач милиции), а именно как вопрос о самых острых и наименее эффективно решаемых проблемах повседневной жизни граждан, для защиты интересов которых, собственно, и существует милиция.

8. Контакты с местной милицией

Контакты с милицией по собственной инициативе среди россиян не слишком часты. 6% обращались за последний год к участковому уполномоченному, 9% — в районное отделение милиции. Несколько (но ненамного) чаще это делают женщины, опрошенные 40-50-ти лет, живущие в средних городах и имеющие средневысокие доходы.

Ответы 6% опрошенных, которые общались со своим участковым, распределились так (приводим наиболее количественно наполненные позиции в % от числа ответивших). К участковому обращались по следующим причинам:

• По поводу краж — 8%
• Для получения документов, прописки — 10%
• Чтобы познакомиться, посоветоваться — 11%
• Из-за конфликтов соседями — 13%
• Из-за семейных конфликтов — 16%

Две трети опрошенных не знают своего участкового милиционера. Среди молодежи эта цифра достигает 70%, среди респондентов с наиболее высокими доходами — 72%, среди жителей крупнейших городов — 77%.

Преобладающее большинство опрошенных (43%) информация о работе местных отделений милиции с гражданами не интересует. Меньше других в такой информации заинтересованы самые молодые из респондентов (51%), люди с высоким потребительским статусом (51%, жители крупнейших городов (60%), но не Москвы, иными словами — более молодые, активные и обеспеченные группы. Те же, кто такой информацией интересуется, чаще всего получают ее из бесплатной районной газеты (29%, в малых городах — 47%) , а также по неформальным каналам, от соседей (18%, в Москве 30%). Чаще всего интерес к такой информации, получаемой из подобных источников, испытывают старшие возрастные группы, жители малых городов, опрошенные с низким потребительским статусом, то есть, опять-таки социально слабые подгруппы россиян.

9. Отношение к Следственному комитету при Прокуратуре РФ

В случае правонарушений со стороны самих работников милиции пострадавшему следует, по мнению относительного большинства опрошенных, обратиться в прокуратуру (34%; жители небольших городов и опрошенные с наиболее низким потребительским статусом — 44%). Еще 13% (в средних городах — 18%) полагают, что ему следует обратиться в суд, 12% (в Москве 20%) — к начальству милиционеров-нарушителей, в управление безопасности МВД — 9% (среди более обеспеченных респондентов 15%, среди жителей Москвы — 27%). Рассчитывать в подобных случаях на адвоката предлагают 7% (среди молодежи — 12%). В Следственный комитет при Прокуратуре считают нужным обратиться в таких случаях 6% опрошенных (в средних городах 11%).

При этом 70% опрошенных ничего не слышали о Следственном комитете при Прокуратуре РФ, который работает уже почти полтора года. Но даже из тех, кто слышали о Комитете, почти три пятых (58%) имеют о нем весьма отдаленное представление или даже не имеют практически никакого представления. Вот как распределяются эти ответы по основным социально-демографическим группам.

В информированности о Следственном комитете лидируют мужчины, жители средних городов, респонденты с относительно высокими доходами. Соответствующие подгруппы, конечно, количественно невелики, но это, все-таки, более динамичная, обеспеченная, перспективная в социальном плане часть российского населения. И если более бедное и зависимое большинство российского населения вынуждено доверять милиции, потому что не имеет никаких альтернатив, то сравнительное меньшинство обеспеченных россиян в определенной мере рассчитывают на механизмы правового контроля над милицейскими органами и их правонарушениями. Они, как можно предположить, рассматривают Следственный комитет при Прокуратуре РФ именно в качестве подобного механизма.

При этом следует учесть, что подавляющее большинство тех, кто слышали о Следственном комитете, ему скорее доверяют: 50% подгруппы относительно информированных верят, что Комитет «скорее будет» защищать права и интересы таких людей, как они, еще 20% — что он «определенно будет» это делать. Таким образом, те, кто более информированы о Комитете, в данном случае и скорее надеются на защиту собственных интересов с его стороны.

10. Информированность о правозащитных организациях

Почти две пятых россиян (36%) знают о существовании правозащитных организаций, помогающих тем, что пострадал от незаконных действий милиции, среди более обеспеченных россиян эта доля достигает 45-47%.

Тем не менее, лишь 5% считают, что при подобных нарушениях следует обращаться к правозащитникам. Эта подгруппа в целом настолько невелика, что сколько-нибудь заметной дифференциации ее величины по социально-демографическим признакам не наблюдается. Разрыв между знанием о наличии организаций и расчетом на их помощь здесь примерно такой же, как в случае со Следственным комитетом: там 28% говорили, что слышали о нем, и 6% считали, что нужно к нему обращаться при правонарушениях со стороны самих милиционеров.

О существовании фонда «Общественный вердикт» знают 10% россиян. Это составляет примерно 10 миллионов взрослого населения России, что, видимо, в целом не так плохо. По крайней мере, это дает Фонду определенную перспективу дальнейшей деятельности.

11. Основные выводы

1. Три четверти опрошенных отождествляют правоохранительные органы с милицией, две пятых — с прокуратурой и судом, треть — с ФСБ. Иными словами, для населения России характерно представление об органах правоохраны прежде всего как о силовых, репрессивных структурах. Можно предполагать, что такие представления восходят в советскому времени.

2. Правовая культура граждан России достаточно низкая, она слабо институционализирована: к ее распространению и укреплению почти не подключены школа, СМИ, публичная сфера. У большинства населения при нарушении их прав нет навыков обращения в общественные организации, к компетентным специалистам. Респонденты в этих обстоятельствах не столько проявляют свои знания о правоохранительных органах, сколько выказывают общую неудовлетворенность работой властей.

3. Преобладающая часть опрошенных полагают, что достаточно хорошо осведомлены о полномочиях милиции, судебных органов, прокуратуры, в меньшей степени — ФСБ. Относительно Конституционного суда, Следственного комитета и др. среди опрошенных преобладает незнание. При этом большая часть опрошенных не заинтересована в получении дополнительной информации о работе даже «ближайших» к ним местных органов милиции. Реально контактируют с этими ближайшими милицейскими службами лишь несколько процентов населения.

4. Работой местных органов милиции довольна примерно половина населения, другая половина этой работой не удовлетворена. Более того, преобладающая часть правонарушений связана для населения именно с самими правоохранительными органами и с неэффективностью работы милиционеров, милицейских отделений.

5. Милиции вынужденно (за неимением альтернатив) доверяют по преимуществу социально слабые группы населения, то есть — большинство россиян. Более обеспеченные, активные, молодые и образованные респонденты, составляющие меньшинство, несколько чаще рассчитывают на органы возможного контроля над милицией (правозащитные организации, Следственный комитет при прокуратуре).

6. Однако подгруппы тех, кто более информирован о своих правах и о полномочиях правоохранительных органов и кто при этом заинтересован в обращении к ним и рассчитывает на решение своих проблем, в количественном отношении настолько малы, что возможности более глубокого анализа этих подгрупп, дифференцированного по социально-демографическим и социокультурным признакам, весьма ограничены. Применительно к ним речь может идти сейчас не столько о точных и надежных данных, сколько о некоторых наблюдаемых сегодня тенденциях, для оценки стоящих за ними факторов, реальной силы и устойчивости данных тенденций, которые, в частности, выявлены и в настоящей работе, необходимы более детализированные исследования, ориентированные на данную целевую аудиторию.

Примечание

[1] Мы суммировали и единичные ответы о судах разного уровня. В опросе также были единичные упоминания Верховного, Конституционного судов, народных судов и пр.