Полковник КГБ Яков Семенов рассказывает изданию «Guerres&Historie»:
Декабрь 1979 г., Кабул: элитный отряд специального назначения «Зенит» идет на штурм резиденции афганского президента при соотношении сил один против сорока.
Рассказ о хаотичной, кровавой …. и успешной спецоперации.
G&H: Когда Вы прибыли в Кабул?
Яков Семенов: Я прилетел 17 сентября 1979 г., вскоре после того, как Амин занял место Тараки. Положение было запутанным. Как для нашего политического руководства, так и для КГБ дело оказалось неприятным сюрпризом, настоящим шоком. Моя задача заключалась в том, чтобы вывести соратников Тараки и отправить их под охраной в Москву на самолете, который доставил меня и 50 бойцов «Зенита». Эта группа была элитным отрядом специального назначения КГБ, сформированным между июлем 1979 г. и январем 1980 г. Этот отряд состоял из офицеров имеющих высшее образование, владеющих двумя иностранными языками и подготовленных для ведения активных действий в тылу противника в случае начала войны. Отряд специального назначения состоял из офицеров, имеющих университетское образование и владеющих двумя иностранными языками. В то же время я должен был усилить защиту нашего посольства. Кроме того, командование поручило мне важную, с моей точки зрения, задачу выяснить о соотношении сил между правительством и вооруженными оппозиционерами. После полутора месяцев работы, я сделал заключение, что значительная часть народа боролась против центральной власти, и битва приостанавливалась только на время сбора урожая в начала июня и в середине августа. Затем в конце ноября — начале декабря прибыло подкрепление «Зенита». Мне было поручено проведение операции по взятию дворца Амина, начиная с 14 декабря.
Рискованной операции, да?
Да, Камикадзе! Если бы мы атаковали в тот день, мы провалились бы по-американски [Прим ред.: намек на провал операции по освобождению заложников в посольстве Тегерана]. Соотношение сил было катастрофическим, и мы не могли рассчитывать ни на какую помощь армии. Кроме того, нужно было пересечь весь центр города Кабула — что не так уж благоприятствует эффекту неожиданности, — прежде чем подойти к президентскому дворцу, охраняемому 2000 солдат. Не считая того же числа охраны соседнего штаба.
В то время Кабул представлял собой лес из разноцветных галунов…
Однажды командир мусульманского батальона (см. в рамке ниже) и я были вызваны на собрание, на котором присутствовали шесть военачальников, от генерал-лейтенанта (командир дивизии) и выше. Никогда не забуду: я был так взволнован, что трижды менял одежду, прежде чем пойти туда.
Присутствие всех этих больших начальников заставляет задуматься об операции, подготовленной в панике.
Я хорошо помню собрание по планированию, проведенное где-то 10 декабря. Генерал-лейтенант Гуськов, заместитель командующего войск СССР, вызывает меня и просит объяснить ему, как я рассчитываю захватить «дуб». Я первый раз услышал об этой цели и, вдобавок, меня попросили атаковать его. Я спросил его, о чем идет речь. Он вопросительно посмотрел на меня, не сказав ни слова. И вдруг я понял. Гуськов решил, что я изобразил непонимание: он был уверен, что я знаю, что «дубом» был президентский дворец! Но на самом деле, я ничего не знал об этом, не имел абсолютно никаких сведений. Ни плана президентского дворца, ни агентов для предоставления сведений из дворца…
Что Вы сделали?
Я приложил все усилия, чтобы собрать данные о дворце, опрашивая нашего переводчика и члена передового отряда, знавшего эти места. Я также отправился в одиночку в разведку на место. Я смог собрать лишь крупицы, весьма неточные, но достаточные, чтобы осознать: миссия была невыполнима. Как поймать кошку в темном дворце, когда ничего не знаешь? Тем не менее, я составил план по всем правилам. Но это был абсолютно никудышный план. Будь что будет!
Вы сказали Гуськову, что операция была заранее обречена?
Конечно, нет! Я был готов выполнить приказ, даже при почти нулевых шансах на выживание. Мы сели в БМП [Прим ред.: машина пехоты на гусенечном ходу]. Двигатели были заведены… Мы ждали только известия, были ли Амин отравлен: это был зеленый свет для штурма. Однако мы узнали, что он был цел и невредим [Прим ред.: Амину предложил бокал с напитком, отравленным его поваром — агентом КГБ, — члену своей семьи]. Операция была отменена. По правде сказать, возможно, что один из военачальников, может быть, Гуськов, сам понял, что операция была провальной. В любом случае, ничего не произошло, и 17 декабря Амин переехал за город во дворец Тадж-Бек.
Зачем же было нужно отравить Амина до штурма?
Идея заключалась в том, чтобы облегчить нашу работу: вождь умер, и у охраны больше нет причин сопротивляться.
Но тогда, если бы Амин был мертв, зачем идти на штурм?
Знаете, в то время советские газеты писали, что в Афганистане были здоровые силы, те, которые совершили «истинную» революцию… Поэтому нам нужна была постановка [Прим ред.: точное слово, использованное на русском языке «фейерверк»].
Вы хотите сказать, что нужно было поставить спектакль, предназначенный для всего мира и прежде всего для самих афганцев, что народ с оружием в руках захватил власть…
Вы правильно поняли.
План 14 декабря провалился, и началось планирование операции «Шторм-333», назначенной на 27 декабря. Кто руководил ею?
Подготовку в Кабуле с июля 1979 г. координировали Борис Семенович Иванов и Вадим Алексеевич Кирпиченко, первые заместители Владимира Крючкова, руководителя ПГУ. Руководство самой операцией было доверено Иванову. А генерал-лейтенанту Дроздову, начальнику управления «С» ПГУ, было специально поручено взятие дворца Тадж-Бека. Он прилетел 19 или 20 декабря, когда практически все уже было готово. Дроздову Ю.И. был поручен особо важный участок операции — Дворец Амина.
Какими были отряды, имеющиеся в Вашем распоряжении?
Подразделение «Зенит», которым я командовал, насчитывало 30 бойцов. Нас сопровождал другой временный отряд, прибывший 20 декабря: группа «Гром», входящая в группу «Альфа», другого постоянного контртеррористического спецподразделения КГБ. «Гром» насчитывал 25 бойцов, в большинстве своем младших офицеров, под командованием Михши Романова.
В Вашем распоряжении были другие отряды?
Да, 27 декабря соотношение сил стало намного выгоднее. Наши подразделения располагались недалеко от Тадж-Бека с подкреплениями, готовыми вступить в бой в случае необходимости. Мы могли рассчитывать на мусульманский батальон, прибывший в ноябре в Баграм, соседний аэропорт Кабула. И в особенности на витебское парашютно-десантное подразделение. По иронии судьбы это подразделение прибыло по настоятельному запросу Амина. Тараки, а за ним и Амин, опасались восстания и постоянно запрашивали отряды войск из Москвы.
Как прошло планирование на этот раз?
Поскольку Дроздов был ответственным за взятие дворца, собрания проходили у него. Мы разработали с Романовым план и решили придерживаться его, что бы нам ни предлагали. В конечном счете, именно мы должны были идти в огонь и вести за собой остальных…
ПГУ утвердил его?
ПГУ нечего было сказать. Мы представили наш план Дроздову. Он посчитал его разумным, что касается входа во дворец и действий внутри. Для подхода к дворцу Романов и я предупредили, что «Гром» пойдет впереди. Дроздов изменил этот порядок. В результате «Зенит» принял на себя большую часть огня. Я думаю, Дроздов представлял, что мы будем блокированы на подходе к дворцу, а его ребята пойдут до конца [Прим ред.: создается впечатление, что Дроздов больше доверял наступательным качествам «Грома», состоявшего из младших офицеров, более молодых и, естественно, менее опытных по части штурма зданий, чем «интеллектуальным» офицерам «Зенита»]. Но «Зенит» не был блокирован, и мы с «Громом» вошли во дворец.
В этот раз у Вас был план дворца Тадж-Бека?
Мне дали его за несколько дней до проведения операции. Или, точнее, его часть: дворец состоял из трех уровней и мне дали план четверти второго этажа, в котором были расположены апартаменты Амина. А поскольку план дворца был симметричен, я представил остальную часть.
Теперь восстановим последовательность событий. Штурм планировался на 15 часов. Затем операция была отложена до 22 часов, затем до 21 часа… А в конечном счете все началось в 18:30. К чему были все эти задержки?
Как и 14 числа, все завесило от попытки отравления. В этот раз все бы получилось, если бы Амин не вызвал сам из нашего посольства советских врачей. Они не знали о проведении нашей операции и спасли его. В итого время наступления зависело от состояния пациента…
Поскольку он мог выжить, Вы получили приказ убить его? Когда?
Я получил приказ в 15 часов.
В день проведения операции?
Да, 27 декабря. И в 18 часов мы уже сидели в машинах.
Вас удивил этот приказ?
Командир мусульманского батальона утверждает, что он не ожидал его…
Он так говорит по истечении времени. Ему было 20 лет и, с моей точки зрения, он не задавался вопросами: он бы не осмелился. А мне было уже 40 лет… И потом, в то время все происходило иначе. Мы не мучились вопросом от том, был ли Амин агентом ЦРУ. Я был офицером, я получил приказ и должен был выполнить его как можно лучше.
Каков был план штурма?
Группа «Зенит» была разделена на четыре БТР [боевая легкобронированная машина на восьми колесах, см. фото на стр. 10], в каждой машине был командир группы, которому я показал и объяснил, как и где он должен вступить в бой. Романов проделал ту же работу с «Громом», ехавшим на БМП. Транспорт был одолжен у мусульманского батальона. Мы расположились на соседнем от цели холме. Между двумя холмами был овраг, вне видимости стрелков противника. Идея была в том, чтобы подняться на машинах, спуститься в овраг и снова подняться к цели по наклонной поверхности. Во время этого движения нас должны были прикрывать «Шилки» [см. фото] мусульманского батальона, расположенные на нашем холме и направленные на цель. Кроме того, батальон должен был обеспечить «санитарный кордон» вокруг зоны военных действий, препятствуя таким образом проведению контратаки афганцев, у которых имелся в распоряжении бронетанковый отряд в этой местности. Оказавшись перед дворцом, мы должны были спуститься из машин и постараться проникнуть во дворец через главный вход а затем рассредоточиться в разные стороны. У каждой подгруппы был свой сектор. Поймите правильно: у нас не было макета для тренировки. В здании было 56 залов, не считая подвала. Работа была нелегкая. Больше всего мы опасались стрельбы по своим. Для различения мы несли в руках белые флаги. Но было темно, и это не помогло…
У Вас было в распоряжении специальное оборудование?
Мусульманский батальон, менее подверженный опасности, дал нам пуленепробиваемые жилеты. Кроме этого, ничего специального: АК-47 для воздушно-десантных войск, пулеметы и гранатометы. И мы были одеты в афганскую военную форму.
Вы выдавали водку?
В Кабуле, мусульманском городе, было в принципе невозможно достать водки, но мы выкрутились с Мишей Романовым. Мы все выпили по 50-100 граммов.
Вы не думаете, что это мешает концентрации?
Нет. Это тонизирует, снимает стресс. Достаточно точно определить дозу, как с лекарством: больше — пациент умирает, меньше — остается больным. У этой дозы было положительное предназначение, проверенное опытом в боях. К тому же никто из бойцов еще не нюхал пороха. В таких случаях 95% солдат теряет хладнокровие. Они становятся стадом, не способным действовать рационально.
Как и когда начался штурм?
Мы начали операцию около 18:30. На расстоянии около 1500 метров мы подверглись тяжелой пулеметной атаке. Я находился в передней машине. Вторая была задета. Она перевернулась и загорелась. Один офицер, находящихся в ней, был убит, остальные — ранены. Третья машины также была задета, но ей удалось войти в овраг. Оттуда мы достигли подъема…
После разрушения второго БТР у Вас пропала радиосвязь…
Да, верно, у нас были проблемы со связью. У меня было собственное портативное переговорное устройство типа talkie-walkie, но я его использовал лишь для передачи двух слов: Главному конец! К тому времени прошел час с начала штурма. До этого не было связи с Дроздовым, находившимся на футбольном поле в центре Кабула. И также у меня не было связи с мусульманским батальоном.
Это объясняет, почему «Шилки» не прекратили огонь, когда вы подошли к дворцу, так что их стрельба присоединилась к стрельбе охраны Амина. Возможно ли, что вы потеряли людей от своих же соратников?
Возможно, я не знаю [Прим. ред.: все осколки снарядов и пуль, извлеченные из погибших и раненых, были сохранены КГБ без проведения какой-либо баллистической или иной экспертизы]. Во время операции я, честно сказать, забыл о мусульманском батальоне. Знаете, во время боя сложно узнать, кто и как был убит. Это правда, что вход во дворец был трудным: снаряды «Шилок» задевали стены дворца, отскакивая рикошетом, как горох, и падая на нас. Преодолеть несколько метров, отделявших машины от дворца, было непросто. Так, самым опасным моментом была дорога БТР, когда тяжелые пулеметы стреляли в нас.
Командир мусульманского батальона сказал, что Ваша попытка провалилась, и это он, взяв дело в свои руки, проник во дворец…
Это неправда. Мы добились успеха с первого раза. Но правда то, что они вошли тоже, однако когда операция была почти завершена. Поэтому он не был в курсе того, что происходило наверху на втором этаже. Дворец был огромный.
Что произошло, когда вы оказались во дворце?
Мы начали чистку. Прежде чем зайти в зал, мы бросали гранату. Затем поливали огнем из пулемета или АК-47. И кричали: «Руки вверх!»
Создается впечатление, что охрана президента была парализована словом «мать». Охрана ждала атаки от соперничающей афганской партии. А услышала русскую речь, как в Рязани, где они прошли подготовку. Для них услышать «мать», это как сказать «отец»!
Это выдумка! У кого есть время кричать «мать»? Кричат «ура» или «мать», когда нечем заняться. Все это хорошо для кино.
Когда вы оказались внутри, нужно было подняться на второй этаж. Туда, где находился Амин.
Нас было шестеро, кто первым добрался до третьего этажа: Курбанов, мой переводчик, Саша Карелин, Саша Плюсин, Сережа Голос и Виктор Анисимов.
Кто убил Амина?
Когда мне задают этот вопрос, я отвечаю, что он умер в бою, и это все.
А Вы знаете?
Да, конечно.
И Вы не скажете?
Нет.
В таком случае, кто первым увидел Амина?
Карелин, Курбанов и я вошли в зал, где он находился.
Курбанов — переводчик. Карелин — Ваш подчиненный. Для меня все ясно.
И для меня тоже.
Что произошло после смерти Амина?
Наша задача была – блокировать выходы, чтобы никто не мог бежать. Мы должны были держать дворец окруженным и ждать сигнала к отступлению. Конечно, мы не могли исключать возможность контратаки сторонников Амина. Но поскольку дворец находился на холме с толстыми стенами трехметровой высоты, мы не сильно рисковали: мы находились в настоящей крепости. Затем мусульманский батальон и витебское подразделение, обеспечивавшие санитарный кордон пришли на смену. Дроздов и я поехали в посольство. И по дороге наши стреляли в нас.
Как так?
Витебское парашютно-десантное подразделение держало под контролем город. У них были пароли, опознавательные знаки, которых мы не знали. К счастью, никто не был ранен. Тогда мы поднялись на наш холм и хорошо отпраздновали успех операции. Заметьте, кроме дворца у «Зенита» были и другие цели, которые были достигнуты: телефонная станция, штаб афганской армии, полицейский штаб, радиоузел, телевидение, почта, министерство внутренней безопасности…
Сколько времени в общей сложности вы затратили на проведение операции?
Десять минут на дорогу, пять на высадку, тридцать на чистку. То есть сорок пять минут на все.
Сколько бойцов вы потеряли?
Никто не сходится в цифрах.
Но все предполагают смерть полковника Бояринова, который, согласно некоторым источникам, командовал обеими группами, «Зенитом» и «Громом».
Это деликатный вопрос. Бояринов не должен был быть с нами. Он руководил спецкурсами в Балашихе, где проходили подготовку специальные подразделения КГБ, и он напросился. Кто мог отказать ему? Он был полковник и мой непосредственный начальник. Он забрался в машину в последний момент. Во дворце мы вместе поднялись на первый этаж. Затем я пошел на второй, а он остался на первом. По окончании операции мне доложили, что он был убит. Кроме него я потерял одного бойца из моей группы, и Романов потерял двоих. Половина бойцов в каждой группе, т.е. 26 человек, были ранены. Четверть из них серьезно. Но все выжили [Прим. ред.: мусульманский батальон потерял 5 бойцов, а витебское парашютно-десантное подразделение – девять].
Один из советских врачей, спасших Амина, был также убит.
Да.
Могу представить, что были сотни пленных. Что вы с ними сделали? И какие потери понесли афганцы?
Как я Вам сказал, по окончании операции военные взяли контроль. Это уже не входило в мои обязанности, и я не могу ответить о судьбе пленных. Погибших я не считал. До операции во дворце было от 100 до 150 человек в составе охраны [Прим. ред.: в общей сложности афганские потери при проведении операции составили около 200 убитых, столько же раненых и около 1700 пленных].
Сегодня, если бы Вам пришлось вновь провести эту операцию с тем же оружием, что бы Вы изменили?
Те же операции, это должно быть тщательно подготовлено. Нужно точно знать место, где будет проходить операция. И для этого нужно проводить военную подготовку. Это обязательно. Группа должна действовать, как часовой механизм. Члены группы должны понимать друг друга без слов. Сегодня я бы, конечно, проделал бы это более элегантно. То есть с меньшими потерями.
Учитывая ситуацию, Вы удовлетворены Вашим успехом?
Да, конечно. Но мне повезло, настоящий ангел-хранитель оберегал меня! Спускаясь из БТР, я хотел укрыться за дворцовой лестницей. Я видел этот направленный на меня и стрелявший по мне пулемет. Знаете, видеть пули тяжелого пулемета, направленные в вас с расстояния 100 метров, и увернуться — это редкость.
Вам повезло, согласен. Но этого недостаточно! Что, с Вашей точки зрения, объясняет Ваш успех? Эффект неожиданности? Скорость?
Без всякого сомнения. Я бы даже сказал: наша дерзость. Никто из афганской стороны не представлял, что мы можем рискнуть пойти против охраны Амина с таким слабым личным составом.
А непредвиденные обстоятельства? Неприятные сюрпризы?
Радиосвязь. И потери, конечно. Не забывайте, что это был наш первый бой, и это оказало на меня влияние. Но были также и приятные неожиданности. Отсутствие трусов с нашей стороны, например. Все выполнили приказ без колебаний. Возьмем Володю Рязанцева из моей группы с пробитым насквозь бедром... Он сам сделал себе перевязку и продолжил бой. Это поведение, которого ты ждешь… И меня это порадовало.
Вы составили отчет, в котором сказали, что весь афганский народ был вовлечен в войну с правительством. Уничтожив одного из главарей это «народной ненависти» надеялись ли Вы изменить что-то?
Я ни на что не надеялся и ни о чем не думал. Я был солдатом. После, можно читать книги и размышлять…
Если я не ошибаюсь, данная операция стала единственной, годовщина которой отмечается КГБ, были выпущены специальные часы «Шторм-333». Вы думаете, что в послевоенной истории это была одна из самых удачных операций?
Да, это был успех. С малыми силами, в ограниченных временных рамках нам удалось провести операцию с таким результатом, которого не достигало ни одно разведывательное «агентство». Мы не были Джеймс Бондами – суперагентами. Мы добились успеха, потому что все прошло хорошо, нам повезло.
