Людские потери России в связи с потреблением алкоголя чрезмерно велики: по нашей оценке, около трети всех смертей в большей или меньшей степени связаны с алкоголем. Это в десять раз выше оценок Госкомстата России (3% общей смертности). Но официальная статистика учитывает только прямые потери, когда алкоголь - главная причина смерти (например, при отравлении алкоголем), причем и эти алкогольные потери учитываются не полностью. Не находит отражения в российской статистике и превосходящий по размерам алкогольный урон, когда спиртное – не единственный, но значительный фактор смерти.
Сейчас далеко не все виды алкогольной патологии отражены в официальном перечне диагнозов смерти, в результате чего многие виды алкогольной смертности "растворены" в более крупных классах смертей и таким образом недоступны для анализа.
Другая особенность статистики алкогольной смертности состоит в том, что многие ее формы скрыты под маской неалкогольных диагнозов. Это подтвердилось в начале антиалкогольной кампании, когда показатели почти всех видов смертности, включая сердечно-сосудистую, снизились соответственно снижению потребления алкоголя. Многие классы смертей включают в себя алкогольную смертность в виде непрямых алкогольных потерь (алкогольная патология как сопутствующее заболевание) и прямых - за счет фальсификации алкогольных диагнозов смерти, например, таких, как отравления алкоголем.
Региональная статистика этого вида смертности, которая обычно служит не единственным, но главным показателем тяжести алкогольных проблем, была особенно неточна: среди видов смертности, связанных с алкоголем, она имела самую большую вариабельность по регионам, самую большую асимметрию распределения областных показателей за счет непропорционально большого числа очень низких значений показателя. Кроме того, уровень и динамика смертности от отравлений алкоголем в половине регионов не соответствовали уровню и динамике заболеваемости алкогольными психозами, а это противоречит природе этих явлений: все перенесшие психоз и большинство умерших от отравления алкоголем - больные алкоголизмом. Иначе говоря, и те, и другие рекрутируются почти из единой когорты населения, что предполагает корреляцию этих видов заболеваемости и смертности.
Такая корреляция наблюдалась в части субъектов Федерации (в 44 из 77 исследованных): динамика психозов соответствовала динамике отравлений. Но и в этой группе регионов было не все благополучно с регистрацией отравлений. Например, в Москве психозы регистрировались в 20 раз чаще, чем отравления, а Магаданской области - в 6 раз чаще, тогда как в большинстве субъектов Федерации этой группы соотношение было значительно меньшим: например, в Санкт-Петербурге отношение психозов и отравлений было 3,8, в Пермской области - 1,8.
В остальных 33 регионах (из 77), где динамика психозов и отравлений была некоррелированной, это отношение в 1994 году колебалось от 1,2 (Республика Бурятия) до 35,8 (Ростовская область).
Специальный анализ позволил определить реальное соотношение психозов и отравлений как 1,89:1,0 и некоторый разброс этого показателя (от 1,29 до 2,47), что позволило скорректировать смертность при отравлениях по уровню заболеваемости психозами. Такая коррекция позволяет утверждать, что реальное количество смертельных отравлений алкоголем в стране в 1,65 раз больше, чем показывает государственная статистика, хотя официальные данные и без того огромны - 41,1 тысячи человек в 2001 году.
Скорректированная же оценка смертей при отравлении алкоголем составляет 67,6 тысячи человек. Не исключено, что и эта оценка несколько занижена, так как не всё благополучно и с регистрацией психозов, хотя она, конечно, намного более точна, чем учет смертности при отравлениях алкоголем.
Каковы источники ошибок при регистрации этих смертей? Частичный ответ содержит работа Е.А. Тишука[1], в которой показано, что у части скоропостижно умерших, которым в качестве причины смерти был выставлен диагноз патологии системы кровообращения, обнаружены смертельные дозы алкоголя в крови (4% и больше), т.е. во врачебном свидетельстве о смерти вместо "случайного отравления алкоголем" был поставлен сердечно-сосудистый диагноз как причина смерти. С этим ошибочным диагнозом описанные случаи смерти вошли в государственную статистику. В объяснение этого факта приводится "субъективный компонент, заключающийся в нежелательных морально-этических, социальных и материальных последствиях для родственников умерших диагноза случайного отравления алкоголем и прилагаемых ими усилиях к тому, чтобы звучание приведшего к смерти состояния было более нейтральным". Живущие в России легко поймут, в каком виде и направлении реализовались "прилагаемые усилия" этих родственников.
Есть также несколько частных свидетельств того, что помимо "субъективного компонента" иногда существует давление на судебно-медицинскую службу со стороны местной администрации, недовольной высокими показателями алкогольной смертности.
В последние два десятилетия Россия пережила два алкогольных потрясения - антиалкогольную кампанию 1985 года и рыночные реформы 1992 года. Главное содержание первой - резкое, на 63% (с 1984 по 1987 год) снижение государственной продажи спиртных напитков и, соответственно, снижение потребления алкоголя. Это спровоцировало почти такой же стремительный рост самогоноварения, который к 1992 году компенсировал недостачу госпродажи. В рыночных реформах главным для нашей темы был рост потребления за счет роста госпродажи и выход на алкогольный рынок большого количества токсичных фальсификатов.
Эти два явления вместе с некоторыми другими запустили процесс колебаний уровня потребления алкоголя (рис. 1), а вместе с этим и показателей общей смертности (рис. 2), которая снизилась в 1985-1986 годах, достигла исходного уровня в 1991-1992, резко выросла в 1993-1994 годах, снова снизилась к 1998 и заново выросла к 2001 году.
Изменения общей и алкогольной смертности происходили синхронно, хотя в 1991-1993 годах рост алкогольной смертности опережал рост общей (рис. 2). Это обусловлено возросшей доступностью алкогольных напитков, их дешевизной и тем, что когорта тяжелых потребителей резко увеличилась за счет тех, кто сохранил жизнь во время антиалкогольной кампании[2]. Более резкое снижение алкогольной смертности в 1995-1998 годах связано с рядом факторов, один из которых - массивное вымирание основных потребителей спиртного в первые три года рыночных реформ[3].
Невозможно представить, чтобы в детерминации такого сложного социального процесса, как смертность населения большой страны, действовал только один фактор - алкогольный. Однако трудно предположить и другое: чтобы общая, сердечно-сосудистая и прочая смертность совершенно случайным образом изменялась синхронно или синфазно с теми видами смертности, которые жестко зависимы от уровня потребления алкоголя (отравления алкоголем, самоубийства, убийства, циррозы печени и панкреатиты). Также синфазно "неалкогольные" виды смертности соотносились с уровнем потребления алкоголя и заболеваемостью алкогольными психозами.
Учитывая несовершенство имеющейся государственной статистики, нами была предпринята попытка оценить вклад алкоголя в смертность от различных причин, используя подход, позволяющий хотя бы частично отразить и те случаи влияния алкоголя на смертность, который не попадают в поле зрения государственной статистики.
Для анализа прежде всего были выбраны виды смертей, жестко зависящие от потребления алкоголя (в скобках указана доля смертей в общем числе смертей в 1980-1989 и 1990-2001 годы): (1) отравления алкоголем (1,4% и 1,6%); (2) самоубийства (2,8% и 2,6%); (3) убийства (1,0% и 1,8%); (4) другие виды травм, отравлений и несчастных случаев за вычетом обозначенных выше (травмы автодорожные, при падении, электротравмы, утопления, смерти при пожарах и другие; 7,5% и 8,3%); (5) циррозы печени, включая алкогольные (0,9% и 1,1%); (6) панкреатиты (0,27 и 0,31%).
Кроме того, были рассмотрены многочисленные, но умеренно связанные с алкоголем смерти от: (7) сердечно-сосудистых заболеваний (55,1% и 54,3%) и (8) остальных видов патологии за вычетом всех, приведенных выше видов, т.е. патологии дыхательной, желудочно-кишечной (за вычетом циррозов печени, панкреатитов), нервной и других систем; 31,0% и 30,0%, далее - "прочая смертность".
Ниже приводятся основные итоги нашего анализа[4].
1990 | 1991 | 1992 | 1993 | 1994 | 1995 | 1996 | |
Данные Госкомстата России | |||||||
Общая смертность | 1116,7 | 1137,5 | 1215,6 | 1446,4 | 1566,1 | 1496,4 | 1417,7 |
В том числе от: | |||||||
отравлений алкоголем | 10,8 | 11,2 | 17,6 | 30,9 | 37,8 | 29,5 | 24,0 |
убийств | 14,3 | 15,2 | 22,8 | 30,6 | 32,6 | 30,7 | 26,6 |
самоубийств | 26,4 | 26,5 | 31,0 | 38,1 | 42,1 | 41,4 | 39,4 |
других насильственных причин | 82,2 | 89,3 | 101,6 | 128,3 | 138,2 | 135,0 | 119,1 |
циррозов печени | 9,4 | 9,5 | 10,2 | 13,8 | 18,4 | 20,1 | 17,6 |
панкреатитов | 2,8 | 2,8 | 3,2 | 4,1 | 5,1 | 4,8 | 4,6 |
сердечно-сосудистых болезней | 617,4 | 620,0 | 646,0 | 768,9 | 837,3 | 790,1 | 758,0 |
прочих причин | 353,4 | 365,5 | 367,6 | 435,3 | 458,5 | 448,4 | 430,7 |
Оценки автора | |||||||
Алкогольная смертность, 1-я группа | 90,5 | 95,7 | 120,8 | 168,4 | 191,8 | 175,8 | 152,7 |
Алкогольная смертность, 2-я группа | 230,0 | 233,5 | 239,1 | 282,6 | 303,2 | 291,0 | 279,9 |
Общая алкогольная смертность | 320,5 | 329,2 | 359,9 | 450,9 | 495,0 | 466,7 | 432,6 |
То же в % от общей смертности | 28,8 | 29,0 | 30,2 | 31,4 | 31,9 | 31,4 | 30,7 |
Общие алкогольные потери (в тысячах человек) | 474,0 | 488,0 | 534,0 | 668,0 | 732,0 | 690,0 | 638,0 |
1997 | 1998 | 1999 | 2000 | 2001 | 2002 | |
Данные Госкомстата России | ||||||
Общая смертность | 1376,0 | 1361,1 | 1472,4 | 1535,1 | 1564,4 | 1630 |
В том числе от: | ||||||
отравлений алкоголем | 19,1 | 17,8 | 20,5 | 25,7 | 28,5 | 31,2 |
убийств | 23,9 | 23,0 | 26,2 | 28,3 | 29,8 | 30,9 |
самоубийств | 37,6 | 35,4 | 39,3 | 39,3 | 39,7 | 38,6 |
других насильственных причин | 107,1 | 111,3 | 120,1 | 126,6 | 132,1 | 136,1 |
циррозов печени | 15,3 | 14,4 | 15,8 | 18,0 | 20,9 | 25,0 |
панкреатитов | 4,4 | 4,4 | 4,7 | 5,3 | 5,9 | 6,6 |
сердечно-сосудистых болезней | 751,1 | 748,8 | 815,7 | 849,4 | 869,4 | 913,0 |
прочих причин | 421,5 | 404,9 | 427,7 | 447,4 | 433,7 | 446,5 |
Оценки автора | ||||||
Алкогольная смертность, 1-я группа | 133,9 | 131,8 | 146,0 | 161,3 | 172,4 | - |
Алкогольная смертность, 2-я группа | 276,7 | 272,3 | 293,1 | 305,0 | 305,8 | - |
Общая алкогольная смертность | 410,7 | 404,1 | 439,0 | 466,4 | 478,2 | - |
То же в % от общей смертности | 30,0 | 29,9 | 30,1 | 30,5 | 30,9 | - |
Общие алкогольные потери (в тысячах человек) | 603,0 | 592,0 | 642,0 | 679,0 | 692,0 |
Как показывают оценки и расчеты, с алкоголем в России связаны 72,2% убийств, 67,6% смертей от циррозов печени, 60,1% - от панкреатитов, 42,1% - от самоубийств, 23,2% - от сердечно-сосудистых заболеваний.
По абсолютному значению наиболее велико число смертей с относительно малой алкогольной составляющей (сердечно-сосудистая и "прочая" смертность, 23,2% и 25,0%), на них приходится и самая большая доля в общей смертности (54,3% и 30,0%). В отличие от этого смерти, более жестко связанные с потреблением алкоголя, сравнительно малочисленны и составляют небольшую часть общей смертности: от 0,3% (панкреатиты) до 8,3% ("прочие" травмы, отравления и несчастные случаи). По официальной статистике в 1990-2001 годах в среднем 1,6% общей смертности приходились на отравления алкоголем.
Такое различие составляющих общей и алкогольной смертности требует осторожности в оценках в связи с тем, что даже небольшие ошибки или привходящие факторы при определении доли алкогольной смертности для больших классов смертей могут сделать эти ошибки большими при суммировании. Поэтому в табл.1 произведено суммирование раздельно для смертей, чья доля, связанной с алкоголем смертности, больше 40% (1-я группа: отравления алкоголем, убийства, самоубийства, "прочие" насильственные смерти, циррозы печени и панкреатиты) и ниже 26% (2-я группа - сердечно-сосудистые и "прочие" смерти).
Если же потом объединить результаты расчетов, выполненных раздельно для первой и второй групп, и оценить общие потери от алкогольной смертности в тысячах человек за каждый год, как это сделано в последней строке табл. 1, а затем суммировать этой строки, то получим, что за 12 лет (1990-2001) прямые и непрямые алкогольные потери страны превысили 7 миллионов человек, а ежегодно в связи с алкоголем досрочно умирали от 400 до 700 тысяч.
Расчеты показывают, что:
В 2001 году 0,5% общей смертности соответствовали 11 тысячам человек. Из этого следуют, что даже небольшое, на 5-10% снижение потребления алкоголя сохранит жизнь 100-200 тысячам человек в год.
Алкогольная смертность высока во всех регионах России, но все же между ними существуют и немалые различия. На рис. 3 представлены усредненные показатели смертности от двух групп причин по Федеральным округам за 1990-2001 годы. Средние, помимо большей наглядности, нивелируют некоторые неточности учета годичных показателей.
Алкогольная смертность 2-ой группы почти во всех областях преобладает над смертностью 1-ой группы, особенно - в Центральном федеральном округе. Вместе с тем алкогольная смертность 2-ой группы снижается в направлении запад-восток соответственно снижению смертности при сердечно-сосудистой и "прочей" патологии. Такое географическое распределение алкогольной смертности 2-ой группы соответствует более молодому возрасту жителей восточных регионов страны и, соответственно, более старому - на западе. При рассмотрении всех субъектов Федерации корреляция 1-ой группы алкогольной смертности с возрастом жителей регионов отрицательна, суммарная смертность, связанная с алкоголем, - положительна.
Из этого следует, что общая алкогольная смертность, особенно ее 2-я группа, наряду с уровнем потребления алкоголя, отражает возрастной состав населения разных регионов. Это, однако, не значит, что эта группа смертей перестает быть алкогольной. Более того, она показывает, что в России потребление спиртных напитков пожилыми людьми продолжает быть очень высоким. Поскольку пожилых особенно много в Европейской части России, 2-я группа смертности этих когорт населения особенно велика в западной половине страны.
1-ая группа алкогольных смертей в более "чистом" виде отражает тяжесть алкогольных проблем в регионах, во всяком случае, независимо от возраста населения. По этому показателю доминирует Сибирский и Дальневосточный Федеральные округа (рис. 3), что соответствует и более высокому уровню реального потребления алкоголя[5]. Наименьшие показатели алкогольной смертности - в Южном Федеральном округе, который существенно отличается от всех остальных как по смертности, так и по реальному потреблению алкоголя[6]. Показатели алкогольной смертности в Центральном Федеральном округе существенно ниже, чем в Дальневосточном, а в Приволжском - ниже, чем в Северо-Западном и Дальневосточном.
Так как алкогольная смертность в расчете на живущих (на 100000 населения) зависит от возрастного состава населения, различного в разных регионах страны, то этот показатель отражает не только тяжесть алкогольной ситуации в том или другом регионе, но также долю пожилых людей, чья уязвимость к употреблению алкоголя повышена.
Это создает определенные трудности при сравнении регионов. Можно попытаться обойти их, использовав такой показатель, как доля алкогольной смертности в общей смертности, т.е. в расчете на количество умерших, а не на количество живущих. Эта оценка оказалась более информативной для нашей задачи, т.к. отразила "вес" алкогольного фактора среди других факторов смертности в стране и регионах (рис. 4).
Общая картина на рис. 4 отличается от той, которая представлена на рис. 3. Изменяется даже порядок ранжирования федеральных округов по значению алкогольной смертности – это видно из табл. 2, где округа расположены в порядке убывания этого значения. Худшее место остается за Дальневосточным округом, но на лучшее вместо Южного выходит Центральный, некоторая перегруппировка происходит и внутри списка.
По уровню алкогольной смертности на 1000 населения | По доле алкогольной смертности в общей смертности | ||
Ранг | Федеральный округ | Ранг | Федеральный округ |
1 | Дальневосточный | 1 | Дальневосточный |
2 | Сибирский | 2 | Сибирский |
3 | Северо-Западный | 3 | Уральский |
4 | Уральский | 4 | Северо-Западный |
5 | Центральный | 5 | Приволжский |
5 | Приволжский | 6 | Южный |
7 | Южный | 7 | Центральный |
Если с уровня федеральных округов опуститься на уровень областей и республик и ранжировать по алкогольной смертности, а значит и по тяжести алкогольных проблем, эти более дробные территории, то список возглавят (по нисходящей) десять регионов:
Чукотский АО | Камчатская область |
Республика Тыва | Иркутская область |
Магаданская область | Республика Коми |
Тюменская область | Хабаровский край |
Республика Саха | Сахалинская область. |
В первых четырех из них общая алкогольная смертность (сумма первой и второй групп алкогольных смертей) превышает 40% всех смертей, т.е. почти половина жителей умирает в связи с алкоголем раньше срока, отведенного им в соответствие с их биологическими особенностями.
Во всех этих областях смерти 1-ой группы преобладают над 2-ой. Составляющие 1-ой группы смертей регионов-лидеров представлены на рис. 5. Почти половина этой смертности определяется отравлениями алкоголем. В Республике Тыва этот показатель возможно выше, т.к. он не подвергся коррекции - этот регион был в числе тех пяти, где заболеваемость алкогольными психозами была ниже смертности при отравлении алкоголем, т.е. учитывалась очень плохо. Здесь же была самая высокая доля убийств, связанных с алкоголем.
Примечательно, что из 10 регионов-лидеров шесть расположены в Дальневосточном Федеральном округе, где самое высокое реальное потребление алкоголя[7]. При этом, конечно, надо учитывать отток населения в центральные и южные регионы страны: между двумя переписями населения (1989 и 2002 годов) Дальний Восток покинуло 16% жителей. Скорее всего, уезжали более активные, а среди оставшихся было много пьяниц и алкоголиков, которым труднее перебраться на новое место жительства. Тем самым эти люди повышали алкогольную смертность региона. Однако, скорее всего, это не главная причина тяжести алкогольной смертности на Дальнем Востоке.
Приблизительно на том же высоком уровне алкогольная смертность в пяти областях из 11 в Сибирском Федеральном округе (республики Тыва и Бурятия, Иркутская и Читинская области, Красноярский край). Без специального и прицельного анализа трудно сказать, почему в Новосибирской и Омской областях смертность существенно ниже, чем, например, в Иркутской и Читинской того же Сибирского Федерального округа, который в целом занимает второе место после Дальневосточного.
Алкогольная смертность на уровне последнего наблюдалась только в четырех областях других федеральных округов: Тюменской в Уральском, Удмуртии в Поволжье и Мурманской области и Республики Коми на Северо-западе.
Специально выделять какие-либо области среди остальных нет особого смысла, так как различие алкогольной смертности у них колеблется в очень небольших пределах: от 36,7% (Калмыкия) до 30,3% (Воронежская область). Тем более, что показатели последних в этом ряду 4 территорий (Воронежская, Курская и Ростовская области, Республика Мордовия), скорее всего, занижены или, более точно, - не очень надежны из-за высокой нестабильности годичных показателей.
Чтобы представить тяжесть проблем алкогольной смертности по федеральным округам, можно разделить последовательность регионов на 7 классов, присвоив балл 7 первым 11 областям, балл 6 - следующим 11 и т.д. Последние 11 областей получили балл 1. Естественно, что по среднему баллу Федеральные округа выстраиваются в последовательность, указанную выше.
В целом разброс показателей алкогольной смертности по регионам-субъектам Федерации сравнительно невелик, от 46% до 30%. Алкогольная смертность в большинстве регионов (в 50 из 77 или в 65%) составляет 30-34% общей смертности. Иначе говоря, очень тяжелые последствия потребления спиртных напитков сравнительно равномерно распределены по большей части страны. Но важно и то, что самые тяжелые результаты пьянства, а значит и само пьянство, локализованы на огромных просторах азиатской части и на севере страны (рис. 6).
Небольшой разброс показателей алкогольной смертности является отражением сравнительно небольших различий в потреблении алкоголя в разных регионах страны. Относящиеся к настоящему времени, как официальные, так и оценочные данные об этом отсутствуют. Однако перед началом антиалкогольной кампании (1984 год) реальное потребление колебалось от 12,7 литров на человека в год в южных областях до 16,7 литров в Дальневосточном регионе (1:1,31). В конце кампании, в 1990 году, потребление было ниже, соответственно от 10,7 до 13,3 литров[8], а соотношение - практически таким же (1:1,24). Это значит, что различие в потреблении было еще меньше, чем различие в алкогольной смертности.
Для оценки масштабов алкогольной смертности в России можно провести сравнение российских данных по доле алкогольной смертности (33,8%) с аналогичными показателями в США[9] и в девяти Европейских странах[10].
Американские данные вполне сопоставимы с российскими, так как учитывают как прямые, так и непрямые алкогольные потери. В 1989 году алкогольная смертность составляла в США 5% всех смертей в стране. За предшествующие 10 лет алкогольная смертность в США снизилась на 10%, а за следующие шесть - еще на 11% и составляла 4,4% при потреблении 6,6 литров чистого алкоголя на человека в год[11].
Рамштедт исследовал алкогольную смертность в европейских странах, где диагностика такой смертности поставлена значительно лучше, чем у нас. В своей работе он учитывал только прямые алкогольные потери, но его список включал также все соматические заболевания, связанные с употреблением спиртного. Можно думать, что какая-то небольшая часть непрямых потерь в этой работе не учтена, но результаты близки к оценке полных алкогольных потерь в США, где, правда, потребление несколько ниже, чем в Европе. С учетом этих особенностей данных Рамштедта их можно сопоставить с российскими (рис. 7; российские показатели приведены к смертности с 15-летнего возраста, как и в работе Рамштедта): показатель для России - 32,0%, для следующей за ней Финляндии с самым высоким показателем в Европе - 3,7%. Поверить, что эти результаты сравнения близки к реальности, помогают данные об ожидаемой продолжительности жизни мужчин в России (59 лет), в европейских странах (74-77 лет), а также в США (74 года): разница составляет 15-18 лет, т.е. почти треть от жизни российских мужчин.
Различия алкогольной смертности в России и европейских странах обусловлены не только, а может быть и не столько различием среднедушевого потребления, сколько разницей в качестве жизни, включающем качество медицинской помощи, питания и многое другое, что защищает от токсического действия алкоголя. Для этого различия имеет значение дополнительная токсичность нелегальных спиртных напитков, очень большая доля водки в потреблении, а также неблагоприятные особенности генетической природы российской популяции в отличие от европейской[12].
Однако учет этих привходящих обстоятельств не может оправдать ужасающую алкогольную смертность в России. Возможно, будь эти условия лучше, а генетика российской популяции - сродни европейской, алкогольная смертность в России была бы ниже. Но мы имеем то, что имеем: неблагополучные генетические особенности, низкое качество медицинской помощи, плохое питание и недостойное нашего населения качество жизни, а с ними - очень высокий уровень алкогольной смертности.
Примечания
[1] Тишук Е.А. Медико-статистические аспекты действия алкоголя как причины смертности населения. Здравоохранение Российской Федерации 1997; 2: 34-36. В работе исследовались причины смертности населения г. Курска в 1991 г.
[2] Немцов А.В. Алкогольная смертность в России, 1980-90-е годы. М., 2001.
[3] Там же.
[4] С самим анализом можно познакомиться в книге: Немцов А.В. Алкогольный урон регионов России. Nalex, М.: 2003. (Сделать линк на «Читайте книги»)
[5] Nemtsov A.V. Drug and Alcohol Dependence 2000; 58: 133-142.
[6] Там же.
[7] Nemtsov A.V. Drug and Alcohol Dependence 2000; 58: 133-142
[8] Nemtsov A.V. Drug and Alcohol Dependence 2000; 58: 133-142
[9] Stinson F.S., Dufour M.C., Steffens R.A., DeBakey S.F. Alcohol Health & Research World, 1993, 17; McGinnis J., Foege W.H. Proceedings of the Association of American Phusicians. 1999, 111: 251-260.
[10] Ramstedt European Journal of Population, 2002, 18: 307-323.
[11] McGinnis and Foege, op. cit.
[12] Ogurtsov, P.P., Garmash, I.V., Miandina, G.I., Guschin, A.E., Itkes, A.V., Moiseev, V.S. Addiction Biol. 2001, 6: 377-383.