Летние месяцы - это время политического затишья, не балующее исследователей общественного мнения какими-то резкими перепадами общественных настроений, требующими немедленного реагирования и тонкого анализа. Люди заняты делами каникулярными, отпускными, садово-огородными, а в этом году еще и футбольными, и слабо откликаются даже на непосредственно не затрагивающие их природные и техногенные катастрофы или локальные проявления националистического экстремизма. Только иногда в августе, как раз пользуясь атмосферой всеобщей расслабленности, на арену выходят политические авантюристы, и тогда возникают события наподобие августовского путча 1991 года.
С другой стороны, именно летние месяцы знаменуют собой окончание политического года, начавшегося прошлой осенью, и именно в это время удобно подвести некоторые итоги тем переменам, которые претерпело за это время общественное сознание.
"Жить трудно, но можно терпеть..."
В том, что касается оценок россиянами своего собственного материального положения и экономического положения страны, то истекший политический год можно назвать годом высокой стабильности, когда все эти оценочные показатели держались на одном уровне или даже чуть сдвигались в сторону улучшения. Вынесенный в заголовок ответ, пожалуй, наилучшим образом характеризует существо нынешнего психологического климата в стране. Достаточно сопоставить данные сравнительно благополучных додефолтных месяцев 1998 года и нынешние показатели, чтобы почувствовать масштаб произошедших за время путинского правления перемен в настроениях населения. В 1998 году терпеть трудности были готовы 42% жителей России, сегодня их число составляет 53% - 56%. С мая 2001 года не опускается ниже 18% доля людей, отвечающих «все не так плохо и можно жить», в то время как за весь период ельцинского президентства этот показатель не превышал 10%. Соответственно, с 38% летом 1998 года до 20% в последний год снизилось количество тех, кто считают, что их «бедственное положение терпеть уже невозможно». Правда, несколько большей остается доля россиян, отвечающих, что их «не устраивает жизнь, которую они ведут в настоящее время» - 38%, но и таких в 1998 году до дефолта был значительно больше - 53%.
Отмеченные изменения в психологическом состоянии примерно пятой части населения России - безусловное достижение нынешнего правящего режима. И получено оно не только за счет непосредственного улучшения жизненных условий некоторых категорий граждан - по отношению к 1998 году стало на 13% больше людей положительно определяющих и материальное положение своих семей, и экономическое положение в своем регионе, но и вследствие изменений в оценках экономического положения страны в целом, что можно считать не столько реальным, сколько информационным достижением власти. Так, по сравнению с 1998 годом стало на 19 процентных пунктов (пп.) больше тех, кто определяет экономическое положение России со знаком плюс, и на 15 пп. меньше оценивающих его как плохое.
Если говорить об изменениях в настроениях людей за прошедший год, то можно констатировать лишь незначительные сдвиги - скорее, легкие симптомы, а не признаки надвигающихся катаклизмов или, наоборот, серьезных улучшений. Практически неизменным остался перечень тревожащих людей проблем, возглавляемый, как всегда, переживаниями по поводу роста цен, на который указывают 70% опрошенных (и это на 4 пп. больше, чем в 2001 году). Данные показывают, что субъективное ощущение инфляции почти вдвое опережает официальные показатели. За год указываемые респондентами номинальные суммы, обеспечивающие нормальное проживание семьи, увеличились на 35% (по официальным показателям эта величина не должна была бы превышать 20%). Впрочем, и уровень указываемых доходов шел, по-видимому, вровень с ростом цен - 36% повышения средних личных заработков и даже 45% доходов семей. Однако, коварный психологический эффект инфляции таков, что указываемые самими же респондентами объективные данные о заработках не мешают им заявлять, что их денежные доходы сильно отстают от роста цен (43%) или несколько от него отстают (37%). Стоит, однако, обратить внимание на то, что за прошедший год стало на 8 пп. меньше говорящих о сильном отставании и на 5 пп. больше о просто отставании. А, отвечая об изменениях в материальном положении семьи за год, 56% опрошенных называют его стабильным (это на 7 пп. больше, чем в 2001 году); у 29% положение, по их мнению, ухудшилось (показатель за год не изменился) и 12% указывают на улучшение своих материальных условий. На 6 пп. (с 40 до 46%) выросло за год и число оптимистов, рискующих прогнозировать стабильность в положении своих семей на год вперед.
Из других, помимо цен, «точек напряженности» можно отметить некоторый рост за прошедший год беспокойства по поводу возможностей взрывов и других терактов (с 11 до 15%), что не удивительно после событий в США, и обеспокоенности недоступностью многих видов медобслуживания (с 25 до 30%). Зато озабоченность чеченской проблемой явно идет на убыль: в январе 2000 года на нее указывали 44%, в январе 2001 года - 39%, в июле 2001 года - 22%, в нынешнем июле - 17%. И поразительно малое впечатление производят на широкие массы россиян такие остро волнующие «узкую общественность» вещи, как проявления экстремизма на национальной почве. Беспокойство в связи с обострением межнациональных отношений, несмотря на погромы на рынках и антисемитские выходки последнего времени, как было, так и осталось на уровне 8%. Не растет и озабоченность по поводу ущемления гражданских прав и демократических свобод. Чувствительность к этой проблеме обнаруживают лишь 2% граждан.
Оценки политической ситуации
Как это ни удивительно, но при всей отмечаемой в стране высокой вере в Путина и его режим абсолютное большинство жителей России, как и в ельцинские времена, предпочитает оценивать политическую обстановку в России как напряженную. Так и ельцинскую эпоху называли ее около 60% опрошенных, так и путинское время продолжают называть 57 - 60%. Правда, в последние 2 месяца произошел спад на уровень 50%, каковой факт еще требует своего подтверждения и объяснения. В чем, однако, оценка политического положения претерпела серьезные изменения, так это в числе положительных характеристик (благополучная, спокойная) - 6% при Ельцине и 26% сегодня (на 6 пп. больше таких ответов стало за последний год). И, наоборот, по сравнению с ельцинской эпохой на 15 пп., с 24 до 9%, уменьшилось число говорящих о критическом, взрывоопасном характере ситуации.
Относительное спокойствие политической жизни в стране сказывается и в том, что в политической обойме совершенно не просматривается появления новых заметных фигур, а происходящее в верхней части списка политиков, пользующихся наибольшим доверием, перестановки не носят принципиального характера и представляют собой интерес разве что для тонких гурманов политической кухни. Познакомимся с тем, как выглядит верхняя десятка рейтинга доверия в июле 2002 года и сравним ее с такой же десяткой год назад.
| Июль 2001 года | Июль 2002 года |
| (данные июньско-июльского опроса типа "Мониторинг" - 2107 респондентов; в скобках % упоминаний) | |
| 1. Путин (33,8) | 1. Путин (37,8) |
| 2. Зюганов (11,9) | 2. Шойгу (11,8) |
| 3. Шойгу (7,0) | 3. Зюганов (10,1) |
| 4. Касьянов (6,4) | 4. Касьянов (6,7) |
| 5. Жириновский (5,2) | 5. Жириновский (5,9) |
| 6. Явлинский (5,2) | 6. Явлинский (5,1) |
| 7. Примаков (3,6) | 7. Немцов (5,1) |
| 8. Лужков (3,3) | 8. Лужков (4,6) |
| 9. Хакамада (3,3) | 9. Селезнев (4,2) |
| 10. Тулеев (3,1) | 10. Матвиенко (3,3) |
Обращает на себя внимание увеличение на 4 пп. рейтинга доверия Путину и довольно заметное прибавление политического веса Шойгу, обогнавшего по доверию Зюганова. Список верхней десятки покинули Хакамада, уступившая место лидера «правых» Немцову, Примаков, постепенно отступающий в историческую тень, и Тулеев, потесненный в своей «розовой» нише Селезневым. Матвиенко застолбила себе место вверху в качестве «опекунши сирых». Заметим, что прорвавшийся в десятку Селезнев в последнее время улучшил и положение свей партии «Россия», получившей в последнем опросе 2,2% гипотетических голосов, что заметно приближает ее к заветному показателю 3,5% (от общего числа избирателей), дающему шансы на преодоление пятипроцентного барьера.
Чеченский тупик
Несмотря на то, что проблема Чечни вроде бы отступила на второй план, решать ее все равно придется, и поэтому нам представляется необходимым уделить ей особое внимание. Через несколько недель Россия вступает в третий год не слишком успешной войны на Северном Кавказе, результаты и перспективы которой все так же туманны, как и в ее начале.. Пожалуй, единственным явным результатом является то, что к настоящему моменту российское общество, по началу воспринявшее войну с одобрением и даже воодушевлением, оказалось расколотым в своих мнениях о том, что требуется делать дальше для завершения этой войны. Данные июльского опроса типа «Экспресс» (1600 респондентов) помогают подробно разобраться в сложившемся в стране психологическом климате, окружающем эту войну. Только 29 % жителей России высказываются сейчас за продолжение боевых действий, а 61 % - за переговоры с чеченской стороной.
Настроения российского общества отличаются двойственностью, сказывающуюся в том, что в основе ее лежит вовсе не стремление любыми средствами удержать Чечню в составе России. На подобном настаивают всего 17% опрошенных (29% среди сторонников Зюганова и бывших избирателей ОВР), и это на 7 пп. меньше, чем в конце 2001 года. Еще 16% не хотят отделения Чечни, но могли бы с этим смириться. Четверть опрошенных (на 5 пп. больше, чем в 2001 году), наоборот, порадовались бы отделению Чечни и еще 16% полагают, что отделение фактически уже состоялось. Совершенно равнодушно относятся к возможности ухода Чечни из состава России еще 15%. Так что воинственный дух проистекает не столько из рациональных политических интересов, сколько из межэтнической враждебности, произросшей в результате затянувшегося конфликта и подогреваемой средствами пропаганды. Так, только 12% россиян готовы видеть в чеченских боевиках борцов за независимость, партизан, отстаивающих свободу своей родины (среди сторонников Явлинского - 50%), а 77% считают боевиков бандитами и похитителями людей. Несколько большая доля респондентов, 19%, полагают, что с чеченцами можно вести диалог на равных, а две трети убеждены в том, что они понимают только «язык силы». Следовательно, большинством уход из Чечни осознается как признание собственного бессилия и как желание отгородиться от этого «очага зла» (68% опрошенных отвечают, что следующее поколение чеченцев будет еще более враждебным и мстительным по отношению к России).
Россияне затрудняются дать оценку потерям в войне: две трети опрошенных не дают ответа на вопрос о количестве убитых российских военных в ходе 2-й чеченской кампании. Те же, кто отвечают на этот вопрос, в среднем называют цифру, в четыре раза превышающую официальную, - 19 тыс. человек убитыми.
Сильно окрашено ксенофобными чувствами и общественное мнение относительно дела полковника Буданова. Самый большой контингент опрошенных, представляющий треть общества, настаивает на том, что «дело Буданова» специально раздуто, чтобы бросить тень на российскую армию. Это примерно та часть населения, которая всегда готова броситься на защиту персонажей типа Бородина, Тайванчика и т.п. только на том основании, что они «наши» и являются жертвами вражеских происков. Еще четверть опрошенных принимают на веру версию о том, что Буданов расправился с девушкой, узнав в ней снайпершу. Только 14% полагают, что он безо всяких видимых на то причин убил и изнасиловал девушку-чеченку и должен понести за это наказание по всей строгости закона. Еще 6% считают, что его следует направить на принудительное лечение. Четверть опрошенных настаивают на снисхождении с учетом обстоятельств военного времени и боевых заслуг полковника (больше всего таких снисходительных среди людей аполитичных, воздерживающихся от участия в выборах), а 29% предлагают его оправдать и освободить либо потому, что он вовсе невиновен (13%), либо потому, что в борьбе с бандитами оправданы любые средства (16%). Какие-либо суждения о деле затруднились высказать 15% респондентов.
Другие межнациональные проблемы
В немалой степени в связи с чеченским конфликтом этим летом выплеснулись на поверхность, подобно вулканическим извержениям таящейся в глубине расплавленной магмы, и попали в центр общественного внимания эксцессы русского национализма и расизма - нападения скинхедов на темнокожих иностранных дипломатов, погромы на рынках и вандализм на кладбищах, побоище на Манежной площади в Москве и антиармянские выходки в Красноармейске под Москвой. Общественное мнение довольно чутко отреагировало на эти проявления. Две пятых населения страны придерживаются того взгляда, что национализм действительно вырос за последние годы. Однако, несколько большее число людей, 44%, полагают, что он всегда существовал, но просто об этом меньше говорилось. При этом половина опрошенных считает, что в России возможны массовые кровопролитные столкновения на национальной почве (среди избирателей ЛДПР - 85%), а 42% не видят такой опасности. Когда же речь заходит о конкретном месте проживания респондента, то о возможности национальных столкновений там заявляют только 23%, а 68% отрицают такую возможность.
Степень напряженности национальных отношений на бытовом уровне можно оценить по характеру ответов на вопросы относительно враждебности, которую испытывают на себе со стороны представителей других национальностей сами респонденты и которую они чувствуют по отношению к этим представителям. В частом наличии такого враждебного чувства признаются 12% и еще 29% говорят, что редко, но все же оно проявляется. Враждебность к себе со стороны русских испытывают 24% опрошенных (4% часто и 20% изредка) - это при том, что в выборке всего 18% нерусских (по паспорту). Вообще же враждебность на национальной почве испытывают (русские и нерусские) 38% опрошенных (9% часто и 29% изредка). Реже всего такая враждебность ощущается в интеллигентской среде (избиратели Явлинского). В чувстве враждебности к русским признаются 19% (4% часто и 15% редко) - т.е. практически все инородческое население. Все эти данные говорят о том, что те или иные проявления национальной враждебности в какой-то степени затрагивают примерно 40% жителей России.
Со стороны русского этноса рост националистических настроений особенно заметен в готовности поддержать явно шовинистический лозунг «Россия для русских». Эту идею считают приемлемой 55% опрошенных (в 1999 году было 43%): 17% поддерживают ее безоговорочно (часто это люди, голосующие против всех партий и кандидатов в президенты, т.е. не обретшие еще своего политического представительства) и 38% считают, что ее хорошо бы осуществить «в разумных пределах». Только 28% распознают в ней ее нацистскую суть (позиция, характерная для «яблочников»). Объясняя причины обострения национализма, россияне чаще всего (треть) ссылаются на плохие условия жизни в России, четверть опрошенных винит национальные меньшинства, их вызывающее поведение, пятая часть видит причину в неспособности властей противостоять национализму (12%) или даже в прямой заинтересованности властей в раздувании национализма (7%). В национальных предрассудках русских видят причину национальных конфликтов только 7% респондентов.
Острие русской ксенофобии явным образом направлено против «южан», по мнению большинства населения (62%), захвативших силой или подкупом рыночную торговлю в российских городах. Только 14% готовы признать такое положение вещей следствием больших способностей «южан» в рыночной торговле или (16%) ленностью и презрительным отношением к торговле самих русских (38% среди избирателей СПС). И все же против притока приезжих в Россию из стран ближнего зарубежья выступает даже не половина россиян, а только 45%, и столько же считают, что административных барьеров здесь быть не должно. В отношении рабочих из стран СНГ, включая Украину и Белоруссию, отрицательно высказываются 27%, а 69% относятся к факту их присутствия положительно (30%) или нейтрально (39%).Следует признать, что традиционная для России антисемитская ксенофобия явно уступила место антиазиатской и антикавказской. Случаи с заминированными антисемитскими плакатами встречают явный отпор со стороны россиян: треть опрошенных называют эти акции экстремистскими и террористическими, 29% видят в них провокацию с целью дестабилизации положения в стране, еще 29% - хулиганство (16%) или поступок психически неуравновешенных людей (13%). Лишь 1,4% (среди голосующих за Зюганова - 8%) называют это проявлением русского патриотизма.
Закон "О противодействии экстремизму"
Насколько действенным барьером на пути националистических течений окажется принятый Госдумой и подписанный президентом закон об экстремизме, покажет время. В данный же момент у значительной части россиян (41%) существуют опасения, что он будет просто использован для борьбы с оппозицией и инакомыслием (нет таких опасений у 23%). И весьма примечателен в этой связи тот факт, что только треть опрошенных согласны признать экстремистскими и подлежащими запрету высказывания неприемлемых для большинства взглядов расистского или националистического толка, даже если таковые не содержат призывов к насилию. (Такое не вполне либеральное мнение характерно для сторонников СПС; они же полагают, что закон может быть использован для борьбы с политической оппозицией). Наличие же призывов к насилию или насильственных действий считают непременным признаком экстремизма, оправдывающим запрет, 36% опрошенных.
С точки зрения действий (символическое насилие в виде публичного уничтожения книг, напоминающее соответствующие акции нацистов в фашистской Германии) приближается к экстремизму молодежное движение «Идущие вместе». Июльский опрос, вместе с тем, показал, что, несмотря на широкую огласку их кампании против писателя Сорокина, 68% опрошенных заявляют, что ничего не слышали об этом движении (а уж о писателе Сорокине, вероятно, и подавно). Среди же осведомленных нашлось 9% опрошенных, сочувственно относящихся к «воспитательным» инициативам «идущих». Каждый десятый опрошенный отнесся к ним безразлично и каждый двадцатый - отрицательно как к очередной бесполезной выдумке властей (конечно же, прежде всего, «яблочники» и «правые»). (8% затруднились дать свою оценку).
Рейтинги одобрения деятельности президента и премьера
Выше нами было отмечено, что рейтинг доверия Путину за год немного подрос. Однако, одновременно за этот же год на 4 пп. (а по сравнению с ноябрем 2001 года - на 7 пп., с 80% до 73%) снизился уровень одобрения его деятельности. В этом, на первый взгляд, парадоксальном разнонаправленном движении рейтингов нет ничего парадоксального. Высказывания о доверии как бы накладывают на интервьюируемого большую ответственность, и потому в стране находится 23% людей, одобряющих действия президента, но не спешащих заявить о полном ему доверии. И наблюдающееся в последнее время снижение рейтинга одобрения теснейшим образом связано с ухудшением за этот же период оценок успешности деятельности президента. Надо сразу отметить, что течение событий в Чечне остается в глазах населения наименее успешной стороной деятельности Путина. Успешно решаемой проблему разгрома боевиков признают 27% россиян (это на 3 пп. меньше, чем полгода назад), неуспешной - 64%. Еще хуже обстоит дело с оценкой успехов в политическом урегулировании в Чечне - здесь имеет место соотношение 23/66%. Даже успешность деятельности президента в области подъема экономики, роста благосостояния граждан готово признать большее число граждан - 32% (62% не видят успехов). Но следует заметить, что за последние полгода эти оценки ухудшились именно на те 7 пп., на которые упал и рейтинг одобрения. Такая же отрицательная тенденция прослеживается и в оценке успехов Путина в наведении порядка в стране. Хотя в целом она более благоприятна для президента (46/48%), в последние полгода происходит ухудшение этого соотношения (53/44% в ноябре 2001 года).
Сколь увлекательным ни было бы копание в нюансах колебаний президентского рейтинга и их причинах, решающим обстоятельством политической жизни остается незыблемость и безальтернативность его положения как политического лидера и будущего кандидата на следующий президентский срок. Имея рейтинг доверия в 50% и такую же электоральную поддержку, он остается одинокой недосягаемой вершиной, которой не представляют никакой угрозы ни Зюганов с его 9% избирателей, ни Жириновский с 2%. Только лишь в качестве курьеза можно отметить, что на четвертое место в списке предпочтительных кандидатов в президенты, называемых респондентами, вышел, опередив Явлинского, один из ближайших сподвижников президента С. Шойгу. За этого «конкурента», отдавая ему предпочтение перед Путиным, готовы проголосовать 1,6% общего количества избирателей, в том числе 5% из контингента сторонников «Единства», 5% из ЛДПР, 12% из тех, кто на прошлых думских выборах голосовали против всех партий.
В отличие от Шойгу, обретающего, как мы видим, некоторую призрачную «самостоятельность», премьер Касьянов, один из немногих, кстати, кто имеет в ряду институтов и персон власти положительный баланс одобрения/неодобрения (43/38%), предстает как «тень» президента. Он практически не рассматривается публикой как кандидат в президенты, а среди одобряющих деятельность Касьянова нет людей, которые одновременно не одобряли бы деятельность президента. Зато одобряющих деятельность Путина, но при этом не одобряющих Касьянова в населении страны насчитывается около 20%, и это означает, что он не только «тень», но и «громоотвод», принимающий на себя часть социального недовольства. Анализ показывает, что эта группа одобряющих Путина, но не Касьянова, состоит в основном из людей с низким общественным статусом, имеющих достаточно «левые» убеждения и зараженных национальными предрассудками, жалующихся на моральное состояние страны и неэффективность правительства в борьбе с коррупцией. Для них Касьянов как бы олицетворяет неприемлемую для них «либеральную» ипостась многоликого (как бог Шива) образа Путина. В связи с такой демпфирующей ролью Касьянова Путин вряд ли будет торопиться с отставкой премьера, и лишь с приближением думских выборов в борьбе «партии власти» за эту часть электората может понадобиться размежевание «партии и правительства», обновление (омоложение и провинциализация) кабинета и отставка его главы. Тем более, что в глазах общественного мнения деятельность фракции «Единства» в Думе и результаты работы правительства Касьянова, начиная с мая 2000 года, выглядят просто идентично и в целом негативно: 24% положительных оценок и 37% отрицательных и в том и в другом случае.
