Российская экономика в этом году растет. Растет не фантастически, но неожиданно быстро. Министр экономического развития Герман Греф доложил о росте ВВП на 6,6% за 9 месяцев этого года (при росте инвестиций в основные российские предприятия в 12%). И это при том, что в начале года правительство было раскритиковано за неамбициозные планы (в районе 4-5%) - и ни одного серьезного реформистского проекта в этом году запущено не было. Начинающиеся реформы монополий и некоторые запланированные на будущий год налоговые изменения – пока не в счет: эффекта они произвести еще не могли. Что же в реальности, а не в статистических расчетах, - растет? Откуда взялся этот рост? Что на самом деле должно расти? Как разумно поставить задачу экономического роста? О важнейших экономических итогах 2003 года, коррелирующих с этими вопросами, мы беседуем с известным экономистом, ведущим научным сотрудником Института народнохозяйственного прогнозирования Яковом Паппэ.
Все говорят: у нас в стране экономический рост. Что конкретно растет?
В этом году, к счастью, есть рост всего. Рост практически по всем крупным группам товаров и услуг. Рост инвестиций, вложений в новое производство, поддержание, ремонт, новые проекты. Рост доходов обгоняет рост цен. Мы имеем в этом году полноценный экономический рост. И рост сырьевых отраслей на этот раз не самый быстрый.
Темпы роста выше, чем в прошлом и позапрошлом году, сейчас, условно говоря, за 6%. Нарисовать такой рост, т.е. сделать его госкомстатовски, невозможно. Еще 1-2% - можно спорить, есть он или нет, за 5% это уже видно, уже бесспорный рост, которые многие почувствовали на себе и только пессимистическая часть общества пока не может этому поверить.
Почему так случилось? Почему ситуация была объективно на 2% роста, откуда взялись 6%? Объяснений этому много, но главный фактор – экономика настроилась на рост. В экономической теории известно, что не только ресурсы, не только фактическое состояние дел, но и позитивные ожидания являются фактором роста. Либо в первый, либо во второй раз за всю постсоветскую историю (возможно, небольшой рост был в 1997 году) на рост работают ожидания экономических агентов. Люди сделали ставки на увеличение своего бизнеса. Все другие объяснения менее интересны.
Именно поэтому так опасно то, что произошло с ЮКОСом, - это удар по главному фактору нашего экономического роста.
Вот вы говорите, что 6% процентов нельзя нарисовать искусственно. Что за объект считает Госкомстат, что именно растет?
Госкомстат складывает объемы продукции по кругу предприятий, который он наблюдает непосредственно (их несколько десятков тысяч). Дальше начинается досчет. Для досчета используются известное из прошлого соотношение между теми предприятиями, которые им непосредственно наблюдаются, и остальными. Это не теневая экономика - они просто не охвачены прямым наблюдением. Берутся данные налоговых инспекций и т.д., сравнивается сумма налогов в целом и сумма налогов, выплаченная предприятиями, находящимися под прямым наблюдением, сумма зарплат тоже может быть вычислена и т.д.
Затем идет досчет по теневой экономике. Что можно при этом не посчитать: можно занизить теневую экономику (оценки Госкомстата теневой экономики самые консервативные - по данным МВД доля больше). Можно ошибиться в доле охваченной и неохваченной прямым учетом легальной экономики.
Допустим, например, у вас есть рост потребительского сектора: создаются малые предприятия, они честно зарегистрированы в налоговой инспекции, есть счета в банках, но они еще не доросли до наблюдаемого Госкомстатом уровня, их много, а считаем их долю по-старому. Так можно недооценить, а можно переоценить. Это я говорю об объективных неточностях.
Технологию направленных неточностей я сейчас обсуждать не буду, они не могут превышать 1-2%.
То есть рост объективен. Тем более, что это подтверждается ростом инвестиций, ростом строительства, закупок оборудования. В конце концов, машиностроительная продукция производится не на мелких предприятиях, и ввод новых мощностей тоже заметить легко. Еще один интересный показатель - это рост иностранных кредитов, взятых российскими компаниями. Конечно, это только очень крупные компании, однако никакой другой год, после 1998, не был таким хорошим с точки зрения получения кредита. Мы получали дешевые кредиты и достаточно большие, разные. Всего около 10 млрд. Это свидетельствует о том, что рынок доверяет российским компаниям, доверяет не государству, а именно тем планам, под которые компании берут деньги. Это в первую очередь сырьевики, но не только они.
Нужно ли России формулировать задачу темпов экономического роста, и в каких терминах? Есть в российском хозяйстве что-то, что непременно разрушится, если не обеспечить определенную динамику роста экономики?
В чьих-то головах, может, и есть такие страшилки. В моей голове есть другие вещи. Я бы понял, например, следующую логику постановки целей. Если в течение десяти лет мы будем сохранять определенный разрыв уровня доходов между богатыми и бедными, то это выйдет для страны боком. Поэтому мы должны обеспечить такой-то рост доходов в целом, чтобы настолько-то выросли доходы низкооплачиваемых категорий населения. Отсюда (если мы хотим обеспечить такой-то рост доходов) следует задача роста производства товаров и услуг на определенный процент. Такие рассуждения кажутся мне осмысленными. А все остальное, мол, если мы не будем иметь такие-то темпы, у нас завтра железные дороги остановятся, - это все рассуждения 90-х годов, и я в них не верю.
Я плохо понимаю жилищно-коммунальное хозяйство, но мне кажется, количество замерзающих не растет и не превышает ту критическую массу, за которой будет общехозяйственная катастрофа. Я не вижу сейчас никаких технологических систем, которые бы сейчас были под угрозой, на грани развала. Электроэнергетика здесь отдельно: речь идет не о развале, а о том, как обеспечить развитие энергосистем. Железные дороги и газонефтепроводы – с этим точно ничего не случится.
Существует еще одна тема – это тема великой державы, места в мире и т.д. Именно под эту логику было придумано удвоение ВВП. Эта логика исходит из того, что мы должны постепенно приближаться к чему-то, хотя бы к Португалии. Логика разумная, но «удвоение ВВП» для меня бессодержательно, поскольку лишено конкретизирующей разбивки: для того, чтобы кого-то догнать, наверное, что-то нужно увеличить на 20%, а что-то - и в 4-5 раз.
Можно воспринимать путинские слова об удвоении ВВП как интеллектуальный вызов элите: мол, нарисуйте мне картину экономики, которая бы через 10 лет дала нам вдвое больше ВВП. По отраслям, секторам, характеру занятости, по корпоративной структуре. Такой вызов пока еще не принят, и я даже не знаю точно, брошен ли он.
А почему элита не приняла вызов?
Насколько я понимаю, не было даже серьезных обсуждений.
Что государство должно делать, чтобы доверие развивалось, и чего делать не должно?
Сейчас совершаются самые противоречивые действия: с одной стороны, производится дебюрократизация, а с другой - идет еще большая бюрократизация; с одной стороны, заявляется, что не будет пересмотров итогов приватизации, а с другой - происходит атака на ЮКОС, крайне противоречивая и неосмысленная. Я не знаю, что нужно, но хорошо понимаю, что все делается хаотично и непонятно на кого ориентировано. Ведь доверие должно быть у всех: и у населения к государству (оно суровое и справедливое – нас в обиду не даст), и у мелкого бизнеса к государству (мешать не будут), и у крупного бизнеса (в смысле нам будут давать расти и развиваться) – это все разные требования.
Я не думаю, что атакой на ЮКОС и лично Ходорковского государство получит доверие населения. Может, да, а может нет, но то, что оно потеряет на крупном бизнесе – совершенно определенно. Это ведь очень тонкие вещи, доверие - это не то, чем можно определенно управлять. Вот что-то щелкнуло, и в 2003 году вся страна настроилась на рост. Мы видим интересную вещь: страна настолько неплохо развивается, что удалось провести предвыборный год, не раздавая денег. Путин даже мог позволить себе выступить против задержки вступления в силу непопулярного закона об автогражданской ответственности.
Что еще можно отнести к важнейшим экономическим итогам 2003 года?
Низкая инфляция – бесспорно приятно. Про курс доллара говорить не буду – это вещь инструментальная. Кому-то нужен дешевый рубль, кому-то дорогой. Но вот важнейшая вещь. Произошла мощная консолидация в пищевой промышленности. В этой отрасли появились компании масштаба около 500 млн. долларов годового производства. Сейчас все в стране поименно знают нефтяные компании. Но так же все должны знать «Балтику», «Вимм-Билль-Данн», «Черкизовский». В этом году появился также объединенный кондитерский холдинг…
Мы еще не обсудили еще такие интересные вещи, как покупка нашими российскими компаниями предприятий за рубежом. Если до этого это были только нефтяники, то в этом году – еще и металлурги и машиностроители. Это, например, группа «Мечел» – уже десяток можно примеров привести, когда наша компания покупает не акции, не облигации, а именно предприятия за рубежом. Для того, чтобы включить их в собственный бизнес.
И это не только СНГ?
Это Восточная Европа, это Европа, это Америка. Да, пока это достаточно примитивно: давайте просто купим завод за рубежом и будем продавать там свою продукцию в обход обхода ввозных пошлин. Но это уже хорошее начало. Об этом уже можно писать. Коркунов договорился о продаже своих конфет в Америке, «Вимм-Билль-Данн» свои соки понемножечку дает в Европу, именно в Европу, а не в Израиль, не в расчете на русскую диаспору.
Так что же, наши компании вошли в мировую конкуренцию?
Еще нет, они делают только первые шаги в мировой бизнес. Не надо так громко – «вошли в мировую конкуренцию». Они начинают экспансию, приобретают активы, осваивают международный рынок. Пока еще не доросли до конкуренции, они пока еще только ищут ниши, где можно конкурировать.
Об итогах года в государственно-монопольном секторе читайте в предыдущем интервью Якова Паппэ «Гильотина против перхоти».
