Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу Виолен Джакомотто-Шарра и Сильви Нони «Земля плоская. Генеалогия ложной идеи» (перевод Анастасии Захаревич).
Существует расхожее представление, что распространенная сейчас конспирологическая идея о плоской Земле восходит к непросвещенному религиозному Средневековью. Нужно было бы дождаться мореплавателей — Колумба и Магеллана, или же астрономов — Коперника и Галилея, чтобы тьма заблуждения рассеялась и Земля оказалась круглой. Однако со времен античности и до европейского Возрождения идея о том, что Земля плоская, практически не была распространена на Западе. Виолен Джакомотто-Шарра и Сильви Нони задались целью проследить историю «плоскоземельного» заблуждения и понять, как оно возникло. В первой части книги авторы предлагают обратиться к древним источникам, отцам Церкви и, прежде всего, учебникам и энциклопедиям, написанным и использовавшимся для преподавания в Средние века и в эпоху Возрождения. Вторая часть исследования посвящена изучению самого мифа и его генеалогии с целью пролить свет на причины живучести этого заблуждения вопреки всем доказательствам. Виолен Джакомотто-Шарра — профессор истории науки и литературы эпохи Возрождения в Университете Бордо-Монтень. Сильви Нони — специалист по средневековой арабской физике, научный сотрудник Университета Париж Сите.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Изобретение плоской Земли
Представление, будто в средневековье люди верили в плоскую Землю, особенно широко распространилось и прочно укоренилось в XIX веке. Сама легенда между тем зародилась раньше, робко заявив о себе еще в XVII и более заметно — в XVIII веке, и многим обязана Вольтеру . Миф постепенно формируется и закрепляется внутри двух других вымышленных конструкций, в свете которых его и следует рассматривать: мы имеем в виду героизацию фигур Галилео Галилея и Христофора Колумба , а также — если смотреть шире — всех первооткрывателей и ученых, «вернувших» Земле сферичность, которую на протяжении тысячелетия якобы отрицала Церковь. В обеих конструкциях используется один и тот же аргумент: «В средние века считалось, что Земля плоская», но применяются они по-разному. Галилей — ключевая фигура, присвоенная одновременно протестантами и наукой, которая тогда секуляризировалась и стала поддерживать представление о «папистской» Церкви, с момента рождения противившейся прогрессу, — на это указывали, например, в дарвинистских спорах, — тогда как Колумб служил символом триумфа знаний, обретенных через опыт, методом проб и ошибок, наперекор догматическим теориям, или же олицетворял образ смиренного мореплавателя, ведомого Божественным провидением, — не случайно его так почитают католики.
I. От антиподов к плоской Земле
Лактанций , извлеченный из могилы
Конструкция мифа о средневековой вере в плоскую Землю действительно оформлялась шаг за шагом посредством искусного сплетения реальных фактов (трансатлантические плавания, гелиоцентрические гипотезы) и таких же реальных диспутов (есть ли люди на противоположной стороне) с верой, в данном случае — в плоскую форму, верой совершенно маргинальной даже внутри христианской Церкви. Как справедливо подчеркивает Патрик Готье-Дальшé, которого, как и многих исследователей, удивляет стойкость этого мифа, тезис о плоской Земле ни разу не встречается у гуманистов. При этом они не воздерживались от критики или осмеяния средних веков, придумали выражение «темное средневековье», а Франсуа Рабле знаменитым письмом Гаргантюа своему сыну Пантагрюэлю, цитируемым во всех учебниках как по литературе, так и по истории Возрождения, немало способствовал тому, что теперь это представление прочно вбито в умы французов.
Свободное владение академическими знаниями того времени действительно не позволяло человеку эпохи Возрождения использовать подобный аргумент даже с лукавой целью — это выглядело бы совершенно нелепым, что подтверждает долгая популярность «Сферы» Иоанна де Сакробоско . Таким образом «в ходе диспутов, возникавших в связи с теориями гелиоцентрического устройства Вселенной, иногда упоминается лишь о том, что были теологи, отрицавшие существование антиподов, но это редко связано с дискуссией о форме Земли»1. Зато бедный Лактанций долгое время служил типичным примером не столько невежества, приписываемого Церкви, сколько опрометчивости: нельзя судить о том, чего не знаешь. Сам Коперник невольно создал опасный прецедент: он упоминает Лактанция в посвящении к книгам «О вращениях небесных сфер», адресованном понтифику Павлу III:
Ведь не тайна, что Лактанций — вообще говоря, знаменитый писатель, но небольшой математик — почти по-детски рассуждал о форме Земли, осмеивая тех, кто утверждал, что Земля имеет форму шара. Поэтому ученые не должны удивляться, если нас будет тоже кто-нибудь из таких осмеивать. Математика пишется для математиков, а они, если я не обманываюсь, увидят, что этот наш труд будет в некоторой степени полезным также и для всей церкви, во главе которой в данное время стоит Твое Святейшество2.
Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы в посвящении понтифику высмеивать Церковь, но любопытно, что Лактанций возникает именно в этом контексте: то, как Коперник о нем отзывается, показывает, что слова ритора не имели ровным счетом никакого веса и служили скорее иллюстрацией некомпетентности дилетанта, который пытается вникнуть во все подряд, нежели мнением религиозных властей. К тому же Лактанций здесь единственный известный защитник «наивного» представления о плоской Земле.
Другое аналогичное высказывание, на французском языке, встречается несколько лет спустя у Ла Попелиньера — мыслителя-гугенота — в труде, имеющем отношение к географии и опубликованном в 1582 году:
Ибо есть мнение, что теологи, вознамерившиеся говорить о таких вещах, свернув со своей стези, глубоко заблуждались: как святой Августин, Лактанций и еще некоторые. […] В древности же многие […] считали ее [Землю] круглой и полагали, что есть народы, живущие на другой стороне. Даже Платон учил, что есть антиподы. Но подтверждений тому они нам не оставили, отчего святой Августин, веруя в земную шарообразность, отрицал существование антиподов под нами и считал, что вся нижняя часть Земли, коей мы не видим, покрыта водой3.
Диспут вокруг антиподов принял новый оборот в XVII веке — тогда сыграл свою роль папский авторитет. В 1554 году ученый и педагог, гуманист Иоганн Турмайр (известный как Иоганн Авентин или Иоганнес Авентинский) в своих «Анналах князей Баварских» (Annales Boiorum) изложил переписку, имевшую место в VIII веке между папой Захарием (741–752) и святым Бонифацием , миссионером, которого понтифик наделил соответствующими полномочиями: обсуждались доводы в защиту антиподов, выдвинутые в 748 году ирландским монахом Виргилием — судя по всему, хорошо образованным. Виргилия (ум. 784) призвали на континент, чтобы служить Пипину Короткому , а затем его зятю, герцогу Баварии Одилону . У этого эпизода есть разные трактовки. Пьер-Ноэль Майо считает, что папа Захарий осудил высказывания проповедника, поскольку тот утверждал, что по ту сторону Земли могут быть люди, тогда как понтифик в это не верил — так же, как Августин4. Патрик Готье-Дальшé полагает, что в своей переписке Захарий и Бонифаций обсуждали, следует ли осудить Виргилия , который заявил не просто об антиподах, но, по всей видимости, о существовании другого мира5.
Папа рекомендует провести церковный собор, если будет доказано, что Виргилий действительно вел речи, которые ему приписывают, а именно — «что есть под Землей другой мир и другие люди, а также солнце и луна». Так что у этой ситуации нет ничего общего с диспутом о сферичности и Виргилия не обвиняли в ереси — он стал епископом Зальцбурга, а в XIII веке был канонизирован. Готье-Дальшé вслед за Майо объясняет, что его слова оказались вырваны из контекста и использовались по большей части начиная с XVII века, когда было устроено «разбирательство на весьма шатких основаниях — такое, какому подвергся Галилей», поскольку «убежденность в существовании антиподов, по-видимому, сочли ересью»6.
То, что дело Виргилия , когда с него смахнули пыль, не прошло незамеченным, а впоследствии определило суть конфликта как между Церквями, так и между наукой и Католической церковью, становится очевидным в XIX веке. Не случайно аббат Жак Поль Минь, под чьим началом вышли огромные собрания сочинений отцов Церкви на греческом и латыни («Латинская патрология» и «Греческая патрология»), сообщает, цитируя текст из вышеупомянутой переписки:
Ну что ж! Пользуясь довольно туманными сведениями, протестантский автор придумал небылицу, а французские литераторы опрометчиво ее подхватили. […] Право же, дело должно было изрядно его озаботить или ему ужасно хотелось посеять нехорошие подозрения в отношении папства, ведь кто бы иначе усмотрел в строках, написанных папой Захарием, осуждение идеи существования антиподов или круговой системы Земли7.
Спустя два столетия реакция Миня дает нам понять две интересные вещи: подхваченные сведения трактуются как выпад против папства и ассоциируются с вопросом о сферичности, что изначально неверно. Под протестантским автором имеется в виду поэт Томас Мур (1779–1852), создатель «Истории Ирландии» («The History of Ireland», 1835), в которой он описывает этот эпизод и комментирует его: Дело в том, что Виргилий, достаточно глубоко погрузившись в предмет географии, догадался, что Земля шарообразна, и сделал вывод о существовании антиподов. Но папе вопрос был подан в иной форме. Виргилия обвинили в том, что он якобы сказал: есть под нашей Землей иной мир, населенный людьми, происходящими не от Адама, и не ради них Иисус Христос пролил свою священную кровь8.
Что касается «французских литераторов», в другом примечании уточняется, что речь идет о Мишле.
И сразу становится понятен резонанс дела Виргилия в XIX веке: оно создало удачный прецедент для процесса Галилея , глубоко укоренив в западной истории противостояние Церкви любым формам ученого знания. Так, Д’Аламбер в «Очерке происхождения и развития наук» — вступительной статье к «Энциклопедии» — подчеркивает связь между процессами Галилея и Виргилия , не преминув включить в этот забавный и в то же время впечатляющий винегрет Августина и Христофора Колумба:
Трибунал, который стал могущественным на юге Европы, в Индии и в Новом Свете, но которому ни совесть не повелевает верить, ни любовь — подчиняться или, скорее, который отвергается религией, хотя он составлен из ее служителей, и имя которого Франция не приучилась еще произносить без ужаса, — этот трибунал осудил знаменитого астронома за признание движения земли и объявил его еретиком; почти как папа Захарий несколькими веками ранее осудил епископа за то, что он думал об антиподах иначе, чем св. Августин, и догадался об их существовании за шестьсот лет до открытия их Христофором Колумбом. Так, злоупотребление духовного авторитета, поддерживаемого светской властью, принуждало разум к молчанию9.
Судебный процесс становится символом конфликта между научными положениями и словом Церкви, исходящим от ее верховного прелата. Доказав, что в VIII веке понтифик уже упорствовал в своем заблуждении, не желая признавать обитаемой обратную сторону Земли, можно пошатнуть веру в то, что с папой — истина. На предвзятом обращении с существующими источниками, когда не учитывается их действительная важность, сложилась целая традиция воинствующей историографии в пользу идеи повального обскурантизма, присущего Церкви, которая затем, в XIX веке, станет особенно популярна по политическим и религиозным причинам, вполне понятным, но, тем не менее, не оправданным с научной точки зрения.
Что касается «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова, сначала она была издана на греческом, в 1707 году последовал латинский перевод Бернара де Монфокона в «Новом собрании отцов и повествователей греческих» (Collectio Nova Patrum et Scriptorum Græcorum). Причем называлось опубликованное сочинение не Cosmæ Indicopleustæ Topographia, как часто указывают в библиографиях. На титульном листе значилось: Cosmæ Ægyptii monachi Christiana topographia, sive Christianorum opinio de Mundo (или Cosmæ Indicospleustæ Christrianorum opinio de Mundo, sive Topographia Christiana — в оглавлении), то есть «Христианская топография Козьмы, монаха египетского, или Мнение о мире христианском». Нетрудно догадаться, как уже само по себе это заглавие могло формировать представление о том, что именно так все христиане и мыслили. Во вступлении к этому изданию Монфокон (сам — бенедиктинец) ничтоже сумняшеся пишет, в частности, что большинство древних латинских авторов категорически не признавали сферичность10. Авторитет бенедиктинца придает вес речам Козьмы и создает иллюзию широкого влияния, очень далекую от реальности.
Так что миф о плоской Земле мог постепенно образоваться из более или менее произвольной путаницы, связанной с реальным церковным противостоянием гелиоцентризму и его космологическим следствиям, с преувеличенным влиянием воззрений Козьмы и с искажением сути спора об антиподах.
Веское слово Вольтера
Вольтер , пожалуй, принадлежит к числу тех, кто непосредственно виновен в известности Лактанция, отрицавшего в своих высказываниях существование антиподов, а заодно и шарообразность Земли; известности добавил и перевод «Божественных установлений» на французский язык в 1752 году. Самому Вольтеру важно было противопоставить изначальное наивное христианство суевериям и фанатизму, на его взгляд, характерным впоследствии для Церкви11. В случае с антиподами можно процитировать, как это передано в знаковой цитате из статьи «Материальное небо» в его «Философском словаре» (1764):
До чего занятно наблюдать, с каким презрением, с какой жалостью смотрит Лактанций на всех философов, которые за четыреста лет до него начинали постигать видимое движение Солнца и планет, шарообразность Земли, свойства жидкостей и неосязаемость небес, сквозь которые движутся по своим орбитам планеты. И хочет понять, «насколько переполнили эти философы чашу безумия, когда слепили из Земли шар и окружили его небесами»12.
В приписке, сделанной позже, Вольтер иронично уточняет, что в 1770 году французское духовенство «торжественно» постановило, «в восемнадцатом-то веке», цитировать Лактанция , словно это один из отцов Церкви, а ведь он всего лишь автор, «над которым потешались бы ученики Александрийской школы», если бы соизволили его прочесть. В следующей статье, названной «Небо у древних», он продолжает в том же духе, обращаясь, в свою очередь, к святому Августину:
Большинству народов, за исключением халдеев, небо казалось твердью; считалось, что Земля, устойчивая и неподвижная, с Востока на Запад на треть протяженнее, чем с юга на север; отсюда понятия долгота и широта, которыми мы пользуемся. При таком взгляде на вещи неоткуда взяться антиподам. Потому святой Августин считает мысль о них абсурдной; Лактанций же, которого мы уже цитировали, прямо так и говорит: «Неужто есть сумасшедшие, которые верят, что голова у людей может быть ниже ног?»13
В вольтеровском изложении взглядов Лактанция и Августина с явной — и, быть может, намеренной — неточностью передано то, как они описывали форму ойкумены и форму Земли.
Наконец, статья «Фигура или форма Земли» представляет собой своего рода vade mecum14 по мифу о плоской Земле, адресованный последующим поколениям:
При том, что Платон, Аристотель, Эратосфен, Посидоний и все геометры Азии, Египта и Греции признавали шаро образность Земли, отчего же мы так долго полагали, что Земля в длину на треть больше, чем в ширину […]? Праведное почитание Библии, которая учит нас множеству столь необходимых и возвышенных истин, явилось причиной всеобщего заблуждения. В Псалме CIII встретилось нам, что Господь простер над Землею небо, как шатер […]. Святым отцам Земля виделась огромным кораблем, окруженным водами, у которого нос смотрит на восток, а корма на запад. В трудах Козьмы, монаха IV века, встречается географическая карта, на которой Земля той же формы. Алонсо Тостадо, епископ Авилы, в конце XV века заявляет в комментарии на Книгу Бытия, что представление о круглой Земле пошатнет христианскую веру. Колумб, Веспуччи и Магеллан не побоялись, что сей ученый епископ их отлучит, и наперекор ему Земля вновь стала круглой15.
Так Вольтер всерьез (и надолго) утверждает мысль о том, что отцы Церкви навязали всему христианскому миру, не исключая астрономов, теорию плоской Земли, и первым предлагает резюме, которое в следующем столетии перекочует во многие тексты: были Псалмы, был Козьма , а затем — скачок через несколько веков, когда ровным счетом ничего не происходило, Церковь безнадежно отстала, и вот наконец Провидение ниспослало нам мореплавателей, отважно бросивших вызов проклятиям священников и грозному океану. Так благодаря Колумбу , Веспуччи и Магеллану «Земля вновь стала круглой», вернее, стала таковой в глазах многих наших современников.
Впрочем, Вольтер не первый, кто допустил неточность (сознательно или потому, что поторопился, когда читал), говоря о взглядах Лактанция и Августина . Этим, как мы убедились, воспользовался Д’Аламбер , а Сирано де Бержерак в «Государствах и империях Луны» вложил в уста одного из персонажей такие слова об Августине:
Этот великий человек, ум которого был просвещен святым духом, утверждает, что в его время Земля была плоская, как кухонная плита, и что она плавала над водой, как апельсин, разрезанный пополам16.
Но здесь перед нами вымысел и диалог, в котором разящая и остроумная риторика пущена в ход вместе с коварством, что подчеркивает скорее забавный и совершенно нелепый образ. Тем временем Шарль Перро в своих «Параллелях между древними и новыми» действительно четко различает следующее: святой Августин «не сомневался, что Земля круглая», а значит, на другой стороне что-то есть, но был убежден, что на тех землях не могут жить ни люди, ни животные «из-за морей, простирающихся на огромные расстояния, отделяя их от тех мест, где был сотворен Адам»17.
1. Gautier Dalché, 2013. P. 168.
2. Цит. по: Коперник, 1964. С. 14 (пер. И. Н. Веселовского).
3. Les Trois Mondes de La Popelinière. P. 85.
4. Mayaud, 2005. T. I. P. 91–121.
5. Gautier Dalché, 1988; 2013.
6. Gautier Dalché, 2013. P. 196.
7. Migne. Troisième et dernière encyclopédie théologique. T. 53. Paris, 1837. Col. 437.
8. Moore, 1840. P. 49.
9. Дидро Д., д’Аламбер Ж. Л. Предварительное рассуждение издателей // Философия в Энциклопедии Дидро и Даламбера / Отв. ред. В. М. Богуславский. М.: Наука, 1994 (Памятники философской мысли). С. 101–102.
10. Montfaucon. Cosmæ Ægyptii monachi Christiana topographia. 1707. P. IV.
11. См.: Jacob, 2003. P. 53.
12. Voltaire. Dictionnaire philosophique. P. 272.
13. Voltaire. Dictionnaire philosophique. P. 278–279.
14. Справочник, путеводитель (лат.).
15. Voltaire. Dictionnaire philosophique. P. 383–384.
16. Цит. по: Сирано де Бержерак. Иной свет, или Государства и империи Луны. М.; Л.: Academia, 1931. С. 142–143.
17. Perrault. Parallèle… P. 70.
