 |  | Фонд «Общественное мнение» |
121552, Москва, ул. Островная, д. 2; тел.: (495) 745-87-65; факс: (095) 745-89-03; e-mail: fom@fom.ru | ||
Россияне потихоньку осваивают мудреные иноземные слова и их смысл: если в 2000 и 2004 годах сказать, как они понимают слово «инаугурация», смогли около 50% наших сограждан, то сегодня этот показатель повысился до 60%. И в подавляющем большинстве случаев суждения респондентов близки к истине: «в должность вступить президенту»; «введение во власть президента»; «вступление, клятва»; «дает клятву президента»; «клятва в верности гражданам России и самой России»; «церемония торжественная»; «церемония власти, символ власти, уважения». В части ответов (5%) «инаугурация» отождествляется с коронацией («вручение короны»; «королевство принял президент»; «корону на голову одели»; «посвящение в короли»).
Дать оценку церемонии инаугурации Д. Медведева смогли около половины россиян (45%). Большинству из них (41% по выборке) церемония понравилась. Позитивные эмоции вызвала прежде всего торжественность происходившего: «было торжественно, величественно, всем понравилось»; «впечатляет: торжественно»; «все было роскошно, ритуал очень торжественный». Негативно оценили церемонию 4% опрошенных. Их доводы тоже в основном связаны с внешним антуражем инаугурации, только оценивался он со знаком минус: «много показухи»; «много чопорности, ненужное шоу»; «пафосно все прошло».
Более трети опрошенных заявили, что не видели церемонии (38%), еще 8% – видели, но затруднились высказать свое впечатление о ней, а каждый десятый – не знал о прошедшей инаугурации.
Большинство видевших ее слышали также и речь Д. Медведева, и воспринята она была тоже в основном положительно: 37% опрошенных речь президента понравилась, 4% – не понравилась. Отметим также, что 4% респондентов отметили именно выступление Д. Медведева как наиболее запомнившийся и понравившийся элемент всей церемонии.
Петр Бавин
Большинство опрошенных россиян (69%) признают важность того, чтобы молодежь – те, кому не более 25 лет, – участвовала в политической жизни страны. Только 16% респондентов считают, что это не нужно (и такое же число затруднились ответить на вопрос). Причем доля признающих участие молодежи в политике нужным несколько возросла по сравнению с 2005 годом. Тогда на аналогичный вопрос 62% ответили, что участие молодежи в политике нужно, 18% – что не нужно, и 20% затруднились ответить.
В то же время, наши молодые сограждане, судя по данным опроса, не слишком интересуются политикой. Так, только 11% россиян считают, что среди людей моложе 25 лет этой сферой интересуются многие, 53% думают, что немногие, а 22% – что среди молодежи интересующихся политикой нет совсем (14% респондентов затруднились ответить на этот вопрос). Люди старшего поколения (в возрасте от 55 лет) еще ниже оценивают интерес молодежи к политике: 28% из них считают, что эта сторона социальной жизни безразлична всем молодым, 42% – что внимание ей уделяют немногие, и только 7% – что многие. Молодые же респонденты (18–35 лет) в большинстве своем (63%) считают, что небольшое число интересующихся политикой среди людей моложе 25 лет все-таки есть; по мнению 14%, ею интересуются многие молодые люди, а 13% говорят, что таких нет вообще.
Кто же те немногочисленные представители молодого поколения, которые не просто интересуются политическими вопросами, но «идут в политику»? Отвечая на соответствующий открытый вопрос, респонденты чаще всего (20%) высказывали мнение, что это обычно умные и образованные молодые люди: «которые более образованные, с высшим образованием»; «образованные, разносторонне развитые люди»; «продвинутая молодежь»; «сильно заумные». Часть россиян (6%) считают, что политикой занимаются молодые карьеристы в поиске выгод: «махровые карьеристы»; «кто хочет добиться денег и власти»; «выскочки, кто хотят в высшие круги попасть». Другие респонденты, напротив, полагают, что таким молодым людям небезразлична судьба России: «патриоты-бессребреники»; «кому не безразлично положение в стране»; «те, для кого слово “Родина” – не пустой звук» (5%). Также звучало мнение, что политикой занимаются обеспеченные молодые люди либо дети влиятельных родителей: «кто живет в достатке»; «дети политиков, бизнесменов – династии, со стороны дети не придут»; «дети олигархов»; «депутатские детки…»; «у кого родственники в политике – сын Жириновского, дочь Ельцина…» (4%).
Что касается личностных качеств, присущих «политизированной» молодежи, то в числе таковых респонденты называли чаще всего активность, целеустремленность и схожие характеристики: «активные»; «инициативные»; «энергичные»; «бойкие»; «предприимчивые молодые люди»; «целеустремленные»; «деловые»; «серьезные»; «уверенные в своих силах»; «ответственные» (7%).
Наконец, небольшая часть респондентов сказали, что в политику идут самые разные, любые молодые люди – все, кто хочет: «из любой прослойки общества»; «всякие»; «все»; «обычные молодые люди»; «разные»; «любые»; «кто этого хочет» (2%).
Большинство россиян (51%) считает, что молодые люди до 25 лет способны создавать собственные политические организации. Противоположной точки зрения придерживаются 27% респондентов (22% не смогли ответить на этот вопрос). Выше оценивают политические и организаторские способности молодежи сами молодые люди (среди них 57% дали ответ «способны», и 24% – «не способны»), люди с высшим образованием (60 и 26% соответственно) и жители Москвы (64 и 23% соответственно).
Тем не менее, молодежные политические организации не слишком известны среди рядовых россиян. Отвечая на открытый вопрос, какие молодежные организации они знают, 13% респондентов вспомнили движение «Наши», 5% – «Молодую гвардию Единой России», 2% – скинхедов, и по 1% – «Идущих вместе», Национал-большевистскую партию, РНЕ, «Молодую Россию» и некоторые другие организации. Три четверти респондентов – 75% – затруднились назвать какие бы то ни было молодежные организации, а 1% считают, что таковых нет вовсе.
Две трети опрошенных россиян (66%) разделяют мнение, согласно которому государство должно оказывать помощь молодежным организациям, а 19% считают, что ему следует ограничиться контролем за тем, чтобы эти организации действовали в рамках закона. Остальные 16% не смогли определить, какая из этих точек зрения им кажется более убедительной.
Небезынтересна динамика ответов на вопрос, должна ли молодежь создавать свои собственные организации, или же молодые должны присоединяться к партиям и движениям, созданным старшими. В 2005 году 40% респондентов ответили, что молодежь должна создавать собственные политические организации, а 33% – что молодым лучше идти по стопам старших (затруднились с ответом тогда 27% участников опроса). В этом году соотношение поменялось: 32% опрошенных выбрали первую точку зрения, а 42% – вторую (число затруднившихся ответить не изменилось), то есть идея «межпоколенческой преемственности» в политической деятельности стала несколько преобладать.
Елена Васильева
Все родители время от времени наказывают своих детей. Судя по данным опроса, физические наказания в России распространены достаточно широко. Так, по словам каждого второго респондента, в детстве его наказывали подобным образом, в том числе 16% утверждают, что это случалось часто, 33% – редко.
Лишь 2% участников опроса высказали мнение, что сегодня в России нет родителей, которые бы физически наказывали своих детей. Каждый четвертый (26%) считает, что таких родителей – большинство, каждый третий (35%) – что меньшинство (остальные затруднились ответить).
Сравнивая сегодняшнюю ситуацию в сфере домашнего воспитания с периодом своего школьного детства, 26% опрошенных высказали предположение, что сейчас детей физически наказывать стали реже, 17% – что чаще, а еще столько же – думают, что в этом отношении мало что изменилось (остальные затруднились ответить).
Те, кто считает, что практика физического наказания уходит из российских семей, поясняя свою позицию в ответах на открытый вопрос, говорили о том, что «раньше строже относились к детям», а сейчас их «больше жалеют, балуют» (5%).
Респонденты отмечали перемены в «общественном климате»; так, по мнению 4%, многое в жизни современного человека, в том числе семейной, стало другим: «изменились устои общества»; «социальная среда не такая, как раньше»; «время другое, нравы другие»; «другие родители и дети, отношения были другие между детьми и родителями»; «другие семейные морали».
Одним из проявлений таких изменений и выступает, по мнению ряда респондентов, переход к более мягким методам воспитания: «изменились подходы к воспитанию сейчас»; «поменялась структура воспитания, нет ремня»; «сейчас как-то не принято бить детей»; «нецивилизованные методы – так все считают»; «больше уговаривают».
Некоторые видят в этом признак возросшего уровня педагогической и общей культуры родителей («более грамотные родители»; «более педагогически грамотные»; «интеллект повысился родителей»; «люди стали цивилизованнее»; «повышается культурный уровень» – 3%), другие – свидетельство родительского невнимания, наплевательского отношения к детям («безразличия больше со стороны родителей: чем бы дитя не тешилось…»; «взрослым не до детей, работают»; «вообще не заботятся о детях»; «их не воспитывают, они брошены по улицам, бегают по помойкам»; «наплевать на детей» – 3%).
Отдельные респонденты полагают, что причиной перемен в методах воспитания являются не столько родители, сколько сами дети: «дети сами не позволяют так с ними поступать»; «дети стали знать свои права»; «дети стали умнее, лишний раз их не тронешь»; «дети ранимы, очень грамотные сейчас, могут и отпор сделать» (2%).
О переменах в психологии и поведении детей говорили и те, кто считает, что сегодня детей наказывают больше, чем раньше (им был задан симметричный открытый вопрос). По мнению этих респондентов, «дети стали более распоясаны»; «выходят из-под контроля»; «дети не понимают» (5%).
По мнению 3% опрошенных, проблема скорее в родителях: «родители стали более нервные, всегда спешат куда-то»; «с нервами это связано»; «взрослые вымещают свою несостоятельность на детях»; «родители злые, по телевизору насмотрятся негатива».
По утверждению 2% респондентов, «люди стали более жестокие, бездушные»; «люди стали злее, раньше люди были добрее».
Своих собственных детей (или детей, в воспитании которых респонденты принимают или принимали участие) физически наказывали 25% участников опроса (или примерно треть от числа имеющих опыт воспитания детей; такой опыт есть у 78% опрошенных), причем 10% сожалеют об этом, а 14% – не сожалеют.
На уровне общих принципов физические наказания как допустимый метод воспитания детей поддерживают четверть опрошенных (практически столько же – среди тех, у кого есть дети[1]). Респонденты, не имеющие детей, физические наказания оправдывали несколько реже (21%); впрочем, сторонников противоположной точки зрения среди этой категории респондентов столько же, сколько по выборке в целом (66–67%), несколько больше здесь затруднившихся с ответом (13% против 7% соответственно).
Примечательно, что те респонденты, которых в детстве наказывали физически (заметим: подавляющее большинство из них – 84%, или 42% от выборки в целом – полагают, что это было заслуженно), чаще высказывались в пользу такой воспитательной практики, нежели, те, кого в детстве не наказывали (37 и 15% соответственно). Особенно много сторонников физического воздействия среди тех, кто однозначно заявил, что его в детстве наказывали часто[2] (45%).
Сторонникам физических методов наказания был задан ряд уточняющих открытых вопросов. Прежде всего нас интересовало, какие проступки детей заслуживают, по мнению респондентов, физического наказания. На взгляд 7% опрошенных, законным поводом для применения силы служит непослушание ребенка: «в случае неповиновения»; «если слов не понимает»; «в случае полного отказа слушаться»; «если ребенок не понимает по-хорошему, то можно его отшлепать»; «для достижения послушания».
Другие респонденты полагают, что физическое наказание следует применять лишь «в крайних случаях» – «за вопиющие проступки», «за большие провинности и подлость»; «в исключительных случаях, когда совсем неуправляемые»; «если что-то крупное – проступок из ряда вон выходящий», «если есть серьезные причины» (5%).
Для 5% опрошенных такими серьезными причинами выступают «грубость, цинизм, оскорбление старших» («дети настолько обнаглели, что их необходимо физически наказывать за наглость»; «если сильно разбаловались»; «за отвратное поведение»), для 2% – «обман», «вранье» («когда нагло врет»; «если наврал ребенок»; «чтоб не врали»), столько же назвали воровство («за воровство»; «за кражу – обязательно»), а также курение, пьянство, употребление наркотиков («если ребенок начал курить»; «пьяный пришел»; «употребление спиртного, наркотиков»).
Что люди понимают под разумным, приемлемым, допустимым физическим наказанием? Чаще всего – битье с использованием тех или иных «подручных средств»: «дать ремня»; «крапивой по заднему месту»; «лозина»; «палками бить»; «прутиком жигануть»; «скакалкой» (11%).
Для многих пределом разумного наказания выступает «легкий шлепок» («отшлепать слегка»; «по попе рукой, не более двух раз»; «слегка шлепнуть, но не по лицу или голове»; «шлепнуть рукой» – 7%).
Некоторые респонденты в диапазон допустимых мер воспитания включили подзатыльники, затрещины и прочие спонтанно ситуативные реакции взрослых на детские проступки («дать подзатыльник»; «если только легкий подзатыльник»; «ухо надрать, затрещину дать» – 3%), другие – «воспитательный угол» («слегка, если только в угол поставить»; «в угол на горох» – 2%).
Неприемлемо, по мнению 11% респондентов, «бить детей сильно», «…со всего маху»; «…до синяков», «…как взрослого» (вопрос, напомним, задавался только тем, кто в принципе признает допустимость физического наказания).
Нельзя бить «предметами» – «палками», «ремнем», «дубиной», «розгами», «дрыном»; «прутом, чем-то еще», считают 2% опрошенных. Столько же убеждены в том, что «любая физическая сила со стороны взрослого недопустима», «вообще побои недопустимы».
О том, что нельзя «бить по голове», «по лицу», сказали 2%. Столько же полагают, что главное – «чтобы увечий не было».
В разговорах о школьном воспитании порой звучит мнение, что неплохо было бы и в школах в ряде случаев разрешить использование физических методов наказания детей. Впрочем, в ходе массового опроса подавляющее большинство респондентов (90%) эту идею отвергли. Относительно много сторонников (11%) она имеет только среди тех респондентов, которых, по их словам, часто наказывали в детстве.
Ирина Шмерлина
Большинство опрошенных (79%) согласны с тем, что при наличии в доме маленьких детей следует принимать некоторые меры предосторожности, дабы по возможности оградить их от небезопасного взаимодействия с электричеством и электроприборами. Особенно часто разделяют эту точку зрения москвичи (84%). Менее шестой части участников опроса (14%) полагают, что принимать для этого какие-либо специальные меры не нужно.
Свыше трех четвертей россиян (78%) живут или когда-либо жили под одной крышей с маленькими детьми. И более половины таких респондентов (48% по выборке в целом) сказали, что принимали определенные меры для защиты малышей от поражения током (чаще об этом говорят люди в возрасте от 36 до 54 лет и москвичи – 60 и 63% соответственно); треть – 26% по выборке в целом – не принимали мер такого рода.
Отвечая на открытый вопрос, респонденты перечисляли, что именно они делали в своем доме, чтобы избежать травмирования детей электрическим током. Наиболее часто (31%) участники опроса говорили, что старались ограничить доступ детей к электроприборам и розеткам: убирали и загораживали их, вставляли в розетки безопасные заглушки («специально покупали – как вилки и вставляются в розетки»). «Профилактические беседы» с детьми об опасности электричества проводили, по их словам, 12% респондентов, 7% осуществляли постоянный контроль за ребенком, 2% запрещали детям подходить к розеткам и электроприборам. Часть опрошенных указали, что следили за состоянием электропроводки («следите за порядком с электричеством» – 2%) и обесточивали дом или отключали электроприборы, оставляя детей одних (1%).
Марина Иванова
[1] Дети, в том числе взрослые (старше 18 лет), есть у 76% респондентов.
[2] Доля таких респондентов в выборке составляет 6%.
