Издательство «ДА» представляет книгу Якоба Вальхера «Форд или Маркс».
Немецкий политик и профсоюзный деятель Якоб Вальхер в июле 1920 года в составе делегации Коммунистической партии Германии прибыл в Москву, где выступал за кооперацию коммунистов с социал-демократическими профсоюзами. В 1924–1926 годах Вальхер работал в Исполнительном комитете Красного интернационала профсоюзов в Москве заместителем заведующего Организационным отделом.
Книга «Моя жизнь, мои достижения» Генри Форда, ставшая классическим произведением по научной организации труда, породила фордизм как явление, которое Якоб Вальхер с публицистическим задором критикует с марксистских позиций, отмечая при этом и его сильные стороны. Он предлагает прагматичный подход, который опирается как на промышленные инновации Генри Форда, так и на критику капиталистической эксплуатации Карлом Марксом. Смешивая элементы этих, казалось бы, противоречивых мыслителей, Вальхер предлагает новые решения социальных проблем.
В эпоху, характеризующуюся ростом неравенства доходов, технологическим прогрессом и необходимостью создания инклюзивных экономических систем, книга Якоба Вальхера предлагает ценные идеи и практический подход к решению актуальных социальных проблем. Предлагая синтез фордизма и марксистских принципов, Вальхер вносит свой вклад в продолжающуюся дискуссию о создании более справедливого и равноправного общества.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Ошибки Форда и их опровержение
Ошибки Форда прямо бросаются в глаза. С некоторыми из них мы уже покончили. Мы показали, что, во-первых, никакой гармонии между капиталом и трудом не существует; во-вторых, наличие классов и проистекающие отсюда классовые противоречия и классовая борьба коренятся в существующих производственных отношениях и исчезнут лишь с обобществлением средств производства; в-третьих, все накопленное богатство обязано своим происхождением не потребителям, а производителям; и, наконец, в-четвертых, пока существуют капиталистические условия производства, между производством и потреблением неизбежно такое отрицательное соотношение, непременным следствием которого являются экономические кризисы и массовая безработица.
Остается подвергнуть критическому рассмотрению еще некоторые ошибки Форда, причем попутно мы осветим также взгляд Форда на войну и его отношение к вопросу о молодежи.
Все заблуждения Форда ведут свое происхождение от одного и того же источника: Форд считает капиталистическую систему лучшей из систем:
Наша, т. е. капиталистическая система стоит непоколебимо. Но не является ли она несправедливой? Да, разумеется, в ней тысячи несправедливостей. Не груба ли она? Несомненно, груба. С точки зрения права и разума она давно уже должна бы рухнуть. Но она держится, ибо в ней заложены известные принципы экономики и морали (стр. 9, гл. I).
Форд, который возмущен тем, что существуют «чуждые, человеконенавистнические, вносящие разруху и сеющие рознь в народе элементы», всячески отстаивает необходимость капиталистического строя. Вся его критика замолкает, чуть дело доходит до серьезного осуждения капиталистической системы. Все критические взгляды и положительные мероприятия Форда имеют целью обновление и укрепление капитализма, ибо он, разумеется, не в силах перешагнуть за грани своей классовой принадлежности. Отсюда понятно, почему он не может постигнуть, что источником всех социальных бедствий нашего времени является именно капиталистический способ производства. Вот почему Форд, едва он покидает привычную сферу собственного производства и обращается к общим проблемам, тотчас начинает принимать видимость за действительность. По той же причине он неизбежно замечает только явные промахи и уродливые наросты. Он потчует нас давно известными и вульгарными теориями буржуазной политической экономии — теориями абсолютно ложными, применение которых на практике, если бы это вообще оказалось возможным, не только не уничтожило бы существующие противоречия, но привело бы к дальнейшему их обострению.
Капиталистический строй и его противоречия
Для более серьезного обоснования сказанного нами в конце предыдущего абзаца и для полного опровержения фордовских «теорий» нам кажется наиболее целесообразным изложить, хотя бы в очень кратких чертах, сущность капиталистического способа производства и неразрывно связанных с ним противоречий. Разумеется, мы рассматриваем капитализм не с абсолютной, а с исторической точки зрения, иначе говоря, для нас представляется неважным вопрос о том, хорош или плох капитализм сам по себе, достоин ли он хулы или похвалы: нам важно, главным образом, установить, отвечает ли его существование в настоящее время интересам подавляющего большинства человечества или нет. Капитализм никогда не мог бы достичь нынешнего своего исключительного, решающего влияния, если бы в нем самом не были заложены предпосылки, обусловившие его победу. Капитализм способствовал несравненно большему развитию производительности, чем предшествовавший ему период мануфактуры. Он мог выпускать на рынок более дешевые товары, и благодаря этому ему и удалось разбить на голову мануфактурный способ производства. Введение капиталистической системы производства ознаменовало крупный исторический прогресс. Историческая миссия капитализма состояла в том, чтобы развитие общественных производительных сил довести до такого уровня, при котором каждому члену общества было бы обеспечено все необходимое для его сытого и благополучного существования. Предпосылки этой исторической миссии уже налицо.
Однако единственным препятствием к использованию имеющихся налицо производительных сил и средств на благо всего человечества является сам же капитализм. Он, которому производственный процесс обязан столь грандиозным развитием, сам давным-давно стал препятствием для дальнейшего развития производства.
Форд бросает капиталистам упрек, что они в первую очередь заботятся о барышах, не чувствуя своего долга служения обществу. Но погоня за прибылью является не только предпосылкой существования капиталистического производства, но и его исключительной целью. Потребительная стоимость товара интересует капиталистов лишь постольку, поскольку ею обусловлена реализация прибыли. Товар, который не имеет никакой потребительной стоимости, нельзя продать, а следовательно, и от его производства никакой прибыли не будет. Поэтому капиталисты вынуждены обращать внимание и на потребительную стоимость, но только с точки зрения достижения максимальной прибыли.
Что вырабатывается на фабрике — автомобили, консервные коробки, молитвенники или какой-нибудь другой ненужный предмет роскоши, — это акционеру, вкладывающему свои деньги в предприятие, совершенно безразлично. Его интересует главным образом доходность предприятия, какую прибыль дает ему производство. Как правило, прибыль тем выше, чем лучше поставлено дело и чем больше спроса на товар. Размеры же сбыта зависят в значительной мере от цены. Капиталист или группа капиталистов, которая в состоянии поставлять на рынок свои товары, по самым дешевым ценам, не понижая их качества, может рассчитывать на самый обширный сбыт, а следовательно, и на самые крупные барыши. Поэтому-то среди капиталистов и идет такая отчаянная борьба — конкуренция. Они наперерыв стараются обеспечить себе наибольший сбыт путем удешевления цен. Капиталисты раннего периода в целях понижения цен прежде всего прибегали к снижению заработной платы и удлинению рабочего времени. Как только какой-нибудь капиталист, действуя таким образом, получал возможность понизить цены на товар и таким путем забивать своих конкурентов, эти последние, в свою очередь, вынуждены были пускать в ход те же самые методы во избежание крупных материальных потерь, могущих довести дело до банкротства. Эта необходимость удлинения рабочего времени и снижения заработной платы становилась тем повелительнее, чем больше возрастала, в связи с применением машин, производительность труда, а следовательно, и предложение товаров на рынке. Тут совершенно ясно становится, почему в условиях капиталистического производства применение машин приводит к неблагоприятным для рабочих результатам. Посредством машины становится возможным производить товары в более короткий срок. Следовательно, на рынок поступает больше товаров. В связи с этим обостряется конкуренция, и рабочие вынуждены работать за меньшую заработную плату большее количество часов. Кто хочет понять всю силу опустошительных последствий капиталистического хозяйничанья, построенного на неограниченном грабеже, тот должен прочитать книгу Фридриха Энгельса «Положение рабочего класса в Англии».
Со временем, однако, эти тенденции капитализма начинают встречать на своем пути преграды в форме противодействия со стороны рабочего класса. Но мало-помалу капиталисты, в первую очередь господствовавшие в промышленном мире английские предприниматели, а потом и промышленники других стран, стали сознавать, что не годится морить голодом курицу, которая несет золотые яйца. Они поняли, что при желании обеспечить за собой и в будущем эксплуатацию рабочего класса им не следует в своем ослеплении жаждой наживы доводить рабочих до буквального физического уничтожения. И вот, приблизительно по тем же соображениям, которые вызвали появление в свет кодекса охотничьих правил, появляются и законы об охране труда. И совершенно так же, как законы, запрещающие в известное время убивать дичь, в конечном счете идут на пользу самих же охотников, законодательство об охране труда приносит значительную выгоду капитализму в целом, хотя это и приводит в дальнейшем к обострению противоречий самой капиталистической системы. Маркс говорит об этом следующее:
Как только капиталисты лишаются возможности понижать цены на свой товар путем удлинения рабочего времени и снижения заработной платы, они вынуждены искать другие методы для повышения продуктивности. Такими методами являются усовершенствование производственной техники и интенсификация труда. Железный закон конкуренции вынуждает всех капиталистов пользоваться этими методами, которые «Компания Форд» довела до высшей степени совершенства. Подобно тому, как в ранний период капитализма каждый капиталист, не дававший себе труда к изысканию иных методов, по необходимости вынужден был проводить снижение заработной платы и увеличение рабочего дня, так и теперь каждый предприниматель должен постоянно стремиться к усовершенствованию производственной техники. Ибо на рынке, как мы уже указывали, капиталисту платят не за массу труда, фактически затрачиваемую на производство данного товара в случайных условиях труда, существующих на его предприятии, — на рынке расценивается масса труда, в среднем необходимого для производства товара при данном уровне производственной техники и интенсивности труда. Капиталист, который в применяемых им производственных методах отстал от среднего общественного уровня производства, принужден довольствоваться прибылью ниже средней, если отсталость его производства вообще не дошла до того, что он вынужден продавать с убытком, т. е. в конечном счете прекратить производство данного товара. У капиталиста, на предприятиях которого условия производства выше среднего уровня, дело обстоит как раз наоборот. Понижая цены в целях успешной конкуренции, он может обеспечить себе больший сбыт, а следовательно, и больше барышей, да еще и сверхприбыль. Пока он идет вперед, от его желания зависит, станет ли он, подобно «Компании Форд», продавать свои товары по самой низкой цене сообразно существующему уровню средней прибыли или же он повысит цены, поскольку это не отразится на размерах сбыта. От него зависит, положить ли в свой карман в качестве сверхприбыли разницу между тем, на что он мог бы рассчитывать в силу своих более развитых производственных методов, и тем, что он может фактически получить на основании наличного среднего уровня производственных условий.Если, с одной стороны, всеобщее распространение фабричного законодательства как средства физической и интеллектуальней защиты рабочего класса сделалось неизбежным, то, с другой стороны, оно делает всеобщим и ускоряет превращение рассеянных процессов труда, ведущихся в карликовом масштабе, в комбинированные процессы труда в крупном, общественном масштабе, т. е. обобщает и ускоряет концентрацию капитала и единодержавие фабричного режима… Принуждая отдельные мастерские к единообразию, регулярности, порядку и экономии, оно*, благодаря тому мощному толчку, который ограничение и регулирование рабочего дня дает технике, увеличивает анархию и катастрофы капиталистического производства, взятого в целом, увеличивает интенсивность труда и конкуренцию машины с рабочим.
Вместе с материальными условиями и общественной комбинацией процесса производства оно приводит к созреванию противоречия и антагонизмы его капиталистической формы, а следовательно, в то же время и элементы для образования нового и моменты переворота старого общества («Капитал», стр. 483).
Только тот капиталист, который чувствует под собой твердую почву, имеет известную свободу действий в области установления цен. Но обычно такое благоприятное положение не бывает длительным. Конкуренция заставляет других капиталистов точно так же усовершенствовать производственные методы, доводя их до той же высоты, а иногда даже и выше, чем у конкурента. Соперничающие между собой капиталисты вводят такую же систему разделения труда, те же машины, и эти усовершенствования принимают общий характер. Так длится до тех пор, пока цена данного товара не падает ниже не только прежних, но и новых издержек производства.
Таким образом, капиталисты попадают в то положение, в каком они были до введения новых средств производства, и если они при помощи новых средств могут за прежнюю цену поставлять двойное количество продуктов, то они теперь уже принуждены этот двойной продукт продавать дешевле, чем раньше. Теперь, при изменившейся высоте издержек производства, им приходится начинать сначала. Мы видим, что в способе и в средствах производства постоянно происходит переворот, что разделение труда неизбежно влечет за собой еще большее разделение труда, применение машин — усиленное применение их; и производство в больших размерах вызывает еще большее увеличение этих размеров производства.
Этот закон постоянно выбивает буржуазное производство из колеи и заставляет капитал вновь и вновь форсировать производительные силы труда… Этот закон не дает производству ни минуты покоя и неустанно твердит ему: «Вперед, вперед!»
Как бы грандиозны ни были те средства производства, которые пускает в ход отдельный капиталист, благодаря конкуренции они вскоре станут обязательными для всех, и с этих пор единственным следствием большей производительности его капитала будет то, что он за эту же цену должен будет поставлять в десять, двадцать, сто раз больше продуктов, чем раньше. Но так как для того, чтобы увеличением количества проданных продуктов вознаградить себя за низкие цены, капиталист принужден увеличить сбыт чуть ли не в тысячу раз, так как массовый сбыт необходим ему теперь уже не только для получения прибыли, но и для возмещения издержек производства, ведь мы видели, что орудия производства становятся все дороже, и так как в таком же положении находятся и его соперники, то каждый раз борьба вспыхивает с тем большей силой, чем выше производительность уже существующих средств производства. Поэтому разделение труда и применение машин будут принимать все большие и большие размеры (Маркс «Наемный труд и капитал», стр. 20).
Результатом такого вызванного погоней за прибылью развития техники является колоссальное поднятие продуктивности труда, которое в общем, по сравнению с прежними временами, представляется гораздо более удивительным, чем, например, все достижения «Компании Форд» по сравнению со средним уровнем производительности современной промышленности.
Менее чем во сто лет своего господства буржуазия создала более могущественные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествующие поколения вместе взятые. Подчинение сил природы, машины, применение химии к земледелию и промышленности, пароходы, железные дороги, электрические телеграфы, распашка целых частей света, приспособление рек для судоходства, целые как бы из земли выросшие поселения. <…> В каком из предшествующих столетий можно было предполагать, что подобные производительные силы дремлют в недрах общественного труда. <…> Буржуазия показала, что может создать деятельность человека. Она сотворила совершенно иные чудеса, чем египетские пирамиды, римские водопроводы и готические соборы; она совершила совсем иные походы, чем переселение народов и крестовые походы («Коммунистический манифест», Госиздат 1923 г. стр. 74–77).
Эти слова были написаны три четверти века тому назад. За это время техника создала новые чудеса, а производительность человеческого труда достигла сказочных размеров. Это одна, показная сторона. С обратной стороной мы познакомимся в следующей главе.
Нищета от избытка
Процесс колоссального развития производительных сил вовсе не протекает гладко, без всяких трений.
Буржуазные условия производства и сообщения, буржуазные имущественные отношения, современное буржуазное общество, как бы волшебством создавшее такие могущественные средства производства и сообщения, походят на волшебника, который не в состоянии справиться с вызванными его заклинаниями подземными силами («Коммунистический Манифест». Госиздат, стр. 77).
Капитал всегда стремится к максимальной прибыли. Если в какой-нибудь отрасли производства по каким-либо причинам представляется возможность высоких прибылей, капитал немедленно, покидая другие отрасли промышленности, устремляется в эту новую, обещающую богатые перспективы область производства.
Для наглядного примера обратимся к любой отрасли промышленности. Допустим, в обувном производстве спрос значительно превышает предложение. В результате цены на обувь превышают действительную стоимость ее. В связи с этим обувные фабриканты или акционеры обувных фабрик получают не только обычную прибыль, но кладут себе в карман еще и сверхприбыль. Акции и дивиденды подымаются. Обувные фабрики по возможности стараются использовать благоприятную ситуацию. Они расширяют существующее производство и заставляют своих наемных рабочих работать сверхурочно. Если благоприятная конъюнктура держится некоторое время, то посторонний капитал проникает в эту отрасль промышленности, открываются новые фабрики, производство все увеличивается, пока наконец дело не дойдет до того, что предложение превысит спрос. И тогда наступает обратное явление: рыночная цена падает ниже стоимости товара. Тут не поможет и гениальный рецепт господина Форда, ибо цены уже ниже, чем это допустимо при условии доходности предприятия. Кризис становится неизбежным. Сначала капиталисты доводят рабочий день до его нормальных размеров, затем они устанавливают неполную рабочую неделю, а в конце концов, пытаются — в ожидании лучших времен — спасти и себя, и свое дело путем увольнения значительной части рабочих. И вот рабочие сидят неделями, месяцами без работы, в лучшем случае получают пособие, которое слишком мало, чтобы жить, и слишком велико, чтобы умереть, и мало-помалу опускаются на самое дно нищеты. У них нет самой необходимой пищи и одежды. В конце концов, доходит до того, что рабочий не может купить себе пару сапог; спрашивается: почему же это так? Потому что на рынке слишком много сапог — вот по этой именно причине рабочие, которые сами же сделали эти сапоги, и не могут купить себе сапог. Предложение сапог на рынке увеличилось, предприятие перестало быть доходным — капиталист выбрасывает рабочих на мостовую. Лишенные заработка, они не могут приобрести сапог.
Источником кризисов, порождаемых капиталистической системой, является избыток. В этом отличие капиталистических кризисов от прежних периодов бедствий, известных нам из истории человечества. В старые времена стихийные причины: неурожай, эпидемии, — вызывали кризис, ввергая человечество в нужду и отчаяние. Но только в капиталистическую эпоху мы переживаем постоянное возвращение кризисов, причиной которых является не абсолютный недостаток, а невозможность отдать произведенные товары тем, кому они нужны. Миллионы и десятки миллионов людей, страдающих от капиталистических кризисов, на себе испытали последствия этих кризисов, не менее ужасных и опустошительных, чем самые ужасные катастрофы докапиталистического периода.
Рост капиталистического производства опережает расширение рынка
Мы сказали, что кризисы возникают в силу невозможности отдать произведенные товары тем, кто в них нуждается. В чем заключается эта возможность? Капитализм производит не для непосредственного общественного потребления, а для продажи на рынке; следовательно, все продукты принимают форму товаров, которые только тогда попадают в руки потребителей, когда они обменены на деньги. Потребление как таковое капиталиста совершенно не интересует: для него потребитель имеет значение лишь постольку, поскольку он платежеспособен. Капиталисту совершенно безразлично, нуждается ли, скажем, миллион людей в сапогах, раз у них нет денег, чтобы приобрести их. Между товаром, который должен быть продан, и потребителем, который в нем действительно нуждается, становятся деньги. Нет денег — не может быть и обмена. Деньги, назначением которых является осуществление товарооборота, становятся препятствием к согласованию производства с действительными потребностями общества. Расширение производства идет быстрее, чем увеличение емкости рынка. Таков непреложный закон капиталистического производства.
Рынок не в состоянии поглотить всю массу произведенных товаров. Товары, не находя сбыта, не продаются, а следовательно, и не выполняют своего назначения в капиталистическом мире, т. е. не приносят соответствующей прибыли. Кризис неминуем.
* Т. е. фабричное законодательство. — Прим. ред.
