Смертность в России: долгожданное снижение?

Институт демографии Государственный университет Высшая школа экономики
		ЭЛЕКТРОННАЯ ВЕРСИЯ БЮЛЛЕТЕНЯ «НАСЕЛЕНИЕ И ОБЩЕСТВО»
101000, Москва, Покровский бульвар, д. 11; Факс (495) 628-7931

Динамика продолжительности жизни: конец снижения или начало роста?

Неопределенность динамики продолжительности жизни вплоть до 2005 года не позволяла выявить какие-либо четкие тенденции. С 1995 по 1999 год продолжительность жизни в России росла, с 1999 по 2003 год снижалась, но в 2004-2005 годах ситуация снова несколько улучшилась, а в 2006 году продолжительность жизни значительно выросла (табл. 1, рис. 1).

Рисунок 1. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении всего, городского и сельского населения России, лет

В целом за последний период снижения (1999-2003 годы) ожидаемая продолжительность жизни при рождении сократилась у мужчин на 2,75 года, у женщин — на 1,29 года, а рост за 2004-2006 годы составил 1,81 года у мужчин и 1,38 у женщин, причем основная доля роста продолжительности жизни (60% у мужчин и 73% у женщин) приходится на 2006 год.

Несмотря на эти позитивные тенденции, последствия снижения продолжительности жизни, происходившего с конца 1980-х годов, еще не преодолены. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении для населения России в целом в 2006 году была ниже, чем в 1990 году у мужчин — на 3,44 года, у женщин — на 1,18 года. Этот разрыв существует во всех федеральных округах, хотя его величина для разных округов различна. Минимальна она в Южном федеральном округе (а продолжительность жизни женщин здесь вообще выше, чем в 1990 году), максимальным — у мужчин в Северо-Западном и Сибирском округах, а у женщин — в Дальневосточном и Сибирском (табл. 2).

Изменения ожидаемой продолжительности жизни при рождении в каждом из федеральных округов с некоторыми особенностями в целом повторяют общероссийскую динамику (рис. 2). На протяжении всего рассматриваемого периода по продолжительности жизни лидирует Южный, а внизу распределения находятся Сибирский и Дальневосточный округа. До 2006 года, в период роста смертности и снижения продолжительности жизни отмечался рост неоднородности регионов. Разница между максимальными и минимальными показателями продолжительности жизни в федеральных округах за 15 лет — с 1990 по 2005 год — увеличились: мужчин с 2,1 до 6,1 года, женщин — с 2,4 до 4,7 года. Напротив, в 2006 г. эта разница несколько уменьшилась и составила у мужчин 5,3 года, у женщин — 4,2 года.

Рисунок 2. Продолжительность жизни при рождении в федеральных округах в 1990-2006 годах (лет)

Серьезные изменения претерпело за это время и распределение по продолжительности жизни регионов — субъектов Федерации (рис. 3).

В 1990 году это распределение выглядело и для мужчин, и для женщин весьма остроконечным и асимметричным. К 1994 году, в период роста смертности, распределение не только сдвинулось вправо, но стало менее концентрированным, зато приобрело некоторую симметричность. Снижение смертности в 1994-1998 годах сопровождалось как ростом концентрации территорий, так и ростом асимметрии. Но уровни 1990 года ни в каком смысле достигнуты не были. Наконец, изменения смертности 1998-2005 годов почти вернули распределение у мужчин к уровню 1994 года, тогда как у женщин распределения 1994 года и 2005 года различаются больше: распределение занимает как бы промежуточное положение между 1995 и 1990 годами. Ситуация в 2006 году скорее напоминает картину конца девяностых годов ХХ века, когда отмечался рост концентрации и ассиметрии.

Рисунок 3. Распределение регионов Российской Федерации по продолжительности жизни мужчин и женщин при рождении в 1990, 1994, 1998, 2005 и 2006 годах, в процентах

Региональные тенденции изменений продолжительности жизни в возрасте 15 лет в 1998-2006 годах в федеральных округах (табл. 3) в целом имеют те же особенности, что и тенденции изменений продолжительности жизни при рождении в 1990-2006 годах. Самые высокие показатели и незначительный рост — в Южном федеральном округе. Самое большое снижение — в Северо-Западном федеральном округе. Самый низкий уровень продолжительности жизни мужчин в возрасте 15 лет в 2006 году, по нашим расчетам, также в Дальневосточном округе, но в и Сибирском округе он лишь на 0,3 года выше. У женщин минимум продолжительности жизни в возрасте 15 лет в Дальневосточном федеральном округе.

Прогресс достигнут на самых «трудных» направлениях борьбы с высокой российской смертностью

По итогам 2006 года ожидаемая продолжительность жизни в России существенно увеличилась, по нашим расчетам этот рост составил у мужчин 1,49 года, у женщин — 0,83 года. В период после 1960 года сравнимый рост наблюдался дважды — в 1986 году, на 2,05 и 0,99 года у мужчин и женщин, соответственно, и в 1996 году, когда продолжительность жизни мужчин выросла на 1,50, а женщин — на 0,81 года (рис. 4). В первом случае рост пришелся на разгар антиалкогольной кампании, второй раз рост произошел без каких либо видимых причин, на фоне развивающегося экономического кризиса, систематических задержек с выплатой зарплат и массовых протестов населения.

Рисунок 4. Годовой прирост продолжительности жизни в России (лет)

Причины роста продолжительности жизни в России в 1994-1998 годах по-прежнему остаются предметом научной дискуссии, тема нашего анализа — увеличение продолжительности жизни в 2005-2006 годах.

Для этого периода характерны две важные особенности.

Во-первых, рост продолжительности жизни произошел в основном за счет смертности в рабочих возрастах. До этого, в 2003-2005 годах, также наблюдался рост продолжительности жизни при рождении, но он был почти не связан со смертностью детей и пожилых, так что продолжительность жизни мужчин в возрасте 15 лет оставалась неизменной. Теперь же, в 2005-2006 годах, ожидаемая продолжительность жизни 15-летних выросла почти в той же мере, что и в возрасте 0 лет. 82% роста продолжительности жизни мужчин и 68% — женщин приходится на возраст 15-64 года (табл. 4, рис. 5).

Рисунок 5. Вклад отдельных возрастных групп в изменение ожидаемой продолжительности жизни, лет

Во-вторых, и у мужчин, и у женщин (это отмечается и у городского и сельского населения), основной рост продолжительности жизни связан с положительной динамикой смертности от болезней системы кровообращения и от внешних причин, хотя в этот период перестали негативно влиять на продолжительность жизни взрослых также инфекционные болезни и болезни органов пищеварения (табл. 5, 6, рис. 6, 7).

Рисунок 6. Вклад отдельных классов причин смерти в изменение ожидаемой продолжительности жизни при рождении, лет

Рисунок 7. Вклад отдельных классов причин смерти в изменение продолжительности жизни в возрасте 15 лет

Таким образом, прогресс достигнут на самых «трудных» направлениях борьбы с высокой российской смертностью.

Чем объясняется снижение смертности в 2005-2006 годах?

Что же произошло в 2005-2006 годах? Обратимся непосредственно к показателям смертности в возрастах 15-64 года. На рис. 8 представлено процентное снижение стандартизованных коэффициентов смертности за год от некоторых причин смерти в этих возрастах.

Рисунок 8. Снижение стандартизованных коэффициентов смертности от некоторых причин смерти в возрастах 15-64 года в 2006 г. в процентах к 2005 г.

К причинам, непосредственно связанным с алкоголем, отнесены: хронический алкоголизм; алкогольные психозы, энцефалопатия, слабоумие; дегенерация нервной системы, вызванная алкоголем; алкогольная кардиомиопатия; алкогольная болезнь печени (алкогольный цирроз, гепатит, фиброз); хронический панкреатит алкогольной этиологии; случайное отравление (воздействие) алкоголем.

Одно из главных, хотя и не самое главное место на графике занимает снижение смертности от причин, непосредственно связанных с алкоголем. Эта смертность важна не только сама по себе, но и как индикатор потребления алкоголя в России. Несмотря на то, что, как следует из рис. 8, и у мужчин, и у женщин снижение смертности от причин, непосредственно связанных с алкоголем, было не самым большим — смертность от болезней органов дыхания и не автотранспортных несчастных случаев снизилась больше, — можно предположить, что изменения в потреблении алкоголя сказались и на снижении смертности от некоторых других классов причин, в частности, от остальных несчастных случаев и от болезней системы кровообращения.

Хорошо известно, что снижение смертности в России в период антиалкогольной кампании 1980-х годов происходило не только за счет причин, непосредственно связанных с алкоголем, но и за счет несчастных случаев и сердечно-сосудистых заболеваний. Наблюдается несомненное сходство вклада различных классов причин смерти в рост продолжительности жизни в России в 1985-1986 и 2005-2006 годах (рис. 9), что позволяет предположить определенное сходство действовавших в оба периода факторов снижения смертности.

Рисунок 9. Вклад отдельных классов причин смерти в рост продолжительности жизни в России в 1985-1986 и 2005-2006 годах (лет)

К сожалению, более детальное сопоставление осложнено тем, что действовавшая в России в первый период номенклатура причин смерти не позволяла собрать вместе все алкогольные причины смерти.

Разночтения в номенклатурах затрудняют сопоставления и для самых последних лет, в частности, когда речь идет от смертности от автотранспортных происшествий. В 2006 году Росстат несколько изменил классификацию причин смерти, что ввело многих исследователей в заблуждение и вызвало иллюзию снижения транспортной смертности. Как видно из табл. 7, в 2006 г. в транспортные несчастные случаи следует включать не только коды 239-241 Краткой номенклатуры причин смерти, но и новые коды 272-274. Таким образом видно, что реальное число транспортных случаев в 2006 году если и уменьшилось, то незначительно.

Несмотря на явное сходство двух разложений роста продолжительности жизни, представленных на рис. 9, отметим, что нынешний вклад снижения смертности от несчастных случаев в ее общее снижение в 2 раза меньше (в терминах продолжительности жизни), чем в 1985-1986 годах.

Чем объяснить предполагаемые изменения самого последнего времени, возможно, ослабившие негативное влияние на смертность потребления алкоголя? В 2006 году в России был принят ряд поправок в закон о государственном регулировании производства и продажи этилового спирта. Был увеличен оплаченный уставной капитал для производителей спирта и алкогольной продукции, введен список из четырех обязательных денатурирующих добавок для спиртосодержащих жидкостей технического назначения, произошла смена акцизных марок и была введена новая электронная система для централизованной регистрации всего производимого в стране алкоголя. Эти поправки вступили в силу в июле 2006 года, и мы попытались понять, в какой мере они могут объяснить снижение смертности.

Мы располагали данными, позволяющими рассчитать таблицы смертности по причинам смерти за первое и второе полугодия 2005 и 2006 годов по одному из типичных регионов России — Удмуртии. При этом выяснилось, что смертность в Удмуртии в первом полугодии была существенно выше, чем во втором, причем проверка показала, что этот феномен наблюдается в течение всего периода 2001-2006 годов. Возможно, он связан с климатическими условиями республики.

Из представленной ниже табл. 8 следует, что не только продолжительность жизни, рассчитанная исходя из показателей смертности второго полугодия, и в 2005, и в 2006 годах была выше, чем по данным первого полугодия, но и показатель за каждое из этих полугодий в 2006 году был выше, чем в 2005, — на 1,36 года при сравнении между собой первых полугодий и на 2,14 года — при сравнении вторых. Этот прирост был обеспечен в основном за счет снижения смертности взрослого населения — от 15 до 64 лет. В терминах же причин смерти главный вклад внесло снижение смертности от причин, непосредственно связанных с алкоголем (особенно во втором полугодии), а также от болезней системы кровообращения (кроме алкогольной кардиомиопатии, отнесенной к причинам, непосредственно связанным с алкоголем) и несчастных случаев (кроме транспортных). Но известно (в том числе и из опыта 1985-1986 годов), что эти два класса причин также очень тесно связаны с потреблением алкоголя, пусть и не столь непосредственно, как те, которые выделены по этому критерию в специальную группу.

Все это дает основания предполагать, что снижение смертности в 2006 году, скорее всего, связано с реальными подвижками в потреблении алкоголя. Эти подвижки едва ли могут быть полностью объяснены принятыми мерами, которые действовали во второй половине 2006 года и могли снизить масштабы потребления технических и лекарственных спиртосодержащих жидкостей в качестве напитков.

Скорее всего, снижение стало результатом взаимодействия двух факторов. Первый — долговременный тренд смертности от алкогольных причин в России, для которого, после антиалкогольной кампании, стали характерны колебания с периодом, примерно, в 10 лет (рис. 10). Второй — удачно пришедшиеся на точку, близкую к минимуму колебаний, меры по контролю за оборотом технического спирта. По нашей оценке, прямой эффект мер в случае Удмуртии — 0,8 года роста продолжительности жизни.

Рисунок 10. Долговременная динамика стандартизованного по возрасту коэффициента смертности мужчин от отравлений алкоголем на 100000 человек

Снижение смертности в 2005-2006 годах по регионам России происходило очень неравномерно (рис. 11).

Более всего продолжительность жизни мужчин выросла в Республике Тыва, Красноярском крае, Иркутской, Калининградской областях, Республике Хакасия, Усть-Ордынском Бурятском и Корякском автономных округах. Менее всего она увеличилась в ряде регионов Северного Кавказа, в Москве и в Чукотском автономном округе. Что касается Северного Кавказа и Москвы, то можно допустить, что влияние алкоголя на смертность в этих регионах не столь велико. Проблема Чукотки требует специального изучения, отметим лишь, что на Чукотке смертность от алкоголезависимых причин выросла.

В то же время на Чукотке весьма существенно увеличилась продолжительность жизни женщин. Кроме нее в шестерку лидеров вошли Красноярский край, Республика Тыва, Сахалинская область, Еврейская автономная область и Республика Хакасия. Продолжительность жизни женщин снизилась в Ненецком, Ямало-Ненецком, Эвенкийском, Корякском, Таймырском, Агинском Бурятском автономных округах и республиках Адыгея и Кабардино-Балкария. Видимо, дело в том, что меры против транспортного травматизма и непитьевого алкоголя не повлияли существенно на смертность женщин в этих регионах, а общие негативные тенденции сохранились.

Возвращаясь к рис. 10 отметим, что гипотеза о том, что смертность от причин, непосредственно связанных с алкоголем, подчиняется тем же законам, что и смертность от эпидемических заболеваний, а ее динамика содержит периодическую составляющую, с каждым годом кажется нам все более правдоподобной.

Рисунок 11. Прирост продолжительности жизни в 2005-2006 гг. в регионах России (лет)

Темпы снижения детской смертности замедлились

Единственная определенная и притом позитивная тенденция последнего времени — это значительное сокращение младенческой смертности (табл. 9) и смертности в детских возрастах вообще.

На фоне долговременных тенденций динамики младенческой смертности, включающей ее рост в 70-е и в начале 90-х годов, ее нынешние изменения выглядят вполне благополучными (рис. 12).

Рисунок 12. Младенческая смертность, 1970-2006 годы, на 1000 живорожденных

Правда, сейчас оценка младенческой смертности в России все еще не соответствует международным стандартам. Она производится в соответствии с определением живорождения, принятым в России с 1993 года, которое, хотя и отличается от определения, использовавшегося до 1993 года в СССР, но не вполне соответствует критериям, принятых ВОЗ. Отличия представлены в табл. 10.

Если сделать поправку на смерти всех живорожденных по критериям ВОЗ [2], то снижение младенческой смертности в России будет меньшим, хотя и не исчезнет, позитивная тенденция сохранится.

Тем не менее, успехи в снижении младенческой смертности не стоит переоценивать, здесь тоже есть свои проблемы. В частности, обращает на себя внимание замедление снижения младенческой смертности в самое последнее время. В 2005 году снижение составило 0,60 промилльных пункта за 1 год, в 2006 году несколько больше — 0,75 против 0,90 в 2004 и 1,07 в среднем за 1 год в 2000-2004 годах.

Снижение младенческой смертности обычно означает возрастающую концентрацию смертности на первой неделе жизни (ранняя неонатальная смертность), где каждый следующий шаг снижения стоит больших усилий и, следовательно, замедление снижения естественно.

Но в России доля умерших на первой неделе не только не растет, но даже сократилась с 51% в 1990 до 42% в 2006 году (рис. 13).

Рисунок 13. Динамика вклада компонентов младенческой смертности в России, 1964-2006 годы (%)

Это означает, что Российская система здравоохранения довольно успешно борется с ранней неонатальной смертностью (в основном смертность в родильном доме), которая сократилась по сравнению с 1990 годом почти в 2 раза, а вот показатели поздней неонатальной (от 7 до 27 дней) и постнеонатальной (с 28-го дня жизни до 1 года), где имеются большие резервы снижения, сократился всего на 23%.

Как видно из табл. 11, современный уровень младенческой смертности в России отмечался в развитых европейских странах значительно раньше, начиная с 1970-х годов. Вместе с тем, примерно одинаковый уровень достигался в разных странах при разной структуре младенческой смертности. В более продвинутых странах Западной Европы доля ранней неонатальной смертности была выше. На фоне этих стран доля ранней неонатальной смертности в России относительно мала.

Как показывает опыт демографического развития многих стран, именно в сокращении уровня и доли постнеонатальной компоненты младенческой смертности, кроются немалые резервы на пути снижения смертности детей до 1 года. Однако, при этом российская действительность такова, что нельзя забывать и отодвигать на второй план усилия направленные на снижение ранней неонатальной смертности, так как уровень ее, по сравнению с относительно развитыми странами, остается достаточно высоким.

На фоне общего снижения детской смертности в России в 2006 году по сравнению с предыдущим годом, в некоторых регионах отмечается парадоксальный факт: табличная вероятность смерти детей в возрасте до 1 года снижается, но при этом отмечается рост вероятности смерти в возрастах от 1 года до 3 лет. Например, в Москве вероятность смерти мальчиков в возрасте 1 года на втором году жизни в 2005 году составляла 0,00077, а в 2006 году она достигла 0,00096.

Возможные изменения смертности населения России в будущем

Анализ прошлых тенденций смертности и продолжительности жизни, равно как и изменений самого последнего времени, позволяет сформулировать представления о возможной динамике смертности и продолжительности жизни в обозримом будущем. Разумеется, невозможно предсказать одну единственную траекторию, по которой будут двигаться соответствующие показатели. Можно лишь приблизительно очертить ту область их значений, внутри которой эта траектория пройдет с достаточно высокой степенью вероятности. Нижняя граница этой области соответствует наихудшему, наиболее пессимистическому сценарию динамики смертности и продолжительности жизни, тогда как верхняя ее граница определяется исходя из наиболее оптимистических, хотя и реалистических ожиданий.

Нижняя граница прогнозных оценок (пессимистический сценарий)

В условиях долговременного роста смертности и некоторого ее снижения в последние два года в качестве пессимистического сценария можно рассматривать экстраполяцию сложившегося тренда смертности.

Экстраполяцию часто считают второсортным методом прогноза, не учитывающим социального фона и усилий государства по оптимизации демографической ситуации, Такая оценка едва ли справедлива. Экстраполяция учитывает множество глубинных факторов, формировавших прошлые тенденции, независимо от того, поняты и осмыслены эти факторы или нет. Действовавшие долгое время факторы не могут мгновенно исчезнуть или в корне измениться, поэтому экстраполяция, на деле, часто учитывает гораздо больше фоновых детерминант смертности, чем разработчики политики, которые обычно склонны переоценивать эффективность предлагаемых ими мер. При этом особое значение имеет соответствующим образом подобранный опорный участок прогноза.

Роль выбора опорного участка можно проиллюстрировать следующим примером. В 2005 году общественная организация «Деловая Россия» представила свой демографический прогноз для России, в котором, в частности, утверждалось, что при сохранении нынешних тенденций смертности, ожидаемая продолжительность жизни может снизиться к 2025 г. до 51,5 года у мужчин и до 65,24 года у женщин. Экстраполяция прошлых тенденций действительно может привести к такому прогнозу, но только если соответствующим образом подобрать опорный участок экстраполяции.

Известно, что современные неблагоприятные тенденции российской смертности сложились в 1960-е — 1970-е годы, а с середины 1980-х начался период резких колебаний, запущенных антиалкогольной кампанией и продолжавшихся около 15 лет, после чего кривые смертности вернулись примерно на прежнюю траекторию. Однако, как это видно из рис. 14 (левая панель), экстраполяция долговременной тенденции 1964-1984 годов даже в самом пессимистическом варианте, никак не может привести в 2025 году к тем результатам, которые предсказывает пессимистический вариант «Деловой России».

Получить такие результаты можно только, если в качестве опорного участка экстраполяции принять совершенно нетипичный отрезок кривой между верхним пиком колебания в 1987 году (исторический максимум продолжительности жизни для России, достигнутый во время антиалкогольной кампании) и ее минимумом на участке возврата на старую траекторию в 2003 (рис. 14, правая панель). Такая экстраполяция представляется нам крайне искусственной, а пессимистический прогноз «Деловой России» — избыточно пессимистическим.

Рисунок 14. Продолжительность жизни мужчин и женщин в 1958-2004 гг. и по пессимистическому варианту прогноза «Деловой России» до 2025 г. на фоне линейных трендов 1964-1984 и 1987-2004 годов

В частности, он предполагает рост младенческой смертности к 2025 году с нынешних 11‰ до 16,4-19,0‰ (при том, что сейчас этот показатель неуклонно снижается) и дальнейшее резкое увеличение смертности в рабочих возрастах, вследствие чего число доживающих до 60 лет мужчин сократится с нынешних 51,7% до 33,6%, женщин с 80,8% до 67,5%. Соответственно ожидаемая продолжительность жизни снижается к 2025 г. до 51,5 года у мужчин и до 65,24 года у женщин.

Отнюдь не отрицая крайне неблагоприятной ситуации со смертностью в России, нельзя все же представлять себе российское общество как абсолютно беспомощное перед лицом смерти. И общий уровень благосостояния, и достигнутый культурный уровень, и развитие системы здравоохранения, какой бы критики они ни заслуживали, все же ставят определенные границы ухудшению ситуации. Можно представить себе стагнацию уровня детской смертности, подобно тому, как это было в 1970-е годы, и это достаточно пессимистический вариант будущего. Но если исключить катастрофические события, то ожидать увеличения этого уровня на треть нет совершенно никаких оснований.

Тем не менее, рассматривать пессимистический сценарий изменений смертности в рамках многовариантного прогноза все же необходимо. Основываясь на экстраполяции прошлых тенденций, которые, по большей части, были неблагоприятными на протяжении более чем 40 лет, можно предположить дальнейшее продолжение роста смертности мужчин и стагнацию уровня смертности женщин. При таком предположении за 20 лет между 2005 и 2020 годами продолжительность жизни мужчин может сократиться на 2,3 года, а женщин — остаться примерно на нынешнем уровне. Это предположение можно рассматривать как крайний пессимистический сценарий динамики российской смертности, который, к сожалению, отнюдь нельзя считать невероятным.

Верхняя граница прогнозных оценок (оптимистический сценарий)

Если в основе пессимистического сценария лежит экстраполяция собственных российских долговременных неблагоприятных тенденции смертности, то при составлении оптимистического сценария целесообразно опираться на опыт стран с более благополучной ситуацией. При этом особую ценность представляет опыт стран, которые находились в сходном с Россией положении, но смогли добиться перелома неблагоприятных тенденций.

К числу таких стран относятся многие страны Восточной Европы и бывшие европейские республики СССР. На протяжении довольно долгого времени они, как и Россия, находились в стороне от снижения смертности, наблюдавшегося в западных странах. Однако после 1990-го года им удалось изменить траекторию движения и тоже включиться в общемировой процесс снижения смертности и увеличения продолжительности жизни.

После начала реформ 1990-х годов, в том числе и реформирования системы здравоохранения в Чешской республике, кривая ожидаемой продолжительности жизни в этой стране поползла вверх. С 1990 по 2004 г. у мужчин этот показатель повысился на 5,0 года (за 1960-1990 гг. снизился на 0,2), у женщин — на 3,7 года (за 1960-1990 — на 2 года). Уровень младенческой смертности в стране снизился более чем в два раза — один из самых высоких темпов снижения по сравнению с соответствующими странами. Сейчас уровень младенческой смертности в Чехии ниже чем, в среднем, в странах ЕС, тогда как в 1993 г. был на 30% выше [3].

Примерно то же произошло и в Польше. Между 1960 и 1990 гг. Польша испытала серьезное увеличение показателей смертности от сердечно-сосудистых заболеваний мужчин и женщин молодого и среднего возраста. С началом политических и экономических изменений в 1991 г. изменилась и эта тенденция. У людей, в возрасте между 20 и 44 годами, снижение показателей смертности составляло, в среднем, 10% ежегодно, в то время как в возрастах между 45 и 64 годами, ежегодное снижение показателя было 6,7%. Это — один из самых высоких темпов снижения, ранее замеченных в Европе, хотя с тех пор подобное снижение происходило и в других странах Восточной Европы.

В результате всех произошедших изменений и предпринятых усилий ожидаемая продолжительность жизни мужчин в Польше с 1990 по 2003 г. выросла на 4,0 года, женщин — на 3,3 года. В 1960 г. по продолжительности жизни как мужчин, так и женщин Польша отставала от Чехии на 2,9 года. В 2003 г. отставание по продолжительности жизни мужчин, сократилось до 1,7, а по продолжительности жизни женщин обе страны сравнялись.

Так как в России в это время ничего подобного не происходило, сходство тенденций смертности и продолжительности жизни в России, с одной стороны, и в двух указанных странах, с другой, исчезло, соответствующие кривые на графиках двигались в противоположных направлениях (рис. 15).

Рисунок 15. Динамика ожидаемой продолжительности жизни в России, Польше и Чешской республике, 1970-2005 гг., лет

Тем не менее, опыт Польши, Чешской республики, а также и ряда других стран Восточной Европы говорит о возможности в довольно короткие сроки преодолеть кризис смертности «советского» времени, переломить неблагоприятные тенденции и добиться устойчивого снижения смертности и роста продолжительности жизни.

Конечно, на этом пути есть серьезные трудности, связанные со структурными особенностями российской смертности, к которым, прежде всего, относятся:

• чрезвычайно высокая доля умирающих от внешних причин;
• чрезвычайно низкий средний возраст смерти мужчин от болезней системы кровообращения.

Эти особенности российской смертности хорошо видны и при сравнении России со многими странами, быстро вышедшими или выходящими из кризиса смертности.

Обе они указывают на важность ее культурно-поведенческих детерминант, что ограничивает возможности прямого воздействия на смертность через систему здравоохранения. Такое воздействие необходимо, но недостаточно. Крайне важно также добиться изменения поведенческих стандартов значительной части российского населения (избавиться от злоупотребления алкоголем, ограничить роль курения, рационализировать питание и т.д.), а это делает задачу снижения смертности более сложной, чем та, которую приходилось решать нашим восточноевропейским соседям, начавшим усваивать стандарты современного городского образа жизни раньше, чем Россия, и в других исторических условиях.

Обнадеживающие результаты снижения смертности в 2005-2006 гг., которые, как отмечалось, как раз и были связаны, в первую очередь, с относительно благоприятными тенденциями смертности от внешних причин и сердечно-сосудистых заболеваний, позволяют надеяться, что позитивные тенденции закрепятся и динамика смертности в России приобретет тот же характер, что и в большинстве стран мира.

В качестве основной гипотезы оптимистического сценария принято предположение, что в ближайшие десятилетия ожидаемая продолжительность жизни пятнадцатилетних в России будет расти в среднем с той же абсолютной скоростью, с какой она росла в последнее десятилетие в 11 странах постепенно выходящих из кризиса смертности. Эти страны — Болгария, бывшая Югославская Республика Македония, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Сербия и Черногория, Словакия, Словения, Хорватия, Чешская республика, Эстония. Соответствующий темп роста ожидаемой продолжительности жизни в возрасте 15 лет составляет 0,263 года за 1 год у мужчин и 0,187 года за 1 год у женщин.

Оптимистический прогноз младенческой смертности основан на эктраполяции тенденций снижения этого показателя в России, которые уже на протяжении длительного времени относительно благоприятны.

Сделанные допущения позволяют определить верхнюю и нижнюю границы изменений младенческой смертности и ожидаемой продолжительности жизни до 20250 года (рис. 16 и 17).

Рисунок 16. Младенческая смертность в России — фактическая в 2006 году и по прогнозу на 2025 год, на 1000 родившихся

Рисунок 17. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин в России — фактическая в 2006 году и по прогнозу на 2025 год, лет

На рис. 18 приведено сравнение предлагаемого оптимистического прогноза изменений ожидаемой продолжительности жизни в России на 2025 год с другими аналогичными прогнозами, а также с фактической величиной этого показателя во Франции в 2000 году. Как видим, при всех различиях имеющихся прогнозов для России, ни один из них (а речь идет, повторим, только об оптимистических сценариях) пока не предусматривает достижения к 2005 году продолжительности жизни, который был зарегистрирован во Франции в 2000 году, а в мире есть страны, где этот показатель еще выше, чем во Франции.

Рисунок 18. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин в России в 2025 году по оптимистическим прогнозам и во Франции в 2000 году

Ссылки по теме номера

1. Андреев Е., Кваша Е., Харькова Т. Возможно ли снижение смертности в России?
2. Андреев Е., Вишневский А. 40 лет снижения продолжительности жизни россиян.
   Статья первая
   Статья вторая
3. Андреев Е., Кваша Е., Харькова Т. Россияне умирают слишком рано
4. Андреев Е., Кваша Е., Харькова Т. Женская смертность в России
5. Леон Д., Сабурова Л., Томкинс С., Андреев Е., Кирьянов Н., МакКи М. Школьников В. Алкоголь и преждевременная смертность в России
6. Иванова А., Семенова В., Дубровина Е. Маргинализация российской смертности
7. Немцов А. Когда же закончится марафон алкогольной смертности?
8. Андреев Е. Почему в России так велик разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин
9. Исследование избыточной смертности мужчин трудоспособного возраста
10. Леон Д., Школьников В., Андреев Е., Сабурова Л., МакКи М. Алкогольная смертность по материалам исследования семей г. Ижевска
11. Соколин В. Динамика смертности населения России
12. Андреев Е., Кваша Е., Харькова Т. Истоки социального неравенства перед лицом смерти в России
13. Нужный В., Савчук С. Алкогольная смертность и токсичность алкогольных напитков
14. Харченко В., Какорина Е., Мишнев О., Найденова Н., Ундрицов В., Вирин М., Михайлова Р. Алкогольная смертность
15. Халтурина Д., Коротаев А. Алкоголизация и наркотизация как важнейшие факторы демографического кризиса в России
16. Подлазов А. Модернизации смертности в России. Алкоголь и реформы
17. Кинг Л., Стаклер Д. Массовая приватизация и рост смертности в посткоммунистических странах
18. Данишевский К. Демографический кризис в России: оптимальные пути преодоления
19. Ревич Б. Роль окружающей среды как фактора смертности населения России

Примечания

[1] Здесь и далее в расчете по Южному федеральному округу не участвуют данные по Чеченской республике.

[2] Андреев Е.М., Кваша Е.А. Особенности показателей младенческой смертности в России. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2002: 4:15-20.

[3] База данных ВОЗ “Health for all”.