Мы публикуем статью известного эксперта, доктораэкономических наук, профессора ПетраОреховского «Инновационная экономика в свете теории неявного контракта». Полнаяверсия статьи опубликована в журнале «Общество и экономика» (2011. №3).
ВРоссии есть всё – фирмы, университеты, НИИ, организации инновационнойинфраструктуры. Тем не менее, по общему признанию взаимодействие этихсоциальных институтов не приводит к тем же результатам, которые наблюдаются вдругих национальных экономиках. Почему?
Вданной работе вводится категория «неявного контракта», которая основана наиспользовании понятия латентных функций социальных институтов, введённого вобиход Р. Мертоном. Используя эту категорию, показывается, что фирмы,образовательные учреждения и венчурный капитал обладают различной природой вразных национальных экономиках.
Категории «фирма» в экономическойтеории соответствуют понятия «производитель» и «продавец» (микроэкономика),«иерархия» и «контракты» (новые институционалисты), «рутины» (эволюционнаяэкономика). Все эти понятия позволяют описывать фирму вне зависимости от особенностей институтов национальнойэкономики. Негласно предполагается, что «фирма» в России, Китае, ФРГ и США– одно и то же, или отличается сравнительно небольшими, связанными сособенностями культуры, деталями.
Однако время от времени отдельнымиавторами замечается, что фирмы в разных странах ведут себя неодинаково,обнаруживая весьма разные способности к повышению качества выпускаемойпродукции и/или оказываемых услуг, внедрению новых продуктовых итехнологических инноваций, наращиванию производства, слияниям и поглощениям.Появляются работы, пытающиеся интерпретировать эти различия. Такие работы можноусловно разделить на два больших класса: «экономические» и «социологические». Первыев целом сохраняют указанную выше неявную посылку нейтральности фирмы к институтам,но вводят дополнительные экзогенные или эндогенные факторы[1]. Заоднопредполагается, что такие факторы ослабевают по мере роста открытости экономикистраны и освоения предпринимателями международных стандартов ведения бизнеса.Социологические работы, напротив, характеризуют фирмы разных стран какпроизводные от доминирующих в этих странах институтов, тем самым допуская, что указанноепонятие может иметь разную природу[2]. Такойсоциологический анализ вступает в противоречие с основной аксиомой экономическойнауки о том, что её законы являются объективными, рациональный человек в любойстране будет действовать одинаково в одинаковых обстоятельствах. В связи с этимподобные работы почти не обсуждаются в экономических дискуссиях. Заодно темсамым целый ряд социальных феноменов выводится «за рамки» экономическогоанализа.
Существенной «практической»проблемой, имеющей сегодня весьма широкий общественный резонанс, являетсяпереход к «инновационной» экономике. В самом общем виде это экономика, где НИИи университеты осуществляют НИОКР и готовят кадры, требующиеся бизнесу, фирмыфинансируют науку и конструкторские бюро, предъявляют спрос на выпускниковвузов, да вдобавок осуществляют часть прикладных исследований и разработоксамостоятельно. Всё это обеспечивает высокие темпы экономического роста и общественногоблагосостояния на основе новых технологий, продуктов и наращиваниячеловеческого капитала. Эта простая и грубая модель, строго говоря, в России неработает (см. Табл.1.).
Табл. 1. Внутренние затраты на НИОКРпо источникам финансирования, млн. руб.[3]
| | 2000 | 2002 | 2004 | 2006 | 2008 |
| Все затраты | 76697,1 | 135004,5 | 196039,9 | 288805,2 | 431073,2 |
| в том числе по источникам | | | | | |
| средства бюджета | 41190,9 | 77418,9 | 116808,4 | 173482,4 | 272098,8 |
| собственные средства научных | 6947,2 | 12989,7 | 17289,1 | 25599,2 | 35855,1 |
| средства внебюджетных фондов | 4969,7 | 5559,7 | 4870,9 | 4752,2 | 6343,7 |
| средства организаций предпринимательского сектора | 14326,2 (18,7%) | 27881,9 (20,6%) | 41933,0 (21,4) | 56939,9 (19,7%) | 89959,7 (20,1%) |
| средства высших учебных заведений | 58,1 | 169,3 | 194,9 | 592,1 | 518,1 |
| средства частных некоммерческих | 32,6 | 124,5 | 90,1 | 239,0 | 674,9 |
| средства иностранных источников | 9172,4 | 10860,5 | 14853,5 | 27200,5 | 25622,8 |
На предпринимательский сектор(бизнес) в России приходится около 20% затрат на НИОКР, основные же затратыосуществляет государство. На фундаментальные исследования из федеральногобюджета тратилось сравнительно мало – в 2008 г. эта цифра, например, составила 69,7млрд. руб., на прикладные исследования – 92,38 млрд. руб. Финансированиефундаментальной науки – обязанность страны. Но прикладные исследования вроде быдолжны были бы заказываться коммерческим сектором в существенно бОльшихразмерах по сравнению с государством. А если соотнести затраты на исследованияи разработки, предпринимаемые российским бизнесом, с размером ВВП, то ихудельный вес в 2008 г.оказывается в пределах статистической ошибки: 0,2%.
Стоит оговориться о статистической условностидаже этих, весьма скромных цифр. В связи с тем, что затраты на НИР исключаютсяиз налогооблагаемой прибыли, в этот разряд многие фирмы пытаются включить всё,что угодно – от проведения семинара для персонала на Канарских островах дозатрат на содержание программистов и системных администраторов, обслуживающихработу офисных компьютеров.
Тем не менее нельзя отрицать, чтороссийские фирмы заинтересованы в максимизации доходов и минимизации издержек,что они адаптируются к требованиям рынка, конкурируют за покупателя, строятновые заводы, склады, магазины, офисы… Но что в таком случае им мешаетпредпринимать инвестиции в НИОКР?
С другой стороны, когда говорят одеятельности учёных, то часто вспоминают количество патентов, объём публикаций,индексы цитирования. Это всё так или иначе присутствует в российской научнойжизни, однако достаточно посетить большинство из проводимых в Россииконференций, чтобы убедиться в том, что данные мероприятия имеют слабоеотношение к плодотворной дискуссии. Статистика не фиксирует, какой процентдокладчиков остаётся в зале после того, как они зачитают своё посланиесообществу для последующего заслушивания аналогичных чужих сообщений, и черезкакой промежуток времени их уход не считается неприличным. О реформе школьногои вузовского образования и науки дискуссии продолжаются уже много лет.Сложившееся положение не удовлетворяет большинство социальных групп,представители которых участвуют в этом обсуждении. Означает ли это, что понятия«школы» и «университета» в России означают то же самое, что и в другихнациональных экономиках? И если это не так, то – в какой степени они отличаются? Ведь если признать, что они имеютдругую природу, то почему то же самое нельзя сказать и в отношении фирм?
Наконец, само взаимодействие вузов,НИИ и фирм в процессе разработки и внедрения инноваций обеспечивается организациямиинфраструктуры, в частности, банками, венчурным капиталом, фондами. В Россиисоздан и давно работает Фонд содействия развитию малых форм предприятий внаучно-технической сфере (Фонд Бортника), относительно недавно появилась иРоссийская венчурная компания (РВК), создавшая уже семь венчурных фондов вместес частными инвесторами. Организации инфраструктуры, если о них судить поназванию, вполне соответствуют западным аналогам. Но результаты взаимодействиявузов и НИИ, организаций инфраструктуры и российского бизнеса не позволяютговорить о переходе к «инновационной экономике» и «модернизации России». Хотяопять-таки невозможно отрицать, что определённые результаты такой деятельностиесть, и продолжающаяся «сырьевая ориентация» отечественной экономики, возможно,будет преодолена в каком-то длительном периоде. Последнее утверждение позволяетобъявить поставленные выше вопросы «болезнями роста» – действительно, вариантформирования глобальной экономики, которая приведёт к устранению принципиальныхстрановых институциональных различий, представляется не совсем ужфантастическим.
В основе данной работы лежитпредставление о возможности (и необходимости) объединения экономического исоциологического подходов на основе концепции неявного контракта. Последняякатегория может рассматриваться как вариант общественного договора, где вкачестве одной стороны выступает социум в целом, а с другой – крупныесоциальные группы, исполняющие «заказ» на осуществление тех или иных жизненноважных функций.
О. Уильямсон выделяет три типаконтрактов – классический, неоклассический, имплицитный (отношенческий)[4]. Заключениеи исполнение контрактов различного типа, по мнению многих экономистовинституционального направления, приводит к возникновению разных норм, а нормы, в свою очередь, формируютинституты. Классические контрактызаключаются и исполняются в рамках рыночной регулятивной структуры, имплицитные– в рамках иерархически организованных фирм. Неоклассическим контрактамсоответствуют смешанные механизмы: нормы здесь устанавливаются не спонтанно, нопо предварительной договорённости, причём в расчёте на длительные отношения.Примерами таких институтов, в рамках которых достигаются неоклассические соглашения,являются биржи, отраслевые союзы, торгово-промышленные палаты. Последниеразрабатывают правила, которые добровольно готовы соблюдать все участникисделок, в отличие от ситуации классического контракта, который дополняетсясудом и правом государства на административное, легальное принуждение, илиимплицитного контракта, где правила устанавливает участник, склонный к риску, апротивоположная сторона, в сущности, не может опротестовать эти правила.
Данная типология основана нахарактеристиках, присущих сторонамконтракта, таких как отношение к риску, продолжительность действияконтракта, способы и субъекты разрешения конфликтов (суд, арбитраж,«голосование ногами»). Однако Уильямсон, как и другие экономистыинституционального направления, не обсуждает предмет контракта, неявно допуская нейтральность институтов –регулятивных структур по отношению к тому, что именно регулируется. Хлеб, например, может распределяться покарточкам, продаваться по свободным ценам любым продавцом любому покупателю,реализовываться только «среди своих» в рамках специальных правил, которые быливыработаны, скажем, Союзом хлебопеков и любителей хлеба. Распространение тогоили иного типа регулятивной структуры в таком случае будет зависеть отпредпочтений участников контракта, складывающихся под влиянием степениспециализации располагаемых активов, отношения к риску, длительности контракта,но не самого предмета сделки. Небезынтересно отметить, что такой подход имеетсвои прямые параллели с неоклассической парадигмой, предполагающей существеннуюстепень однородности товаров и услуг, в то время как их цена определяется положением субъекта сделки на рынке(монополист, олигополист, участник несовершенной конкуренции и т.д.).
Напротив, социологи в меньшей степениакцентируют внимание на предпочтениях участников сделок, и в большей – насодержании социальных контрактов. Они тоже рассматривают институты какрегулятивные структуры, однако последние складываются не под влиянием формы того или контракта, но врезультате того, что социум должен выполнять определённые функции по отношениюк своим членам. Функциональная социальная структура, в таком случае, существуетобъективно, заранее предопределяя необходимый набор институтов. Последниеневозможно «создать» или целенаправленно «вырастить», поскольку если такогонабора нет, то, строго говоря, нет и общества (или рассматриваемый социумразрушается, поглощаясь другими социумами).
В то же время социологи признаютгибкость институтов, их способность к трансформации и адаптации к меняющимсяприродным и технологическим условиям, военным угрозам, которые рассматриваютсякак экзогенные факторы. Отрицание вариативности очевидно противоречило быдействительности. Кроме того, гибкость и вариативность институтов вполнесогласуется с положением о нейтральности содержания контракта по отношению крегулятивной структуре. Но такое признание порождает если не противоречие, тосущественную проблему: если общества с примерно одинаковым уровнемсоциально-экономического развития имеют одинаковую функциональную структуру, точто именно порождает разницу винститутах? Упомянутые типы контрактов такую разницу порождать не могут,поскольку в ином случае разные контракты приводили бы и к разным функциональным структурам.
Решением данной проблемы являетсявыделенное Р. Мертоном различие между явными и латентными функциями социальныхинститутов[5].Явные функции предопределены самой функциональной структурой общества, идействительно нейтральны по отношению к типу контракта. Латентные функции,которые также наряду с явными обязательно присутствуют в предмете контракта, неявляются нейтральными по отношению к типу контракта и, соответственно, крегулятивной структуре[6].
Таким образом, при заключении иисполнении сделок контрагенты не только удовлетворяют потребности в конкретномтоваре, услуге, ресурсе, капитале, что связано с явными функциями социальныхинститутов, но и воспроизводят ту или иную сложившуюся социальную структуру.Последнее предопределяется латентными функциями. В принципе, это хорошопонимали уже экономисты классической школы – от А. Смита до К. Маркса, нопоявление маржиналистского подхода надолго исключило из анализа взаимосвязиэкономических и социальных эффектов.
В свою очередь, содержание латентныхфункций предопределено тем, что общество понимает,скажем, под «хлебом», «образованием», «охраной правопорядка» или «фирмой»(«юридическим лицом»). И если невозможно «вырастить институт», то изменить понимание обществом латентныхсвойств того или иного блага представляется вполне возможным. Созданиеобщественного мнения, другими словами, пиар тех или иных латентных функцийявляется необходимой предпосылкой для консервации или трансформации социальныхинститутов.
Под неявным контрактом здесь понимается соглашение между участникамиэкономической жизни о легитимности тех или иных латентных функций социальныхинститутов, в рамках которых происходит обмен благами и услугами, ресурсами,трудом и капиталом. Это соглашение не обсуждается, но оно фиксируется в рамкахпринятых рутин финансового планирования и расчётов, менеджмента, стратегическойкоммуникации (пиара), которые сопровождают исполнение явного контракта напоставку благ и/или услуг. Стоит специально оговориться, что неявный контрактзакрепляется как формальных, так и в неформальных институтах, отражающихдоминирующее в обществе понимание стандартов производства и предоставленияпотребителям тех или иных благ.
Неявный контрактсущественно дополняет и модифицирует функциональное содержание основного,явного контракта, в котором реализуются явные функции социального института. Вотдельных случаях, как будет показано ниже, неявный контракт так изменяет«работу» института, что первоначальный функциональный смысл искажается до почтипротивоположного.
Что представляет собой «фирма»? Впрактике бизнеса это понятие рассматривают как синоним «юридического лица», впротивоположность предпринимателю – лицу «физическому». Необходимой чертойюридического лица является «обособленность имущества», т.е. даже в случае,когда у фирмы всего один владелец, имущество фирмы отделено, «обособлено» отдругого личного имущества собственника. Тем самым в институте фирмы заложенавозможность разделения прав владения, распоряжения, использования имуществом.Другой необходимой чертой юридического лица является его «организационноеединство», обеспечиваемое структурой управления – должностными инструкциями,принятыми в данной фирме нормами поведения и т.д.
Явная функция института фирмы – максимальное удовлетворение платёжеспособногоспроса потребителей с минимальными издержками производства и сбыта. Так фирма ирассматривается в микроэкономической теории, минимизация издержек соответствуетздесь принципу максимизации дохода. При таком подходе понятия «фирма» и«производитель» совпадают, а заодно исчезает важнейшая институциональнаяхарактеристика фирм – «юридическое лицо».
Латентными функциями института фирмыявляются создание иерархии и реализация «инстинкта лидерства» (Т. Веблен)[7],формирование внутренней, корпоративной этики, которая может сильно отличаться отобщепринятой. Этот список можно продолжать, для целей данной работы следует ещёвыделить такую функцию, как максимизация дохода отдельных руководителей ивладельцев фирмы, при том, что сама фирма в это время может нести убытки.Последнее заметил ещё классик американского чёрного юмора А. Бирс, даваяопределение корпорации как «хитроумного изобретения для получения личнойприбыли без личной ответственности».
Выделим два чистых типа неявногоконтракта, в рамках которых производятся и реализуются товары и максимизируетсядоход: собственно «фирма» и «банда». Оба они могут реализовываться в рамках«юридического лица».
Табл. 2. Латентные функции и типынеявных контрактов фирм
| | «Фирма» | «Банда» |
| Рутины финансового планирования | Стандартные рутины финансового менеджмента: повышение капитализации, рост рентабельности, ликвидности. Косвенное следствие – уплата высоких налогов. Прямые договора на поставку товаров и услуг, кредитование в банках. | Максимизация денежного потока и повышение доходов «членов банды». Отсутствие прибыли («большая прибыль – плохой бухгалтер»), «налоговая оптимизация». Договора с аффилированными структурами-посредниками, через которых закупается сырьё, реализуется продукция, осуществляются займы. |
| Рутины менеджмента | Распределение обязанностей совпадает с должностными инструкциями, между сотрудниками – доброжелательно-нейтральные отношения, составляются оперативные и перспективные планы, бюджеты и контролируется их исполнение. Высокий уровень информационного обмена между разными уровнями и сферами управления. | Должностные инструкции не соблюдаются, полномочия распределены в соответствии с личной харизмой начальников, отношения сотрудников характеризуются подозрительностью, «стукачеством», личными интригами. Планы разрабатываются, но могут не исполняться или легко меняться. Сотрудники «прячут» информацию от соседних подразделений. |
| Рутины стратегической коммуникации (пиара) | Высокая открытость финансовой информации, а также производственных данных, связанных с повышением качества продукции, новыми инвестпроектами. | Агрессивная реклама продукции и услуг. Почти полная закрытость финансовых и производственных данных, постоянные ссылки на «коммерческую тайну». |
| Интерпретация понятия «юридическое лицо» | Бизнес, который ведётся в соответствии с законными (легальными) процедурами. | «Маска», за которой можно спрятаться от государства и создать своё «протогосударство» с особыми законами[8] |
| Продолжительность контракта | Фирма планирует деятельность в долгосрочном периоде; в идеале, избегая банкротств, «живёт вечно» | Краткосрочные контракты. По мере ослабления воли и контроля со стороны «главаря» - распад и делёж бизнеса |
Этим двум типам неявного контрактамежду обществом и бизнесом только в некоторой степени соответствуют имплицитныйконтракт (фирма) и неоклассический (банда). Непосредственной взаимосвязи междутипами неявного контракта и типами контрактов, выделенных О. Уильямсоном, здесьнет.
Кроме того, в реальной экономическойсистеме вообще нет чёткой границы между «фирмой» и «бандой». Российскоеобщественное мнение не разделяет этих понятий. Например, несмотря на рекламу ибольшие меценатские проекты, осуществлённые в своё время корпорацией «ЮКОС»,она так и не получила однозначной общественной поддержки во время судебных процессови была официально объявлена «бандой». Если такое определение теперь будет дано,скажем, в отношении другой крупнейшей корпорации, лидера российского строительногорынка, «Интеко», протестов скорее всего будет ещё меньше.
Что влияет на выбор и, соответственно,на доминирование в обществе того или иного типа неявного контракта? Можновыделить следующие факторы:
1. Предыдущая история латентных функций рассматриваемого института. Новая история предпринимательства вРоссии и СССР начинается с законов о кооперации и малых предприятиях. Эти «юридическиелица» практически не платили налогов, не имели планов, штатных расписаний,каких-либо социальных обязательств. Они являлись полной противоположностью«государственным предприятиям» и, в общем-то, противопоставляли себя тогдашнемупрогнившему «коммунизму». Впоследствии эти «фирмы» дополнились новымиобразованиями, возникшими в процессе «обвальной приватизации», котораяхарактеризовалась вполне бандитскими способами поведения как менеджмента, так иновых собственников.
2. Институциональное окружение. В данном случае, по-видимому, принципиальными являются двафактора – а) судебные иправоприменительные механизмы, b) неразвитость финансовых рынков.Правоприменение в России способствует практике рейдерства, так что даже «фирме»для выживания приходится маскироваться под «банду». Финансовые рынки требуютпрозрачности и наряду со СМИ выполняют важнейшую роль в формированиирепутационного капитала.
Институциональноеокружение взаимосвязано и взаимозависимо с типами неявного контракта. В случае,когда на рынке доминируют «банды», судебная и государственная коррупцияявляется продолжением бизнеса, а заодно мешает нормальному функционированию иразвитию финансовых рынков. Напротив,справедливые суды, которые принимают оперативные и одинаковые решения водинаковых ситуациях вне зависимости от размера предприятий, участвующих вконфликте, а также эффективно реагирующие как на позитивную, так и негативнуюинформацию финансовые рынки естественно сочетаются с доминированием «фирм».
3. Издержки трансформации. Изменение неявного контракта, попытка вести себя по-другомуприводят к появлению специального вида трансакционных издержек, которые связаныс перезаключением, или трансформацией контракта. Частными случаями такого родаиздержек являются выделенные Э. де Сото «цена подчинения закону» (переход от«банд» к «фирмам») и «цена внелегальности» (обратный переход от «фирм к«бандам»)[9].Ведение дел в фирме требует квалифицированных менеджеров и юристов, затрат наналоги, увеличения производственных издержек, связанных с повышением стандартовкачества продукции и соблюдением требований охраны труда. Напротив, ведение делв банде требует инвестирования в поставщиков информации, платежей за доступ к«административному ресурсу», затрат на содержание посредников. Текущиетрансакционные издержки фирмы и банды в стоимостном выражении могут бытьодинаковы, однако попытка сменить контракт потребует инвестиционных затрат. Размерпоследних может быть очень большим, сильно изменяясь в зависимости от ситуации.
В российском бизнесе,по-видимому, доминируют «банды», а не «фирмы». В пользу этого выводасвидетельствует масса публикаций как деловой, так и общественно-политическойпрессы. Отдельно стоит упомянуть общую практику сокрытия даже самых невинныхстатистических данных, которые объявляются «коммерческой тайной»: российскомубизнесу нужны деньги, но не инвесторы.
Кроме вышеперечисленныхособенностей, спецификой «банды» является то, что здесь главарь вынужденнодолжен сохранять единство прав владения, распоряжения и пользования. Отход отдел грозит полной потерей собственности, которая быстро переходит в руки бывшихпартнёров. «Банду» в чистом её виде невозможно передать другому главарю, а темболее продать инвестору. Поэтому, начиная с какого-то размера бизнеса, дляроссийских руководителей становится так важен вывод активов за рубеж. Там, врамках другого неявного контракта (что не исключает существование отдельных«банд» и на Западе) становится возможным передать эти активы по наследству,перепродать и в конечном счёте – легализовать.
Наконец, краткосрочный период, вкотором планирует вести свою деятельность «банда», не способствует установлениюсвязей с научными и образовательными организациями. Это не означает, что«банда» не способна к найму квалифицированных инженеров, техническим или технологическиминновациям. Последнее может осуществляться путём закупки, имитации или кражичужих технологий и оборудования. Но систематическое финансирование НИОКР(постоянные заказы для НИИ, вузов, КБ или создание собственных лабораторий) состороны «банды» практически исключено.
Явной функцией такого института, какобразование, является производство,хранение, передача знаний. Однакопроцесс передачи знаний представляет собой одновременно социализацию личности – т.е. процесс усвоения образцов поведения,психологических установок, социальных норм и ценностей, которые позволяютуспешно функционировать в обществе.
Стоит оговориться, что социализацияличности может осуществляться и помимо формальных образовательных каналов.Человек получает необходимые ему знания и образцы поведения и изнепосредственного жизненного опыта, и из самостоятельного чтения книг, общенияс окружающими. Однако в этом случае таким процессом социализации невозможно управлять, в то время как имеющиегосударственную лицензию образовательные учреждения и организации так или иначедолжны следовать заданным соответствующим органом управления стандартам.
Производство, хранение, передачазнаний могут быть разделены или объединены – с большой долей условности – междуНИИ, библиотеками, вузами и школами. В каждой национальной системе организацииобразования и науки есть свои преимущества и недостатки. Тем не менее общим длявсех систем является момент подтверждения человеком наличия определённой суммызнаний и навыков, что фиксируется определёнными документами – справками опройденном тестировании (ЕГЭ), аттестатом зрелости, дипломом о высшемобразовании, дипломами, подтверждающими учёную степень. Получение того илииного документа сопровождается формальными испытаниями, в ходе которых комиссия(желательно независимая и беспристрастная) проверяет, с одной стороны, сумму знаний испытуемого, с другой –качество предоставленных ему образовательныхуслуг. Документ об образовании представляет собой своего рода условнуюединицу «продукции» образовательного учреждения, за которую последнее получаетденьги.
Поскольку видов учебныхзаведений много, как и выполняемых ими функций (военные училища, медицинские,школы, университеты, детсады и т.д.), далее остановимся на латентных функцияхдвух, наиболее распространённых типов учреждений: средней школе и университете.В принципе, все латентные функции образования так или иначе связаны с процессомсоциализации, однако эти функции существенно варьируют в зависимости от видаучебного заведения.
Латентные функции школы заключаются вформировании у учащихся образцов поведения, соответствующих:
Ø потребностям родителей. Если образцы,формируемые школой, противоречат потребностям семьи, родители предпринимаютусилия по переводу детей в другую школу;
Ø лояльности данному государству(понимаемой, при всех различных идеологических различиях, как «любовь кродине»);
Ø подготовке к будущей сфередеятельности, будь-то работа в коммерческом секторе, учёба в вузе, служба вВооруженных силах, и т.д. В ходе пребывания в школе ученики формируют свойсоциальный статус и форму поведения в рамках своих будущих жизненных планов.
Выделим три типа неявныхконтрактов, которые реализуются в рамках средних школ.
Табл. 3. Латентные функции и неявныеконтракты школ
| | «Закрытая школа» | «Открытая школа» | «Пенитенциарная школа» |
| Рутины финансирования | Сбор платы с родителей и поступления из бюджета. Договора на оказание образовательных услуг, с контролем качества образования, питания, воспитания со стороны попечительского совета. В ряде случаев – школа-интернат (пансион). Другие формы: гимназии, лицеи. Специальный отбор учащихся. Поступления от репетиторства отсутствуют. | Бюджетное финансирование, однако возможны полулегальные «поборы с родителей». Есть определённый уровень контроля родителей за качеством услуг, но репетиторство допускается. В школе проводятся дополнительные занятия (за плату), есть классы с углублённым изучением предметов. | Бюджетное финансирование. Оплата осуществляется по факту присутствия ученика в школе, дополнительно финансируются классы учеников с «замедленным развитием». Контроль родителей за качеством услуг отсутствует. Желающие получить сравнительно качественное образование обязаны обращаться к репетиторам. |
| Рутины менеджмента, мотивация учителей | Структура управления: директор – завуч – педсовет. Индивидуальные контракты для учителей, высокий уровень оплаты, конкурсный отбор. Требования индивидуального подхода к ученикам, постоянный контроль учебного процесса и качества знаний (успеваемости) | Школой руководят директор и его заместители, педсовет ничего не решает. Стандартные контракты для учителей, низкий уровень оплаты стимулирует последних заниматься репетиторством. Усреднённый подход к ученикам, периодический контроль успеваемости | Школой руководит директор. Стандартные контракты, низкий уровень оплаты. Низкий пороговый уровень требований к усвоению материала, оказание ученикам помощи при решении тестовых заданий и контрольных, слабый контроль успеваемости, контроля за учебным процессом почти нет. |
| Роль учителя | Предметник, авторитетный педагог. Контроль за межличностными отношениями в классе | Предметник-дидактик, знающий намного больше, чем объём учебника. Осуществление отдельных воспитательных функций.. | Тьютор-консультант. Осуществляет контроль усвоения материала учебника, ведёт учёт результатов тестирования. |
| Рутины стратегической коммуникации | Образ элитарной школы, дающей уровень знаний, который достаточен для поступления в самые престижные школы страны. Участие в олимпиадах, целенаправленная работа со СМИ. | Через районный отдел образования связи с родителями микрорайона, где расположена школа, представление статданных о проценте учеников, поступивших в вузы. | Забота «об образе школы» отсутствует. Автоматическая запись детей, проживающих в округе, в школу. |
| Интерпретация понятия «школа» | Первая ступень вуза, часть длительного процесса обучения | Образовательный стандарт, достаточный для поступления в вуз или начала трудовой деятельности | Альтернатива «улице». Воспитание навыков «приличного» поведения. |
| Мотивация поведения учеников | «Карьеристы». Статус формируется в основном под влиянием знаний и оценок успеваемости. «Оппортунистическое поведение» осуждается. | Отсутствие единой мотивации. Часть учеников – «карьеристы», существенная часть – «оппортунисты». Статус формируется как результат двух факторов – «смелого» поведения и успеваемости | «Оппортунисты». Статус формируется под влиянием внешних данных, способностей к обману «чужих», «практическому» интеллекту. Отличники презираются – они «ботва». |
В США и Западной Европе контракту,обозначенному как «закрытая школа», скорее соответствует понятие «частная школа».В СССР на таких принципах функционировали разные ФМШ, ФТШ, школы с углублённымизучением иностранного языка и т.д., а в настоящее время – лицеи, гимназии, атакже негосударственные школы-пансионы.
Необходимо отметить, что в народномобразовании как СССР и России, так и западных стран присутствуют все три выделенныхтипа неявного контракта. Однако удельныйвес закрытых, открытых и пенитенциарных школ в разных странах в разныепериоды существенно различаются.
Основным типом школы как в России,так и за рубежом, по-видимому, была «открытая школа». Однако этот тип являетсясмешанным – и как следствие, неустойчивым; «открытая школа» можетэволюционировать как в сторону «закрытой», так и в сторону «пенитенциарнойшколы». На направление такой эволюции оказывают влияние следующие факторы:
1. Идеологические. Одной из неявныхпосылок, из которой исходили (и исходят) российские реформаторы образования,является убеждение, что дети слишкоммного учатся, что приводит к ухудшению их физического и душевного здоровья.Это вполне соответствует и западным представлениям о «сбалансированности трудаи отдыха», популярным в конце 19 в. (в качестве яркого примера можно напомнитьизвестную концепцию С. Джевонса об «отрицательной полезности», которая начинаетрасти после превышения некоторого промежутка времени и «выравнивается» сположительной полезностью дохода). Сокращение учебной недели с 6 до 5 дней, ссохранением длительных школьных каникул, началось ещё в советское время.Дальнейшее уменьшение количества предметов, обязательных к обучению, лежит врамках этой традиции. Последняя, естественно, не затрагивает закрытые школы,которые сохраняют высокую учебную нагрузку и работают по индивидуальнымпрограммам.
Какубедительно показывает М. Гладуэлл, в обеспеченных семьях такое сокращениеучебных часов компенсируется домашним образованием (в России в таком случаесемьи со средним и высоким достатком нанимают репетиторов). Однако для детей избедных семей это означает «закрытие социальных лифтов». Среднее образование втаком случае начинает закреплять и увеличивать социальную дифференциацию[10].
Переходк пенитенциарной школе с точки зрения реформаторов означает воспитаниефизически здорового поколения с необходимыми навыками социального поведения илояльностью государству. Основная часть знаний в таком случае становится излишней. Школа в лучшем случае начинаетнапоминать стадион, в худшем – колонию или тюрьму. Соответственно меняется исоциальная роль учителей.
2. Экономические. Учитель – профессия,которая требует высшего образования, в среднюю школу могут приходить выпускникикак педагогических вузов, так и университетов. Однако эти же выпускники,выступая на рынке труда в условиях растущей экономики, могут найти работу вфирмах, некоммерческих организациях или на госслужбе. Государственные школывынуждены конкурировать за учителей. Напротив, в условиях депрессивной экономикификсированный заработок учителя представляется более привлекательным, чемпособие по безработице.
В России заработная платаучителя находится в среднем на уровне прожиточного минимума и ниже;государственная бюджетная ставка выпускника пединститута, пришедшего в школу ине имеющего стажа, в 2009-2010 гг. была даже несколько ниже минимальногоразмера оплаты труда. В этих условиях кажется загадочным само существованиеданной социальной группы. Однако средняя зарплата учителей сильно варьирует порегионам – если в Москве в 2010 г. она составляла 35 тыс. руб.[11], тов Омске и на Алтае – порядка 6 тыс. руб.[12] (приразмере МРОТ в 4330 руб.). Аномально низкая цена педагогического трудаприводит, с одной стороны, к «вымыванию» наиболее квалифицированных кадров иснижению мотивации, с другой – к развитию репетиторства. И то, и другоеспособствует переходу к «пенитенциарной» школе.
Университеты имеют ещё большееколичество латентных функций, чем средние школы. Для формирования российского неявногоконтракта наиболее существенными представляются следующие:
1. Отсрочка от службы в Вооруженныхсилах, предоставляемая юношам;
2. Возможности выбора женихов и невест содинаковым уровнем образования и ценностей. При этом существенную роль играетпротяжённость периода совместного обучения, что влияет на качество выбора;
3. Производство и продажа «дипломов» –документов, свидетельствующих о наличии у их обладателя определённого багажа знаний,умений и социальных связей;
4. Свобода высказывания, свободаповедения, оспаривания, вплоть до проявлений определённой нелояльностидоминирующим «официальным ценностям» – как для студентов, так и дляпрофессорско-преподавательского состава.
Выделим три типа неявныхконтрактов, в рамках которых функционируют университеты. Здесь так же, как и вслучае со школой, существенную роль играет смешанный тип, который современнаяРоссия унаследовала от СССР.
Табл. 4. Латентные функции вузов итипы неявных контрактов в высшем образовании
| | «Университетский комплекс» | «Высшая школа» | «Фабрика по производству дипломов» |
| Рутины финансирования | В составе университета находятся НИИ и лаборатории, поступления от НИОКР составляют более 40% всех доходов. Студенты обучаются по разным видам контрактов – за полную стоимость (иностранные граждане или граждане страны, потерявшие право на льготу), оплачивают частично (кредиты + госфинансирование), учатся «бесплатно» (те или иные виды стипендий – за выдающиеся достижения, спортивные и т.д.) | Бюджет (смета) формируется, исходя из планового объёма подготовки-выпуска специалистов. При сокращении численности студентов (отчисленных за плохую успеваемость) финансирование остаётся прежним. Средства по грантам и договорам с фирмами – невелики (менее 15% всех поступлений), численность «коммерческих» студентов менее 20% учащихся (при возможности их переводят на бюджетные места) | Бюджет более чем на 50% зависит от платежей «коммерческих» студентов за образование. Плохая успеваемость не является причиной для отчисления из вуза (в отличие от неплатежей за образовательные услуги). Распространена продажа (или написание) курсовых и дипломных работ преподавателями для студентов за отдельную плату. |
| Рутины менеджмента, мотивация преподавателей | Сложная, «матричная» структура управления, наличие множества временных коллективов, выполняющих исследовательские проекты. Реальные конкурсные процедуры. Рейтингование преподавателей и исследователей, необходимость публикаций, наличие отдельных бюджетов лабораторий, кафедр, высокая роль ученого совета, наличие постоянно действующих научных семинаров, участие студентов и преподавателей в создании фирм. | Линейно-функциональная структура управления – ректорат, деканы факультетов, кафедры с особыми функциями учебно-методического, патентного, планового отделов – соседствует с самоуправлением в лице Ученого совета, ограничивающего права ректора, деканов и завкафедрами. Сильная защищенность доцентов и профессоров, имитационные конкурсные процедуры. Публикационная и исследовательская активность приветствуются, но почти не оплачиваются. | Жестко централизованная система управления, ученый совет существует номинально, для одобрения решений ректора. Зарплата преподавателей напрямую зависит от объёма нагрузки. Слабая защищённость преподавателей, годовые контракты. Исследования не проводятся, в научных публикациях преподаватели, имеющие учёную степень, не заинтересованы. Издаются (и отчасти оплачиваются) учебно-методические пособия, которые потом выдаются (продаются) студентам. |
| Роль преподавателя, уровень аудиторной нагрузки, значение библиотеки | Исследователь, представляющий современный обзор актуальных проблем. При этом большую часть материала студент должен освоить сам, читая в библиотеке статьи, монографии, учебники. Низкая аудиторная нагрузка, как для преподавателя, так и для студентов. | Предметник-дидактик. Основная работа студента – составить конспект лекций, привлекая учебники для работы на семинарах. Монографии и актуальные статьи студентами изучаются редко (при подготовке к диплому). Высокая аудиторная нагрузка и у преподавателей, и у студентов | «Живой магнитофон», из года в год на лекциях – чтение диктантов, на семинарах – решение одних и тех же задач. Материалы курсов почти не обновляются. Библиотекой студенты почти не пользуются. Очень высокая аудиторная нагрузка у преподавателей, средняя – у студентов. |
| Рутины стратегической коммуникации | Основная ориентация – на работодателей. Длительная связь с выпускниками. Формирование имиджа крупного центра НИОКР и фундаментальных исследований, проведение конференций и семинаров. Поддержка связей с «закрытыми» школами. (вплоть до обмена преподавателями) | Ориентация на абитуриентов. Создание подготовительного отделения или курсов при вузе, которые облегчают поступление. Проведение олимпиад. Связь с выпускниками почти отсутствует (за исключением аспирантуры и факультета повышения квалификации) | Ориентация на абитуриентов и родителей. Агрессивная реклама в СМИ собственных образовательных услуг и «интересной жизни в вузе». Организация интервью в СМИ с местными «выдающимися учёными». Связь с выпускниками не поддерживается |
| Интерпретация понятия «университет» | «Храм науки», выпускающий специалистов под запросы конкретных фирм | «Высшая школа», готовящая универсальных специалистов с фундаментальными знаниями. Навыки и инструментальные умения они получают (доучиваются) после выпуска | «Школа для взрослых», последняя ступень социализации. Студенты начинают работать в разных местах во время обучения в вузе, диплом – необходимое подтверждение квалификации |
| Мотивация поведения студентов | Получение новых знаний, признание авторитета профессоров, поиск вариантов продолжения карьеры. | «Весёлая жизнь от сессии до сессии», «ярмарка женихов и невест». Наличие «карьеристов» и «оппортунистов», противоречивое отношение к преподавателям. | «Вечерняя школа» - вуз рассматривается как необходимая работа вдобавок к основной. Снисходительное отношение к профессорам – «жизни не знают». |
| Контроль | Неформальные процедуры (индивидуальные программы) сочетаются с рейтингованием. По результатам контроля принимают управленческие решения (отчисление студентов, расторжение контрактов для профессоров). | Высокий уровень формального бюрократического контроля. Разрабатываются стандарты, программы, рассчитываются рейтинги и т.д. Большая часть контроля носит имитационный характер, ложась бременем на преподавателя. С освоением материала студентами и успеваемостью контроль не связан. | Полностью имитационный характер контроля (он предназначен для внешних проверяющих из министерства образования). И студентам, и преподавателям известно, что плохая успеваемость крайне редко является причиной для отчисления. |
Советские вузы, академические иотраслевые НИИ исторически были разделены, исключения (МГУ, Новосибирскийгосуниверситет в Академгородке и в какой-то степени – Ленинградский ГУ) былиредки. Кроме этого, в силу дефицита площадей, лабораторного и офисногооборудования, бедных библиотечных фондов, в учебных планах предусматривалсябольшой объём аудиторной, «горловой» нагрузки, которая ложилась на преподавателя.Труд лекторов и их ассистентов стоил намного дешевле, чем упомянутыематериальные составляющие учебного процесса. За последние 20 лет ситуациятолько усугубилась, удельный вес общего фонда оплаты труда в расходах вузов составлял65-70% и выше.
Постсоветская эволюция высшегообразования в России проходила под влиянием следующих факторов:
1) в условиях дефицита бюджетных средстввузы стали набирать «коммерческих» студентов. Требования к уровню подготовки иабитуриентов, и выпускников неуклонно снижались;
2) низкая зарплата преподавателей, как ив случае с учителями, способствовала распространению платных услуг по написаниюкурсовых и дипломных работ, разрушительно влияя на профессиональную этику;
3) отсутствие в составе вуза научныхподразделений, экспериментальной и производственной базы делало (и делает)крайне затруднительным производство НИОКР. С учётом низкого спроса наисследовательскую и конструкторскую работу со стороны российского бизнеса, этоспособствовало ориентации на рост количества студентов и, соответственно,увеличение количества дипломов;
4) характер спроса на специалистов со стороны российских фирм. Это главный фактор, способствующийпереходу от контракта «высшей школы» к контракту «фабрики по производствудипломов». В условиях «банды» лояльность специалиста ценится намного выше, чемего компетентность, а нейтральные «навыки» ценятся больше, чем неотделимые отценностей «знания».
В настоящее времябольшинство отечественных вузов вне зависимости от их формы собственности(государственные, негосударственные) и длительности предыдущей истории (бывшиесоветские, вновь учрежденные, преобразованные из филиалов советских вузов ит.д.) функционируют именно в рамках контракта по «производству дипломов». Темне менее даже этот сниженный уровень знаний отдельного дипломированногоспециалиста оказывается избыточным дляработы в фирме. Возникает любопытная дилемма, не рефлексируемая отечественнойэкономической теорией: рост человеческого капитала, производимого российскойсистемой образования, должен был бы вызывать существенный ростпроизводительности труда и способствовать высоким темпам повышенияэффективности общественного производства. Ничего подобного в большинствеотраслей российской экономики (за исключением, пожалуй, сырьевого сектора) непроисходит. Либо что-то не так с «человеческим капиталом», либо что-то не то с«бизнесом», либо с обоими сразу.
Работ отечественных экономистов,посвящённых анализу человеческого капитала, насчитываются сотни, каждый годзащищаются очередные диссертации, процесс идёт своим чередом, напоминаясоветские дискуссии о формах хозрасчёта и товарно-денежных отношениях.
Тем не менее «перекосы» в сферероссийского высшего образования давно находятся в центре общественной дискуссии.
Например: «Я собирался поговорить о том, что в нашемобразовании есть ряд феноменов, к которым мы привыкли. С позиций любой хорошей,уважающей себя науки, с позиции экономики, с позиции права, социологии,политологии – того, что у нас есть, не должно существовать, а оно существует.Во-первых, давайте об этих проблемах попробуем поговорить, а заодно и о том,почему образование – стратегия жизненного успеха. В России сложился навесвысшего образования. Часто говорят о том, что востребованность высшего образованияв нашей с вами стране превосходит все разумные рамки. 83% из людей, которым 17лет, собираются получать высшее образование. 88-90% (это колеблется год отгода) родителей твердо уверены в том, что их чаду нужно высшее образование.Если мы сопоставим это с местом, которое люди с высшим образованием занимают вэкономике, получается вот что. Мест, требующих высшего образования, всовременной экономике Соединенных Штатов примерно половина, может быть, дажеменьше – 40%, в российской экономике их 25-30%. Постепенно эта доля растет. Ещеполвека назад было втрое меньше таких рабочих мест. Но и через лет 20-25,дальше заглядывать с нашим видением технологий, наверное, нам с вами сложно,все равно в экономиках самых развитых стран мира не будет столько рабочих мест,требующих высшего образования, сколько людей готовятся его получать и получают»[13].
Далее в той же лекции нашвыдающийся экономист, известный эксперт в сфере образования, Я. Кузьминовконстатирует ещё несколько принципиальных для темы данной работы моментов:«Задаем вопросы абитуриентам и их родителям. Первый вопрос: если есть выбор –поступить в вуз, в котором легко учиться, но преподаватели так себе, илипоступить в вуз хороший, жесткий, но где есть реальная вероятность, что тыоттуда вылетишь? Как вы думаете, что люди отвечают? В хороший. Две трети хотятв хороший. Еще задаем вопрос: вы хотели бы поступить на конкретнуюспециальность, или в конкретный вуз, или вам все равно? 75% отвечают: мы хотимпоступить в конкретный вуз на конкретную специальность.
Меня каждый раз удивляет,потому что эти люди, поступив в высшее учебное заведение, тут же начинаютработать, естественно, пренебрегая занятиями. Уровень вовлеченности в full-timeработу охватывает приблизительно 40-50% российских студентов очного обучения. Яподчеркиваю, это работа полный рабочий день и обучение очное. Заочники понятно,что работают. Каждый студент-очник у нас работает в среднем 22 часа в неделю. Аесть статья одного из западных коллег, психолога, который построил модель,доказывающую, что больше 20 часов – это уже явно во вред обучению, потому чточудес не бывает. При этом, что интересно, в среднем учащиеся ПТУ работают 14часов в неделю, учащиеся техникума – 17, а учащиеся вуза – 22. Казалось бы,прямо наоборот должно быть все. Это просто сигнал того, что они болеевостребованы. Люди готовились, у них был образ светлого будущего, у них былобраз вуза, в котором-то они, наконец, сейчас дорвутся после школы до настоящихзнаний. Бац! Они сюда пришли – и со второго курса уже почти никто не учится.Учатся, как раньше учились, дай бог, 15-20%. А большинство устраиваютсяработать, пропускают занятия, довольно часто покупают экзамены и зачеты.Покупают не потому, что их там кто-то сильно нагибает, чтобы покупали, а простопотому, что некогда ерундой такой заниматься, вон работа стоит.
И этот феномен характеренпрактически для всех. Он характерен для МГИМО, для МГУ, для Высшей школыэкономики»[14].
Фактически этим констатируется, чтороссийское высшее образование сегодня не имеет почти никакого отношения ксозданию «человеческого капитала». Это – просто пропуск в более высокуюсоциальную страту, где существует специальная рентная надбавка, «премия заобразование»:
«В России образовательная премияза высшее образование составляет, если я не ошибаюсь, порядка 60%, она весьмавысокая. Есть страны, где она выше, но их немного. Ничего особо удивительного вэтом нет. Но, скажем, образовательная премия в МГУ, в Высшей школе экономики, вСанкт-Петербургском университете и в Бауманке составляет 170% а не 60%. Чтотоже понятно, потому что «у них» тоже есть Гарвард и т.д., где то же самое. Всепонятно, и все похоже. Но есть маленькая разница, извините. Эта разница состоитв том, что в цивилизованных странах есть тоже, как у нас, техническое обучениесреднего уровня, то есть профессиональное обучение – назовем его обучениемквалифицированных исполнителей. И вот это образование квалифицированногоисполнителя, не вуз, а место, где учат работать руками, исполнять, даетобразовательную премию процентов 30, то есть примерно половину отобразовательной премии высшего учебного заведения. Знаете, чему равнаобразовательная премия техникума и ПТУ в России? Она равна статистическойошибке – 3-4%, а по некоторым измерениям – просто нулю.
И это объясняет дляэкономиста, почему люди так себя ведут. Ведь люди ведут себя, в конечном счете,рационально. Не бывает такого, чтобы масса людей на протяжении 20 лет вела себяиррационально. Значит, надо искать объяснение того, что у нас происходит. Арациональное объяснение этому – люди чувствуют, знают, по социальным сетямполучают информацию о том, что человек с дипломом зарабатывает устойчиво в двараза больше человека без диплома или с дипломом техникума»[15].
Любопытно, что дальнейший ходрассуждений Я. Кузьминова – чистосоциологический. Поскольку административное закрытие вузов вызоветсоциальный протест и открытие ПТУ ничего не даст – родители не отдадут учитьсятуда своих детей, а по-прежнему будут ориентироваться на высшее образование,постольку необходимо фактическисделать из большинства вузов техникумы, оставив за ними прежнее название иправо выдавать дипломы о высшем образовании. Первый ход в этом направлении –введение бакалавриата и магистратуры, второй – переход к системе 2х2х2 –двухуровневый бакалавриат и магистратура. Тем самым будет осуществлена«подгонка» социальной структуры под структуру экономики – главная цель при этом– убрать излишние притязания «людей сдипломами», подготовив выпускников к работе на низкостатусных местах социальнойиерархии. Фактически и Кузьминов, и другие реформаторы образования апеллируют клатентным функциям данногосоциального института, оставаясь полностью в рамках сложившегося неявногоконтракта.
Оппоненты подобной реформы, всущности, демонстрируют ортогональную логику – по их мнению, подобного родапреобразования снижают уровень знанийвыпускников и населения в целом. Это возражение основано на явных функциях института образования.Как раз в рамках этой логики и возникает вопрос об эффективности работы данногоинститута – если уровень образования населения и удельный вес людей с высшимобразованием в России постоянно растёт, то почему это не сопровождаетсяувеличением производительности, ускоренным внедрением новых отечественных изарубежных технологий, появлением новых отечественных продуктов? Однако этотвопрос не обсуждается – росту производительности и инновациям мешает чтоугодно, только не уровень знаний российских людей. Фактически оппонентыреформы, приводя свои аргументы о качестве образования, также остаются в рамкахсложившегося неявного контракта, предлагая оставить всё как есть, но при увеличениибюджетного финансирования вузов и школ.
В условиях сложившихся неявныхконтрактов российского общества с фирмами и образованием низкие темпы появленияпродуктовых и технологических инноваций являются естественными. С другойстороны, такими же естественными выглядят и высокие темпы административных ибизнес-инноваций. Под административными инновациями здесь понимается изобретениефирмами всё новых способов объединения с органами власти для полученияодносторонних преимуществ над конкурентами (освоение так называемого«административного ресурса»). Под бизнес-инновациями имеется в виду не толькополучение монопольного положения на рынке (как это определял Й. Шумпетер), но иизобретение всё новых форм снижения налоговой нагрузки, включая переход к налично-денежным,внелегальным и потому не фиксируемым документально видам расчётов.
Очевидно, что российский политическийкласс в принципе устраивает сложившееся институциональное равновесие, и вроссийском обществе незаметны силы, которые бы выступали за изменениевышеописанных типов неявного контракта. Однако одновременно присутствует ижелание создать динамичную «современную инновационную» экономику. В ситуации,когда бизнес не может и не хочет выступать заказчиком НИОКР ивысококвалифицированных, компетентных – а стало быть, независимых и имеющихвесьма ограниченную лояльность – специалистов, таким заказчиком начинаетвыступать государство.
Но в этом случае всё меняется –возникает принципиально иной неявный контракт.
Для того, чтобы разобраться в этом, остановимся болееподробно на понятии венчурного капитала в трактовке К. Кэмпбелл: «какой точныйсмысл мы вкладываем в понятие «венчурный капитал»?... В широком смысле «прямымчастным инвестированием» (private equity)называют предоставление капитала непубличным компаниям, причём под этимподразумевают и венчурный капитал, и выкупы с использованием заемных средств, идругие инструменты частного финансирования. В США сфера выкупов сиспользованием заемных средств и сфера «классического» венчурного капиталапредставляют собой практически отдельные миры. В отличие от США, в Европетермин «венчурный капитал» исторически использовался для обозначения всех формпрямых частных инвестиций. Агентства по выкупу (buy-out shops), владеющие зрелыми бизнесами, такими как бары,издательские группы и крупные химические предприятия, называются фирмамивенчурного капитала, или венчурными фирмами (venture capital firms). Для американцев этозвучит очень странно, поскольку они считают это совершенно разными отраслями»[16].
Принципиальная разница здесь в том, чтоориентированные на механизм выкупа европейцы подходили к вопросу управлениямолодыми компаниями как к своего рода «финансовому инжинирингу». Европейскиевенчурные фирмы нанимали в качестве своих сотрудников профессиональныхбухгалтеров. Напротив, американские венчурные капиталисты ориентированы на росткомпаний и, по достижении определённого размера последних, размещения их акцийна финансовых рынках. Для этого они предоставляют консалтинговые услуги в сферемаркетинга, логистики, организации управления, более того, они могут поменять именеджмент в той фирме, в которую был вложен капитал венчурного фонда.Соответственно, сотрудники американских венчурных фирм по большей части небухгалтеры, но менеджеры.
Ещё одним важным отличием США являетсяорганизационно-правовая форма венчурной фирмы, создающей фонды, которые, в своюочередь, инвестируют в перспективные компании. «Товарищества с ограниченнойответственностью, являющиеся в США классической венчурной структурой,утвердились только в 1960-х или 1970-х годах. Именно такуюорганизационно-правовую форму имели все известные фирмы Силиконовой долины – Kleiner Perkins Caufield & Byers, Sequoia, Mayfield, Greylock…
…Основной принциптоварищества с ограниченной ответственностью (ТОО)… довольно прост. Инвесторы,называемые партнерами с ограниченной ответственностью…., в число которых входяттакие организации, как пенсионные фонды, страховые компании, банки,университетские фонды, корпорации, а также богатые частные лица, – вносят паи вфонд с фиксированным сроком существования, управляемый венчурной фирмой, т.е.генеральным партнёром…
…Широкое распространениетовариществ с ограниченной ответственностью обусловлено не тем, что этоорганизационно-правовая форма лучше других подходит для наращивания потенциаламолодых компаний, а налоговыми преимуществами. ТОО позволяет инвесторамотражать свои вложения в отчетности как «прямые инвестиции в компании», чтобыне платить дважды (один раз, когда фонд получает прирост капитала при продажеактивов (capital gains),а второй раз – когда они сами получают доход)»[17].
Предполагается, что «клиентом» венчурных фирм являютсяпредприниматели. Однако деньги «поступают от партнеров с ограниченнойответственностью. Именно они и являются реальными клиентами, несмотря на то,что даже сами венчурные капиталисты признают это крайне неохотно…
Венчурных капиталистов всегда волнует вопрос выхода,обеспечивающего инвесторам получение дохода. Повестка дня другого клиента –предпринимателя – далеко не всегда находится в согласии с этой целью. Вместе стем, бывает, что во времена спада венчурные капиталисты продолжаютфинансировать компании, нежизнеспособность которых в долгосрочной перспективедля них очевидна. Зачем? Чтобы не показывать инвесторам все убытки сразу»[18].
Столь длинное цитированиепонадобилось для того, чтобы показать разницу между венчурными фирмами в США иРоссийской венчурной компанией и разного рода российскими региональнымивенчурными фондами[19] –всего того, что у нас называется «инновационной инфраструктурой». Длянаглядности сведём данные различия в таблицу.
Табл. 5. Механизмы венчурногофинансирования в США и России
| | США | РФ |
| Источники финансовых средств | Средства частных инвесторов и общественных организаций, бюджетные средства отсутствуют. | Либо 100% бюджетные средства, либо некоторое участие сторонних инвесторов (в основном организаций с государственным капиталом). |
| Цель | Получение прибыли партнерами – венчурными капиталистами (ВК). | Реализация «инновационных проектов» при условии безубыточности. |
| Организационно-правовая форма | Товарищество с ограниченной ответственностью, акционерное общество. | Государственное предприятие (корпорация), учреждение, фонд. |
| Механизм отбора объектов инвестирования | Прямые переговоры между менеджерами фондов и предпринимателями. Поиск как со стороны ВК, так и фирм. | Конкурсный отбор заявок на основе определённых формальных показателей. |
| Объёмы инвестирования | Объём инвестиций определяется по результатам переговоров. «Плавающий» размер венчурных фондов, инвесторы могут вносить средства постепенно. Возможны периоды, когда инвестирование прекращается, несмотря на наличие средств. | Объём инвестирования определяется размерами фонда, который предстоит «освоить». В случае минимума заявок возможна реализация коммерчески несостоятельных (имеющих неприемлемую степень риска) проектов. |
| Длительность периода существования венчурного фонда | Как правило, не больше 10 лет | Не ограничено |
| Процедуры «выхода» | 1) по мере достижения фирмой «достаточного» размера – проведение процедуры IPO на фондовом рынке, возврат средств в фонд с приростом; 2) после окончания срока существования фонда – ликвидация, полный возврат средств партнёрам-инвесторам | 1) возврат средств фирмой посредством «выкупа» или «погашения займа»; 2) сроков ликвидации фонда нет, инвестор может выйти по «индивидуальной договоренности» |
| Участие в работе инновационных фирм со стороны ВК | Непосредственное участие в менеджменте, вплоть до назначения первых лиц | Периодический финансовый контроль |
Перенос механизмов венчурногофинансирования США в Россию в современных институциональных условияхневозможен: по форме это выглядит очень похоже на финансовую пирамиду типазнаменитых «МММ» или «Русского Дома Селенга». Такой «венчурный капиталист»,собрав деньги партнёров в фонд, как показывает российская практика, легко можетисчезнуть в неизвестном направлении. Неразвитость финансовых рынков весьмазатрудняет и существенно удорожает процедуры IPO. Наконец, ситуация с назначением«своего» исполнительного директора и контроль за менеджментом со сторонывенчурных капиталистов в российской практике может превратиться в рейдерскийзахват.
В связи с этим понятно, почему вкачестве венчурных капиталистов в России выступают государственные структуры.Но бюрократический контроль и контроль рынка – это разные вещи. Для российскихвенчурных фондов и РВК вопрос роста прибыли и фондов стоит совсем иначе, нежелидля их коллег в США.
Механизм венчурного финансирования вСША можно охарактеризовать как рисковоеинвестирование, в то время как для России это – особая форма бюджетной поддержки НИОКР. Соответственно, инноватор,претендующий на государственную поддержку (В. Зомбарт выделял таких предпринимателейв особый тип – «прожектеры») долженуметь производить впечатление на чиновников, а не на потребителей своейпродукции или услуг. Даже в случае банкротства инновационной фирмы, получившейсредства из государственных венчурных фондов, для руководителей этих фондов ненаступает особых последствий – сама форма предполагает риск и убытки. В США,как указывает К. Кэмпбелл, «если неудача предпринимателя в поисках венчурногокапитала может привести к банкротству его фирмы, то для венчурного капиталистаотсутствие нового фонда – это верная гибель»[20].
Естественно, что такая инновационнаяинфраструктура оказывает слабое влияние на функционирование российского бизнесав целом. При этом следует отметить, что наряду с фондами и РВК в Россиидействуют ещё и программы развития наукоградов, и создания особыхтехнико-внедренческих и производственно-промышленных зон. Кроме того, едва лине в каждом российском регионе есть теперь по нескольку своих«бизнес-инкубаторов» и «технопарков».
В чём же заключаются латентные функциивсех этих институтов, если признать, что они существуют на бюджетные деньги ине оказывают особого влияния на структуру российской экономики? По-видимому,важнейшей из них является имиджеваяфункция – российское общество платит за то, чтобы сохранять прежнююинституциональную структуру и одновременно веритьв то, что мы двигаемся от «сырьевой» к «инновационной» экономике. Отсюда и необходимая государственная имитация западных институтов, таких, каквенчурные фирмы или особые зоны, и пристальное внимание к техническимдостижениям российских компаний, НИИ и вузов, и региональный «административныйвосторг» в создании «инновационной инфраструктуры».
Другими словами, еслиговорить о содержании неявного контракта организаций инновационнойинфраструктуры в США, то оно как раз и заключается в осуществлении инноваций(явный контракт предполагает получение сверхвысокой прибыли наряду с высокимирисками убытков). В российском варианте явный контракт предполагает разработкуи внедрение технологических и продуктовых инноваций, а неявный – формированиеобщественного мнения, что с инновациями в России всё в порядке. Это невозможнодостичь с помощью обычной пропагандыв СМИ – в это должны искренне верить участники процесса: известныепредприниматели, учёные, инженеры. Время от времени обществу должныпредъявляться очередные «уникальные разработки». В том же, что потом этиразработки не находят в России широкого применения, «виноваты» все, кто угодно,но только уж не «инновационная инфраструктура».
Неявные контракты могут меняться –как под воздействием естественной эволюции, так и в результате целенаправленныхреформ. Изменение происходит, когда сравнительно небольшой удельный вессубъектов, действовавших в рамках того или иного типа контракта, увеличиваетсяи, наконец, становится преобладающим. Тогда происходит качественный скачок –изменение контракта в одной сфере (скажем, образовании) может существенноповлиять на контракты в сфере фирм и/или судебной инфраструктуры – и наоборот.
Мне трудно согласиться с С. Кордонским,полагающим, что «социальная структура страны такова, что сопротивляется любогорода изменениям, люди делают все возможное, чтобы нейтрализоватьмодернизирующие усилия государства и обратить их в свою маленькую пользу. Нонаступает момент, когда модернизирующая власть решается на модернизацию самойсоциальной структуры. Косметические модернизации тогда превращаются вхирургические, такие, как реформы Петра Великого и сталинские индустриализацияс коллективизацией»[21]. Вкачестве опровержения данного тезиса достаточно привести пример развития Россиив 1861-1913 гг., когда модернизация страны, технологические и продуктовыеинновации наряду с развитием науки и системы народного образования происходиливполне естественным путём, а большая часть институтов вполне соответствоваласвоим историческим западным аналогам. Однако попытка изменения экономическихмеханизмов развития страны путём насильственного, революционного изменениясоциальных институтов в России действительно не представляется чем-тоневозможным.
Революционная ломка прежнегообщественного устройства не может изменить функциональной структуры, если,конечно, не брать ситуации одновременного катастрофического разрушенияпроизводительных сил. В последнем случае вместо средней школы возможен возвратк школе начальной, а вместо физики и математики население довольствуетсяизучением основ шариата или домостроя. Однако если революционеры ставят передсобой цель увеличения благосостояния народа, то такое разрушение промышленностии науки недопустимо.
В свою очередь, сохранениефункциональной структуры означает и сохранение латентных функций социальныхинститутов. В этом свете речь может идти только об изменении неявныхконтрактов. Такое изменение требует перемен во всех рутинах, предопределяющих ход выполнения данного контракта –менеджмента и материального стимулирования, финансового планирования истратегической коммуникации, организации и подготовки новых кадров. Реформа и представляет собой такоецеленаправленное изменение неявного контракта, необходимым условием реальногоначала которой является признание различной природы российских и западных фирм,образования и инновационной инфраструктуры.
[2] Вчастности, к таковым относятся работы Ф. Фукуямы (см. Доверие:социальные добродетели и путь к процветанию. М.: Издательство ACT, 2004), С.Г.Кордонского (например, Ресурсное государство. – М.: REGNUM, 2007), и др.
[3] Источник: Российскийстатистический ежегодник. 2009: Стат.сб./Росстат. М., 2009. – с. 554.
[4] О. Уильямсон. Вертикальнаяинтеграция: соображения по поводу неудач рынка // Теория фирмы: сборник.СПб., 1995. С. 33—53.
[5] См.:Мертон P. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль:Тексты. – М., 1994. С. 379–447.
[6] Вданной работе не обсуждается происхождение крупныхинституциональных различий, таких, как «капитализм» и «социализм». Однако стоитотметить, что нормированноераспределение продуктов и административное перераспределение ресурсов,мобилизация мощностей и рабочей силы, идеологическая пропаганда вместо свободыслова, дискриминация по признаку социального происхождения и многое другое, включая продразвёрстку, не являетсяизобретением большевиков, т.е принципиально новымсоциальным институтом, который был бы присущ «передовому общественному строю».
[7] Т. Веблен. Теорияпраздного класса. – М.: Прогресс, 1984.
[8] Идеяо том, что юридическое лицо представляет собой «интерфейс», «маску», черезкоторую российские преприниматели общаются с государством, была подсказана мнеВ.М. Широниным, которому я выражаю за это свою признательность.
[9] Э. де Сото. Иной путь.Невидимая революция в третьем мире. – М., Catallaxy, 1995.
[10]Гладуэлл М. Гении и аутсайдеры: Почему одним всё, а другим ничего – М.: ОООЮнайтед Пресс, 2010, стр. 224-239.
[11] Источник: http://www.icmos.ru/news/detail/novosti/mer_moskvi_poobeshal_povisit_zarplatu_moskovskim_uchitelyam/
[12] Источник: http://www.bk55.ru/inform/article/5197/
[13] Я. Кузьминов. Образованиеи стратегии личного успеха. Источник: http://www.polit.ru/lectures/2011/01/12/education.html
[14] Там же.
[15] Там же.
[16] К. Кэмпбелл. Венчурныйкапитал: новые подходы. – М.: Альпина Бизнес Букс, 2004, с18.
[17] Там же, с. 34-35.
[18] Там же, с 37.
[19] См.,например, Н. Бурдыкова. Венчурный рычаг //Эксперт-Юг, №6 (6), 24 декабря 2007 (http://www.expert.ru/south/2007/06/venchurniy_rychag/).
[20] К. Кяэмпбел, там же, с.38.
[21] С. Кордонский. На полпутик шарашке. Источник: http://www.polit.ru/author/2011/01/12/modernization.html
