Сейчас существует много разных оценок потребления алкоголя. Часть из них сделаны на основе опросов населения, но они, как правило, мало достоверны в связи с тем, что российские респонденты существенно, в разы, занижают свое потребление [1]. Если взять три приведенные в табл. 1 независимые оценки, построенные на основе эпидемиологических данных [2] (Trеml, 1997, Госкомстат РФ и Немцов, 2002), то получим на некотором этапе близкие результаты, что является способом их количественной верификации. При сопоставлении смертей от отравления алкоголем и заболеваний алкогольными психозами с оценками потребления последние могут быть верифицированы качественно.
Годы | Госкомстат РФ | Оценки потребления алкоголя | |||||
Регистри- руемый алкоголь | Самогон + (1) | Treml (1997) | Nemtsov (2000) | Немцов (2002) | Немцов, новый метод | Средняя для 2,3 и 4 | |
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | |
1960 | 4,60 | 9,8 | |||||
... | |||||||
1970 | 8,30 | 12,0 | |||||
1971 | 8,44 | ||||||
1972 | 8,63 | ||||||
1973 | 8,82 | ||||||
1974 | 9,52 | ||||||
1975 | 9,88 | 13,10 | |||||
1976 | 10,17 | ||||||
1977 | 10,36 | ||||||
1978 | 10,57 | ||||||
1979 | 10,60 | ||||||
1980 | 10,51 | 13,5 | 14,00 | 13,8 | |||
1981 | 10,20 | 13,3 | 14,88 | 14,1 | |||
1982 | 10,13 | 13,1 | 14,75 | 13,9 | |||
1983 | 10,26 | 13,3 | 14,83 | 14,1 | |||
1984 | 10,45 | 13,8 | 14,25 | 14,63 | 14,2 | ||
1985 | 8,80 | 12,3 | 13,30 | 13,31 | 13,0 | ||
1986 | 5,17 | 10,2 | 10,57 | 10,77 | 10,5 | ||
1987 | 3,90 | 10,0 | 10,70 | 10,96 | 10,6 | ||
1988 | 4,40 | 8,3 | 11,20 | 11,57 | 11,4 | ||
1989 | 5,29 | 8,7 | 11,66 | 12,04 | 11,9 | ||
1990 | 5,56 | 11,76 | 12,29 | 12,0 | |||
1991 | 5,57 | 12,27 | 12,67 | 12,5 | |||
1992 | 5,01 | 13,81 | 13,23 | 13,5 | |||
1993 | 5,00 | 14,43 | 13,90 | 14,2 | |||
1994 | 6,80 (6,8) | 14,60 | 14,6 | 14,6 | |||
1995 | 6,50 (9,3) | 14,1 | 13,9 | ||||
1996 | (7,2) | 13,2 | 12,9 | ||||
1997 | (7,5) | 12,3 | 12,1 | ||||
1998 | (7,3) | 12,2 | 11,7 | ||||
1999 | (7,6) | 13,3 | 12,9 | ||||
2000 | (8,1) | 14,1 | 13,9 | ||||
2001 | (8,3) | 15,0 | 15,0 | ||||
2002 | (8,7) | ||||||
2003 | (9,1) |
Если обобщить эти оценки методом усреднения, то колебания полученных показателей потребления алкоголя удовлетворительно, хотя и с некоторым лагом, совпадают с колебаниями смертности в России (рис. 1): снижение в начале антиалкогольной кампании, возвратный рост до 1994 года, новое снижение до 1998 года и новый рост после дефолта. Если судить по снижению смертности от отравлений алкоголем, то можно думать, что в 2002-2003 годах началось некоторое снижение потребления алкоголя, продолжавшееся в 2005 году.
Важно и то, что, как следует из табл. 1, до начала антиалкогольной кампании оценки потребления алкоголя были относительно стабильными (1980-1984 годы 13,8-14,2 литра на человека в год).
К трудностям в оценке потребления алкоголя в России добавляются большие трудности в оценке реальных масштабов связанной с алкоголем смертности. Это обусловлено тем, что в качестве смертности «по причинам, связанным с употреблением алкоголя» государственная статистика учитывает смерти при отравлении алкоголем, алкогольных циррозах печени, алкоголизме и алкогольных психозах. Они составляют около 3% от всех смертей в разные годы, при том, что потребление алкоголя в России вероятно самое высокое в Европе (до 15 литров чистого алкоголя на человека в год; западноевропейские лидеры Люксембург, Ирландия, Франция и Германия от 10,9 до 14,2 литров).
Для сравнения в странах северной Европы, где также доминируют крепкие напитки, но потребление алкоголя ниже, а качество жизни выше, алкогольная смертность оказывается на том же уровне, что у нас по официальным данным. Например, в Европе самая высокая алкогольная смертность в Финляндии (3,7% [3]) при потреблении 8,5 литра, а с учетом нелегального алкоголя — 10,2 литров [4].
Существует ряд статистических ошибок в оценке алкогольной смертности. Первая ошибка государственной статистики — неполный учет прямых алкогольных потерь, главным образом, в силу низкой квалификации посмертной экспертизы. Так, смерти при алкогольных циррозах печени до 1998 года не превышали 8%, а позже выросли до 20% от всех смертей с диагнозом цирроза печени, тогда как во всем мире они составляют 30-80% в зависимости от уровня потребления и других факторов [5]. Вторая ошибка — вольная или невольная фальсификация диагнозов алкогольных смертей, в частности таких важных для характеристики алкогольной ситуации, как отравления алкоголем. Значительная их доля попадают в рубрику сердечно-сосудистых смертей [6]. Третья ошибка — полное пренебрежение учетом непрямых алкогольных потерь, т.е. смертей, для которых алкоголь является не единственной, но существенной причиной смерти, дополнительно сокращающей продолжительность жизни.
Более полная оценка алкогольной смертности стала возможной в России благодаря быстрым и значительным перепадам уровня потребления алкоголя в результате антиалкогольной кампании 1985 года, последующих рыночных реформ и других событий алкогольной истории.
Эта оценка говорит о том, что в России уровень связанных с алкоголем потерь очень высок: от 7% до 26% от всех смертей связаны с алкоголем. И это только часть потерь. Вместе с непрямыми потерями это доля еще выше: около 30% у мужчин и более 15% у женщин. Это значит, что в России из-за алкоголя почти треть мужчин и седьмая часть женщин сходят в могилу на несколько лет раньше отведенного им срока.
Количество смертей довольно равномерно увеличивалось, начиная с 1965 года и по 1984 год (рис. 2). За то же время, по экспертным оценкам, реальное потребление алкоголя увеличилось с 9,8 до 14,0 литров [7]. Однако на этом этапе трудно оценить вклад алкоголя в рост смертности, хотя он несомненен: с 1965 по 1984 год выросло не только общее число смертей при отравлении алкоголем, но также их доля в общей смертности (с 1,1% в 1965 году до 2,2% 1979 году).
Линия регрессии для 1965-1984 годов (пунктир на рис. 2) усреднено описывает прирост смертей в этот период. Эту линию можно считать прогнозом количества смертей после 1984 года, если бы в 1985 году не началась антиалкогольная кампания, которая дала уникальную возможность определить количество сохраненных жизней за счет снижения потребления алкоголя. Существенное снижение смертности мужчин произошло уже в первый месяц кампании [8], которая началась 1 июня 1985 года.
Количество людей, которые могли умереть, но не умерли во время антиалкогольной кампании, можно оценить по отклонениям от прогностической линии регрессии 1965-1984 годов для мужчин и женщин во время антиалкогольной кампании (рис. 3). Сумма отклонений, или, по сути, количество сохраненных жизней составляет 919,9 тысячи у мужчин (1985-1992 годы) и 463,6 тысячи у женщин (1986-1992 годы) — всего 1383,4 тысячи человек или 181±16,5 тысяч в год. В целом это составляет 11,4% по отношению ко всем умершим в этот период.
Важно отметить, что 181 тысяча в год — это люди, которые сохранили жизнь за счет снижения потребления спиртных напитков. Они бы умерли, не случись антиалкогольная кампания. Но это был бы не весь алкогольный урон, а только его часть за счет снижения потребления на 2,1 литра (в среднем с 14,0 в 1980-1984 годах до 11,9 в 1985-1992 годах; табл. 1). Полный алкогольный урон был существенно выше, т.к. потребление и во время кампании оставалось очень высоким (10,5-13 литров).
Этот результат можно интерпретировать и так: если бы в 1980-1984 годах удалось снизить потребление алкоголя всего на 2,1 литра, то это сохранило бы 905 тысяч человеческих жизней (181 тысяча x 5 лет; предотвратимые потери).
Таким образом, во время антиалкогольной кампании сохранили жизнь более 1 миллиона человек. Это главный позитивный итог антиалкогольной кампании и показатель того, что снижение потребления алкоголя — существенный фактор снижения смертности в России.
Оценить размеры алкогольного урона можно качественно и количественно. При первом подходе можно сопоставить общую смертность с явлениями, более жестко зависящими от потребления, с таким, например, как смерти при отравлении алкоголем (рис. 4) или заболеваемость алкогольными психозами. Видно, что прирост общей смертности мужчин происходил почти синхронно с приростом смертности мужчин при отравлении алкоголем. Некоторое различие относилось только к молодым людям (15-29 лет), вероятно, в связи с тем, что в этих возрастах смерть, связанная с алкоголем, например, автодорожная, настигала молодых людей, еще не успевших стать алкоголиками, из которых главным образом рекрутируются умершие при отравлении алкоголем [9].
Другое, тоже качественное решение задачи о связи российской сверхсмертности с потреблением алкоголя — динамика отдельных больших классов смертей до, во время и после антиалкогольной кампании.
Ранее уже было показано [10], что у мужчин (рис. 5) в 1985-1986 годах существенно снизилось число смертей почти от всех классов причин, определяющих подавляющее большинство смертей (77,8% в 1986-1991 годах; «прочие заболевания» у мужчин, которые также существенно снизились в это время, на рис. 5 не обозначены). Существенное снижение смертности женщин в этот же период произошло только от сердечно-сосудистых и внешних, в частности, насильственных, причин (73,0% всех смертей в 1986-1991 годах; рис. 2б). Как у мужчин, так и у женщин, исключение составили новообразования, инфекционные и паразитарные заболевания. Таким образом, показатели смертности от подавляющего большинства классов причин смерти мужчин и от значительной их части у женщин синхронно «откликнулась» на снижение потребления алкоголя в начале антиалкогольной кампании. Из этого следует, что с потреблением алкоголя связаны смерти и с неалкогольными диагнозами, что ранее постулировали Leon et al [11]. По существу и в большинстве своем — это непрямые алкогольные потери. Вместе с тем, их можно рассматривать как скрытый от статистики алкогольный урон страны.
Снижение смертности, например, общей или сердечно-сосудистой, при снижении уровня потребления алкоголя еще не означает, что спиртное имело отношение ко всем этим смертям, скорее всего, к какой-то их части, которую предстоит определить, т.е. необходимо количественно оценить вклад алкоголя в общую и основные виды смертности. Это можно сделать, сопоставляя показатели разных видов смертности с оценками потребления алкоголя на основе регрессионного анализа: чем круче подъем линии регрессии, связывающей показатели смертности с показателями потребления алкоголя, тем выше роль алкоголя как фактора смертности (рис. 6). В случае отсутствия зависимости между двумя показателями линия, соответствующая тому или иному уровню смертности, должна быть параллельна горизонтальной оси. По мере нарастания зависимости смертности от потребления наклон линии регрессии будет увеличиваться.
Среди видов смертности, прежде всего, были исследованы социально обусловленные: отравления алкоголем, убийства и самоубийства, а также все прочие смерти от внешних причин, взятые вместе (от дорожно-транспортных происшествий, утоплений, при пожарах, падениях с высоты и другие). Среди заболеваний были отдельно исследованы жестко связанные с потреблением алкоголя панкреатиты и циррозы печени. Последние — без разделения на «алкогольные» и «другие», в связи с тем, что в стране алкогольные циррозы очень плохо диагностируются, а значит, в большинстве своем регистрируются как «другие циррозы». Все сердечно-сосудистые смерти были исследованы суммарно, как и «прочие смерти», т.е. не вошедшие в указанные выше рубрики. Отдельно была исследована общая смертность, а всего девять рубрик, порознь у мужчин и у женщин, в двух временных периодах, в 1984-1992 и 1994-2001 годах. В качестве показателей смертности взят стандартизованный коэффициент смертности (новый стандарт ВОЗ) на 1000000 населения [12]; после 1994 года — расчеты Е.М. Андреева).
Среди всех видов смертности наибольшую зависимость от потребления алкоголя демонстрируют алкогольные отравления. Тангенс угла наклона соответствующей линии регрессии можно принять за 100%. При этом важно отметить, что наклон линий регрессии, а значит и величины тангенсов для отравлений мужчин и женщин в двух анализируемых периодах, практически одинаковы, несмотря на значительное преобладание отравлений у мужчин по сравнению с женщинами, а также в 1994-2001 годах по сравнению с 1984-1992 годами. Тангенсы остальных видов смертности меньше, составляют долю от tg, характерного для отравлений алкоголем и принятого за 100%. Эта доля в процентах может служить показателем части смертей или смертности, связанной с алкоголем. Алкогольная составляющая содержит в себе как прямые, так и непрямые, как явные, так и скрытые алкогольные потери.
Контролем правильности расчетов, служит заболеваемость алкогольными психозами, для которой связь с алкоголем должна быть такой же, как при отравлении алкоголем, т.е. практически равной 100%, как в одном, так и в другом периоде (табл. 2). Это соответствует сути двух явлений и позволяет думать, что результаты расчетов алкогольной составляющей других видов смертности имеют содержательный смысл.
Процентный показатель алкогольной смертности легко преобразовать в показатель алкогольной смертности на 1000000 населения (табл. 2), который более иллюстративен и может помочь в интерпретации алкогольной смертности разных классов на протяжении двух периодов.
Причины смерти | Мужчины | Женщины | ||||||
1984- 1992 | 1994- 2001 | 1984- 1992 | 1994- 2001 | |||||
АС в % | СКС на 1000000 | АС в % | СКС на 1000000 | АС в % | СКС на 1000000 | АС в % | СКС на 1000000 | |
Отравления алкоголем | 100,0 | 211,0 | 100,0 | 420,8 | 100,0 | 48,5 | 100,0 | 105,7 |
Убийства | 63,8* | 126,3 | 58,1 | 262,6 | 60,3 | 38,1 | 52,5 | 68,3 |
Самоубийства | 71,0 | 369,0 | 29,1 | 216,7 | 35,4 | 9,9 | 12,4 | 15,3 |
Прочие внешние причины | 68,1 | 946,5 | 50,2 | 1076,8 | 47,0 | 168,2 | 35,4 | 190,9 |
Циррозы печени | 48,4 | 81,7 | 56,4 | 149,8 | 37,6 | 28,0 | 64,4 | 80,8 |
Панкреатиты | 51,0 | 21,8 | 58,9 | 43,8 | 8,7 | 2,5 | 31,2 | 9,5 |
Сердечно-сосудистые заболевания | 21,8 | 2350,6 | 31,4 | 4095,9 | 13,6 | 1011,8 | 16,2 | 1384,1 |
Прочие причины | 16,4 | 994,0 | 19,4 | 1244,3 | 9,8 | 263,8 | 8,9 | 244,2 |
Все причины | 29,1 | 5637,7 | 32,8 | 7720,4 | 15,7 | 1698,1 | 17,6 | 2172,1 |
Заболеваемость (без разделения на мужчин и женщин) — КОНТРОЛЬ | ||||||||
Алкогольные психозы | 103,3 | 33,7 | 96,6 | 93,5 | 103,3 | 33,7 | 96,6 | 93,5 |
При сравнении двух периодов (1984-1992 и 1994-2001 годы) видно, что смертность всех классов выросла во втором периоде, но рост этот был неодинаковым. Скажем, смертность от убийств и отравлений алкоголем выросла намного больше, чем от сердечно-сосудистых заболеваний.
В 1994-2001 годах, по сравнению с предыдущим периодом, смертность от отравления алкоголем выросла в два раза, как у мужчин, так и у женщин (табл. 2). При этом потребление выросло всего на 9,8% (в среднем с 12,2 до 13,4 литров на человека в год (табл. 1).
Такое расхождение, скорее всего, связано с тем, что часть тяжелых потребителей алкоголя, которые сохранили жизнь во время антиалкогольной кампании, а вместе с этим сохранили свой повышенный риск умереть алкогольной смертью, умерли после 1991 года на фоне возросшей доступности спиртного. Произошел «перенос риска» из одного исторического периода (антиалкогольная кампания) в другой (рыночные реформы; «отложенные» смерти по Андрееву [13], а также Shkolnikov et al. [14]). Другая когорта умерших — «новые» потребители, которые «откликнулись» смертью на рост потребления. Об этом же свидетельствует рис. 4: распределение умерших 1992-1994 годов не вполне симметрично распределению сохранивших жизнь в 1985-1986 годах: умерших значительно больше, чем сохранивших жизнь во время антиалкогольной кампании.
Есть еще одно свидетельство «переноса риска» алкогольной смертности: удвоение доли смертей при отравлении алкоголем в начале рыночных реформ по сравнению с предшествующим периодом. Это выразилось в увеличении этой смертности с 2,3% до 5,0% на 1 литр алкоголя. В последующий период соотношение вернулось к исходному уровню (2,4%).
В случае убийств коэффициенты регрессии по алкоголю для 1984-1992 годов оказались незначимыми в связи с аномальным ростом убийств, начиная с 1988 года, когда они стали больше зависеть от социально-экономических факторов и меньше — от алкогольного. Только на более коротком отрезке времени (1983-1987 годы), до начала передела собственности, коэффициент был значимым. Важно отметить, что рост убийств в 1987 году начался без лага. Скорее всего, рост этого показателя продолжался бы с тем же трендом, не возникни новые условия в 1988 году. Поэтому можно думать, что регрессия для 1983-1987 годов отражает реальную связь числа убийств с потреблением алкоголя. В этом случае доля связанных с алкоголем убийств во втором периоде выросла более чем в два раза у мужчин и почти в два раза у женщин (табл. 2). Приблизительно так же выросло общее их количество. Из этого следует, что соотношение пьяных и трезвых убитых не изменилось существенно, несмотря на рост потребления спиртного. А в целом, и это самое главное, доля связанных с алкоголем убийств в России очень высока — около 60% у мужчин и почти столько же у женщин. Этот показатель хорошо совпадает с данными судмедэкспертизы: 64,1% в 1984 году, 59,4% в 1986 году и 65,5% в 1990 году (суммарные данные для мужчин и женщин).
Самоубийства, с точки зрения их зависимости от потребления алкоголя, существенно отличаются от убийств. Во-первых, тем, что самоубийства женщин зависят от потребления алкоголя значительно меньше, чем самоубийства мужчин, — приблизительно в 15-30 раз в разные годы. По сути дела, проблема «алкоголь и самоубийства» — это мужская проблема. Второе отличие от убийств состоит в том, что в 1994-2001 годах значительно сократились как доля, так и абсолютное количество мужских самоубийств, связанных с алкоголем (табл. 2). Скорее всего, это обусловлено увеличением неалкогольных, социально-экономических факторов на фоне рыночных реформ. При этом общее количество самоубийств мужчин в 1994-2001 годах увеличилось приблизительно в 1,5 раза.
Алкогольная составляющая при циррозах печени и панкреатитах у мужчин определяет половину умерших с этим диагнозом, у женщин — меньше. Как у мужчин, так и у женщин произошло увеличение связанных с алкоголем смертей в 1994-2001 годах, вероятно, в связи с тем же «переносом отложенного риска» после сокращения смертности во время антиалкогольной кампании.
Особого внимания заслуживает алкогольная смертность с сердечно-сосудистыми диагнозами. Это связано с тем, что хотя вклад алкоголя в этот вид смертности сравнительно невелик, алкогольная составляющая в абсолютном выражении — самая большая среди других видов смертности из-за того, что сердечно-сосудистые болезни — главная патология, приводящая к смерти. По сути дела, сердечно-сосудистая смертность, связанная с потреблением спиртного, — основная часть алкогольного урона страны. Зная о феномене «переноса риска», не стоит удивляться, что алкогольная составляющая этого вида смертности увеличилась в 1994-2001 годах, причем у мужчин значительно больше, чем у женщин.
Общая алкогольная смертность женщин существенно ниже мужской и составляла приблизительно треть от нее, как в 1984-1992 годах, так и 1994-2001 годах (табл. 2). Отравления алкоголем приблизительно в четыре раза чаще отмечаются у мужчин, чем у женщин. Но так было не всегда: с 1965 до 1984 года произошло увеличение доли женской смертности при отравлении алкоголем почти в два раза. Иначе говоря, до 1970 года одна смерть женщины приходилась на шесть мужских, а в 1984 году — на четыре. Во время антиалкогольной кампании мужчины, вероятно, в силу большей активности при добыче спиртного, увеличили смертность относительно женщин. Однако с началом рыночных реформ при свободном доступе к спиртному женщины вернули это отношение к исходному (1 к 4 в 1994 году) и сохраняют его до последнего времени (рис. 7).
На основе оценки алкогольной составляющей смертности можно рассчитать алкогольный урон страны в абсолютных величинах.
Полные (прямые и непрямые) алкогольные потери в 1984-1992 годах составили в среднем 359,6 тысячи в год (227,3 тысячи мужчин и 132,3 тысячи женщин), а в 1994-2001 годах — 550,1 тысячи (369,7 тысячи мужчин и 180,4 тысячи женщин). Это, соответственно, в среднегодовом исчислении — 22% и 26% от общего числа смертей. Между тем, официальные оценки смертности по «причинам, связанным с употреблением алкоголя» в 2001 году равнялись 3,8% смертей, т.е. были в 6-7 раз меньше нашей оценки реальных потерь.
Интересно сравнить российские данные о доле алкогольной смертности — и официальные, и результаты наших расчетов — с аналогичными показателями в США [15] и европейских странах [16]. Полный (прямой и непрямой) алкогольный урон в США в начале 1980-х годов составлял, по разным оценкам, от 105 [17] до 200 тысяч человек [18], или от 5% до 9% всех смертей при душевом потреблении алкоголя 8,2-8,3 литра. В середине 1990-х годах алкогольные потери США стали еще ниже — 4,4% [19].
Рамстед [20] исследовал алкогольную смертность в европейских странах, где диагностика такой смертности поставлена значительно лучше, чем у нас. Он показал, что наивысший показатель в Европе составляет 3,7% (Финляндия), что примерно соответствует нашей официальной оценке. Но откуда же тогда берется огромная разница в ожидаемой продолжительности жизни? У мужчин в России она составляет 58-59 лет, в европейских странах — 74-77 лет, в США — 74 года.
Результаты расчетов числа связанных с алкоголем смертей в России, настолько велики, что возникает сомнение — можно ли им верить? Если почти треть смертей связана с алкоголем, то где место для таких больших классов смертей, как, например, сердечно-сосудистые, которые составляют более половины всех смертей? Но тут надо различать смерти, единственной причиной которых были сердечно-сосудистые заболевания, и посмертные сердечно-сосудистые диагнозы, которые скрывают алкогольный фактор, как единственную или дополнительную, но существенную причину смерти. Исследования показывают, что подавляющее большинство кардиологических смертей лиц трудоспособного возраста имеют выраженную алкогольную предысторию [21]. Хроническая алкогольная интоксикация сокращает продолжительность жизни мужчин, имеющих заболевание сердечно-сосудистой системы, в среднем, на 17 лет [22]. Точно так же значительная часть других соматических диагнозов связана со злоупотреблением алкоголем. Таким образом, алкогольная смертность «расходится» по разным диагностическим группам (табл. 2), а в сумме составляет значительную часть общей смертности, разную в разные периоды, в зависимости от изменений уровня потребления алкоголя.
Различия алкогольной смертности в России, США и европейских странах обусловлены не только различием среднедушевого потребления, но и различием условий и качества жизни, включающих качество питания, медицинской помощи и многое другое, что защищает от токсического действия алкоголя. Весьма важны также характер алкогольного потребления в России (очень высокая доля крепких напитков), дополнительная токсичность нелегальных спиртных напитков. Наконец, население России существенно отличается невниманием к своему здоровью.
Для географического анализа стоит взять только те смерти, которые более жестко связаны с алкоголем. Это отравления алкоголем, убийства, самоубийства, другие внешние причины, циррозы печени и панкреатиты. Их связанные с алкоголем части можно суммировать для каждого региона и проанализировать распределение этих суммарных региональных показателей (73 региона с включением в некоторые из них автономных образований).
В европейской части России можно исследовать направление «юг — север», разделив эту часть России на 12 поясов. Результаты анализа свидетельствуют (рис. 8), что рост связанных с алкоголем смертей происходит с юга на север: от 7% в Дагестане до 15% в Республике Коми. Этот рост слагается из роста связанных с алкоголем отравлений, самоубийств, убийств и других внешних причин. В отличие от этого циррозы печени снижаются в направлении юг — север. Рамстед [23] показал, что сходное направление имеет рост связанных с алкоголем смертей в Европе, правда, на значительно более низком уровне: от долей процента на юге до 3,7% в Финляндии.
Для того чтобы представить распространение алкогольных проблем с запада на восток, территория России была разделена на 9 поясов (рис. 9). При этом анализе самые южные районы не принимались во внимание. На графике видно, что в европейской части России какая-либо тенденция запад-восток отсутствует. Однако, начиная с предгорий Урала (Башкирия, Кировская область и Республика Коми) начинается существенный рост алкогольной смертности. Абсолютный лидер по связанной с алкоголем смертности — Чукотский АО. Здесь алкогольный урон составляет 26%. Далее следуют Магаданская область и Республика Тыва (более 20%).
Вклад отдельных видов смертности в рост алкогольной смертности с запада на восток в азиатской части России не столь линеен, как в европейской с юга на север. Максимум связанных с алкоголем убийств наблюдается в центральной Сибири (Тыва, Иркутская и Кемеровская области). Самоубийства лишь в целом в Сибири выше, чем в европейской части. А вот большая группа алкогольных смертей от всех других внешних причин определяет четкий рост с запада на восток. Так же четко нарастают связанные с алкоголем панкреатиты.
Если рассчитать алкогольную смертность по федеральным округам, то получим следующую убывающую последовательность: Дальний Восток (22,7%), Сибирь (18,4%), Урал (17,3%), Северо-запад (15,7%), Приволжский (13,9%), Центральный (12,0%) и Южный (11,8%) ФО.
Примечания
[1] Simpura J., Levin B.M, Mustonen H. Russian drinking in the 1990's: patterns and trends in international comparison. (Eds. J. Simpura and B.M. Levin). Demystifying Russian Drinking. National Research and Development Centre for Welfare and Health. Research Report 85. 1997: 79-107; Nemtsov A. Alcohol Consumption Level in Russia: A Viewpoint on Monitoring Health Conditions in the Russian Federation (RLMS). Letter to the Editor. Addiction, 2003, 98: 369-370; Nemtsov A. (2003б) Alcohol Consumption in Russia: Is Monitoring Health Conditions in the Russian Federation (RLMS) trustworthy? Letter to the Editor. Addiction, 2003, 98: 386–388.
[2] Treml V. “Soviet and Russian statistics on alcohol consumption and abuse”, Eds: L. Bobadilla, C.A. Costello & F. Mitchell. Premature Death in the New Independent States, Washington, National Academy Press, 1997: 220-238.
[3] Ramstedt M. “Alcohol-related mortality in 15 European countries in postwar period” Eurohean Journal of Population, 2002, vol. 18: 307-323.
[4] Leifman H. “Estimation of unrecorded alcohol consumption levels and trends in 14 European countries”, Nordisk Alcohol & Narkotikatidskrift (English supplement), 2001, vol. 18: 54-69.
[5] Audigier, J-C., Coppürü H., Barthülümy C., “Alcohol consumption and cirrhosis: epidemiology aspects”, Gastroenterology et Clinical Biology, 1984, vol. 8: 925-933.
[6] Тишук Е.А. Медико-статистические аспекты действия алкоголя как причины смертности населения. Здравоохранение Российской Федерации, 1997, № 2: 34-36.
[7] Treml V. Op. cit.
[8] Андреев Е.М. Возможные причины колебаний продолжительности жизни в России в 90-ые годы. Вопросы статистики. 2002, № 11: 3-15.
[9] Угрюмов А.И. Органная патология и причины смерти больных, злоупотреблявших алкоголем. Вопросы наркологии. № 3. 1997: 47-50.
[10] Милле Ф., Школьников В.М., Эртриш В., Валлен Ж. Современные тенденции смертности по причинам смерти в России 1965-1994. Données statistiques, № 2. Paris, INED, 1996.
[11] Leon D., Chenet L., Shkolnikov V., Zakharov S., Shapiro J., Rakhmanova G., Vassin S. & McKee M. Huge variation in Russian mortality rates 1984-94: artifact, alcohol, or what? Lancet, 1997, vol. 350, pp. 383-388.
[12] Милле Ф., Школьников В.М., Эртриш В., Валлен Ж. Цит. соч.; Mesle F., Vallin J., Hertrich V., Andreev E., Shkolnikov V. Causes of Death in Russia: assessing trends since the 50s. // Population of Central and Eastern Europe. Challenges and Opportunities. Ed. by I. Kotowska and J. Jozwiak. Statistical Publishing Establishment. Warsaw 2003: 389-414.
[13] Андреев Е.М. Возможные причины колебаний продолжительности жизни в России в 90-ые годы. Вопросы статистики, 2002,№ 11: 3-15.
[14] Shkolnikov V., McKee M. & Leon D. “Changes in life expectancy in Russia in the mid-1990s”, The Lancet, 2001, vol. 357: 917-921.
[15] Stinson F., Dufor M., Steffens R. & DeBakey S. Alcohol-related mortality in the United States, 1979-1989 // Alcohol Health & Research World, 1993, vol. 18: 251-260; McGinnis J., Foege W., Mortality and morbidity attributable to use of addictive substances in the United States // Proceedings of the Association of American Physicians, 1999, vol. 111: 109-118.
[16] Ramstedt M. Op. cit.
[17] Stinson F., Dufor M., Steffens R. & DeBakey S. Op. cit.
[18] Mocher J. Public action and awareness to reduce alcohol related problems: a plan of action // Journal of public health policy, 1988, vol. 9: 17-41.
[19] McGinnis J., Foege W. Op. cit.
[20] Ramstedt M. Op cit.
[21] Семенова В.Г., Дубровина Е.В., Гаврилова Н.С., Евдокушкина Г.Н., Гаврилов Л.А. Потенциал травматический смертности населения России трудоспособных возрастов (на примере Кировской области). Общественное здоровье и профилактика заболеваний. 2005, № 2: 11-14.
[22] Вирганская И.М. Внезапная смерть и алкоголь. Здравоохранение Российской Федерации. 1991, № 6: 18-20.
[23] Ramstedt M. Op. cit.