Пока мировое экспертное сообщество обсуждает перспективы сближения США и Китая и будущий раздел сфер политического влияния между двумя державами, китайские политологи все чаще говорят о несоответствии союза с США экономическим интересам КНР и необходимости отказаться от привязки валютного курса. Навязывая Пекину долларовую зависимость, Соединенные Штаты пытаются преодолеть собственный финансовый кризис и обрекают китайскую экономику на потери. "Полит.ру" публикует статью профессора учебного Института по изучению международных проблем и развития (г. Женева) Сян Ланьсиня "Вперед, к Кейнсу?", в которой автор размышляет о причинах финансового кризиса в Китае и путях его преодоления, а также ставит вопрос об опасности и целесообразности дальнейшего диалога с США. Статья основана на материале, подготовленном автором для семинара в Центре исследований европейской политики (CEPS), который прошел в Брюсселе в феврале 2009 года. Материал опубликован в журнале "Россия в глобальной политике" (2009. № 2).
Финансовый кризис застал руководство Китая врасплох – и политически, и психологически. Объясняется это тремя факторами.
Во-первых, напротяжении ряда лет экономика находилась в сильной зависимости отэкспорта, и Пекин полагал, что экономическая рецессия, вызваннаяпроблемами в финансовом секторе, невозможна, пока нет признаковснижения потребительских расходов на Западе, в особенности в США.«Вашингтонский консенсус» создал «мыльный пузырь», за которым стоялиипотека в сфере недвижимости и вторичные деривативы. У Пекинаотсутствуют достаточные знания об этом виде инноваций на американскомфинансовом рынке, которые кажутся самыми передовыми, не говоря уже обопыте работы с ними. Фонды национального благосостояния КНР началивкладывать деньги за границей только после 2005-го, но потеряли приэтом больше, чем выиграли. «Пузырь» лопнул, когда фонды толькоприступили к серьезному изучению этого весьма заманчивого направления.Отставание банковской системы и непонимание финансовых инноваций спаслиКитай от глубокого погружения в нынешний кризис.
Во-вторых, Пекину вцелом не хватает ни знаний, ни практического опыта в отношенииангло-американской валютной модели, которая доминирует в мировыхфинансах с 1945 года. Китай не входил в бреттон-вудскую систему (до1971-го место КНР во всех международных организациях занимал Тайвань) ипрактически не участвовал в международном финансовом сотрудничестве ивыработке решений. После «шока Никсона» (отказ США в 1972 году отбреттон-вудских обязательств выкупать золото по фиксированным ценам. –Ред.), когда плавающий валютный курс стал реальностью, валютная системаКитая совсем не пострадала, поскольку юань не являлся конвертируемойвалютой и объем торговли был чрезвычайно низок.
В-третьих, нынедействующий обменный курс юаня был установлен во время финансовогокризиса-1997, когда китайскую валюту привязали к американскому доллару.Но теперь юань уже не застрахован от потрясений не только потому, чтоПекин – держатель самого большого долларового долга, но и из-за того,что после провозглашения в начале наступившего столетия «Стратегиивыхода в мир» Китай стал осуществлять крупные инвестиции, особенно вЛатинской Америке и Африке.
Когда западная банковская системаидет ко дну, привязка валютного курса больше не помогает. Китайцысыграли важную и ответственную роль во время финансового кризиса-1997 вВосточной Азии. Пекин удерживал свой валютный курс, дабы не допуститьконкурирующих девальваций в регионе, сильно пострадавшем от кризиса. Стого времени в КНР считали, что следующий финансовый кризис, возможно,и затронет их страну, но не окажет непосредственного влияния, как этобыло в 1997-м.
Однако такая точка зрения оказаласьошибочной, и привязка валютного курса, которая считалась волшебнойпалочкой, теперь играет скорее отрицательную, нежели положительнуюроль. Торговля на основе взаимной выгоды как раз и происходит вусловиях манипуляций с валютой, хотя во время кризиса-1997 такиеманипуляции первоначально не планировались.
Структура G2, илиамерикано-китайский кондоминиум, который Найелл Фергюсон назвал«Кимерикой», не обязательно отвечает национальным интересам КНР. Впоследние три года американо-китайский стратегический диалог в областиэкономики стал для двух самых влиятельных государств мира – СоединенныхШтатов и Китайской Народной Республики – важным механизмом обсуждениявопросов, представляющих взаимный интерес, и способом избежатьнепонимания. Диалог был учрежден в 2006 году по инициативе президентаДжорджа Буша и председателя Ху Цзиньтао. Формат таков:высокопоставленные представители обеих стран, отвечающие за экономику,встречаются на территории Китая и США дважды в год. Один бывшийчиновник американского Министерства финансов назвал эту структуру«чем-то вроде “Группы двух”».
Китайское руководство сначала непонимало всей масштабности «стратегической» цели Америки, но сейчасстало ясно, что перед этим механизмом ставилась конкретная задача:максимально повысить долларовую зависимость Пекина за счет увеличениядоли долларов в его государственных активах, чтобы Китай помогСоединенным Штатам преодолеть финансовый кризис, когда это будетнеобходимо.
Администрация Барака Обамы решилапрекратить этот диалог, зато повышает статус «Группы двух» до уровнясаммитов. Какова истинная цель Вашингтона, покажет будущее, но ясноодно: США нужна помощь КНР для преодоления экономического спада у себяв стране. Если говорить более конкретно, американцы определенно хотятуменьшить дефицит торгового баланса и в то же время обеспечить наличиефинансовых ресурсов для расширения внутреннего потребления, котороепредусмотрено широкомасштабными планами стимулирования экономики.
С 1970-х двойной дефицит (торговый ибюджетный) стал для Америки обычным делом, и единственный способпродолжить такую практику – манипулировать международной валютнойсистемой посредством печатания денег и привлечения иностранныхпокупателей, чтобы увеличивать или, по крайней мере, сохранять напрежнем уровне долларовые резервы. Это то, что можно назвать «непрямымимперским налогом» по ассоциации с прямым налогом, который взималиримские легионы. Но римляне при этом обеспечивали защиту народам,которые они облагали данью, а Соединенные Штаты представляют собойфактор неопределенности и потенциальную угрозу национальнойбезопасности КНР. Поэтому трения между Пекином и Вашингтоном неизбежны,так как США явно намереваются, используя любые возможные средства,экспортировать в Китай «токсичные активы». Как сказал Томас Фридман,если «токсичные активы» будут использоваться как новое оружие длягарантированного взаимного уничтожения, Пекину не спастись.
Зависимость от торговли сталаахиллесовой пятой КНР. Экономика страны занимает по объему третье местов мире. Зависимость Китая от внешней торговли, которая определяется каксоотношение экспорта к ВВП, и доля в общемировом экспорте значительновозросли за последние два десятилетия. В 1978 году экспорт составлялвсего лишь 5 % от ВВП, к 1998-му этот показатель вырос до 20 %. В 2006году соотношение торговли к ВВП достигло 69 %, что свидетельствует онездоровом состоянии экономики.
Экономики крупных стран обычноменьше зависят от торговли благодаря обширным внутренним рынкам. Китайуже больше зависит от торговли, чем Бразилия, Индия, США и Япония.Дальнейшее углубление экспортной ориентации повлечет за собойширокомасштабную потерю ресурсов из-за ухудшения условий торговли.Сейчас КНР претендует на звание самой большой мастерской мира. Однакопроизводит она главным образом для мирового, а не для внутреннегопотребления. Внутренний рынок не способен с легкостью «вобрать» излишкитоваров, произведенных на экспорт.
Зависимость от внешнего мира вторговле и финансах является, по сути, самой большой экономическойслабостью Китая. В соответствии с так называемой восточноазиатскоймоделью развития международные экономические отношения основаны натеории «относительного преимущества». Согласно этой теории,развивающееся государство должно экспортировать товары, которые ономожет производить дешевле, чем другие, и импортировать те, производствокоторых ему невыгодно. Только так можно максимально эффективновоспользоваться международным разделением труда и применить его наблаго собственного развития.
Благодаря огромным масштабамэкономики и численности населения Китая темпы его экономического ростаи воздействие на мировой рынок беспрецедентны в мировой истории.Масштаб экономик Гонконга, Сингапура, Тайваня и Южной Кореи невелик,поэтому им относительно легко догнать самые развитые страны по уровнюжизни. Некоторые крупные экономики, например американская, такжеэволюционировали от положения второстепенной развитой страны до ведущейторговой державы. Но в США есть относительно стабильный внутреннийрынок с относительно постоянным потребительским спросом. А в Китаезаработная плата и покупательная способность низки и потребительскийспрос не может соответствовать предложению промышленных товаров.
Похоже, что западные учебники помакроэкономике ввели в заблуждение разработчиков китайскойэкономической политики. Модель относительного преимущества не можетуспешно применяться в Китае.
С одной стороны, устремленностьтолько к достижению относительного преимущества ведет кперепроизводству в некоторых отраслях, и, как результат, товары,изготовляемые в стране, становятся слишком дешевыми и не отражаютреальной цены.
С другой стороны, в КНР нетдостаточного внутреннего спроса для поддержания экономики.Следовательно, китайские товары должны поступать на внешние рынки.Пекин ориентирует свой импорт и экспорт на несколько стран и регионов,а именно на Европейский союз, Соединенные Штаты и Японию. На нихприходится около 50 % всего торгового оборота Китая. Таким образом,любые китайские товары, которые отправятся на эти три рынка, будутсоздавать давление для производителей в этих странах.
Финансовый кризис вынудил подумать оснижении темпов роста производства и уменьшении роли экспорта. Меньшийакцент будет делаться на традиционные показатели экономическойактивности, основанной на росте ВВП. С учетом того факта, что в КНРсовершенно необходимо создать систему социального обеспечения издравоохранения, а также перестроить систему образования, неисключается возможность, что кейнсианская модель окажется болееэффективной. В то же время, если сбережения, отложенные насоцобеспечение, лечение и образование, будут высвобождены в большинстведомашних хозяйств и направлены на жилье и другие потребительскиерасходы, это послужит стимулом для роста внутреннего потребления.
Пекину следует сотрудничать с теми,кто призывает к серьезным реформам международной финансовой системы.Бреттон-вудские институты устарели. Но консенсус относительно того, чтóследует предпринять для реформирования системы, не достигнут.
Первоочередной задачей Пекина долженстать отход от гегемонии доллара. КНР предстоит вновь обрести реальныйсуверенитет своего Центрального банка. При мировом порядке, субъектамикоторого являются суверенные государства, богатые державы используютнаднациональный характер центробанков как инструмент всеобъемлющегоконтроля для нейтрализации суверенных прав стран, слабых в финансовомотношении. Даже при демократическом мировом порядке центральным банкамприходится осуществлять операции за пределами государственных границ.Тем самым богатые слои населения могут использовать эти учреждения длятого, чтобы лишить бедняков их экономических прав. Центробанки крупныхгосударств до сих пор вступали в сговор для поддержания гегемониидоллара. На международной арене они, как правило, действуют противэкономических интересов суверенных государств, а внутри своих стран –против экономических прав бедных слоев, дискредитируя просвещенныйэкономический национализм.
Чтобы сохранить доминированиедоллара, Соединенные Штаты пытаются принудить страны-экспортеры,которые аккумулируют большие долларовые резервы, к девальвации ихвалют. Но не для того, чтобы исправить торговый дисбаланс (он скореесложился в результате нарушений условий торговли, чем из-занеэффективных валютных курсов), а для того, чтобы уменьшить стоимостьдолга США (в соотношении между иностранной и местной валютами), которыйобразовался ранее при более высоком курсе доллара.
Китай оказался в ситуации «уловки22». Предполагается, что снижение экспорта ускорится, поскольку резкогооздоровления американской экономики не предвидится. Но падениеобменного курса может привести к росту инфляции внутри страны из-заимпорта, исчисляемого в долларах. А рост инфляции ускорит снижениевалютного курса, препятствуя повышению курса юаня к доллару, что, всвою очередь, может вызвать новые обвинения в манипуляциях с валютой.Данное нарушение в режиме обменного курса между юанем и долларомотносительно разницы между уровнями инфляции в экономике двух стран(КНР и США) определяется торговым дисбалансом, исчисляемым в долларах.Таким образом, попытка китайского ЦБ использовать валютные курсы, чтобыкомпенсировать нарушения условий торговли, является ошибочным решением,поскольку основная их причина – разница в оплате труда.
Наконец, последний, но немаловажныйфактор – это серьезная проблема, касающаяся легитимности системыЦентрального банка КНР. В его работе полностью отсутствуют прозрачностьи подотчетность, население ничего не знает о том, как принимаютсярешения об инвестициях за границей. Но скрывать последствия ошибочныхрешений уже невозможно. И одно-единственное сообщение о том, чтокитайский Центробанк теряет деньги из-за нерационального размерадолларовых резервов либо из-за ошибочных инвестиций за границей, можетвызвать серьезный кризис политической легитимности. Ведь люди узнают,что за десятилетия их тяжелого труда и за счет внутреннихгосударственных и частных расходов аккумулируются огромные суммырезервов в иностранной валюте.
Что общего между Кейнсом и Китаем?Кейнс, пожалуй, один из последних великих западных экономистов, которыееще верили в неразрывную связь между экономикой и этикой. А в этом какраз и состоит традиционное понимание китайцами роли государства вуправлении экономикой.
Конфуцианская экономическая теория,по сути, базируется на этике. Ныне существующая либеральная система,похоже, исчерпала себя. Она не могла контролировать «невидимую руку».Этой системе не нужна и вторая «невидимая рука» (о необходимостикоторой говорил сам Адам Смит), чтобы укрепить управление экономикой нетолько внутри страны, но и в глобальном масштабе, а также чтобыпредотвратить выход капиталистической стихии из-под контроля.
Исходя из вышесказанного, резюмирую:КНР должна уменьшить свою зависимость от внешней торговли и существеннорасширить внутренний рынок. Ей следует также сократить долларовые долгии способствовать тому, чтобы евро стал ведущей международнойальтернативной резервной валютой.
Кейнс говорил о трех основополагающих принципах, которые сохраняют актуальность для Пекина.
Первый принцип: онрезко выступал против того, чтобы полагаться на внешнюю торговлю.Поскольку никто не может предсказать ситуацию на рынке «в долгосрочнойперспективе», ни одно правительство не способно гарантировать полнуюзанятость.
Второй принцип:сохранение системы фиксированного международного валютного курса. Еслиэто невозможно, то абсолютно необходимо международное сотрудничество,чтобы не допускать никаких войн между валютами.
Третий принцип: резервы в иностранной валюте должны аккумулироваться не ради собственно накопления, а для расходования и инвестирования.
Нынешняя политика Китая,направленная на сохранение темпов роста в 8 % в 2009 году, исходит изпорочной концепции, в соответствии с которой страна может волевымусилием преодолеть свою зависимость от мирового рынка и различныхглобальных и внутренних дисбалансов. Для поддержания таких темпов ростанет никакого «научного» обоснования. Единственное оправдание –политическая экономия самой КНР, так как показатель в 8 % считаетсянижним пределом, позволяющим избежать массовой безработицы, котораяможет дестабилизировать ситуацию.
Публичное объявление такогозапланированного показателя – это и тактическая ошибка, так как Китайстанет еще более уязвим. Его иностранные конкуренты смогут строитьлинию поведения, направленную на шантаж Пекина, чтобы добиться торговыхлибо валютных уступок, или просто на подрыв шансов страны на успех.