После окончания Гражданской войны и победы большевиков социалисты-революционеры подверглись массовым арестам и гонениям. Принято считать, что последний совет партии состоялся в 1921 году, после чего эсеры окончательно выбыли из политической борьбы. Однако обнаруженные в российских архивах документы доказывают, что партия левых эсеров не только не исчезла, но занималась активной подпольной деятельностью. «Полит.ру» публикует архивные материалы о подпольных эсеровских организациях с вступительной статьей и комментариями историка Я.В. Леонтьева. Материалы опубликованы в новом номере журнала «Отечественные архивы» (2008. №5).
Историки до сих пор не пришли к единому мнению о времени ухода с политической сцены социалистов-революционеров – крупнейшей партии 1917 г., расколовшейся после свержения Временного правительства и установления советской власти на две самостоятельных организации: правых и левых эсеров. Зачастую в качестве пограничной даты фигурировали 1922–1923 гг., связанные с процессом над членами ЦК ПСР летом 1922 г. и сопутствовавшей ему широкой антиэсеровской кампанией. Последняя включала выдавливание остатков легальных эсеровских группировок из Советов, закрытие органов печати, в том числе известного левоэсеровского журнала «Знамя», нагнетание истерии в печати, организацию митингов с принятием резолюций, осуждающих эсеровских «убийц», борьбу с влиянием эсеров в кооперации, введение системы массовой административной ссылки и т.д.
Весьма спорны и предложенные историками критерии для определения времени прекращения деятельности партии левых эсеров. К примеру, Л.М. Овруцкий и А.И. Разгон писали: «К концу 1922 г. распад организационных структур ПЛСР стал неоспоримым фактом… Неудивительно поэтому, что, например, в Моссовет левым эсерам не удалось провести ни одного своего кандидата. Это было самым красноречивым свидетельством политического краха партии»[1]. Схожей точки зрения придерживаются и некоторые региональные исследователи[2].
В качестве контраргумента следует напомнить, что добровольный отход или принудительное отрешение политической партии от легальных, парламентских форм еще не означает ее исчезновения из общественной жизни. Исходя из содержащихся в источниках эсеровского происхождения указаний о продолжении партийной работы, мы предлагаем датой ее окончания считать 1925 г.[3]
Справедливость такого решения подтверждает продолжающаяся многотомная публикация документов «"Совершенно секретно": Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.)»[4]. C середины 1922 г., помимо существовавших в РСФСР «госинфсводок», установилась практика подготовки информотделом ОГПУ «спецполитсводок». Последние рассылались по особому списку адресатам из числа высшего руководства РКП(б) и высших государственных органов. В них шла речь об оперативной деятельности чекистов, включая наблюдение за «антисоветскими» организациями, и о проводимых агентурно-оперативных мероприятиях. Кроме того, в информотделе ОГПУ составлялись ежемесячные обзоры политического и экономического положения в стране, в которых обобщались ежедневные госинформсводки чекистов с мест, а также документы иных организаций – Советов, профсоюзов, партийных комиссий. Эти документы позволяют говорить о достаточно высокой активности в 1924–1925 гг. оппозиционных партий (от монархистов до анархистов), в том числе и различных эсеровских группировок.
Изучение сводок, хранящихся в региональных архивах, предоставляет дополнительные аргументы в пользу высказанного мнения. Так, в «госинфсводке» № 10 (период с 4 по 11 марта 1924 г.), выявленной в Государственном архиве общественно-политической истории Курской области (ГАОПИКО), сообщалось: «Щигровская организация ПСР на своих совещаниях 21 января и 15 февраля с.г. выделила из себя бюро и организовала ячейку в Юрасове Средне[м] Расховецкой волости и восстановила ранее разгромленную боевую дружину. Однако деятельность ее не оставляет следа и вся сосредоточена на организационных началах, хотя предположена среди населения активная работа»[5]. Сводка за № 11 за 11–18 марта дополняет предыдущую: «Партия ПСР продолжает вести работу по собиранию и организации собственных сил. Это заметно в Щигровской организации. Ее идеалистическая[6] программа определяется двумя моментами: 1) Неизбежностью национальной (фашистской) революции по программе Савинкова и 2) Экономическим базисом по программе Чернова»[7].
Не менее важные для установления хронологических рамок деятельности ПСР находки сделаны в федеральных архивах в ходе выявления документов для очередных томов документального издания «Партия левых социалистов-революционеров»[8]. В личном фонде Ф.Э. Дзержинского Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) обнаружена справка о состоянии разработок по партии левых эсеров и эсеров-максималистов, датированная мартом 1925 г.[9] Возможно, что автором документа являются сотрудники секретно-оперативного отдела ОГПУ, занимавшиеся слежкой за членами ПСР.
Из содержания источника видно, что в Москве по-прежнему продолжали существовать две левоэсеровские группировки – незначительное, но достаточно активное подполье и деморализованное непрекращающимися арестами «надполье». (Так именовались на языке чекистов легальные объединения эсеров.) К этому времени произошло соединение левых эсеров, принадлежавших к легалистскому крылу партии во главе с И.З. Штейнбергом[10], с остатками эсеров-максималистов. Наряду с эсеровским подпольем, начиная с лета 1923 г. «Объединение ПЛСР и Союза эсеров-максималистов» систематически подвергалось преследованиям. Обратной стороной этих гонений как раз и стало некоторое оживление подпольщиков. Данная тенденция хорошо прослеживается в найденном нами документе. Минимум в четырех губернских центрах нелегальная партийная работа активизировалась. В то же время не может не обратить на себя внимания содержащаяся в нем фраза: «Все организации осведомлением обеспечены». Это означало, что как левые, так и правые эсеры действительно находились под неустанным наблюдением органов ОГПУ. И все же их политическое умирание («агония», как выражалась М.А. Спиридонова[11]) оказалось достаточно затяжным. Впрочем, читатель может сделать вывод сам из публикуемых ниженазванного документа, а также листовок, выявленных в архивах Нижнего Новгорода и Орла. Первая из них написана левым эсером Л.П. Дравертом[12] и посвящена годовщине расстрела социалистов в Савватьевском скиту («политскит») Соловецкого лагеря, состоявшегося 19 декабря 1923 г. около шести часов вечера. Караульная команда лагеря из-за проволочного заграждения открыла огонь на поражение по группе гулявших эсеров и анархистов, не подчинившихся приказу начальника Управления СЛОН А.П. Ногтева о запрете покидать помещения в вечернее время. В результате девять человек было ранено, шестеро из которых (Н.А. Бауэр, Г.А. Билима-Пастернаков, М.М. Горелик, Е.И. Котова, Г.Т. Кочаровский, И.В. Попов) вскоре скончались. Текст листовки был обнаружен в числе прочих «вещественных доказательств антисоветской деятельности» в материалах архивно-следственного дела организации «Поволжская группа революционной социалистической молодежи», хранящегося в Центральном архиве Нижегородской области (ЦАНО)[13].
В группу входили студенты университета, рабфака, техникумов и несколько крестьянских парней. Они выступали с рефератами в рабочем кружке Сормова, имели контакты с политссыльными, поддерживали тесные связи с аналогичными группами такого же направления в Москве, Воронеже и Казани, распространяли нелегальный журнала «Революционный авангард». Ее члены (29 человек) были арестованы в Нижнем Новгороде и его окрестностях в ночь с 23 на 24 марта 1925 г. по обвинению в создании подпольной организации левоэсеровской ориентации. В принятом Особым совещанием при коллегии ОГПУ 10 июня 1925 г. постановлении троих главных обвиняемых (Б.Л. Гольдберг[14], Л.П. Драверт, А.C. Петров[15]) было решено заключить в концлагерь сроком на три года, а девятерых сослать[16].
Авторами второй листовки являлись орловские эсеры, именовавшиеся в агентурной разработке ОГПУ «народовольцами», а их дело – «делом народовольцев»[17]. Среди «вещественных доказательств» в трехтомном архивно-следственном деле, хранящемся в архиве УФСБ по Орлу и Орловской области, находятся и копии прокламации «К молодежи!» (12 экз.), написанной на папиросной бумаге под копирку. Документ обнаружен при личном обыске у А.П. Святицкого[18] – одного из организаторов группы[19]. По этому делу было привлечено к ответственности 15 человек, один числился в розыске. Организация возникла осенью 1924 г., когда несколько студентов установили контакт с политссыльными, прежде всего с высланным в Орел из Воронежа за оппозиционную деятельность Н.В. Сахаровым[20]. Он вступил в партию эсеров во время прохождения военной службы в Нижнем Новгороде в 1917 г., помог установить связь с секретарем центрального бюро «Объединения ПЛСР и Союза эсеров-максималистов» Г.А. Нестроевым[21], другими левонародническими оппозиционерами (включая осведомителя С.М. Шапиро).
В первых числах ноября в Орле появилось отпечатанное на шапирографе «Обращение к трудовой интеллигенции» (24 экз.) от имени «Орловской группы левых народников». Идейным руководителем группы и ее членом стал видный российский и украинский левый эсер Л.С. Венецианов-Вершинин[22], отбывавший ссылку в городе, один из авторов прокламаций «Беседа по крестьянскому вопросу», «Наши задачи» и «Письмо к русской молодежи», разосланных в Москву, Ленинград и Курск. С целью усиления агитационно-пропагандистской работы и привлечения новых членов через создание «троек» и «пятерок», а также для выработки устава организации 13 и 27 мая 1925 г. состоялись два важных совещания группы.
Тогда же, в мае, А.П. Святицким, приехавшим в Орел на каникулы из Ленинграда, написано еще одно «Письмо к молодежи». После одобрения оно было отпечатано на пишущей машинке (примерно 20 экз.) от имени «Областного секретариата левонародников». В это же время Н.В. Сахаровым, как говорилось в обвинительном заключении, был «экспроприирован ротатор из губземуправления», установлен контакт с «главарями банды… бандитской вспышки на юге бывшего Кромского уезда, что доказывается обнаруженной у него, Сахарова, запиской об участниках банды и ее деятельности»[23].
17 июня 1925 г. в Орле прошли обыски и аресты. Дело контролировало 5-е отделение секретного отдела ОГПУ, специализировавшееся на борьбе с левыми эсерами. Во главе его стоял С.Б. Гельфер (в 1917–1920 гг. член ПЛСР), который 14 августа 1925 г. передал дело на рассмотрение Особого совещания при коллегии ОГПУ, а 21 августа постановлением ОСО Венецианов-Вершинин, Сахаров, Святицкий осуждены к трем годам заключения, остальные сосланы.
Деятельность подпольных эсеровских организаций, разумеется, не ограничивалась приводимыми в публикации примерами. Это подтверждают исследования региональных ученых, содержащие убедительные факты существования подполья в 1924–1925 гг. Так, М.Д. Карпачев в своей монографии сообщает о создании в 1923 г. студентами Воронежского университета эсеровского «Союза трудового студенчества», насчитывавшего до 60 человек. Он также указывает на листовки левоэсеровской группы, действовавшей на физико-математическом факультете университета в 1924 г.[24] В монографии С.Л. Бехтерева говорится о продолжавшейся в 1924–1925 гг. подпольной деятельности эсеров-максималистов на Ижевско-Воткинских заводах[25]. Все это, по нашему мнению, позволяет считать закрытым вопрос о сроках прекращения деятельности эсеровского подполья.
Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии Я.В. Леонтьева.
№ 1
Справка секретно-оперативного отдела ОГПУ «Состояние разработок по партии левых социалистов-революционеров и социалистов-революционеров максималистов» председателю ОГПУ Ф.Э. Дзержинскому
Март 1925 г.[26]
Информационное бюро
По Москве. Создано в конце декабря п.г. вместо ликвидированного вследствие ареста Нестроева и Селивановой[27] ЦБ Объединения[28]. В состав бюро входит четыре человека (Жуковский[29], Сивов[30], Батурин[31] и Стах[32]). Через Жуковского связано с подпольем, откуда бюро получает «Зн[амя] борьбы» и знакомится с письмами Штейнберга. Самостоятельной связи бюро с заграницей не имеет, массовой работы не ведет (общих собраний не устраивает, бюллетень не выходит), с провинцией связь поддерживает случайно, в случае приезда отдельных леваков. Ожидать в ближайшее время особой активности со стороны бюро не приходится: публика трусит и разлагается, подозревая друг друга в провокации.
Подпольная организация ЛСР (Рев[олюционный] авангард[33])
Со времени ликвидации секретариата ЦБ в Москве создалась подпольная лев[ая] с[оциалистов]-р[еволюционеров] организация молодежи. Персонально в нее входят осколки разгромленного в прошлом году Студенческ[ого] cоц[иалистического] cоюза и группа Михаила Лихтенбаума[34]. Организация самостоятельно связана с Загр[аничной] делегацией, ведет регулярную переписку со Штейнбергом, в конце февраля выпустила 5–6 номера «Рев[олюционного] авангарда» и брошюру «Наши задачи» (на шапирографе). Количественно группа слаба (в Москве человек 7–8). Хорошо связана с провинцией (Нижний, Казань, Саратов, Калуга, Орел, Брянск, Пенза, Ленинград, Тверь и Украина). Предполагает созвать съезд всех местных организаций. Московская группа мыслит себя центром для всех местных организаций, идейно возглавляется Ириной Каховской[35], признает эксы[36] и даже подготовляет практическое проведение экса. Четкостью программных позиций группа не отмечается. Окончательную выработку программы предполагают провести на съезде.
В провинции
1. Орел
Обращает на себя внимание деятельность Орловской организации. Количественно малочисленная (5–6 человек), она отличается качеством: ссыльные Вершинин и Сахаров отличаются большой политической выдержанностью и подготовкой. Помышляют об эксах, о переходе на нелегальное положение, о выпуске листовок и пр. Налаживают связи с деревней.
2. Калуга
Возглавляется Каховской, связана с антисоветским крестьянством. По ее директивам проводятся выступления на местных крестьянских съездах и конференциях[37]. Каховская также помышляет об эксе и ждет случая связи с Москвой для его проведения.
3. Нижний
Довольно многочисленная организация (человек 25). Связана с Сормовским заводом, в декабре выпустили листовку по поводу Соловецких событий[38]. Связаны с Москвой и Казанью, возглавляется старым с[оциалистом]-р[еволюционером] максималистом Петровым.
4. Казань
Организация немногочисленная (8–9), но зато выдержанная по качеству. Связана с Москвой и заграницей, ведет пропагандистскую работу.
5. Курск
Организации нет, имеется один л[евый] с[оциалист]-р[еволюционер] Смоленский[39], пытающийся наладить работу, связан с Москвой и Орлом.
6. Саратов
Такое же положение, как и в Курске.
7. Ленинград
Организации нет, но проживающий здесь студент Святицкий пытается ее создать. Завязывает связь со студенчеством и рабочими. Святицкий связан с Москвой и Орлом.
8. Тверь
Организации нет, но попытка к созданию имеется со смерти старого л[евого] с[оциалиста]-р[еволюционера] Леошана[40], связанного с Москвой и заграницей.
9. На Украине – организация пока не выявлена, хотя по агентурным данным кое-что имеется. Меры к выявлению приняты.
10. То же в отношении Брянска и Пензы. Все организации осведомлением обеспечены.
РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 49. Л. 149–151. Копия.
№ 2
Листовка «Трудовому народу!» Поволжской группы
революционной социалистической молодежи Нижегородской губернии
[19 декабря 1924 г.][41]
В борьбе обретешь ты право свое!
Трудовому народу!
Сегодня траурная годовщина смерти от рук палачей ГПУ шести политических заключенных. Год тому назад в день 19 декабря на Соловецких островах, там, куда диктаторствующий большевизм ссылает своих врагов, произошла вопиющая по своей жестокости и произволу драма. По беззащитным пленникам охрана открыла ружейный огонь. И шесть трупов снесли в могилу.
И это у нас, где есть организация МОПРа[42], где каждый день в газетах пишут о зверствах в тюрьмах, только не наших. Нашими тюрьмами, Нарымом, Суздалем, Соловками и ружейными залпами держится у власти РКП.
Ведь знают они, руководящие страной в 130 миллионов населения так, как это нужно кучке Политбюро, так, как это нужно Каменеву, Зиновьеву, Сталину и Ко, что есть грозная армия, что есть еще много солдат в борьбе за полное освобождение трудящихся от гнета партии.
И они ведут жестокую борьбу: аресты, ссылки и казни широкой волной заливают страну. Так пусть же сплотится рабочий народ... Пусть за каждого погибшего – десять готовых к борьбе. Пусть эти шесть умерших будут символом боевому объединению трудящихся... Пусть эти шесть трупов будут стоять грозными тенями за спиной убийц. Пусть эти шесть расстрелянных будут предвестником правых и победных боев. Вечная память погибшим! Месть и проклятие убийцам! В борьбе путь к свободе – в борьбе счастье...
Поволжская группа революционной
социалистической молодежи
ЦАНО. Ф. 2209. Оп. 3. Д. 21373. Л. 134. Шапирограф.
№ 3
Листовка «К молодежи!» «Областного секретариата левонародников» г. Орла
[Май 1925 г.][43]
В борьбе обретешь ты право свое!
К молодежи!
Сколько красивых фраз, напыщенных речей, гордых лозунгов провозглашается в настоящее время по поводу нашей молодежи. На словах всячески льстят, всеми способами заманивают в комсомол, называют единственной надеждой коммунизма, долгожданной сменой старых ветеранов и т.д. С умилением описывают публицисты ее быт. Рассказывают высоким штилем, как молодежь грызет гранит науки, как свободно разрешает половую проблему, как стремится к коммунистическому светильнику – на самом деле все это фразы. И речи, и статьи – все это создано казенным оптимизмом, все это сказано казенными ораторами, все это написано казенными перьями. На самом деле жизнь и быт молодежи складывается вовсе не так. Огромная часть ее после окончания средней школы принуждена остановиться перед закрытыми для нее дверями университетов, куда проникнут лишь члены привилегированной коммунистической касты или же те беспартийные, которые своей долголетней полнейшей покорностью доказали свою благонадежность. Поистине трагично положение молодежи, лишенной возможности закончить свое образование, зияющее огромными пробелами, которые так свойственны как царским, так и советским школам. Но и те счастливцы, которые попадают в высшую школу, должны, обязаны держать в крепкой узде не только свой язык, но и мысли.
Мертвящий казенный марксизм, приспособленный нынешними профессорскими душонками ко всем без исключения наукам, внедряется в учащихся вузов со всей возможной энергией. К постоянному гнусному шпионству комячеек и чекистской провокации, беззастенчивому самоуправству нахальных самоназначенцев, ко всякого рода чисткам прибавляется еще категорическое требование в том, чтобы учащийся разделял марксистский символ веры в самой бедной и бездарной его интерпретации. Под вечной угрозой увольнения, за которой следует голодная безработица, под угрозой тюрьмы и ссылки калечится свежий мозг нашей молодежи. Только ленинизм – худосочное дитя узколобого марксизма является дозволенным идолом. Все остальное под запретом. За то, что учащийся разделяет другое мировоззрение, его ждет беспощадная расправа. Массовые исключения, ссылка в Соловки и на другие окраины разметали в прошлом году студенчество петроградское и московское[44], имевшее мужество заявить протест против гнусной вузовской действительности.
Каждый юноша, каждая девушка, выходящие в настоящее время в широкую жизнь, стремящиеся хоть сколько-нибудь в эту жизнь, не могут удовлетвориться ни казенной марксистской догмой, ни громкими, но пустыми словами. Молодежь должна стремиться самостоятельно, а не по чужой указке разрешить или хоть подойти к разрешению многочисленных, страшно серьезных вопросов, вставших сейчас перед каждым мыслящим человеком. Удобнее и скорее отделаться заученной фразой из коммунистической брошюрки. Но такой способ разрешения больных и больших вопросов может удовлетворить лишь тех, кто совсем не желает ничего понимать, но зато горячо желает пробиться в жизни и сделать себе карьеру.
Русская молодежь долгие десятилетия была резервом революционных живых сил страны. В русских университетах и даже гимназиях русская молодежь завоевывала себе право самостоятельно мыслить, несмотря на все усилия ее педагогов, которые стремились внушить ей высоко патриотическое мировоззрение, как теперь стремятся внушить правоверно коммунистическое. Ничего не принимая без проверки и перерабатывая все жизненные факты и книжные факты в собственном своем сознании, русская молодежь выбирала себе свой жизненный путь. И [что] этот жизненный путь вел по большей части через тюрьмы и ссылки, через подполье и баррикадные бои, то это свидетельствует о том, что русская молодежь действительно была лучшей, наиболее сильной частью народа, боровшегося с самодержавием и нарождающейся буржуазией. Многие тысячи жертв понесла русская молодежь в этом бою, в котором она всегда стояла [вместе] с крестьянством и пролетариатом. В 1917 г. она отдала лучший свой цвет революции, которая смела в феврале–марте царскую власть, а в октябре – также власть буржуазии.
Но с тех пор прошло 71/2 л[ет], и коммунистическая власть, боровшаяся в октябре за советскую власть и диктатуру всех трудящихся, мало-помалу отказалась от своих фраз и лозунгов, которыми и поныне оглушает всякого малоискушенного гражданина. Место ярко революционной политики, которая была провозглашена в октябре, заняла оппортунистическая политика, ярким образчиком которой являются заключение Брестского мира, признание царских долгов, дипломатическая ежедневная ложь, введение снова тайной дипломатии и т.д. Вместо диктатуры трудящихся – у нас диктатура кучки партийных генералов, грызущихся между собой, как свора голодных собак. Вместо советской снизу доверху избранной власти мы имеем старый административно-полицейский аппарат со всеми его обычными художествами в виде безудержного взятничества[45], чудовищных злоупотреблений и издевательствами над мирными гражданами. Вместо социализации земли – столыпинское хуторное землеустройство, грабительские ком[муны] и совхозы, вставшие вместо прежних помещиков. Вместо социалистического распределения – новую торговую буржуазию, стремящуюся взять последнюю копейку с мужика. Вместо свободы – коммунистическую охранку, опутавшую всю Россию шпионажем и провокацией.
Но нигде прелести коммунистического застенка не проявляются так ярко, как в деревне, переживающей поистине трагедию, отданной на разграбление городовым убийцам и взяточникам, своевременно запасшимся коммунистическим партийным билетом.
Такова действительность, которую нельзя прикрыть [ни] высокопарными речами о все развивающемся хозяйственном строительстве, ни толстыми книгами, наполненными подложной статистикой. Такова действительность, [которой] нужно смело и открыто смотреть в глаза[46].
Мы зовем вас, товарищи, не на теплые карьерные места, не на легкую жизнь баловней судьбы. Мы зовем встать на трудную дорогу борьбы за подлинные заветы Октябрьской революции, за настоящую советскую свободную власть, за диктатуру всех трудящихся, за социализм!
Мы зовем вас на борьбу с исказенившейся, продавшей свое знамя партией, называющей себя коммунистической, на борьбу против угнетения многочисленного крестьянства, на борьбу против угнетения человеческой личности, человеческого творчества!
Быть может, если вы придете к нам, то тяжелый путь ваш ляжет через тюремные камеры, через ссылки, через подполье, но зато это единственный путь – путь борьбы за революцию и свободу.
Ищите же, товарищи, друг друга, образуйте кружки и группы, связывайтесь друг с другом для дружной революционной работы!
Областной секретариат левонародников
Архив УФСБ по Орлу и Орловской области. Д. 12657-П. Т. 3. Л. 6–7. Шапирограф.
[1] История политических партий России: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «История». М., 1994. С. 371.
[2] Добровольский А.В. Эсеры Сибири во власти и в оппозиции (1917–1923 гг.). Новосибирск, 2002; Салтык Г.А. Неонародническое движение Черноземного центра России (1901–1923 гг.). М., 2002.
[3] Леонтьев Я. Партия левых социалистов-революционеров (интернационалистов) // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX в.: Энциклопедия. М., 1996. С. 424.
[4] «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.): В 7 т., 10 кн. М., 2001–2004. Т. 1–7. 1921–1929.
[5] ГАОПИКО. Ф. 66. Оп. 1. Д. 388. Л. 129.
[6] Так в документе, по-видимому, следует читать «идеологическая».
[7] ГАОПИКО. Ф. 66. Оп. 1. Д. 388. Л. 136.
[8] Первый том сборника вышел в 2000 г. в издательстве «РОССПЭН» в серии «Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX в. Документальное наследие».
[9] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 49. Л. 149–151.
[10] Штейнберг Исаак Захарович (1888–1957) – политический деятель, нарком юстиции в двухпартийном советском правительстве (декабрь 1917 – март 1918 г.). Один из лидеров левых эсеров с момента основания партии, член ЦК ПЛСР в 1917–1925 гг. С 1923 г. в эмиграции, выпускал в Берлине журнал «Знамя борьбы» (выходил до 1930 г.). Умер в США.
[11] Лавров В.М. Мария Спиридонова: террористка и жертва террора. М., 1996. С. 248.
[12] Драверт Леонид Петрович (1901–1938) – сын известного народника, поэта и естествоиспытателя П.Л. Драверта. Окончил Канавинское реальное училище. Весной 1920 г. призван в Красную армию. В 1924–1925 гг. работал в Сормовской библиотеке. По поручению А.П. Петрова ездил в Казань для налаживания связи с единомышленниками. Арестован 23 марта 1925 г., постановлением ОСО при коллегии ОГПУ от 10 июня приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Ярославском, Челябинском и Верхнеуральском политизоляторах. В 1936–1937 гг. работал экономистом в Уфе. В феврале 1937 г. арестован. Возможно, был завербован органами НКВД еще до ареста. Облыжно обвинил товарищей (всего 105 человек, включая М.А. Спиридонову) в создании эсеровского «Всесоюзного центра», Башкирского «обкома», подготовке покушений на руководителей Башкирии и СССР. 25 апреля 1938 г. приговорен к расстрелу.
[13] ЦАНО. Ф. 2209. Оп. 3. Д. 21373. Л. 134.
[14] Гольдберг Борис Львович (1905– 1937) – сын инженера-механика. Осуществлял связь между нижегородцами и левоэсеровской группой в Казани. Арестован 24 марта 1925 г., постановлением ОСО при коллегии ОГПУ от 10 июня приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Ярославском, Челябинском и Верхнеуральском политизоляторах. Работал экономистом-плановиком Стройгаза в Горьком, арестован 22 марта 1937 г., 26 ноября приговорен к расстрелу.
[15] Петров Аркадий Степанович (1902–1936) – активный участник Сормовской организации эсеров-максималистов в 1919–1921 гг. Избирался членом центрального совета Союза эсеров-максималистов. В 1921 г. осужден Нижгубчека на год тюрьмы за распространение антибольшевистской литературы. Будучи студентом промышленно-экономического техникума, в 1924 г. организовал и возглавил объединенную организацию левых эсеров и максималистов в Нижнем Новгороде и Сормово «Поволжская группа революционной социалистической молодежи». Арестован 23 марта 1925 г., постановлением ОСО при коллегии ОГПУ от 10 июня приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Ярославском, Челябинском и Верхнеуральском политизоляторах. В дальнейшем неоднократно арестовывался, умер в ссылке.
[16] ЦАНО. Ф. 2209. Оп. 3. Д. 21373.
[17] Архив УФСБ по Орлу и Орловской области. Д. 12657-П. Т. 1–3.
[18] Святицкий Александр Павлович (1900–1937) – сын священника. В сентябре 1924 г. вместе с бывшим студентом Воронежского университета Н.Ф. Сечкиным выступил инициатором создания оппозиционной группы в Орле. Затем встретился в Москве с Г.А. Нестроевым, поручившим ему создание молодежной группы в Ленинграде и установление связей со студентами Военно-медицинской академии и красноармейцами, а при посещении Орла – снабжение своих единомышленников информацией о деятельности левых эсеров в Москве и других городах. В 1925 г. студент Ленинградского государственного университета. В июне 1925 г. приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Ярославском и Челябинском политизоляторах. Впоследствии расстрелян.
[19] Архив УФСБ по Орлу и Орловской области. Д. 12657-П. Т. 3. Л. 5.
[20] Сахаров Николай Васильевич (1894–1937) – в 1922–1923 гг. студент Воронежского университета, создал и возглавил левоэсеровский «Союз трудового студенчества»; после отъезда А.П. Святицкого из Орла возглавил оппозиционную группу, назвавшуюся вследствие присоединения к ней Венецианова-Вершинина «Областным секретариатом левонародников». В июне 1925 г. приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Тобольском политизоляторе. Неоднократно подвергался репрессиям, расстрелян.
[21] Нестроев Григорий Абрамович (наст. фам. Цыпин) (1877–1941) – один из лидеров и теоретиков эсеро-максимализма. Секретарь центрального бюро «Объединения ПЛСР и Союза эсеров-максималистов» в 1922–1924 гг. Арестован в октябре 1924 г., заключен в Соловецкий лагерь. Впоследствии неоднократно подвергался репрессиям, расстрелян.
[22] Венецианов-Вершинин Леонид Сергеевич (1896–1938) – журналист и поэт. В конце 1917 – начале 1918 г. член ВЦИК, один из руководителей Казанской организации ПЛСР, редактор газеты «За землю и волю», затем член ЦК и один из лидеров Украинской ПЛСР (интернационалистов). В июне 1925 г. приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Тобольском политизоляторе. Впоследствии неоднократно подвергался репрессиям, расстрелян
[23] Архив УФСБ по Орлу и Орловской области. Д. 12657-П. Т. 2. Л. 108.
[24] Карпачев М.Д. Воронежский университет: Вехи истории. 1918–2003. Воронеж, 2003. С. 117.
[25] Бехтерев С.Л. Эсеро-максималистское движение в Удмуртии. Ижевск, 1997.
[26] Точная дата не указана.
[27] Селиванова Анна Антоновна (1894–1937) – левая эсерка, член Московского бюро «Объединения ПЛСР и Союза эсеров-максималистов». В октябре 1924 г. арестована, заключена в Суздальский политизолятор. Впоследствии неоднократно подвергалась репрессиям, расстреляна.
[28] Имеется в виду «Объединение ПЛСР и Союза эсеров-максималистов».
[29] Жуковский-Жук Иосиф Иванович (1889–1937) – журналист, историк революционного движения, поэт. За участие в максималистских и эсеро-анархистской организациях осужден на 12 лет каторги, за ранение кинжалом прокурора окружного суда в Харбине дополнительно приговорен к 2 годам 8 месяцам. В 1917–1922 гг. один из лидеров эсеров-максималистов в Забайкалье и на Дальнем Востоке. В начале 1925 г. секретарь редакции журнала «Каторга и ссылка». В декабре 1925 г. сослан в Великий Устюг, впоследствии неоднократно подвергался репрессиям, расстрелян.
[30] Сивов Александр Андреевич (ок. 1880–?) – рабочий, в 1919 г. входил в состав Московской организации эсеров-максималистов, в начале 1923 г. арестован вместе с И.И. Жуковским-Жуком в Канске. После освобождения из Новониколаевской тюрьмы перебрался в Москву, где участвовал в создании «Левонароднического Красного Креста», став его казначеем. Дальнейшая судьба не выяснена.
[31] Батурин Василий Павлович (1889–1939) – рабочий, в 1913–1917 гг. принадлежал к большевикам, затем перешел к эсерам-максималистам. В 1918 г. входил в состав исполкома Самарского Совета.
[32] Стах – сокращенное имя и прозвище Станислава Андреевича Таукина (1888–1938) – боевика-максималиста, отбывавшего в 1909–1917 гг. каторгу в Шлиссельбургской крепости. В конце 1917 г. эмиссар Петроградского ВРК в Виленской губернии. Во время Гражданской войны входил в состав совместной Боевой организации левых эсеров и максималистов, действовавшей на Украине. После 1925 г. отошел от политической деятельности. Расстрелян, похоронен на Бутовском полигоне.
[33] «Революционный авангард» – орган «революционно-социалистической молодежи». Его редактор, студент Горной академии Б.С. Белостоцкий арестован 25 марта 1925 г. Постановлением ОСО при коллегии ОГПУ от 3 апреля приговорен к трехлетнему заключению в концлагерь.
[34] Лихтенбаум Михаил Давидович (1898–1937) – ветеринар по профессии, в 1921–1923 гг. член подпольного Московского комитета левых эсеров; пытался консолидировать стоявших на левоэсеровских позициях столичных студентов, в том числе из остатков созданного в 1922 г. «Студенческого социалистического союза». Арестован в октябре 1923 г. и заключен в Соловецкий лагерь. Позднее отошел от политической работы. Расстрелян, похоронен на Донском кладбище.
[35] Каховская Ирина Константиновна (1888–1960) – до 1917 г. эсерка-максималистка. В 1908–1917 гг. отбывала каторгу за участие в боевой дружине. В конце 1917 – начале 1918 г. вместе с В.Володарским возглавляла агитационно-пропагандистский отдел ВЦИК. С апреля 1918 г. член ЦК ПЛСР и руководитель Боевой организации, осуществившей 30 июля 1918 г. в Киеве убийство немецкого генерал-фельдмаршала Г.Эйхгорна и готовившей в 1919 г. покушение на А.В. Колчака и А.И. Деникина. С 1921 по 1948 г. неоднократно подвергалась репрессиям. В 1922–1924 гг. отбывала ссылку в Калуге, куда к ней несколько раз приезжал Б.С. Белостоцкий; в 1938–1948 гг. – заключение в Краслаге, до 1954 г. находилась в ссылке.
[36] Так на революционном сленге именовались экспроприации.
[37] В докладе ОГПУ о деятельности ПЛСР и Союза эсеров-максималистов за ноябрь–декабрь 1924 г. и январь 1925 г., составленном на основании агентурных данных, говорилось: «Во главе Калужской организации стоит бывший член ЦК партии левых эсеров Каховская Ирина Константиновна (административно-ссыльная). Работу ведет, главным образом, в деревне, используя для этого свой авторитет и связи с местным крестьянством. Результатом этой деятельности являются частые антисоветские выступления крестьян на местных волостных советских съездах и конференциях с критикой нашей налоговой политики и пр.». («Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину… М., 2001. Т. 2. 1924 г. С. 401.) В своей деятельности Каховская опиралась на бывшего поручика из крестьян (во время Гражданской войны находился на командных должностях в Красной армии и был награжден орденом Красного Знамени) С.В. Носова, ведшего хуторское хозяйство.
[38] См. док. № 2.
[39] Смоленский Николай Петрович (1903 – после 1949) – был связан с Н.В. Сахаровым, поддерживал контакты с Г.А. Нестроевым. Арестован позже других, приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в Челябинском политизоляторе вместе с остальными нижегородцами и орловцами. Впоследствии, проживая в Южно-Казахстанской (Чимкентской) области, работал бухгалтером в совхозе. Арестован в марте 1949 г., приговорен ОСО при МГБ СССР к ссылке.
[40] Видимо, в документе ошибка. Вероятно, имеется в виду Л.К. Мошин. Мошин Леонид Константинович (1893–1958) – эсер с 1908 г., кооператор, журналист и поэт. В 1917–1919 гг. один из руководителей левых эсеров в Твери, редактор газеты «Голос труда», затем находился в заключении в Перми. По возвращении в Тверь возглавил губернское оргбюро легалистского крыла ПЛСР («штейнберговцы»), работал секретарем редакции журнала «Тверской кооператор» и редактировал левоэсеровский журнал «Трудовая мысль». Принадлежал к числу руководителей Тверского литературно-художественного общества им. И.С. Никитина («никитинцы»), в 1922 г. избран членом легалистского центрального бюро ПЛСР. Выражение «со смерти», вероятно, означало самоустранение и внезапное исчезновение Мошина из Твери. С 1926 г. он работал в ОГПУ, в 1934 г. занимал должность начальника отдела связи УНКВД по Тульской области. Возможно, какую-то роль в поступлении Мошина на чекистскую службу сыграл его младший брат А.К. Мошин, бывший левый эсер, ставший в свое время агентом ВЧК.
[41] Датируется по содержанию.
[42] Международная организация помощи борцам революции.
[43] Датируется по содержанию.
[44] В письме В.Н. Фигнер, находившейся в тесном контакте с правозащитной организацией Е.П. Пешковой «Помощь политическим заключенным», к Е.Ярославскому от 10 марта 1926 г. указано число репрессированных участников молодежных организаций: «По разным углам России и Сибири томятся в ссылке до 2000 молодежи обоего пола, часто в возрасте от 17–18 лет». (РГАЛИ. Ф. 1185. Оп. 3. Д. 9. Л. 1 об.)
[45] Так в документе.
[46] Далее курсивом набран текст, написанный прописными буквами.
