В прошлом месяце Министерство науки и образования представило новый Модельный устав, по которому теперь следует строить жизнь государственным академиям наук. В связи с выходом устава противостояние Министерства науки и Российской Академии пошло на новый виток. Чтобы донести основные идеи до научной общественности, фонд «Открытая экономика», разрабатывавший по заказу Миннауки Модельный Устав, решил провести круглый стол. Однако среди докладов непосредственно самому уставу было посвящено всего два выступления – исполнительного директора Центра «Открытая экономика» Александра Гордеева и заместителя декана юридического факультета Санкт-петербургского государственного университета Вячеслава Лопатина. Основная идея первого докладчика заключалась в несостоятельности и нежизнеспособности Академии, что, собственно, и является основной причиной, по которой главным управляющим и надзирающим органом теперь Миннауки видит наблюдательный Совет. Президиуму же решили оставить лишь экспертные функции, чтобы определял, чем надо ученым заниматься, и указывал на приоритетные направления. А Совет уже решит, давать денег на эти направления или подождать. Он же - Совет – решает все имущественные вопросы, связанные с недвижимостью. Несмотря на то, что как раз Президиуму дано право решать, какой институт закрыть, а какой "слить" или "укрупнить". Т.е. что делать с институтами, будут решать сами академики, что делать со зданиями этих же институтов, судить уже не им. Неудивительно, что подобная речь, в аудитории, состоявшей на две трети из академических работников, была воспринята агрессивно.
Зато сообщение второго докладчика вызвало скорее больше сдержанных вопросов и повергло присутствовавших в состояние задумчивости. Юридический статус Академии до сих пор до конца не прописан, а, следовательно, не понятно, за что биться и каким образом самим академиям разрабатывать собственные уставы, которые бы регламентировали деятельность академий уже с точки зрения современного российского законодательства и новых экономических условий.
Поэтому обсуждение Модельного устава как такового вскоре прекратилось. И перешли непосредственно к ключевому вопросу в истории затянувшегося противостояния – кто и как распоряжается имуществом. Весьма показательным в этом смысле было выступление ректора Российской экономической школы Сергея Гуриева, который огласил результаты исследования, проведенного РЭШ. Цель исследования заключалась в том, чтобы выяснить, насколько эффективно сегодня управляет своим имуществом РАН и какова была бы возможная прибыль, если эту эффективность повысить. Сам Гуриев заметил, что знает вопрос изнутри, ибо его Школа является арендатором РАН, и потому он не удивлен, что результаты исследования оказались примерно такими, как он и ожидал. По сообщению Гуриева, участники многолетней дискуссии об имуществе Академии, уверяющие, что доход от эффективного управления недвижимостью мог бы составлять около 5,5 или 6 миллиардов рублей в год, сильно преувеличивают. Никаких 5 или 6 миллиардов из этих фондов выжать нельзя. Однако и те 1.5 миллиарда рублей дохода, что сейчас получает Академия, тоже не являются максимальной прибылью. Если привлечь более эффективный (а следовательно, и более дорогостоящий) менеджмент для использования академических фондов, то прибыль может составить около 27%, т.е. примерно около 500 миллионов в год. Эти деньги, по мнению Гуриева, стоило бы использовать на повышение пенсий тем сотрудникам Академии, которых должны «попросить» в связи с реформой на пенсию.
Таким образом, результаты этого независимого исследования – еще одно подтверждение того, что в разговоре о реформе Академии, наверное, обеим сторонам не следовало бы вопрос об имуществе рассматривать как ключевой. Тем, кто хочет «поживиться» (подразумевается собирательный образ коррумпированного чиновника МОН), не стоит рассчитывать на слишком легкую и значительную прибыль. А тем, кто страшно боится любых перемен, которые приведут к потере последнего (подразумевается собирательный член Президиума РАН), не стоит зубами держаться за недвижимость. Ее, как подтверждают все арендаторы, сейчас не выгодно ремонтировать, и потому она скоро рухнет, погребая под обломками последнюю прибыль. И, наверное, стоит сосредоточиться на том, чтобы в Академии и с Академией было выгодно работать всем — и сотрудникам, и арендаторам.
Ближе к завершению обсуждения эту тему продолжил Генеральный директор ООО «МАГНЕРУС» Александр Железняк. Он сам в силу рода своей деятельности постоянно работает с академическими институтами, в частности готовит лаборатории и помещения для наукоемкого производства. В существующих условиях – а это крайне неудобный закон об аренде плюс плохое состояние академических зданий — решать судьбу российской Академии и российской науки сквозь призму тяжбы о недвижимости представляется абсурдным. Зато многолетнее, пугающее и бессмысленное противостояние МОН и РАН не дает развиваться наукоемкому бизнесу, который по определению – бизнес малый, т.е. нуждающийся в более тонких регулировках и отношениях. Понятно, что из-за бесконечных препирательств, в том числе — и законодательного характера, бизнесмены предпочитают не связываться ни с Академией, да и с наукой тоже. Хлопот много, а прибыли…..
Таким образом, несмотря на интересные доклады, обсудить толком Модельный устав участникам собрания так и не удалось. Поэтому мы решили вернуться к предмету разговора и обратиться за комментариями к одному из участников Круглого стола, заместителю председателя комитета по образованию и науке Государственной Думы, академику российской Академии медицинских наук Сергею Колесникову.
Беседовала Ольга Орлова.
Какова позиция комитета ГД по науке и образованию в отношении реформы Академии наук?
Четко сформулированной и осознанной позиции нашего комитета ГД по этому вопросу нет, как нет и единого мнения. Я и не уверен, что оно будет.
Почему?
По разным причинам. В первую очередь это зависит во многом от членов Комитета и председателя. А у нас в Комитете членов Академии не много. Есть Жорес Алферов – академик РАН. Я сам являюсь членом Академии медицинских наук. И есть Иван Мельников – член-корреспондент РАО. И очень не многие понимают, что вопрос о судьбе Академии стоит значительно шире, чем проблема сохранения структуры или проблема выживания старейшего научного учреждения, созданного Петром Первым. Это принципиальный вопрос отношения российского государства к фундаментальной науке. И мне кажется, что на сегодняшний день этот вопрос недооценивается ни администрацией президента России, ни правительством.
Чем грозит принятие Модельного устава академий, предложенного МОН?
Если мы реализуем ту концепцию, которую предлагает сейчас МОН в отношении академий, то мы вообще потеряем фундаментальную науку в России. Дело в том, что у нас 90% фундаментальных исследований проводится в стенах академических институтов. Мы сейчас не обсуждаем, хорошо это или плохо, но это так. Такова традиция. И если определять направления этих исследований будет наблюдательный совет, состоящий в основном из высокопоставленных чиновников, то фундаментальные исследования зачахнут сами собой. Нам в Министерстве настоятельно рекомендуют проводить подобные исследования с помощью бизнес-корпораций. Разве кто-то возражает? Только с 1990-го года в России полностью уничтожена отраслевая и корпоративная наука. Сейчас у нас нет традиции вкладывания корпорациями денег в фундаментальные исследования. Хотя все знают, что за рубежом почти на 70% такие исследования финансируются корпорациями или проводятся в университетах. Но наше законодательство не дает льгот, которые бы помогли создать условия корпорациям развивать фундаментально-прикладную и фундаментальную науку. И в этом же самое время предпринимаются попытки задушить и без того не самую мощную деятельность академий наук.
Да еще правительство внесло в ГосДуму поправки в Бюджетный кодекс на 2008-2010 годы, который предполагает полное изъятие в бюджет всех заработанных внебюджетных средств (а это платные услуги, договора, гранты, пожертвования и др.)! Т.е бьют по рукам самым активным бюджетным учреждениям, которые научились выживать не благодаря, а вопреки действиям правительства в разрухе периода Ельцина, научились передавать свои разработки в реальный сектор экономики.
В чем, на ваш взгляд, главный изъян Модельного устава?
Прежде мы имели организацию, основанную на принципе самоуправления. А теперь предлагается ликвидировать самоуправление и ввести наблюдательный совет, который будет наделен самыми широкими полномочиями. В его состав должны войти девять человек: три представителя от правительства, по одному представителю от Госдумы, Совета федерации, администрации президента и еще три академика. Таким образом, две трети в совете, который управляет Академией – чиновники. А функции, прописанные у этого совета, больше функций королевы. Президиум в свою очередь становится только совещательным органом, который ничего не решает.
Но МОН утверждает, что это только Модельный устав, который академии не обязаны принимать…
Если это было сделано для помощи академиям, то и ничего бы еще. Но дело в том, что рассылка устава сопровождалась несколькими комментариями высокопоставленных чиновников МОН, в которых прямо говорилось, что, если члены академии не примут устав, то Министерство не согласует варианты их устава и не согласует руководство академий. Во-первых, это называется шантажом, а во-вторых, нарушением закона о науке, в котором записано все наоборот: Устав разрабатывается академиями и представляется на согласование в правительство. А нам говорят, что диктовать условия будет Министерство.
В чем заключается основная мотивация Миннауки?
Дело не в самом Министерстве, а в позиции ряда чиновников Правительства, которые все время говорят о неэффективном использовании имущества академий, их земельных участков. С точки зрения бизнесмена типа «купи-продай» это так. Но фундаментальная наука дает отдачу иногда через десятилетия. Это тоже венчурное вложение государственных средств. Но чиновников прельщают фонды и земельные участки академий наук. Не для кого не секрет, что такая политика вызвана желание поглотить академическое имущество. Правда, Россельхозакадемии удалось в судебном порядке отстоять свои земли, но они имели Указ президента Ельцина от 1992 года о передаче земельных участков им в собственность.
Только какие же у нас будут директора институтов, если у них не будет полномочий распоряжаться собственностью своих учреждений?! Это будет марионеточная академия. А наукой управлять без имущества нельзя — это будет как внешнее управление обанкротившемся предприятием перед его продажей — т.е. предпродажная подготовка. Может это и нужно? Но повторюсь, фундаментальная наука подобно венчурному предприятию: государство отдает деньги умным людям, чтобы они сделали прорыв в науке. Чиновник не может знать, где будет прорыв в науке.
И все это происходит на фоне принятого закона о науке, который, на первый взгляд, дает больше прав и свобод внутри самих академий. Больше свободы оперирования финансами, больше свободы созданий и ликвидаций учреждений внутри академий. Вводятся обязательные отчеты в Правительство. Хотя ученые и так их предоставляют ежегодно, просто, думаю, что их как не читали, так и не будут читать чиновники.
Какова же позиция самих академий?
Россельхозакадемия уже приняла устав. РАН готовится принять на общем собрании в конце марта, а Медицинская академия разработала проект устава.
Являются ли разработанные уставы внутри самих академий оптимальными?
Не могу точно ответить, потому что фактически это действующие уставы, которые приведены в соответствие с поправками к закону о научно-технической политике.
Означает ли это, что закон о науке в целом разработан и внятно сформулирован?
Нет, он нуждается в существенных доработках. Недавно мы с коллегами внесли еще ряд поправок, связанных с интеграцией науки и образования, нужно сильнее прописать инновационную составляющую в закон. Но Министерство очень сильно давит на академии, чтобы они принимали устав, не дожидаясь этих поправок в закон. Грозится прекратить финансирование во втором полугодии, если в марте мы не примем представленный Министерством устав.
То есть Миннауки собирается внести корректировки в уже принятый бюджет и таким образом нарушить не только закон о науке, но и о бюджете?
Формально закон о Бюджете России нарушен не будет, так как Минфину дано право оперативного регулирования бюджетом страны, если это не затрагивает макроэкономические параметры. Поэтому я и говорю, что наше правительство — сознательно или нет — хочет продолжить Ельцинский период разрушения. Но даже нелюбимый мной Борис Ельцин в какой-то момент все-таки понял, что академия нужна и сохранил ее, а нынешние чиновники хотят разрушить ее до конца. Напомню, что Российская академия создавалась в переломный период модернизации России 250 лет назад, а Академия медицинский наук — в самое тяжелое время Великой Отечественной войны И.В.Сталиным.
Но, согласитесь, что и со стороны Академии разговор про реформы давно уже ходит по кругу. Самым характерным было выступления представителя Института цитологии из Санкт-Петербурга. Оно сводилось, если помните, к следующему «не разрушайте то, что прекрасно работает; не мешайте нам!» И тут же через секунду: «Помогите! У нас замерзают реактивы зимой, в институте температура плюс три градуса, замерзают мозги. Разве можно думать в таких условиях?!»
Поскольку я руковожу Восточно-сибирским научным центром Академии медицинских наук в городе Иркутске, то могу предложить посмотреть, как мы работаем. Нам бюджет дает зарплату и возможность оплатить коммунальные услуги, немного на ремонт и оборудование. А остальное мы зарабатываем сами. Мы сами приводим в порядок наше оборудование. Мы, например, работаем полноценно. Так что давайте разбираться, давайте поглощать и закрывать неэффективные институты. Но решение об этом должна принимать сама Академия после аудита. А аудита нет, нет и критериев оценки эффективности институтов. В первом варианте концепции развития науки до 2015 года, представленном МОН, хотя бы были предложены критерии оценки эффективности деятельности научных учреждений. А теперь и этого нет. И сейчас политика такая – наука сама себя изнутри реформировать не может, поэтому реформировать ее будем мы — чиновники!
Если бы реформы внутри Академии шли эффективнее изнутри, то разве не легче было бы консолидировать в защиту науки не только научную общественность в самой Академии, но и широкую общественность в стране? Только кто будет Академию реформировать изнутри? Обратили внимание, что на Круглом столе из руководителей академических институтов присутствовали в основном люди, которым глубоко за 60 …
А разве возраст – это основное в развитии науки? Мы же потеряли за двадцать лет реформ и забвения отечественной науки почти целое поколение ученых, создался разрыв — есть 50-70 летние, а за ними провал в 20 лет. Школы-то надо восстанавливать! Если убрать поколение 65-70-летних ученых на пенсию, то и следующее научное поколение мы потеряем.
Да я и не говорю, что в Академиях все прекрасно. Но печально то, что в действительности реформирование движется в противоположном направлении от развития и оптимизации научной деятельности. Сейчас идет не диалог с академиями, а попытка на нее насильно давить. Ничего, кроме раздражения, у ученых это не вызывает. Вместо того, чтобы объединяться в содружественном строительстве, люди объединяются против давления. На том же вышеупомянутом круглом столе Гордеев откровенно заявил, что Академия работать не может, поэтому Министерство будет ею руководить. И это при том, что наши ученые выживают в немыслимых условиях. Ведь у нас на одну цитируемую за рубежом публикацию, приходится затрат в десять раз меньше, чем в развитых странах. А нам на это отвечают: если давать ученому 100 рублей в год, а он будет одну публикацию в год делать, то вот вам и будет самая большая эффективность. Возможно. Только вы попробуйте на 100 рублей в год сделать хоть одну полноценную публикацию, которую бы цитировали за рубежом!