Скандал вокруг неизбрания на заседании Отделения историко-филологических наук многолетнего директора Института российской истории А.Н. Сахарова на очередной срок продолжается. 15 декабря 2008 г. он был забаллотирован после дискуссии, в которой был обвинен в создании в Институте своей диктатуры, атмосферы страха, разбазаривании ценных научнх кадров, создании условий для монополизации своих позиций и поощрении сомнительных фигур. Впервые с 1993 года у Института может появиться новый директор - Анатолий Чернобаев,главный редактор журнала «Исторический архив», победивший большинством голосов. Приближенные Сахарова надеются на то, что Президиум РАН 20 января может не утвердить решение Отделения. Тем более, что в самом Институте большинство общего собрания ИРИ РАН поддержало А.Н. Сахарова. 20 января 2009 г. вопрос о результатах этого голосования будет рассматриваться на заседании Президиума Академии наук. О том, почему Отделение историко-филологических наук высказалось против А.Н. Сахарова, об атмосфере в Институте российской истории мы побеседовали с доктором исторических наук, академиком РАН, специалистом в области новейшей истории России, исторической демографии и исторической географии Юрием Александровичем Поляковым. Интервью взяла Наталия Демина.
Вы участвовали в заседании Отделения историко-филологических наук РАН, на котором рассматривались два кандидата на пост директора Института российской истории: А.Н. Сахаров и А.А. Чернобаев. Почему отвергли кандидатуру Сахарова и проголосовали за Чернобаева?
Я уже 60 лет работаю в нашем Институте, знал всех его директоров, и сравнение не в пользу Сахарова. Директор ныне имеет огромную власть. Сейчас введена новая система оплаты труда, все зависит от директора, будет ли надбавка к ставке или нет. И каждое критическое выступление может стать причиной увольнения – и такие случаи уже бывали. У меня нет никакой личной заинтересованности в том, кто у нас будет директором. Я – старый человек, единственный академик в институте, советник РАН, поэтому в этом вопросе руководствуюсь только своим пониманием того, как должен работать научный институт, это мой долг сказать то, что я думаю.
На вашей памяти это первый раз такое, чтобы Отделение выступило против мнения общего собрания коллектива научного института?
Такие случаи были и не раз. Свежий пример – 23 декабря 2008 г. состоялся президиум РАН, на котором рассматривался вопрос об утверждении результатов голосования на Отделении биологии. Коллектив одного из институтов избрал одного директора, а Отделение высказалось в пользу другого, и решение Отделения было утверждено Президиумом РАН без каких-либо колебаний.
Такие случаи бывали и ранее. Например, в институте археологии. Когда в 1987 г., по возрасту, с поста директора ушел академик Борис Александрович Рыбаков (кстати, он ушел в 77 лет, а Сахарову уже 78), коллектив института избрал Г.А. Фёдорова-Давыдова. Тогда существовал ленинградский филиал института, и он тоже проголосовал за Фёдорова-Давыдова, а Отделение Академии наук избрало Валерия Павловича Алексеева, ныне покойного. Такие случаи бывали, и в этом ничего удивительного нет.
В Уставе Академии наук записано совершенно твердо: директора института избирает Общее собрание отделения РАН с учетом мнения коллектива института. Мнение сотрудников мы учли, однако приняли во внимание и то, что общее собрание проводилось с нарушениями. Вы представьте, как проходило собрание. На него пришел представитель Отделения, ученый секретарь, но, кроме того, пришел не сотрудник института, академик РАН В.А. Виноградов. В президиуме собрания сидели два представителя Отделения и лишь один представитель Института (Л.Н. Нежинский). Сахаров выступал более получаса, а Чернобаева Нежинский ограничил 10 минутами. О Сахарове зачитывались все позитивные документы, а о Чернобаеве не было оглашено даже его выдвижение. И такой ход собрания всех убеждал в том, что вопрос о поддержке Сахарова решен. Ко мне подходили сотрудники института и говорили: «О чем же спорить? Отделение проголосует за Сахарова. Дискуссии бесполезны». На мой взгляд, ни о каком настоящем обсуждении деятельности директора ИРИ РАН на общем собрании в институте говорить не приходится.
Газета «Наше время», которой я до этого не знал, опубликовало 15 декабря 2008 г. письмо сотрудников Института «Удар по науке: консерваторы берут вверх» и статью «Антидемократический переворот в российской исторической науке» заместителя директора ИРИ по науке Владимира Лаврова, где делаются выпады против Академии наук и, в частности, Отделения историко-филологических наук, в тексте оно названо «огромной бюрократической надстройки над наукой». Как будет работать руководство Института, которое по существу противопоставляет себя Отделению?
Статьи в поддержку Сахарова в этой газете представляются мне демагогическими и клеветническими не только тем, что в них критикуется Академия в целом и Отделение, но и из-за того, что там содержатся поразительные с научной точки зрения утверждения. Так, С.М. Каштанову вменяется в вину, что он и его сторонники не могу простить А.Н. Сахарову, что в ИРИ РАН отринуты «концепции классовой борьбы школы Б.Д. Грекова». Кто же не знает, что эти концепции возникли задолго до рождения Б.Д. Грекова, а к школе Грекова принадлежали ученые, являющиеся гордостью российской науки. Конечно, марксисты преувеличивали значение классовой борьбы, но она существовала и существует. Теперь она приняла другие формы. Все признают, как опасен для России тот огромный разрыв в доходах и состояниях, который существует сейчас в стране. Для общества крайне тяжела ситуация, когда есть миллиардеры, купающиеся в роскоши, и пенсионеры, роющиеся в мусорных ящиках.
Как вам кажется, каким будет решение Президиума РАН 20 января?
Я не могу ответить на этот вопрос. Отмена решения Отделения явилась бы пощечиной для него. Подобных прецедентов я не припоминаю. Согласно Уставу РАН директоров выбирает Отделение, а в прерогативу Президиума входит их утверждение.
Меня огорчает та пиар-кампания, которую ведется Сахаровым и его коллегами. Ведь по сути, что происходит? Обычная смена руководства. Согласно Уставу РАН выборы директоров академических институтов должны проходить регулярно. Рядовая ротация превращена в сенсацию.
А.Н. Сахаров начал вести кампанию по своему избранию еще с июня, с того момента, как был объявлен конкурс и после. Теперь на Ученом совете ИРИ РАН снова собирают подписи, пишут коллективные письма и т.д. Обычную вещь – смену директора – в газете «Наше время» назвали «антидемократическим переворотом». В ней делят сотрудников на консерваторов и прогрессистов, мол, консерваторы взяли вверх в исторической науке – так пишет зам. директора по науке. Как можно такое писать о своем институте, о своем Отделении? Мы – единый коллектив, как же мы будем работать дальше? Плюрализм – замечательное достижение вообще, и в исторической науке, в частности, но та кампания, которая ведется сейчас, на мой взгляд, повредит коллективу института, приведет к его разобщению и противостоянию между сотрудниками. Коллеги Сахарова критикуют Академию наук и ее отделение, как же институт будет существовать дальше, когда он критикует отделение как уродливую бюрократическую надстройку?
Один сотрудник ИРИ сказал, что в коллективе института ходят слухи, будто все это интрига затеянная академиком Чубарьяном, чтобы якобы слить Институт российской истории с Институтом всеобщей истории. Как бы вы прокомментировали эти разговоры?
Я бы прокомментировал это так. Министр образования и науки в статье, опубликованной в «Известиях», говорил, что сейчас существует 3000 научных учреждений, не только академических институтов, а всех, и эффективными являются только 5-7% из них, что произойдет ликвидация и слияние многих научных организаций с вузами и друг с другом. Отсюда пошли слухи и выдумки. Но я не думаю, что нас сольют с Институтом всеобщей истории, хотя когда то это был единый институт, до тех пор, когда нас разделили в 1968 г.
Из сказанного министром можно предположить, что подобные слияния научных организаций будут происходить, но по моим представлениям, это вопросы академические и у министерства нет никаких конкретных планов по поводу ИРИ и ИВИ РАН. Я думаю, что Институт российской истории должен существовать как отдельная организация, нужно лишь усилить научную работу. Так, например, Институт всеобщей истории под руководством Чубарьяна делает уже многое из того, что должен делать Институт российской истории, в частности, ведет работу над исторической энциклопедией. Ее должны делать оба института, а делает только один.
Чем же вызвана необходимость такого голосования на Отделении именно сейчас? Как бы вы объяснили людям, которые далеки от истории, почему его опять не выдвинули директором?
Никто не критиковал его на Отделении как ученого. Он является неплохим ученым (специалистами по периодам, которыми А.Н. Сахаров занимается, подвергаются сомнению и его научные качества - "Полит.ру"). Никто не критиковал его за общественную деятельность. Его критиковали за методы руководства институтом. Только за это.
Скажу вам честно, мне кажется безнравственным, что Сахаров так цепляется за власть в 78 лет. Я знаю, что он сейчас бегает по начальственным кабинетам, пытаясь сохранить свой пост. Он является директором уже 15 лет, несколько раз ему продлевали его работу на посту руководителя института.
Не могли бы вы высказать свое мнение об Анатолии Чернобаеве. Некоторые сотрудники ИРИ говорят, что не считают его академическим ученым. Как бы вы объяснили выбор Отделения в его пользу?
Очень просто. Он известный ученый, он уже 17 лет – главный редактор журнала «Исторический архив». 17 лет! Он заведовал кафедрой. Сотрудников института запугивают словами, что это – человек со стороны, что он придет, разгонит... Да ничего этого не может быть! Он не является моим другом, я знаю его лишь как ученого. Соратники Сахарова упрекают Чернобаева за то, что он занимался историей КПСС. Делать это просто некрасиво. Большая часть историков, люди старшего возраста, писали об истории КПСС, она преподавалась во всех вузах страны. Скажу больше, история партии, руководившей нашей страной более 70 лет, изучается и сейчас, и будет изучаться с показом и позитива, и негатива. Сам Сахаров не просто писал об истории партии, а в 1968-1971 гг. работал в ЦК КПСС инструктором в отделе пропаганды. Это (я говорил об этом на собрании) не является минусом в его биографии. Что касается Чернобаева, то он – человек известный, в последние годы занимается биографическими исследованиями, выпустил несколько книг с биографиями 4000 историков, эти книги стали бестселлерами.
На ваш взгляд, должность директора научного института скорее административная или научная?
На мой взгляд, хороший руководитель института должен в себе интегрировать оба качества. Директор завода не должен сам стоять у станка, а директор НИИ должен писать научные статьи сам и писать хорошо. Сахаров статьи пишет сам, я повторюсь, что его как ученого никто не критиковал. Некоторые его выступления по ТВ вызвали ряд критических замечаний, но это нормально, у нас же плюрализм.
Со стороны либеральной общественности шла критика недавно изданных учебников истории. Что вы думаете об этих учебниках под редакцией А.В. Филиппова и А.А. Данилова?
Я отвечу так. Историческая наука находится в тяжелом положении. В обществе упал интерес к истории. Тиражи книг – фантастически малы. Наши научные книги выходят тиражами в 1000 экз., и это еще хорошо, бывает и 300, и 500 экз. Школьники не знают элементарнейших вещей, что крайне плачевно для будущего страны. Надо поднимать значение истории. За 2008 год из 20 академиков-историков умерло пять человек, умер руководитель Секции истории, академик РАН Александр Александрович Фурсенко, отец министра, он был ленинградцем, я его знал 40 лет, он был моим другом. И сейчас Отделение избрало нового руководителя секции – академика РАН Валерия Александровича Тишкова. Он представлен на утверждение Президиума. Он – хороший ученый, директор Института этнологии и антропологии РАН. Одна из его идей – созвать съезд историков России.
Съезд намечен на 2009 год?
Пока точно не известно, т.к. это связано с финансовыми вопросами. Последнее совещание историков было почти 50 лет назад, в 1961 году, и оно имело огромное значение, тогда был поворот с критикой Сталина. Вы – человек молодой и вам трудно представить столь протяженные хронологические отрезки времени, но книга со стенограммой тогдашнего совещания – это уникальная вещь, своего рода фотография состояния исторической науки.
Кто-то может сказать, что научное сообщество – республика ученых, что ученые должны самоуправляться, что если научный коллектив поддержал своего директора, то почему его не поддержало Отделение, ведь люди лучше знают, кто для них будет лучшим директором…
Отделение, которое принимало решение по Сахарову, состоит из историков и филологов, причем не самых худших. Это – элита исторической науки и они так проголосовали против Сахарова, поскольку при обсуждении на Отделении выяснилось, что и общее собрание в ИРИ РАН, и Ученый совет проводились с нарушением регламента. К тому же, Ученый совет подбирается директором.
Это не получается назначение сверху?
Почему же сверху? В Отделении есть не только академики, но и член-корры, коллеги, независимые от Сахарова, они лучше разобрались в ситуации и приняли решение, которое не мог принять коллектив института, зависящий от нынешнего директора. Очень многие сотрудники находятся на договоре, на контракте, на полставки и в этом смысле они зависят от директора.
Голосование было тайным?
Было тайным и на общем собрании, и на Отделении.
Как можно объяснить то, что 90% сотрудников ИРИ РАН поддержало Сахарова?
Люди боятся потерять работу, определить, кто проголосует против, не так трудно.
Сколько сотрудников ИРИ голосовало?
130 человек. Каждый голос более-менее прозрачен. 14 бюллетеней было против, 8 бюллетеней было недействительных.
При голосовании в Отделении историко-филологических наук из 87 человек членов отделения 50 было «против» и 32 «за» Сахарова и, соответственно, 32 «против» и 49 «за» Чернобаева – при необходимых 44 для занятия должности директора. Перевес голосов значительный, разрыв был очень большим и ярким.
На должность директора ИРИ претендовало два кандидата?
Да.
Было ли для коллег неожиданностью, что А.А. Чернобаев подал на конкурс директора ИРИ РАН?
Он подал в самый последний момент. Конкурс был объявлен летом, в июне, и тогда же Сахаров начал свою «избирательную кампанию». Другого кандидата долгое время не было. Я знаю, что в институте некоторые коллеги думали подать на конкурс, но испугались, побоялись, они знали, что если они выставят свою кандидатуру, то их уволят. Чернобаев подал документы в октябре, а последний срок был 30 октября.
На Ученом совете ИРИ 22 декабря, на котором обсуждалось письмо в адрес Президиума РАН, А.Н. Сахаров отметил, что коллектив 10-15 лет жил спокойно, что «у нас были споры, но мы занимались наукой». Не могли бы вы рассказать о том, как складывалась жизнь института под его руководством? Была ли она такой спокойной и безмятежной? Правда ли это, что некоторые коллеги и целые научные подразделения были вынуждены уйти из-за конфликта с Сахаровым?
Так в этом же и дело! Институт покидали лучшие сотрудники, и об этом не раз писалось в прессе. Я могу назвать некоторые имена. Была группа источниковедов, занимавшаяся древними скандинавскими материалами по истории Руси. Вся группа ушла, не сработавшись с Сахаровым, а это были редкие специалисты, не просто знающие скандинавские языки, но и умеющие читать древние тексты.
Чем была вызвана эта невозможность сработаться?
Он их прижимал, не включал в план научной работы, всячески третировал.
Стоит вспомнить и о том, как Сахаров ликвидировал Центр истории России в средние века и раннее новое время. Тогда между мной и Сахаровым был конфликт по этому поводу. Представьте, 22 июня 2000 г. заканчивается Ученый совет, заслушивается пункт «Разное» и вдруг в «Разном» ставится вопрос о ликвидации этого центра. Ученый совет голосует «за». После этого С.М. Каштанов, очень крупный специалист по феодализму, которого никто не мог уволить, т.к. он – член корреспондент РАН, ушел из института по собственному желанию. Как можно рассматривать такие содержательные для научной жизни института вопросы в «Разном»? Я Сахарову сказал, что надо создать комиссию для рассмотрения этого вопроса, на что он мне ответил в таком духе: «ну, зачем создавать комиссию? Это вопрос тактики, я этот вопрос специально поставил в «разное», иначе были бы споры, дискуссии».
Как можно так делать? Решать такой вопрос о ликвидации целого Центра внезапно, в «Разном»! Именно эти методы руководства институтом, как раз и критиковались на Отделении историко-филологических наук.
И, наконец, С.О. Шмидт, в 1968-2006 гг. председатель Археографической комиссии Академии наук (теперь ее возглавляет С.М. Каштанов), очень известный, популярный и хороший историк. Сахаров его поставил в такое положение, что ему также пришлось уйти из ИРИ. Он теперь работает в Институте славяноведения РАН.
Почему обсуждение методов руководства Сахарова состоялось только сейчас, а не в прошлые выборы?
Прошлые выборы были 10 лет назад, а потом его директорство все время продлевали без голосования. В этом то все и дело.
Отделение продлевало?
Отделение и Президиум РАН.
Т.е. раньше никто не считал нужным поднять этот вопрос, а сейчас решили, что поднять вопрос нужно?
Решили, что пора провести новые выборы. Состоялись выборы директоров сразу трех исторических институтов. Против А. Чубарьяна и Н. Макарова проголосовало около 10 членов Отделения. К сожалению, их выборы проходили на безальтернативной основе. На мой взгляд, выборы без альтернативы – это не выборы, поэтому мы приветствовали тот факт, что на должность ИРИ РАН баллотировалось сразу два человека, и мы поддержали А. Чернобаева.
Как бы вы прокомментировали научную программу работы ИРИ РАН, предложенную А.Н. Сахаровым, о которой много говорилось и на последнем заседании Ученого совета института?
Повторю, что критике подвергалась не научная деятельность Сахарова, а методы его руководства. Что касается программы, то она составлена из предложений научных сотрудников, среди которых преобладают люди творческие. Я бы сейчас не касался программы, здесь нужен отдельный разговор. Во всяком случае, ряд научных проблем были обойдены в докладе Сахарова. Я обращал внимание на необходимость больше заниматься историческими корнями происходящей в России депопуляции, заняться новым направлением – исторической экологией.
В ИРИ РАН сейчас нет специалистов по истории голодных лет, поэтому руководитель Федерального архивного агенства России, член-корреспондент РАН Владимир Козлов критиковал Сахарова и поддержал кандидатуру Чернобаева. В результате политики А.Н. Сахарова в ИРИ нет и специалистов-аграрников. Директор говорит, что не можем найти, а для чего же нужен директор, если за 2-3 года не может найти специалистов?
В то же время А.А. Чернобаев знает историков как никто другой, как я уже вам говорил, он выпустил книги с биографиями 4000 историков. Он в течение 17 лет был и остается главным редактором «Исторического архива», он хорошо знает архивы, а архивы для историков – это наш хлеб и воздух. Его назначение, во-первых, позволит институту усилить документальную базу, а, во-вторых, он знает ученых-историков и будет подбирать сотрудников по объективным основаниям, тех специалистов, которые нужны институту для развития наиболее острых и интересных научных проблем.
Вы, конечно, знаете, что в ИРИ работал Виктор Петрович Данилов, известный крестьяновед, а как так получилось, что в Институте не оказалось специалистов-аграрников? Какова судьба научной школы Данилова, осталась ли она в ИРИ?
Научная школа Данилова разбрелась. Виктор Петрович был очень хорошим и талантливым ученым. Мы с ним дискутировали, а потом работали вместе. Был один случай, когда Ученый совет института голосовал за кандидатов в члены-корреспонденты АН и в ходе тайного голосования провалил кандидатуры В.П. Данилова и С.В. Тютюкина. Тогда я тут же встал и сказал, что это позор для Ученого совета, что его члены проголосовали за некоторых заведомо слабых ученых, а таких серьезных и хороших ученых как Данилов и Тютюкин забаллотировали, что я не согласен с этим решением УС и выдвигаю их лично, как академик РАН.
Почему ученики Данилова ушли? Из-за конфликта с Сахаровым или это было независимое стечение обстоятельств?
В какой-то мере зависящее – от обстановки в Институте, сложившейся при Сахарове. Не то, чтобы А.Н. лично виноват в том, что ушел тот или иной аграрник, однако обстановка в институте не способствовала их росту, развитию этого направления исторической науки.
Школа Данилова переместилась в какой-то другой институт?
Нет, его ученики работают в самых разных местах, этой научной группы теперь нет. Однако сохранилась группа источниковедов, которые занимались скандинавскими древними рукописями, теперь она работает в Институте всеобщей истории. Там изучаются не просто скандинавские рукописи, а те, которые посвящены истории древней Руси.
Когда вы выбирали путь в жизни, то почему решили стать ученым и почему именно историком? В 1945 г. вы закончили в МГУ, значит, поступили во время войны?
Я поступил до войны, потом был в ополчении, на строительстве оборонительных рубежей, работал на военном заводе. Как раз 15 декабря 2008 г., на Отделении чествовали академика Д.В. Сарабьянова, он – искусствовед, и мы вместе с ним были на строительстве оборонительных рубежей под Москвой осенью 1941 г.
Как вы не побоялись стать историком? Мне несколько ученых говорили, что они сами или их родные побоялись пойти в историки, не хотели становиться пропагандистами, и выбрали другую область науки.
Ну, это уж кто как хочет, а призвание есть призвание… По окончании школы я, как отличник, мог выбрать любой факультет, но выбрал исторический. Одно время выходили «Автобиографические сведения», где историки от Рыбакова до Волобуева рассказывали о своей жизни. И я там написал, почему я полюбил историю, почему я пришел в историю.
Заметили ли вы изменения в этических практиках ученых советского времени и сейчас. Изменилось ли отношение людей к науке, к защите диссертаций, к ученому званию? Стало ли оно лучше, хуже или не изменилось?
Ученые звания и степени сейчас очень сильно девальвировались. Тогда 20-30-40 лет назад, кандидат, доктор – значил очень много, а теперь значение степеней и званий упало. В «МК» и в «Комсомолке» читаю, что и дипломы, и аттестаты можно купить, диссертационную работу вам напишут «под ключ». Объявления об этом даются публично, в газете, в интернете, как это можно? И зарплаты. У нас в институте низкие зарплаты. Я знаю, что некоторые кандидаты наук работают уборщицами, стыдятся и скрывают это. Это нехорошо, очень нехорошо. Академия наук в финансовом отношении слаба…
Сейчас же проходит третий этап пилотного проекта, за счет сокращений сотрудников – увеличивают зарплаты оставшимся. Разве такого не произошло в ИРИ РАН?
Сокращения были и у нас, коллектив ИРИ был вдвое больше. В этом я не виню Сахарова, он шел в общем русле требований к Академии наук, в институте Чубарьяна тоже были сокращения. Однако это привело к тому, что значительная часть сотрудников числится на полставки. Можно делить ставку пополам и даже на четверть. Но эти полставки – очень маленькие деньги, поэтому зависимость сотрудников от директора – чрезвычайно велика. Именно этим, в значительной степени, объясняется то голосование в институте. Вычислить, кто голосовал против – очень легко. Сотрудники хотят остаться хотя бы на полставки, хотят, чтобы с ними продлили договор.
Еще раз повторюсь, что сокращения нельзя ставить в вину Сахарова. Однако мне кажется, крайне неправильным, что по решению директора из Института были уволены почти все лаборанты, вспомогательный персонал. Наш Центр занимаешься демографией, это цифры, численность населения, рождаемость, смертность, браки, образование и т.д. Мы пишем «Историю населения России», выпустили уже три тома.
Каждый том надо внимательно считывать, проверять все цифры, делать это нужно очень тщательно, и здесь нужны вспомогательные сотрудники. У нас же в группе «Население России в XX-м в.» осталось всего три человека, включая меня. Две сотрудницы, В.Б. Жиромская и Н.А. Араловец, – доктора наук и это неправильно, что именно им приходится считывать тексты, чтобы не допустить опечаток. Во всем мире существует разделение труда между научными и вспомогательными сотрудниками, но Сахаров убежден, что последние не нужны. Впрочем, кому-то он этих сотрудников дает.
* * *
P.S. Это интервью делалось за неделю до Нового года. После праздников мы взяли дополнительный комментарий у Ю.А. Полякова:
Поступает информация, что Сахаров пытается активно сохранить свой пост и что пока нельзя уверенно сказать, каким будет решение Президиума РАН. Каков ваш нынешний прогноз по исходу обсуждения 20 января?
Что будет, я предсказать не могу, но хочу сказать, что цепляние Сахарова за власть мне представляется безнравственным. Та кампания, которую он и его помощники развернули, находится на грани патологии, она перешла все границы. Мне это кажется странным и удивительным.
Кроме того, я никогда не одобрял и думаю, что вы тоже не одобряете, когда решение принимается под влиянием звонков сверху. Если решение 20 января будет в пользу Сахарова, то это будет результатом «позвоночной практики». Я знаю, что он и его помощники стараются проникнуть во все возможные инстанции, стараются заручиться поддержкой всех возможных влиятельных людей, чтобы они как-то повлияли на Президиум.
Я не могу понять Андрея Николаевича, ему 78 лет. Когда я перешагнул за 70-летний рубеж, у меня было много возможностей занять какой-нибудь руководящий пост, но я понимал, что этого делать не нужно. После 70 лет человек не может работать так, как он работал раньше, особенно с точки зрения организационной. Заниматься наукой, можно, если пишется, то пиши. В отличие, быть может, от физиков, химиков и математиков, у гуманитариев с возрастом накапливается опыт, эрудиция, склонность к обобщениям, сравнениям. Самое трудное – это сравнительная история, в каждой стране, регионе есть общие черты, и есть специфические особенности. У гуманитариев с годами появляется возможность видеть это общее и особенное. И в научной работе возраст историку полезен, а для организационной работы, напротив, вреден. То, что Сахаров в 78 лет так бьется, так цепляется за должность, мне не по душе.
Весы пока не качнулись ни в ту, ни в другую сторону? Есть ли шансы у А.А. Чернобаева стать директором ИРИ?
Я не знаю… Это зависит от того, кто из членов Президиума придет на заседание, какие мнения будут высказаны. Это невозможно предсказать. Пока что я знаю, что академик-секретарь Отделения А.П. Деревянко и В.А. Тишков, избранный Отделением руководителем Секции истории, стоят за то, чтобы решение Отделения было утверждено. Согласно Уставу РАН директора избирает Отделение. Раз Чернобаев избран, то он должен стать директором ИРИ РАН.
Во второй части интервью Ю.А. Поляков расскажет о своих учителях, о своих исследованиях и работе в области исторической демографии.