Мы продолжаем публиковать книгу известного российского социолога Валентины Федоровны Чесноковой «Язык социологии». В издательстве ОГИ она выйдет в свет в начале 2009 года. Валентина Федоровна - консультант Фонда «Общественное мнение» и Института национальной модели экономики, она является куратором исследований ФОМ, посвященных отношению к религии. Автор книг «Тесным путем: процесс воцерковления населения России в конце 20-го века», «О русском национальном характере». Работала в центре содействия реформе уголовного правосудия Валерия Абрамкина.
* Глава 1. Наука социология. Основные характеристики парадигмы
* Глава 2. Фердинанд Тённис. Община и общество
* Глава 3. Макс Вебер. Социальное действие
* Глава 4. Макс Вебер. Протестантская этика
* Глава 5. Макс Вебер. Секты. Легитимный порядок
* Глава 6. Чарлз Кули. Первичная группа. Теория общественного мнения
* Глава 7. Эмиль Дюркгейм. Общественное сознание. Социологический метод
Один из крупнейших социологов XX века Флориан ВитольдЗнанецкий родился в 1882 г. в Польше, в небольшом местечке Свентники (умер вСША, в Уровне, в I958 г.). Начинал он свой научный путь как философ, хотя первая его книжка называлась "Хеопс.Фантастическая поэма" (она была опубликована в Варшаве в 1903 году). А в1909 и 1910 гг. в "Пшегленде филозофичнем" («Философском обозрении»)появилось две его уже научные статьи: "Философская этика и наука оморальных ценностях" и "Проблема ценностей в философии".Польский социолог Ян Щепаньский пишет о Знанецком, что тот всю жизнь"создавал великую систему и нашел четкую ее концепцию" [4, p.8]. Системаэта исходила из онтологического представления о ценности как первичнойкатегории бытия. Знанецкий был философом-идеалистом и сам подчеркивал эту своюпозицию. Он утверждал, что в мире нет ничего, кроме вещей и ценностей. При этом"ценности более важны, чем вещи, так как они оказывают на жизнь человека,на его деятельность и содержание его стремлений гораздо большее влияние, чемвещи", ценности связаны всегда со сферой человеческой деятельности, вещиже не имеют отношения к логике человеческого поведения [4, p.11], онипреходящи. Это означает, что исходной точкой представления о человеке должно бытьпонимание: человек - творец ценности, основной категории бытия. Именно мышлениечеловека создает мир[1].Чтобы понять систему этого мира, которую Знанецкий позднее будет называть миромкультуры, нужно выяснить связи, существующие между ценностями. ПоэтомуЗнанецкий и собирался создать всеохватывающую систему философского характера, аименно - систему ценностей.
Познавать существование, создание и влияние ценностейвозможно через человеческое действие, так как здесь они выражаются с наибольшейочевидностью, а главное - выявляются связи между ними. Поэтому Знанецкийприступает к созданию концепции социального действия. Он писал свою книгу наэту тему долго, и она появилась в свет в 1936 г., всего за год до выхода "Структуры социальногодействия" Талкотта Парсонса. Книга Знанецкого не получила такойпопулярности, как труд американского социолога. Поэтому именно за Парсонсомзакрепилось признание творца теории социального действия. Знанецкий сталзнаменит десятилетием раньше, но не как создатель концепции социальногодействия, а как один из авторов (вторым был Уильям Томас) классического труда"Польский крестьянин в Европе и Америке" (1918).
Ян Щепаньский считает, что Знанецкий так и не создалсвоей всеохватывающей концепции ценностей, потому что обладал слишком живымумом и глубоким интересом к проблемам социальной и политической жизни. Еще допервой мировой войны, в период активной эмиграции польских крестьян в Америку, Знанецкий возглавлял разногорода организационные комитеты, устраивающие крестьянам возможностьэмигрировать. Он много бывал в США, жил там подолгу. В конечном счете у него вруках оказался огромный массив писем польских крестьян: переписка эмигрантов ссемьями и друзьями, оставшимися на родине. Вот на этом материале и был написануказанный пятитомный труд, выходивший в свет в течение нескольких лет, начинаяс 1918 г, когда был изданпервый том. «Польский крестьянин в Европе и Америке» содержал как сам первичныйматериал, то есть письма, так и его анализ по самым разным направлениям. В немисследовались состояние крестьянской семьи в Польше в тот период, состояниесельской общины, отношения между поколениями, авторитеты и проч. Но всеобщеепризнание Знанецкий получил не за материал и даже не за его анализ, а за методологическоевведение к первому тому[2].Именно там появились понятия, ставшие в один ряд с самыми популярными концептамисоциологии XX века: ценность и установка.Они стимулировали бесчисленное количество эмпирических исследований, вошлипрактически во все социологические работы XX века.
Приступая к изложению своих методологическихпредпосылок, авторы "Польского крестьянина" заявляют: "Мыстановимся все менее и менее склонными к тому, чтобы предоставлять социальнымпроцессам идти своим ходом, не вмешиваясь в них активно, и мы остаемся всеменее и менее удовлетворенными своим активным вмешательством" [1, p. 1]. Тенденцияк "рациональному контролю усиливается и в этой сфере и становится в нашевремя главным требованием, предъявляемым социальным наукам. Это требованиерационального контроля обусловлено все возрастающей скоростью социальнойэволюции" [1, p. 1].
Действительно, как показывает Знанецкий, польскаякрестьянская община на протяжении многих столетий вырабатывала и выработала"сложные системы убеждений и правил поведения, пригодных для того. чтобыконтролировать социальную жизнь… и солидарность группы. Постоянство ее членовпредставляло собой достаточную силу для того, чтобы пассивно противостоятьнатиску всех возможных неожиданных случайностей, хотя это и не лучший методборьбы с ними" [1, p. 2]. Но когдатакие случайности начинают следовать одна за другой, не остается времени дляпостепенного, эмпирического, стихийного процесса приспособления. Как в такихслучаях отвечает на ситуацию общество?
Самый простой метод - принятие чисто волевого решения:кто-то берет на себя (или ему это полагается по статусу) власть распоряжаться,что-то повелевая или запрещая. Второй способ - это более элективная техника,основанная на здравом смысле и представляемая "тактическойсоциологией": ставится задача выявить реальные причины трудностей стем, чтобы "воздействовать на те силы, которые оказывают влияние на данныепричины" [1, p. 4]. Иногдатакая тактика оказывается успешной, но в ней много отрицательных моментов. Этотак называемый нецеленаправленный эмпиризм. На реальную причину пытаютсявоздействовать средствами, выбранными наудачу путем весьма поверхностной ибанальной рефлексии.
Первый очевидный недостаток состоит в предположении,что мы хорошо знаем социальную реальность, поскольку сами в ней живем. Делаемтак-то и так-то - и видим, что уже произошла определенная адаптация ксуществующему положению. Адаптация действительно происходит, но совершенноневозможно проконтролировать, насколько она в самом деле эффективна, не моглали эта эффективность быть намного выше.
Второй недостаток метода здравого смысла заключается втом, что предполагается, будто существующее или обычное состояние вещей и естьсамое нормальное, и потому желательное. Все,что не соответствует этому состоянию, считается тогда ненормальным.
Третий недостаток заключается в имплицитномпредположении, что "любая сумма социальных фактов может рассматриватьсякак теоретически, так и практически сколь угодно изолированно от всей остальнойжизни общества" [1, p. 11]. Но вобществе все связано теснейшим образом, так что такая частичная изоляция группыили организации или другой категории фактов делает все научные выводыотносительно них весьма шаткими.
Есть и еще два недостатка, кстати, они хорошо известнытем, кто в свое время проходил курсы марксизма-ленинизма и теорию научногокоммунизма: (а) Люди одинаковым образом реагируют на одинаковые влияния. Такоепредположение приводит к тому, что рекомендуются одни и те же средства влиянияна всех людей; (б) Люди полностью развиваются и формируются под влиянием данныхим обстоятельств. Из этого следует, что достаточно создать благоприятные иустранить неблагоприятные обстоятельства для того, "чтобы подавитьсуществующие и вызвать совершенно новые тенденции". В результате"социальные реформаторы приписывают исключительное значение изменениюматериальной среды", предполагая, что так они влияют на психику индивидови их характеры [1, p. 13].
Критика "практической социологии здравогосмысла" заставляет Знанецкого сделать вывод о необходимостипрогнозирующей науки. Такая наука должна предвидеть возможностьдезадаптации общества и иметь в запасе большое количество фактов, проведенныхисследований, выработанных методов и проч. Но чтобы стать таковой, наука недолжна просто быстро реагировать на каждую новую социальную проблему, онадолжна иметь собственную независимую сферу. Главным объектом прогнозирующейнауки должно быть, по мнению Знанецкого и Томаса, "существующеецивилизованное общество в полном развитии и со всей сложностью его ситуаций, таккак контроль над современным обществом и есть задача всей современнойпрактики" [1, p. 17]. Единственныйнадежный способ при этом - "начинать с предположения, что мы ничего незнаем ни о той группе, ни о той проблеме, какую собираемся исследовать, заисключением чисто формальных критериев, которые позволяют нам выделитьматериал, относящийся к нашей сфере исследования, из всего остального" [1, p. 19].
Какими же проблемами следует заниматься прогнозирующейнауке? Вот что пишет об этом Знанецкий: «Существуют две основные практическиепроблемы, стоящие в центре внимания рефлексивной социальной практики во всевремена, это: (а) проблема зависимости индивида от социальной организации икультуры; и (б) проблема зависимости социальной организации и культуры отиндивида. Фактически, первая проблема выражена в вопросе: как при помощисуществующей социальной организации и культуры можно создать у индивидов,входящих в данную социальную группу, желательные психологические и моральныехарактеристики? А вторая проблема на практике означает: как при помощисуществующих психологических и моральных характеристик индивидов - членов даннойгруппы - сформировать социальную организацию и культуру желательного типа?
Если социальная теория кладется в основу социальнойтехники и приступает к решению этих проблем практически, то совершенноочевидно, что она должна располагать двумя видами данных: данными обобъективных культурных элементах социальной жизни и о субъективныххарактеристиках членов данной социальной группы - и оба эти вида данных должныбыть получены корректно. Для обозначения этих данных мы будем здесь и далееиспользовать термины «социальные ценности» (или просто «ценности») и «установки».
Под социальной ценностью мы понимаем любой факт(datum), обладающий эмпирическим содержанием, общепризнанным (assessible) длячленов определенной социальной группы и понимаемым (meaning) в связи с наличнымили возможным объектом активности" [1, p. 21]. Мыпривели здесь такую пространную цитату, потому что она представляет собойпервое научное описание пары важнейших социологических понятий. Но еще важнее,и грустно повторять это вновь и вновь применительно ко многим основополагающимтрудам мировой социологии, потому что данной работы не существует на русскомязыке, она никогда не переводилась.
Возникает желание обратиться к ученым с призывом:перечислите же нам основные социальные ценности или хотя бы некоторые из них...Но этого сделать нельзя. Ценности – это все явления, которые не относятся кприродному, естественному миру. Вспомним противопоставление, которое делаетЗнанецкий между "вещами" и "ценностями". Но и любаяестественная вещь может вдруг превратиться в ценность, если ей будет приданозначение. Поэтому понять, что есть ценность, можно только через исследованиесоциального действия, именно в действии вещь может обнаружиться как ценность, аценность как просто вещь - в зависимости от целей и стремлений индивида. Здесьи выявляется, что изучение ценностей совершенно бесплодно без установок –второго введенного этими авторами понятия. Только установка определяет, какоезначение придается человеком тому или иному факту в связи с местом этого фактав его деятельности.
"Установка - это индивидуальное соответствиесоциальной ценности. Деятельность любого вида - связующее звено междуними" [1, p. 22]. «Установка- это психологический процесс», - утверждают авторы "Польскогокрестьянина", - «но это не психологический факт», - тут же оговариваютони, имея в виду индивидуальную психологию, - «ибо этот процесс не остаетсявнутри человека, составляя какое-то его обособленное качество, он как быпривязан одним концом к внешнему, а именно социальному миру, и его невозможнопонять, отделив от этого мира. Наука об установках - это социальная психология,поскольку сфера ее гораздо шире, чем сфере индивидуального сознания» [1, p. 26]."Социальная психология представляет собой, таким образом, часть общейнауки о субъективной стороне социальной культуры" [1, p. 31]. Онаможет претендовать на то, чтобы стать особой наукой о сознании, выраженном вкультуре.
Когда социологи занимаются исследованием группы, тообнаруживают в ней массу индивидуальных установок на уровне конкретногодействия, а сверх того еще ряд установок обобщенного типа. Обобщенныеустановки, как и индивидуальные, выражаются в действиях индивидов, но наряду сэтим прямо или косвенно проявляются "в более или менее эксплицитных иформальных правилах поведения, с помощью которых группа стремится поддержать,отрегулировать и сделать более общими и частыми те действия, которые связываютмежду собою ее членов" [1, p. 31].
"Правила поведения и действия, по отношению ккоторым действия отдельных членов группы могут рассматриваться как конформныеили неконформные, представляют с учетом их объективной значимости определенноеколичество более или менее связанных и гармонизированных систем, которые могутбыть названы обобщенно социальными институтами, а вся совокупностьсоциальных институтов, находящихся в конкретной социальной группе, образует социальнуюорганизацию этой группы" [1, p. 33].
В сложном процессе взаимодействия и взаимоприспособлениядруг к другу складывается и поддерживается социальная организация группы. Именнопотому, что люди постоянно ориентируются на заданные в группе ценности, своимипсихологическими реакциями, готовностью действовать в соответствии с правиламиони поддерживают эти правила до тех пор, пока они являются для нихценностями.
Все эти сложные конструкции первоначально приводили внедоумение как социологов, так и психологов. Ведь прежде господствовалидовольно простые представления о том, как возникают социальные нормы. Этипредставления сводились к тому, что люди, испытывая трудности с координациейсвоего поведения друг относительно друга, собрались, подумали, наметилиопределенную систему правил и стали их придерживаться. Это вполне разумно, таккак жить в согласии лучше, чем постоянно испытывать конфликты. Потом правилаэти стали привычками, утвердились в умах людей как данные откуда-то свыше. Впрочем,социальные ученые XVIII – XIX веков были уверены, что «свыше» ничего не дается,поскольку не сомневались, что Бог – это выдумка невежественных масс. Так чтовсе ограничивалось именно привычками, а все эти обычаи, нравы, народные обрядыи проч. только кажутся неизменными и вечными. Еще в книге Уильяма Самнера онародных обычаях приводилось именно такое объяснение традиционным социальным нормам.Поэтому реформаторы были весьма самоуверенны: когда-то были установлены нынесуществующие нормы, а теперь мы подумаем и установим новые - надо толькоубедить людей, что новые правила лучше старых. Действительно, если бы социальнаяжизнь была суммой индивидуальных действий, из которых каждое берет свое началоисключительно в психологической природе индивида, то достаточно было бы правильноподобрать мотивы ко вновь поставленным социальным целям, чтобы это сборищеиндивидов стало прекрасно управляемым.
Но оказывается, что, отменяя прежние законы и порядки,мы вовсе не можем отменить социальные институты, поскольку они укоренены всознании людей на уровне ценностей. "Не только установки, но иценности, фиксированные в традициях и обусловливающие эти установки...участвуют в создании конечного результата совершенно независимо и часто совсемне в направлении намерений социальных реформаторов" [1, p. 51]. Вновьсоздаваемая социальная организация включает в себя задуманный реформаторамипроект плюс добавку в виде прежних ценностей.
Так, когда большевики отменили все прежние законы ипорядки и активно, через все доступные им средства коммуникации, сталивоспитывать массы в новом духе, эти массы, вовсе не боровшиеся сознательно завосстановление старого порядка, тем не менее, продолжали жить в значительнойстепени в соответствии со старыми традициями и ценностями. Они удержали своюверу в Бога - в середине 1920-х годов, в период жестоких и кровавых гонений наЦерковь, во время всесоюзной переписи населения более 30% людей официальнообъявили себя верующими. Люди укрепляли свои семьи и заботились о детях. Хотясразу после революции была выдвинута концепция "отмирания семьи" и необходимостиобщественного воспитания детей; она слабо повлияла на реальную жизнь семей. Действительныепроцессы распада семьи начались заметно позже. И хотя доносительство было широкораспространено, друзей своих люди не выдавали, хотя и в Уголовномкодексе, и в Уставе партии существовал специальный пункт, предусматривающийнаказание за недоносительство. Старые ценности защищали и осуществляли некакие-то оппозиционеры, а нормальные, рядовые люди. Они делали то, что былосовершенно не нужно социальным реформаторам и, наоборот, не делали того, что,по их мнению, было необходимо для построения нового общества.
Если бы большевики не отвергали столь презрительно"вымыслов" буржуазных "лжеученых", они могли бы прочитать втруде Томаса и Знанецкого (изданном в 1918 г.) строки, словно бы специально им адресованные: "Мына каждом шагу пытаемся создавать определенные социальные ценности, не принимаяво внимание ценностей, которые уже существуют, и от которых зависит результатнаших усилий в такой же степени, как и от наших намерений и упорства" [1, p. 52]. Но наширеформаторы оставались людьми XIX века, когда многие социологические работыприобретали характер композиции, чего-то среднего между философией и наукой ине выполняли ни тех, ни других требований [1, p. 62].
Впрочем, и во времена публикации труда Томаса иЗнанецкого социальные теории продолжали носить тот же необязательный характер. Надоиметь в виду, что для социальных ученых, в отличие от естествоведов, закрытыпути прямого тестирования их теорий на социальных образованиях - этиказапрещает проводить эксперименты на обществе, так как это может повлиять набудущее людей, подвергающихся таким экспериментам. Если нужно проводитькакие-то социальные преобразования, необходимо предварительно тщательно изучитьситуацию, в которой приходится действовать, и лишь потом начинатьпреобразования.
Поскольку понятие "определение ситуации"играет большую роль в концепциях Знанецкого, приведем здесь несколько связанныхс ним дефиниций.
"Ситуация - это ряд ценностей и установок,с которыми индивид или социальная группа имеют дело в процессе деятельности и сучетом которых эта деятельность планируется, а также оцениваются ее результаты.Любая конкретная деятельность - это разрешение ситуации. Ситуация включает всебя факты трех типов: (а) объективные условия, в которых действуют индивид илиобщество, т.е. вся совокупность ценностей - экономических, социальных,религиозных, интеллектуальных и т.д., - которые в данный момент прямо иликосвенно воздействуют на состояние сознания индивида или группы; (б) ранеесуществовавшие установки индивида или группы, которые до настоящего времениактивно влияли на его (или "ее" - группы) поведение и (в) определениеситуации, т.е. более или менее ясное представление об условиях, а такжеосознание установок". Действие "может иметь место только в томслучае, если эти условия отобраны, интерпретированы и скомбинированыопределенным образом и если достигнута некоторая систематизация этих установок,так что какая-то одна из них становится преобладающей и подчиняет себе всеостальные" [1, p. 62]. Этопроисходит как на уровне одного человека, собирающегося, например, построитьдом или соткать ковер, так и на уровне более сложного образования - например,движения за социальные реформы.
Исследование подобных проблем должно быть одной изглавных задач социальных наук. Разнообразие ситуаций ведет ко всебольшему обобщению социальных норм, что в свою очередь предполагает, чтоиндивиду должно предоставляться все больше свободы в деле создания своихсобственных определений ситуации. Таким образом, регуляция поведения в любомсоциальном образовании становится все сложнее. Нужно научиться вызывать всознании индивида желательные установки, а для этого необходимо знать, какиеустановки уже имеются в сознании индивида и есть ли среди них те, что будутобязательно реагировать на стимулы, которые может применить к ним общество.
Современные естественные науки дают все большевозможностей для использования человеком природных ресурсов. Но этот процессосвоения научных знаний и применения их к производству стал эффективнее толькопосле того, как между учеными и практиками вклинились технологи. Томас и Знанецкийутверждают, что такой структуры очень остро не хватает сейчас в гуманитарныхнауках [1, p. 67]. Можно кэтому добавить, что и в наше время их не хватает столь же остро. а необходимость вмешательства в социальныепроцессы постоянно увеличивается. "Современная индустриальная организацияимеет тенденцию создавать такой тип человеческих существ, который анормален,поскольку" [1, p. 82] нарастаетиндивидуалистическая ориентация. Правда, авторы "Польскогокрестьянина" высказывают надежду, что "индивидуализация - этопереходное состояние между двумя формами социальной организации" [1, p. 78]. Впринципе, утверждают они, "любой индивид обладает множеством желаний,которые могут быть удовлетворены только путем его инкорпорации вобщество".
"Следовательно, общество является органом,репрессирующим многие желания индивидов, оно требует, чтобы индивид былморальным, подавлял в себе, по крайней мере, те желания, которые несовместимы сблагом группы, но, тем не менее, общество - единственное явление, в рамкахкоторого любое из его желаний и любой из его планов могут бытьудовлетворены" [1, p. 78]. Вконечном счете, саму свободу индивида может гарантировать только общество.
Понятия "ценность" и "установка" счрезвычайной быстротой распространились не только в научных, но и воколонаучных кругах, получили огромную популярность и вызвали настоящий бум всфере социальных исследований. Все бросились измерять установки. Впрочем, всеэто происходило на фоне общего подъема социальных наук.
Надо отметить, что с этого момента мы начинаемописывать в основном американские исследования. В начале 1920-х годов центрразвития научной мысли начинает перемещаться из истерзанной войной и революциямЕвропы (которой, напомним, еще предстояло пережить фашистские режимы, а затемвторую мировую войну) за океан. В США продолжала развиваться промышленность(великая депрессия наступит только через десять лет), применялись новыетехнологии и возникали новые технические изобретения. В частности, большоезначение для развития социологии и других социальных наук имело установление напредприятиях конвейерных линий и введение того комплекса методов, которыеназывались "тейлоризмом". Они были основаны на тщательномпооперационном хронометрическом расчете: подбирались наилучшие последовательностиопераций. Они выверялись и закреплялись так, что человек уже не мог обрабатыватьсвою деталь, как казалось удобнее ему самому, он должен был точно выполнятьтехнологически предписанные ему действия. Рациональность была доведена дополного совершенства, но тут-то и стал давать сбои "человеческийфактор". Оказалось, что одни люди могли так работать, а другие - нет. Иэто не зависело ни от установленной предпринимателями дисциплины, ни от усердиялюдей, ни даже от материальных стимулов. У людей оказались разные способности.
Поэтому, достигнув больших успехов в технологическойобласти, предприниматели решили рационально подойти и к изучению человеческихспособностей, чтобы уметь правильно отбирать людей на соответствующие операции.Это стимулировало развитие тестовых методик. Оказалось, что важно нетолько, может ли человек быстро выполнять руками мелкие операции, но также, каковтип его внимания, памяти и быстрота реакции. Считается, например, что умениесосредоточивать внимание на выполняемом деле - огромное преимущество, и детей следуетучить этому с раннего возраста. А вот для водителя трамвая, оказывается, этокак раз нежелательная черта. Он должен обладать распределенным вниманием,видеть одновременно, что происходит сбоку и сзади. Важно также умениединамически оценивать расстояние, учитывая одновременно движение трамвая ипешехода, идущего ему наперерез, чтобы определить точно, в какой момент и вкаком месте они встретятся. И еще более сложным набором психологических чертдолжен обладать машинист поезда, пилот и т.д. Было разработано огромноеколичество тестовых методик на определение тех или иных качеств и черт психики.Во время Второй мировой войны в американской армии применялись разнообразныеметодики для тестирования солдат.
Вообще с тестами работать очень интересно иисследователю, и самому исследуемому - они напоминают игры, достаточно простыеи увлекательные. Был, например, разработан тест на отбор эффективных морскихофицеров. Людям раздавали по нескольку карточек, на которых в совершеннохаотическом виде было изображено множество цифр в самых разных положениях.Нужно было быстро - навскидку - сказать, какая цифра встречается чаще всего наданной карточке. Большинство исследуемых начинали считать - и, естественно, неукладывались в отведенное время. Некоторое меньшинство выбирало быстро иуверенно - и все время неправильно. Остальные, их тоже было немного, выбиралистоль же уверенно и быстро, но устойчиво правильно. Исследователи говорили, чтовот они-то и будут хорошими морскими офицерами. Офицеру, говорили они, вкритических ситуациях, которые часто случаются на море, приходится приниматьбыстрые и ответственные решения в условиях почти полного отсутствияупорядоченной информации, вот тут его интуиция и должна быть на высоте.
Работа с тестами по заказам предприятий и учрежденийсоздала необходимую инфраструктуру для развития эмпирических исследованийвообще. И вот тут-то введенные понятия ценности и установки в социологиисыграли свою стимулирующую роль.
Американский социолог Дж. Ч. Маккинни свидетельствует:"Одним из наиболеезначительных симптомов исключительного развития социологии явилась публикациякниги "Польский крестьянин в Европе и Америке". Конечно, нельзясчитать, что эта работа была единственной причиной успехов социологии запоследнее время (Маккинни имеет в виду период от начала 1920-х до середины1950-х гг.), но, тем не менее, она знаменует собой разрыв со спекулятивнойсоциологией классиков-энциклопедистов и вступление ее в период эмпирическогоразвития со всем его методологическим и техническим аппаратом" [7, сс. 220-221].
Социальные психологи согласились с указаниемЗнанецкого, что ценности и установки - это область социальной психологии, и уже в 1920 - 30-х гг. Дж.Мид сформулировалпринципы, согласно которым нормативные установки стали центром человеческойличности. Он утверждал: "Социальные установки являются принципами данноголица и признанными общими ценностными ориентациями членов коллектива в отношениимира, самих себя и их общего дела" [6, с. 119].
Это был очень бурный и даже драматичный период вразвитии американской социологии и социологии вообще. Он оказался переломным, исоциологическая наука вышла из него обновленной. Она действительно превратиласьв эмпирическую науку.
На первых порах развернулась настоящая битва различныхнаправлений, которые претендовали на то, чтобы стать в социологииопределяющими. Убежденные эмпирики воевали с рационалистами, неопозитивисты - сантипозитивистами, сторонники индуктивного подхода - со сторонникамидедуктивного, сторонники количественных методов - со сторонниками качественных,а защитники номотетического подхода - с защитниками идеографического.
В 1920-З0-х гг. возобладал эмпиризм - способмышления, для которого характерно твердое убеждение в эффективности наблюдения[7, с. 222]. Эмпирик, как правило, увлечен самимпроцессом наблюдения. Ему нравится ходить, смотреть, расспрашивать, собиратьфакты, много фактов, которые сами по себе для эмпирика - настоящее богатство.Теории? Теории должны согласовываться с этой массой фактов. Если теория недоказана и не подкреплена фактами, она немногого стоит. Несмотря на такиекрайности в подходах к науке, эмпирики внесли в нее много ценного. Это только всамом начале "американские социологи были настолько поглощены превращениемсвоей науки в эмпирическую дисциплину, что, по-видимому, у них просто нехватало времени для тщательного планирования методологии и разработки ее основныхпроблем" [7, с. 220]. Затем начали разрабатываться правила ипроцедуры эмпирического исследования. Когда прошел первый этап так называемого"ползучего эмпиризма", стала осознаваться и роль теории, безобращения к которой невозможно четко разграничить проблемы исследования,наметить показатели и т.д. Рационализм, апеллирующий к теориям, понятиям,гипотезам и т.д. (который, как говорит Маккинни, в 1920-х гг. полностьюкапитулировал перед напором эмпиризма самого наивного толка), вновь сталвозрождаться. Он доказал, что нельзя преуменьшать значение систематическойтеории, что это только увеличивает трудности экстрагирования социологическихпринципов и обобщений из общей массы собранного материала. В целом за эти два десятилетияэмпирики провели огромное количество исследований, «многие из которых», посвидетельству Маккинни, - «были мелкими, но большинство интенсивными» [7, сс. 223-224]. В результате к 1950-м гг. исчезли ужекак "коллекционеры" "чистых фактов", так и логики"замкнутых систем" [7, с. 225].
Период "ползучего эмпиризма" ознаменовалсятакже наступлением позитивизма в форме неопозитивизма, сложившегося вначале XX века. Конт, как мы помним, торжественно провозгласил социологиюпозитивной наукой. Подобно исследователям природы, социологи не должны былипривносить в трактовки своих материалов ничего субъективного. Только факты, каких можно наблюдать с помощью четко определенных способов: никаких домысливаний,никаких попыток проникнуть "внутрь" объекта исследования, никакого привнесениясебя в материал. Крупные философы: В.Дильтей, Г.Риккерт, В.Виндельбандт открытовосставали против контовского позитивизма, доказывая, что в науках о человеке,его деятельности и культуре нечего делать с объективными внешними наблюдениями.Необходимо понять логику мышления и рассуждения действующего субъекта,поскольку, если физик имеет дело с атомом, а химик - с молекулой, которые необладают мышлением, то социолог и социальный психолог - с человеком разумным,который использует свой опыт, обучается, умеет сопоставлять факты и выбиратьспособы действия.
Причинностьустанавливаемых социологом закономерностей лежит в сознании субъекта - чтобыпонять логику вскрываемых статистикой закономерностей, нужно уметь вскрывать ианализировать мотивы действия. "Понимающая социология" Макса Веберасовершила настоящую революцию в науке, и значение позитивизма было подорвано.Но развитие методологии происходило в Европе. Оно должно было еще дойти доамериканских социологов, прежде чем сила убедительности, заключенная в нем,могла как-то обнаружиться и воздействовать на исследователей-эмпириков. Трудэтот совершили в основном ученые немецкого происхождения, работавшие в США."Приход к власти Гитлера привел к тому, что Соединенным Штатам Америкиповезло, ибо они приняли ряд немецких ученых-беженцев, которые со временивторой мировой войны оказывают значительное влияние на американскихаспирантов", - пишет Дж. Маккинни в середине 1950-х гг. [7, с. 228]. Таким образом, "освободить социологиюот всего субъективного, как намеревались эмпирики 1920-х гг., не удалось. Напротив,внимание к субъективным элементам социального действия увеличивается, особенносо времени появления в I937 г. классического труда Талкота Парсонса"Структура социального действия", в котором он как раз ирассматривает учение Макса Вебера, Дюркгейма и отчасти Тённиса, соединяя темсамым "дней распавшуюся нить".
Маккинни дает такую оценку вклада Парсонса в борьбупозитивистов с антипозитивистами 1930-х гг.: "Концептуальные построения,подобные построению Парсонса, могут выполнять, по крайней мере, две научныефункции. Во-первых, они могут помочь при кодификации постоянно растущегоконкретного знания. Это означает, что дискретные гипотезы и наблюдения могутбыть объединены в общие категории и предварительно "помещены" в болееширокий контекст, следовательно, их значение может быть оценено в свете болееобщих выводов. В известном смысле различие между описанием и объяснением - эторазличие между фрагментарным знанием и знанием систематическим. Во-вторых,концептуальные построения могут служить руководством при исследовании. Онипомогают локализовать и определять сферы нашего знания и невежества, указываяна проблемные области. В свете системы можно "увидеть" интересныепроблемы и значения, связанные с гипотетическими взаимосвязями или отношениями"[7, с. 233].
Победа (к концу 19З0-х гг.) над позитивизмом утвердилатакже позицию сторонников дедуктивного подхода. Индуктивисты, настаивавшие, чтозаключения можно формулировать только на основе обобщений "снизу", отфактического материала, провели массу исследований, которые, хотя и накапливалифакты в большом количестве, но часто были построены весьма неумело,расплывчато: переменные и показатели не были достаточно четко заданы. Поэтомуфакты представляли собою груды неразобранного материала, с которым часто былонепонятно, что делать. А между тем накопившееся недоверие к теориям, к чистому"умозрению" не позволяли индуктивистам правильно использоватьнакопленные теоретические построения.
Большую роль в преодолении этого кризиса сыграларабота Знанецкого, вышедшая в 1934 г., "Метод социологии". Не отвергая методаиндукции как полезной техники в проведении исследований, он предложил перейтиот чистой индукции к индукции аналитической. Вместо простогоперечисления фактов и выведения вероятностей, основанных на корреляциях, следуетприменять метод абстрагирования. В соответствии с этим методом из отдельногоконкретного случая абстрагируются характерные для него черты, существенные сточки зрения данного исследования. Затем эти характерные черты обобщаются ислужат основанием для распределения полученного материала. «Он утверждает, -пишет о Знанецком Маккинни», - «Что аналитическая индукция ведет к истиннымзаконам причинности и к исчерпывающему познанию любых изучаемых случаев» [7, с. 231].
Аналитическая индукция начинается с гипотезы ипредварительного определения того, что должно быть объяснено. Затем гипотезапроверяется материалом, и если она охватывает не все случаи, которые нуждаютсяв объяснении, то она модифицируется. Гипотеза не предполагает учета всех закономерностейприроды и общества: сфера ее применимости ограничивается исследуемойсовокупностью.
В 1930-х гг. дедуктивный метод начинаетутверждаться в исследованиях, и возникают конструктивные типологии.Здесь произошло возвращение к М. Веберу и Тённису, разработавшим понятие"идеального типа". Позднее Знанецкий сформулировал, что в социальныхнауках, по-видимому, вообще невозможно выявление таких всеобщих законов,каковыми, например, являются законы природы. Вспомним, что Конт именно этого иожидал от социологии как науки позитивной. Место таких законов занимают здесьтипологии. О типологии как методе мы уже говорили в лекции о Вебере, и будемеще говорить в дальнейшем. Здесь же, ссылаясь на социального психолога ЛеонардаКолба, отметим, что понятие "ценность", введенное Томасом и Знанецким,способствовало не только утверждению в американской социологии концепцийМ.Вебера и Дюркгейма, но также преодолению примитивных представлений, сохранившихсяв науке еще со времен Спенсера, то есть с XIX века. Это были представления, чтообщественный порядок порождается процессом конкуренции индивидуальных интересови постепенной, стихийной адаптацией людей друг к другу. Колб, в опровержениеэтой точки зрения, ссылается на Т.Парсонса: "Социальный порядок,покоящийся исключительно на переплетении интересов и, значит, в конечном счете,на санкциях, вряд ли может существовать на практике" [6, с. 134].
Таким образом, укрепившееся убеждение, что висследовании необходимо использовать элементы теорий и концептуальногоаппарата, подорвало также и позиции крайнего бихевиоризма. А ведь еще в начале20-х гг. казалось, что он изгонит все субъективные понятия из сферысоциологических исследований. Правда, историки социологии и психологииутверждают, что в таком крайнем виде этот подход никогда не применялся. Он и немог распространиться, так как исследования в значительной степени заказывалисьпредпринимателями, которым не нужны были бесконечные однообразные ряды данных отом, как, куда и когда ходил данный человек или что он делал в рабочее и в нерабочеевремя. Предпринимателю нужны были объяснительные конструкции: почемуработник ведет себя так-то и так-то и что нужно сделать, чтобы он вел себя иначе[2].
Наиболее яркий пример в этом отношении - Хотторнскийэксперимент. Он проводился на заводе телефонных аппаратов, где работа восновном велась на конвейерных линиях, и применялся тейлоровский подход к работнику.Работники, а в основном это были женщины, должны были идеально соответствоватьроли придатка ко все более усложнявшейся аппаратуре. В данном случае компаниябыла озабочена необходимостью улучшить осветительную аппаратуру на конвейерах.Группа инженерных психологов занялась переоборудованием, различными способами устанавливаяв цехах светильники. При этом ожидалось, что в результате этих преобразований производительностьтруда увеличится. Проверка первой же установленной системы показала, что это действительнопроизошло. Но инженеры были не совсем удовлетворены своей работой и попробовалидругую систему освещения. Производительность труда повысилась еще больше. Продолжаяразличные исправления и доводку аппаратуры, инженеры обратили внимание на то,что производительность труда продолжает расти. Ради эксперимента применили еще нескольковариантов, не слишком сильно отличавшихся друг от друга, - производительностьпродолжала расти по восходящей. Тогда у руководителя группы, ведущейпреобразования, сработала интуиция, и он распорядился убрать все, что былосмонтировано нового, и привести освещение в исходное состояние. Производительностьне только не упала, но продолжилась тенденция к дальнейшему ее росту.
Вот тогда, чтобы понять, в чем дело, пригласили социологови социальных психологов. Социологи провели интервью с работницами и выявили:рост производительности был обусловлен совсем не техническими улучшениямиусловий труда. Работницы признались, что с момента начала работы по переоборудованиюосвещения от конвейеров были удалены надсмотрщики, - придирчивые, недоверчивыеи всегда неблагоприятно настроенные. Напротив, к ним пришли простые, добрыелюди, которые заботливо относились к их самочувствию и постоянно спрашивали:"А вот так вам удобно? Может быть, удобнее будет, если мы сделаем воттак?" Работницы почувствовали себя гораздо комфортнее, чем раньше, возрослаих самооценка. Работать стало гораздо приятнее, удобнее и веселее. И именноэтот факт привел к повышению производительности. Но был и дополнительный фактор:работницы очень благожелательно настроились к инженерам, им хотелось сделатьэтим людям что-то приятное. Они понимали, что в случае повышенияпроизводительности труда компания должна оценить работу инженеров как удачную ихорошо ее оплатить.
Это было по тем временам принципиальное открытие относительносферы межличностных отношений на производстве. Социологи констатировали, что кчеловеку следует относиться по-человечески. Это не только этично,гуманно и требуется с точки зрения моральных заповедей, но и, безусловно, выгодно- даже с точки зрения чистого производства. Установленное таким образомявление получило название "человеческие отношения" (Human Relations),вошло в науку и до сих пор является одним из основных подходов в сфереиндустриальной социологии.
Впрочем, социологи, которые после этого"сидели" на данном предприятии около двух лет, выявили для себя и ещеодин фактор, важный с точки зрения методологии и методики опроса: они открыли терапевтическийэффект интервью. Сам факт опроса влияет на ощущения и установкиопрашиваемого человека. Чаще всего самооценка опрашиваемого повышается (хотя можети понизиться) - во всяком случае, происходит сдвиг в его мироощущении иотношении к людям вообще. И это обязательно необходимо контролировать приопросе, а иногда можно использовать как средство для повышения настроениярабочих и людей, занятых в других сферах, а не только в сфере производства.
Под давлением таких доказательств бихевиоризм отступилот своих первоначальных положений. Он сохранился еще как течение, но в гораздоболее умеренном виде. "Положительное значение модифицированногобихевиоризма заключается в том, что он частично заполнил ту пропасть междуобъективизмом и субъективизмом, которая казалась шире, чем она была на самомделе. Он подчеркнул значение символического взаимодействия, которое привело кразвитию социологии коммуникаций, и переориентировал на изучение установок, такчто установки перестали изучаться в "вакууме" и стали связыватьсясо структурой, и, наконец, в той перспективе, которая содержится в подходеМида, - дал импульс для роста в будущем американской социологии знания" [7, сс. 240-241].
"Область исследования установок была особеннопродуктивной..., учитывая в частности тот факт, что эти модели, по-видимому, вомногом применимы и к иным моделям поведения, помимо установок", -свидетельствует Маккинни об этом периоде [7, сс. 234].
То же можно сказать и относительно значения понятия"ценность", которое в 20-х гг. позитивисты объявили ненужным. Работы Т.Парсонсапоказали, что ценности функционально необходимы для поддержания социальногопорядка, а, следовательно, социологи должны уделять им исключительное внимание.Крупный ученый Говард Беккер уже в середине 1950-х гг. писал: "ТрактовкаЗнанецким ценностей как объектов была и остается глубокой". В частности, утверждаетБеккер, лично для него важным оказалось, что "Знанецкий настаивал на такомопределении ситуаций, какое им дают участвующие в них субъекты, и на тщательноманализе биографии как средства установления характера этих определений" [5]. Это как раз тот "гуманистическийкоэффициент", который с жаром отстаивал Знанецкий, но который с большимтрудом входил в сознание социологов. Мало того, что исследователь видит и понимаетситуацию, в которой действует исследуемый. Оказывается, он должен еще видетьситуацию именно глазами исследуемого, потому что человек действует всоответствии с тем, что видит. Если же человек чего-то не видит в ситуации,хотя исследователю это видно хорошо, то этот невидимый для человека факт неоказывает на его действия никакого влияния. И очень важно, чтобы уисследователя не происходило смещений, аберрации зрения.
Добавим, что свое уважение к Знанецкому Говард Беккервыразил, назвав тот раздел своей работы, в котором рассматривает влияние идей "Польского крестьянина"на современную ему социологию, "Виват, Полония!"
Из этого бурного периода своей истории (1920-40-е гг.),наполненного драматическими столкновениями различных точек зрения и подходов иожесточенной борьбой противоположных направлений, социология вышлаукрепившейся, возмужавшей и по-настоящему обновленной. Рост ее на протяженииэтих лет можно охарактеризовать, просто сопоставляя методическую литературу,издававшуюся в этот период в США.
В 1920 г. вышел учебник Ф.С.Чэпина под названием "Полеваяработа[3] исоциальные исследования", к которому можно еще было отнести характеристикуострословов, утверждавших, что социологическая техника подобна музеюдоисторических орудий. Но уже шесть лет спустя учебник Богардуса «Новыесоциальные исследования» по уровню значительно опередил своего предшественника.А в 1930 г. Спар и Свенсониздают уже не просто учебник, а настоящее методическое пособие: "Методы истатус научного исследования с частичным применением к социальной науке».Прошло еще четыре года, и свет увидела книга, которую, как пишет Маккинни,"можно было бы назвать первой великой работой по методологии в Америке, -Ф.Знанецкий: "Социологический метод" [7, сс. 244-246].
Столь же плотным потоком шло издание методологическихи методических работ в 1940-е и 1950-е гг. Просматривая эти списки изданий,ощущаешь огромный, буквально "взрывной" рост опыта научныхисследований. Можно сказать, что ученые США в эти годы проделали работу"за всех и для всех". С характерным для американцев прагматизмом,деловой хваткой и умением оформлять полученные результаты так, чтобы они былидоступны для всех, они фактически создали эмпирическую социологию идовели ее до хорошего уровня. А затем результаты их труда сталираспространяться и в других странах.
К началу 1960-х гг., когда у нас в стране была,наконец, разрешена социология и ярлык "буржуазной лженауки" был с нееснят, руководство проявило даже определенную заинтересованность в результатахопросов. Правда, заинтересованность эта была амбивалентной: с одной стороны,хотелось привычных победных реляций: "весь наш народ, как один человек,поддерживает линию партии в таком-то и таком-то вопросе". Это было быприятно начальству и имело большое воспитательное значение. Но с другойстороны, поскольку не было уверенности, что "весь народ, как одинчеловек" и т.д., то и на самом деле было интересно знать, о чем же насамом деле думает народ. Поле деятельности было предоставлено, и в социологию хлынулиочень активные, довольно критически настроенные и очень способные люди, ненашедшие себе места для реализации в других социальных областях. Исследованиябыли разрешены, хотя и под контролем. Опросники нужно было предоставлять на утверждениепартийному руководству, они могли что-то "не пропустить", что-топопросту испортить, вставляя в инструментарий свои поправки от здравого смыслаи проч. И вот тут-то выявилась необходимость методик, хорошо разработаннойтехники. Произошло это не сразу, первоначально казалось, что тут и проблемникаких нет: придумай вопросы, ходи и спрашивай; но опыт накапливался иосознавался. Тут-то и пришли на помощь иностранные пособия, которые разнымиспособами и по разным каналам доставали наши социологи. Что-то привозилиаспиранты, стажировавшиеся в западных странах, что-то приходило из Польши идругих стран народной демократии. Помню, как во время моей работы в Новосибирскеу нас в отделе из рук в руки передавались разрозненные странички, напечатанныена машинке. Кто-то из стажировавшихся привез конспекты "Методов социальногоисследования" Гуда и Хатта, изданных в 1955 году, у него эти конспекты, повсей вероятности, выпросили, перепечатали на скорую руку и пустили в дело.Какое-то время можно было что-то заказать на валюту, поскольку библиотеки,составляя заявки, обращались за рекомендациями к исследователям.
Я обращаюсь к этим воспоминаниям, чтобы показать, какимбыло положение у нас в стране в самом начале развития советской социологии и как много значил для нас опыт стран,уже накопивших технику в сфере исследований. И это подчеркивает значениеметодологического скачка, совершенного в 1920-30-x гг. в США, когда в этойсфере происходила настоящая революция. Статистика, которую еще в XIX веке пропагандировал Адольф Кетле ина основании которой было создано несколько работ, наиболее крупной из которыхявляется "Самоубийство" Эмиля Дюркгейма, вдруг заработала всоциологических исследованиях в полную силу. Начав с довольно простых техник, висследовании, например преступности или первичных групп, социологи очень быстростолкнулись с необходимостью разрабатывать, усложнять и утончать свои методики.Правда, у такого подхода были оппоненты, которые утверждали, что человеческоеповедение никакой статистикой измерить нельзя и не следует даже пытаться.Кстати, на подобном основании у нас в стране в 30-е годы запретили разработкуличностных тестов, а потом и тестирование вообще. В результате спустядесятилетие американцы создали свой знаменитый тест MMPI, которым сейчаспользуются во всем мире, и ряд других тестовых методик, а мы остались ни с чем,и теперь вынуждены пользоваться чужими методиками в этой области. Была и другаякрайность - попытка создать целиком математическую модель, описывающую обществово всех его измерениях. Такую модель создал Э.Додд [7, с. 236], но она была подвергнута критике и оцененакак "блестящая неудача". Тем не менее, серьезные социологи занялисьпроблемами выборки и построения шкал.
Уже в самом начале 1920-х гг. Эмори Богардус создалсвою шкалу для измерения социальной дистанции: социальной дистанцией измеряетсяблизость отношений между людьми, их доверительность и искренность. В 1930-е годыЯкоб Леви Морено разработал свою технику для измерения предпочитаемых связей вколлективе, которую он назвал "социометрией". При помощи этойметодики в группе сразу выделяются "лидеры" и "звезды" содной стороны, а с другой, "аутсайдеры", которые не представляют длядругих особого интереса. Следует оговориться, что с этими методиками, особеннос последней из них, следует обращаться весьма осторожно, поскольку аутсайдерывсегда несколько оптимистичнее оценивают свое положение в группе, чем оно естьна самом деле. Узнавая реальное положение, они, как правило, расстраиваются иочень тяжело переживают этот факт. Возникают обиды, претензии - и в концеконцов группа может попросту расколоться, пережив перед этим несколько бурныхстолкновений при выяснении отношений. Это следует знать не толькопрофессионалам, но также и всем, кто просто ради развлечения в компаниизадумает "поиграть в тест". Нужно помнить, что определение качествчеловека и отношения к нему разных людей из числа его приятелей нередко вызываетобиду и может даже разрушить дружеские отношения.
Шло создание разных шкал, от порядковых до оценочных,шкал ранжирования. Начав с парных сравнений, Л.Терстоун взялся за работу сошкалами внутренней последовательности: задача построить шкалу с интервалами,возникающими на равных расстояниях, оказалась довольно сложной и трудоемкой.Были созданы шкалы социального статуса и социального участия, специальные шкалыдля измерения сельского социального статуса, шкалы, ориентированные напредсказания (например, будет ли данный человек эффективным врачом илихоккеистом и проч.). Большое значение имели техники Л.Гутмана для изученияустановок: социального статуса, согласия в группе, межличностного общения.
Разбирать подробно всю эту технику мы здесь не будем.Моей задачей было только дать представление о том, какая работа, кем, в какихсферах социальных исследований проводилась, и упомянуть наиболее известныешкалы, которые являются эффективным инструментарием и в наше время.
Более интересный для нас вопрос - представить развитиеконструктивных типологий, которые как раз в описываемое время вошли вширокое, и что, быть может, более важно, осмысленное употребление.Вообще типологизация разнообразных фактов, случаев, характеристик - этонеотъемлемая способность человеческого сознания. Довольно часто эта работапроводится на бессознательном или подсознательном уровне, на материале,недостаточном для обобщений и т.д. Исследователи, применяя любые приемы,обязаны внимательно разобраться в их особенностях и возможностях. Первыепопытки в этом направлении сделал Макс Вебер. В 1920-30-е гг. построение типабыло осознано как процедура, дающая результаты, но отличающаяся от привычной внауке процедуры классифицирования.
Классификациидолжен подвергаться весь принятый в работу материал. Если мы имеем перед собой,например, гору пуговиц, то все они дoлжны быть разобраны: если по форме - то поформе, если по цвету - то по цвету. Количество заданных классов при этом должносоответствовать количеству имеющихся в наличии форм (или цветов). Есливстречается очень своеобразная форма, и она принадлежит всего одному предмету,то и для нее должен быть созданспециальный класс или подкласс. Ничто не должно оставаться"неоприходованным". Для очень редких форм иногда специально создаетсякатегория "прочие".
Совсем не так обстоит дело с типологическимипроцедурами. Исследователь выбирает для упорядочивания имеющегося у него материаланесколько характеристик, особенно его интересующих, и располагает в соответствии с ними тот материал, которыйтакими характеристиками обладает, остальное же просто опускается. По какомупринципу выбираются те или иные характеристики? На первый взгляд, достаточно произвольно.Дело в том, что в представлении исследователя существует определенная системаэлементов, созданная им чисто эвристическим путем. Это своего рода объяснительнаяконструкция, предваряющая анализ материала. В соответствии с этой конструкциейи выбираются характеристики для выявления определенного порядка в данных. Это иесть конструктивный тип, который иногда называют конструируемым.
"Это - абстракция, предназначенная для устранениямелочей и для достижения структурного порядка наблюдений, которые легчеподдаются формулировкам и проверке. Таким образом, конструируемый тип естьсредство сведения различий и сложности к единому общему уровню. Он не описываетконкретную структуру или действие. Абстракция отходит от воспринимаемойреальности, поскольку она часто подчеркивает до логической крайностикакой-нибудь атрибут или группу атрибутов, важных для анализируемой проблемыили системы.
Конструируемый тип представляет собой созданную (т.е.в известной степени искусственную - примеч. мое - В.Ч.) системуатрибутов (характерных критериев, черт, свойств, элементов, аспектов и т.д.), полезнуюкак основа для понимания эмпирических объектов и явлений...Конструируемый тип как концептуальный прием представляет собой попыткупродвинуть образование социологических понятий от описания и строгого"эмпирического" обобщения к построению теоретических систем"[7, сс. 260-261].
Таким образом, круг завершился. Пройдя периодбезудержного погружения в эмпирию и отвержения всех теоретически построенныхпонятий и конструкций, социологиявновь, уже через созданные в процессе исследований конкретного материаламетоды, приходит к работе с понятиями и теориями. Очень много работал в этойобласти Г.Беккер. В частности, он создал свои типологию социальных систем, накоторой мы в дальнейшем еще будем останавливаться; начиная с середины 20-х гг.свои типологии создавали и другие исследователи.
Мы же остановимся здесь на типологии личностей,созданной Знанецким. Книга, в которой описывается эта типология, была создана в1933 г. в рамкахпроекта, реализацией которого занималась Комиссия при Колумбийском университетев США. Целью исследования было выяснение такой проблемы: справляются ливоспитательные системы США с подготовкой молодежи к тому, чтобы она умелаориентироваться в условиях все большей изменчивости быстро развивающейся техническойцивилизации. Знанецкий переформулировал проблему, перенес ее в несколько инуюплоскость: как будет реагировать человек на изменение культурных и социальныхнормативных стандартов, к которым он был приучен с детства? Ответ на самомабстрактом уровне очень прост: по-разному, в зависимости от типа личности,воспитанного в нем окружением. Дальнейший шаг - выяснение, какие же окружениясуществуют и как они воспитывают людей.
Окружение, которое активно воспитывает индивида, Знанецкийназывает социальным кругом. Социальный круг возникает таким образом:"Человек, находящийся в активных контактах с определенным числом лиц,которые в свою очередь также контактируют между собой, становится центромзаинтересованности этих других лиц с того момента, как каждый из них осознает,что не только он сам, но и другие сообща интересуются данным человеком». Такобразуется социальный круг. "Это происходит, когда индивид, ставшийцентром заинтересованности, оказывается связан с другими людьми нормативнымисоциальными отношениями, и все те, кто им интересуется, с одной стороны,требуют от него, чтобы его поведение соответствовало каким-то нормативнымправилам, а с другой - стремятся помогать ему и оказывать определенныеуслуги" [3, pp. 108-109].Человек, попавший в социальный круг и желающий в нем удержаться, оказываетсяпод влиянием своего окружения и вынужден усваивать предлагаемые ему кругомстандарты, - что и является процессом воспитания личности. «Первостепенное,принципиальное значение», - пишет Знанецкий, - «Имеет тот факт, что всоциальной жизни человеческая личность - полностью человеческое творение, какпроизведение искусства или научная теория. Она такова, какой представляетсялюдям, и какой люди ее создают..." [3, p. 111].Знанецкий оговаривается, что он имеет в виду личность социальную. А социальнаяличность - это личность человека в определенной личностной роли, которую ониграет в определенном социальном кругу. Следовательно, - это срез человеческойиндивидуальности по линии усвоения и реализации социальных эталонов, которымиопределяется деятельность человека в пространстве других людей и общества в целом.
Любой эталон социальной личности, утверждаетЗнанецкий, включает в себя четыре основных составляющих: а) отраженное Я; б)социальный статус; в) социальная функция и г) жизненное значение.
Отраженное Я- это, по существу, представление человека о том социальном образе, который, поего мнению, составили о нем окружающие. Социальный статус - этосовокупность тех прав, которые признаются за индивидом в данном социальномкругу и которые круг стремится ему обеспечивать. Социальная функция -это совокупность обязательств, которые данный человек имеет в данном социальномкругу. Жизненное значение - это то влияние, которое оказывает исполнениечеловеком роли в данном социальное кругу на его собственную жизнь, а также накультурную и социальную жизнь его окружения.
Разнообразие социальных кругов велико, но в принципеих можно свести к трем типам с точки зрения поставленной перед исследованиемзадачи. Это: а) воспитательные круги; б) круги деловые, или трудовые; в)игровые круги [3, p. 131].
Итак, мы получили несколько элементов, выделенных в нашемисследовательском поле: элементы социальной личности и те социальные круги,внутри которых эти элементы в человека закладываются. Естественно, в каждомкругу вырабатываются все элементы, но, как утверждает Знанецкий, в разныхпропорциях. Для этой-то цели - проследить разнообразие воспитательных моментов- данные круги и выделены исследователем. Типичная конструктивная типология.
Далее следуют объяснительные конструкции. Оговоримся,что Знанецкий фактически проводил не эмпирическое исследование, он создавал какбы проект для будущих эмпирических исследований. Поэтому его объяснительныеконструкции и обобщения - всего лишь гипотезы. Они идут от социального опытасамого исследователя, который он, обладая научными методическими итеоретическими навыками, превращает в результат предварительных прикидок.
Если в воспитании человека с детства преобладаливоспитательные круги (семья, родство, школа, круг близких знакомых и проч.), тов социальной личности воспитанника преобладающую роль играет "отраженноеЯ". Оно возникает в результате постоянного наблюдения за ним, а современем, в результате приобретенной им привычки, - он начинает наблюдать засамим собой. Этому способствует и постоянное напоминание, что он должен делатьв таком-то и таком-то случае, как он должен выглядеть, что и как говорить. Егопостоянно поправляют, объясняют ему разные детали, и он, конечно, постоянно ощущает,как на него смотрит окружение. В наше время, как и в те времена, когдаЗнанецкий писал свою книгу, процесс обучения молодого человека из среднего иверхнего социальных классов представляет собой очень длительную процедуру. Человекучится примерно четвертую часть своей жизни, а в случае высшего образования -около трети. Все это время он оказывается отключенным от реальной деятельности.Его учат тем предметам, которые могут ему пригодиться в дальнейшем, нопоскольку непонятно, что именно в дальнейшем он будет конкретно делать, то эти знанияон получает на очень абстрактном уровне. "Почти весь процесс воспитанияпереносится в идеальную сферу и основывается на том, что индивиду при помощисимволов сообщаются представления и понятия о социальных ценностях, которые онпостигает в воображении, поскольку они где-то далеко от него (а в некоторыхслучаях они и вовсе пока не существуют, но, по мнению воспитателей, должнысуществовать в "правильно устроенном обществе"). Его знакомят справилами, нормами и идеалами поведения, которые в настоящее время он еще неможет или не имеет права осуществлять" [3, p. 149]. Оченьчасто в дальнейшем воспитанник обнаруживает, что внушенные ему идеалы иценности сильно расходятся с теми, которые осуществляются в реальной жизни, вкоторую ему приходится включаться. Тем не менее, довольно часто он продолжаетдумать, что правильны все-таки внушенные ему нормы, а то, что он видит, – это отклонениеот нормы.
В результате такого воспитательного процессаполучается тот тип личности, который Знанецкий назвал "хорошовоспитанный человек". Этот человек всю жизнь озабочен тем, чтобы влюбой социальной роли заслужить хорошую репутацию в своем кругу, и любымиспособами избежать плохой. Он оценивает себя и других людей не по реальнойдеятельности и не по выполняемой функции, а по качествам личности,которые, как его убедили, будут приносить ему успех во всех социальных ролях,независимо от времени и места их исполнения. Он привык оценивать себя и другихтакже с точки зрения неизменных стандартов. Каждое Я "оцениваетсякак замкнутое, абсолютно самодостаточное целое, ценное в значительной степенисамо по себе" [3, p. 166]. Ивнешний социальный мир представляется такому человеку также неизменным и долженствующимсоответствовать твердо установленным критериям. В этом мире предполагаетсятвердо установленная иерархия социальных статусов. А поскольку сам он обладает некоторымикачествами, которые ценны сами по себе, то ему полагается определенныйстатус. Он совершенно не ориентирован на то, что за статус нужно бороться, чтонужно уметь устанавливать отношения с окружающими людьми, которые иначе простоне будут его замечать.
Эта "духовная самодостаточность хорошовоспитанного человека, его постоянная обращенность на самого себя, на свое Я,его склонность оперировать абсолютными критериями и требование постоянства,стабильности своих прав и обязанностей - все это делает хорошо воспитанногочеловека весьма трудным и неудобным в организации... Он не умеет учитывать всвоих действиях действия других... Он требует, чтобы его часть была выделена изобщей деятельности и зафиксирована особо, чтобы все права и обязанности былиоговорены и не зависели от действий других и от изменения обстановки" [3, p. 186]. Хорошовоспитанные люди глубоко убеждены, что для получения эффективного результатадостаточно, чтобы каждый хорошо выполнял свои обязанности. Если каждый будетправильно выполнять свою собственную задачу, то общая задача тем самым окажетсявыполненной. Они оказываются совершенно неспособными достигать и поддерживать динамическоеединство в коллективе, "который естьне что иное, как объединение членов группы в общем стремлении к групповымидеалам". "Любую общую задачу они склонны немедленно поделить намножество частных, фрагментарных задач и разделить эти задачи между участникамигруппы, чтобы каждый эту свою задачу осуществлял отдельно от всех других"[3, p. 196]. Врезультате такого воспитания формируется тип личности, совершенно не умеющийадаптироваться к изменениям. Это по природе своей традиционалист, охранительвсего, что уже сложилось и существует.
В отличие от хорошо воспитанных людей, люди трударано включаются в процесс деятельности: они приходят на производство или вучреждение, и их непосредственно приставляют к делу. Они оказываются самымимладшими и самыми необученными. Все ими командуют, указывают на ошибки иобучают не тому, как вести себя в таком-то и таком-то обществе, а как делать тоили иное дело. Они очень рано начинают разбираться в иерархии статусов, быстроосознают, что сделать можно что-то только совместно с другими, а потому нужнодруг к другу адаптироваться. И то "динамическое единство", которогоникак не могут постигнуть хорошо воспитанные люди, для людей труда - ежедневныйопыт.
"Сам по себе труд представляется нежелательным,хотя результаты его желательны". Поэтому в сфере труда в полной мереосознается и применяется принцип экономии, "означающий постояннуюориентацию на производство как можно большего количества субъективныхполезностей при как можно меньших затратах труда" [3, p. 206]. В сферетруда у такого человека возникает одна генеральная ориентация - минимизироватьсвои усилия. А поскольку результатвсе-таки не может быть достигнут без затрат совершенно определенного количестватруда, то работник может минимизировать свои трудовые затраты только за счетперекладывания их на других. Таким образом, результаты деятельности и сампроцесс деятельности обусловлены для его участников деятельностью всех и каждогов отдельности. Люди труда очень рано усваивают систему функциональнойзависимости всех от всех, а также значение иерархии статусов в процессе труда. Человектруда сугубо заинтересован в получении социального статуса, который создаетсялибо продвижением по службе (карьерой), либо обеспечением себе материальногоблагосостояния.
Люди труда весьма адаптивны, и хотя не жаждут переменв жизни общества, умеют к ним приспосабливаться и вместе с собойприспосабливать общество. Существует разновидность людей труда творческогонаправления. Это те, кто в настоящее время входит в категорию дизайнеров,декораторов и проч.
А наиболее трудно адаптируемой в обществе являетсядругая разновидность данного типа, которую Знанецкий называет "безнадежныйпролетариат". Это люди, уже не надеющиеся ни на какие продвижения и наулучшение своего материального положения. Они ориентированы исключительно наминимизацию своих трудовых затрат. Люди этого типа приветствуют разного родареволюции и общественные потрясения, потому что в эти периоды можно неработать. В стабильные же периоды они довольно часто переходят с места наместо, но не для того, чтобы улучшить свои условия труда, а просто потому, чтов период перехода можно отдохнуть и какое-то время не ходить на работу.
Приведу пример из личного опыта. В конце 1960-х гг.новосибирские социологи исследовали Бийск - небольшой город с несколькимизаводами на Алтае. И вот здесь как раз и выявился этот факт: рабочие ходят"по кругу" между предприятиями, нисколько при этом не улучшая своегоположения. Они так поступают потому, что во время перехода можно устроить себедополнительный отпуск. Впрочем, они выдвигали и еще один мотив: да пусть там(на другом предприятии) не лучше, зато по-другому, очень уж надоедаетоднообразие. А раз невозможно никакое повышение в статусе, можно хотя бы внестив жизнь какие-то перемены.
Для человека труда повышение в статусе означает"сужение сферы тех его усилий, которыми имеют право распоряжаться другие,и расширение сферы тех усилий других, которыми он имеет правораспоряжаться" [3, p. 206]. Впринципе же люди труда ориентированы на трудолюбие, бережливость, ценятбезопасность и стабильность - именно в этом и заключается причина ихнесклонности одобрять перемены.
Люди третьего типа - "люди игры",наоборот, склонны приветствовать всяческие изменения. Воспитанные в групперовесников, по преимуществу игровых, они привыкают относиться к жизни как кигре. Отсюда возникает их отношение к результату своей деятельности как кчему-то, не имеющему особого значения за пределами этой деятельности. Центринтереса - сама деятельность и те отношения, которые возникают между ееучастниками. Для человека игры важно, какое место он занимает в своем кругу,какую функцию в нем выполняет, а, следовательно, какие права и обязанностиимеет по отношению к другим.
"Общим для всех людей игры является взгляд наобъективные культурные системы как на более или менее интересные игрушки,предметы, удовлетворяющие различные импульсивные влечения людей, но вне этогоне имеющие существенного значения в противоположность единственно существенномуи важному делу - социальным отношениям человека к собственномунепосредственному окружению, а также делам той группы, к которой данный человекпринадлежит" [3]. Поскольку правила в игре не имеют реальногозначения, они все условны, их можно вводить и отменять по соглашению, точнотакое же отношение вырабатывается у людей игры и к культурно-нормативнымсистемам. Можно что-то вводить и заменять, главное при этом - соблюдать теосновные принципы, которые только и имеют значение в игровой группе: а) принципнегативной личной свободы (никто не может требовать от меня того-то и того-то имешать мне в чем-то); б) принцип равных возможностей для всех и в) принципусловности всяческих правил. Люди игры - принципиальные демократы и плюралисты.
У человека игры нет ориентации насамосовершенствование, приобретение каких-то ценных качеств, нет и ощущениятого, что результаты деятельности должны быть полезными и ценными сами по себе.Такой человек "смело берется за те задачи, от которых хорошо воспитанныйчеловек отказывается из-за чувства собственной неподготовленности к ним, ачеловек труда - в предвидении тех трудностей, которые необходимопреодолеть" [3]. Среди этих людей есть и политики и"борцы", но мы не будем разбирать эти категории подробно. Не будемостанавливаться также и на делинквентах, которые представляют еще один тип, аточнее, то, что называют "остаточной категорией", хотя там такжемного любопытного. Нам важно было продемонстрировать способ построенияконструктивной типологии.
Список литературы клекции 8
1. Thomas S., Znaniecki F. The Polish Peasant in Europe and America by William Vol. 1, part. 1. N-I. 1918.
2. Watson J.B. Psychology from the Stand-point of Behaviorist. Philadelphia, 1919.
3. Znaniecki F. Ludzie teraznijsi a cywilizacja przyazlosci. Warshawa, 1974.
4. Znaniecki F. Nauki o kulturze. Warszawa: PWN, 1971.
5. БеккерГ. Современная теория священного и светского // БеккерГ., Босков А. Современная социологическая теория в ее преемственности иизменении. М., 1961.
6. КолбУильям Л. Изменение значения понятия ценностей в современнойсоциологической теории // Беккер Г., Босков А. Современная социологическаятеория в ее преемственности и изменении. М., 1961.
7. МаккинниД.Ч. Методологические процедуры и техника социологии //Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория в ее преемственности иизменении. М., 1961.
[1] Имеется в виду мирактуальный, посюсторонний.
[2] Судя по стилю, оно былонаписано Знанецким, хотя и влияние Уильяма Томаса также в нем явственночувствуется.
[3] «Полевыми» в социологииназываются исследования по сбору эмпирического материала: опросы, наблюдения,фокус-группы и пр.