После того, как Путин взял на себя ручное управление, все стало хорошо, – эту формулу не раз повторил Владимир Фортов на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС 8 июля.
«Ситуация меняется очень быстро. 26 июня я впервые узнал, что Правительство внесло документ и этот документ предполагал радикальнейшие изменения в судьбе нашей Академии науки. События пошли очень быстро, буквально на следующий день этот документ, после обсуждения на Правительстве РФ, был внесен в Государственную думу. В том виде, в каком виде этот документ был одобрен Правительством, он предполагал очень серьезные и радикальные изменения в нашей Академии наук. Фактически речь шла о ликвидации этого учреждения, в значительной степени полной ликвидации», – сообщил еще не утвержденный на тот момент глава РАН.
«Президент Владимир Владимирович Путин сразу же включился в этот процесс, взял управление на себя в ручном режиме, произошли интенсивные встречи с представителями научного сообществ. Так получилось, что В.В. беседовал со мной, очень важная встреча была с Иваном Ивановичем [Дедовым], с академиком Примаковым, Садовничьим, Романенко, Юрием Сергеевичем Осиповым и Леонидом Михайловичем Рошалем. И в результате такого глубокого погружения в наши проблемы сегодня ситуация развернулась на 180 градусов, как я считаю. В Думе мы получили поддержку от Сергея Евгеньевича Нарышкина и многих людей, которые интересуются этой проблемой…», – заметил Фортов.
И такая верность в светлый курс президента Путина не могла не быть оценена по достоинству. На 35-ой минуте от начала пресс-конференции все увидели «рояль в кустах». Вошел человек и передал заместителю гендиректора ИТАР-ТАСС некий лист. На губах Фортова появилась сдержанная улыбка («он знал, он знал»). Гусман сообщил, что своим Указом В.В. Путин постановил утвердить В.Е. Фортова в должности Президента РАН и тут же прервал конференцию, мол, всё всем уже понятно.
«Почему такая спешка в реформе?» – спросил журналист у Фортова уже в кулуарах. «О! Прекрасный вопрос. Потому что люди, которые это затеяли, играют в наперстки». «А кто затеял? У вас есть версия?», – спросила я. «А вот вы, журналисты, и разберитесь. У меня есть версия, но...».
«Поясните, что, значит, играли в наперсток?», – попросил уточнения журналист. – «Потому что пытались быстро, в ситуации, когда президент [РАН] не утвержден, когда уже все разъехались, жарища 30 градусов, это дело по-быстрому провернуть. А мы призываем к простой вещи: давайте договариваться, давайте слушать молодых научных сотрудников. Возьмите этот документ, там же только про собственность. А про научных сотрудников ни слова нет!», – воскликнул Фортов.
«А где будут слова про научных сотрудников?», – спросила я. «Вот мы сейчас и бодаемся с ними». «Сохранятся ли региональные научные центры?», – спросила корреспондент «Поиска». «Да!», – сказал Фортов. «Да, и мы будем развиваться, мы сейчас планируем Дальневосточное отделение, Уральское Академии меднаук», – добавил Дедов, которому не терпело выйти из зала, заполненного журналистами.
Корреспондент Рен-ТВ все пытался узнать у Фортова про его отношение к дому на ул. Косыгина и про многочисленные коммерческие фирмы в зданиях РАН, он ссылался на выступление Ольги Голодец в Госдуме, где она обвинила Академию во всех грехах. Фортов ответил так: «Там действительно есть дом. Это дело проверяли уже раз 20, понимаете? И ничего там не нашли. Я написал председателю Счетной палаты письмо с просьбой положить мне на стол все претензии, которые существуют у Счетной палаты к Академии наук. Сегодня часов в 8 ко мне приедет их представитель и покажет эти документы. Разговоров то много!». «Ну, поздравьте же, Владимира Евгеньевича!», – не выдержал Дедов. «Поздравляем», – хором сказали журналисты, но Фортова не отпустили.
«Я надеялся на то, что Президент проявит энергию и разрулит эту ситуацию. Но это была надежда, а сейчас уверенность. Он, конечно, на нашей стороне. Я еще должен поблагодарить Сергей Евгеньевича Нарышкина, который великолепно разруливал ситуацию», – заявил Фортов в интервью телевидению Совета Федерации. «А с чего вы хотите начать?». «А вот сейчас пойду и выпью!», – засмеялся глава РАН. «По какому принципу будут распределяться деньги?». «Мы усилим конкурсную систему, систему прямого лифта. Я считаю, что чем меньше к рукам посторонних людей прилипают деньги, тем лучше. Надо упрощать систему [финансирования], делать ее понятной, а главное эффективной. Не ждать так, чтобы заканчивается год, а в ноябре у нас деньги приходят, а в декабре надо отчет написать. Безобразие!». Идеальную схему выделения денег на науку Владимир Фортов видит в упрощении бюрократических вещей. «Бюрократия нас уже достала, меня, по крайней мере, уже точно».
В комментарии «Поиску» глава РАН признал, что научное сообщество сыграло большую роль в развитии событий. «Очень большую! Я снимаю шляпу и искренне благодарю простых ученых, всех тех, ради кого это все должно было быть реализовано. Поддержка была очень конструктивной, и тут вклад был очень большой. Как большой вклад и Думы и Е.М. Примакова, и Ю.С. Осипова, и И.И. Дедова…». Фортов очень хотел назвать всех.
«А как ученые могут вам дальше помочь?», – спросила я. «А мы еще не закончили это мероприятие. У нас в сентябре будет третье чтение…». Но что же делать ученым эти два месяца? Фортов сказал, что ученые могут присылать поправки в закон напрямую, на его электронный адрес, нам, мол, они очень нужны.
Мнение главы РАМН о пользе протестов рядовых и не очень рядовых ученых не совпадало с мнением Фортова. «Вы сказали в интервью, что протесты ученых не нужны. Но не считаете ли вы, что рядовые ученые сыграли большую роль, что вам удалось разрулить ситуацию?», – спросила я Ивана Дедова. «Не-е-е-т», – сказал он медленно и протяжно. – «Я думаю, что вообще научное сообщество немножко другое организует. Мы всегда открыты, мы всегда эти вещи обсуждаем. Другое дело, что академическое сообщество все-таки ограниченное, а ученых много, к ним надо прислушиваться. Если люди вышли, значит, людей не услышали, а их надо слышать и слушать», – заметил он ласковым голосом врача, по-видимому, считая, что на улицы вышли не члены академий, а представители каких-то других научных организаций.
«Значит, это было важно?», – повторила я свой вопрос. – «Не знаю. У меня в Академии меднаук ни одного человека не вышло». «Я знаю, что некоторые люди из РАМН выходили к Думе, но они боялись называть свои имена». «Да, нет! Никто не выходил. Не надо… Вы немножечко, я смотрю, эмоциональная», – Дедов пресек любые попытки обвинить членов РАМН в общественной активности. «Да, я эмоциональная, а вы наоборот такой спокойный». «Я – врач!», – засмеялся Дедов. – «Я не могу, я эндокринолог, у меня центр», – заметил Иван Иванович, помимо РАМН возглавляющий так же и Эндокринологический научный центр. И его ответственное отношение к ситуации стало совершенно понятно.
Тем же вечером, в день назначения Фортова, в ФИАНе – центре «революции» – состоялось очень неформальное заседание Клуба «1 апреля». Его ядром стали те академики и член-корры, кто заявил, что не войдет в новую Академию, если существующая будет ликвидирована. Там впрочем были и рядовые сотрудники РАН. Если бы не астрофизик Борис Штерн, который все допытывался, как же назвать эту организацию у академика Владимира Захарова, то она бы так могла и остаться безымянной. «Ну, давайте «1 июля»? «Давайте». А если бы не просьба какого-то журналиста прекратить длинные разговоры и выйти и сказать что-то прессе, то публика бы об этом заседании вряд ли бы что-то узнала. Умение оппозиции в России организовывать самих себя уже стало «притчей во языцех».
Академики Валерий Рубаков и Борис Кашин в ФИАНе
Пока академики Валерий Рубаков и Борис Кашин трудились над редактированием заявления, Захаров пытался объяснить журналистом, что же происходит. К ужасу новостных СМИ, он постоянно пытался прокомментировать свои мысли строчкой из Йейтса или цитатой Воннегута. «А может, поконкретнее? У нас телеформат, телезритель просто не доживет до конца передачи», – порой перебивали его журналисты.
Академик Захаров отвечает на вопросы журналистов
«Во-первых, «клуб 1-е июля» не следует воспринимать слишком буквально. Это не будет никакая организация, не говоря уже про юридическое лицо, не будет даже общественная организация. Это такое фольклорное название возникшей группы единомышленников, как должны себя называть», – заметил он.
«Я не вижу никаких разумных соображений для того, чтобы объединять РАН с РАМН и РАСХН, это совершенно разные организации, имеющие свои истории и свои традиции, и создание такой новой организации только приведет к хаосу и длительной неразберихе», – уверен академик Владимир Захаров.
«Здесь происходят чрезвычайно принципиальные вещи, принципиальные не только для Академии, принципиальные для всего нашего общества: это вопрос о том, по какому пути мы пойдем. По цивилизованному пути, по западному, или по пути авторитарному? Люди мне могут сказать: «Наоборот, мы хотим идти по западному пути, хотим, чтобы было как в университетах на Западе, чтобы наука была в университетах». Это совершенно детский лепет, я очень хорошо знаю, уже много лет по полгода провожу в Америке, я сам – профессор американского университета, знаю, как там всё устроено. Ничего похожего на нашу жизнь там нет, там все по-другому. И устроить всё как там нам никаким образом нельзя», – сказал он.
Ответы В.Е. Захарова на вопросы журналистов. ФИАН, 8 июля 2013 г.
«А вот что действительно важно, почему это выбор европейского пути: потому что существует такое понятие, как академические свободы, самоуправляемость науки. Почему Европа выиграла у Китая гонку за технический прогресс и стала наиболее развитой частью мира? Потому, что в ее университетах была академическая свобода, университеты были независимы. Они сами решали, что им делать. Принцип: каждый преподает, что хочет, каждый слушает, что хочет. Не помню сейчас, как это по-немецки звучит. Академия наук, которую обвиняют в том, что она реакционная, ящер и т.д., на самом деле, сегодня является самой демократической организацией в России. Потому, что это – единственная организация, в которой есть самоуправление: выборы директоров, выборы высшего руководства», – продолжил самый цитируемый в России ученый.
«Недавно у нас прошли выборы Президента АН, там участвовало полторы тысячи человек, примерно пятьсот академиков, 700 членкоров и еще представители институтов. …А то, что сейчас хотят сделать – полностью задушить эту демократию и превратить ее в казарменную систему. Вот против чего мы», – заметил Захаров, который на выборах горячо поддерживал Фортова, но вряд ли готов присоединиться к курсу на Императорскую академию наук.
«Прежде всего, мы защищаем академические свободы и защищаем будущее России, причем, будущее цивилизованной России. Это и есть главное, против чего мы возражаем», – заявил он.
«Может быть, кто-нибудь мне объяснит, какая польза от всего этого законопроекта?», – спросил журналистов Захаров, но у него самого уже был готовый ответ. – «Я могу сказать, зачем это сделано – это имитационная деятельность, вроде того, чтобы переименовать милицию в полицию, а потом обратно переименовать; отменить зимнее время, а потом снова ввести его. Это – видимость государственной деятельности, которая на самом деле таковой не является. Но, если такие вещи, как изменение времени, вещь довольно безобидная, то эта имитационная деятельность чрезвычайно вредна. И для общества губительна. Вот поэтому мы и восстаем против такого».
Владимир Захаров также сообщил, что члены Клуба «1 июля» считают правильным требовать сейчас не полного снятия законопроекта, а перенесения третьего чтения на второе, потому что «возникнет период времени, в течение которого будет происходить длительное обсуждение, общество поймет наконец-то, что у него есть наука, и у науки есть проблемы, и их надо обсуждать».
На традиционный вопрос про элитные квартиры на Западе и Юго-Западе Москвы, якобы построенные на землях РАН, академик ответил так:
«У Курта Воннегута есть роман "Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер". И там есть такой герой, некий сумасшедший миллионер, который время от времени впадает в такое странное состояние – его тянет в странствия. Он едет по стране, сам не зная, куда. Потом вдруг приходит в себя и обнаруживает, что находится в каком-то захолустье, звонит своей жене: «Ты знаешь, милая, я, кажется, в Оклахоме. Я зашел в телефонную будку, чтобы позвонить, а на стене надпись: «Шейла Тэйлор – зануда – подразнит – и не даст!»» Вот самое главное, ребята, что я в это совершенно свято верю. Вот вам мой ответ».
«И все-таки поясните насчет квартир», – не унимался журналист. – «Насчет этого пусть разбираются правоохранительные органы», – спокойно заметил Захаров.
Члены Клуба "1 июля" подписывают свое заявление.
«Завтра будет сложный Президиум», – сказал Валерий Рубаков, когда уже заявление Клуба «1 июля» было готово. В нем его члены заявили, что считают законопроект во 2-м чтении неприемлемым и потребовали созыва Общего собрания РАН до первой недели сентября. В тот же день было опубликовано и другое заявление с требованием созвать Общее собрание, подписанное за сутки более, чем 150 его участниками.
Президиум РАН 9 июля проходил за полузакрытыми для прессы дверями. В самом начале Владимир Фортов повторил многое из того, что он говорил в ИТАР-ТАСС, а еще сказал о хрупком мостике во взаимодействии Академии с властью, который удалось построить, и что надо стараться его не сломать резкими действиями. Поэтому пресса услышала только несколько выступлений, а потом журналистов попросили уйти. Мол, после заседания выйдет Фортов и все расскажет. Заседание длилось еще около часу, но потом глава РАН к журналистам не вышел. Напрасно его долго ждали камеры центральных каналов. Не говоря ни слова, он прошел мимо прессы и помчался на машине в Правительство.
Сразу после заседания Президиума, Владимир Фортов уехал в Правительство.
Академик Валерий Рубаков в комментарии «Полит.ру» пояснил, что выступили 15-20 человек. «Все высказывались в том духе, что в том виде, в каком законопроект существует, он неприемлем и его надо возвращать во второе чтение, а лучше в первое. Были высказаны претензии к этому законопроекту». Решили, что «надо попробовать поработать с Госдумой, представить свои соображения о том, как можно было бы изменить этот закон. А дальше посмотреть, как будут развиваться события».
Он также сказал, что решения о созыве Общего собрания принято не было. «Но в решении Президиума есть такой пункт, что Президиуму РАН рассмотреть обращение разных групп академиков и членов-корреспондентов и членов Общего собрания о созыве Общего собрания. Такая возможность остается, а дальше – по мере развития событий..».
«Вы встречаетесь через неделю?», – спросила я. «Не знаю, я думаю, что в летнее время такой однозначности нет. Как пойдут дела, если удастся найти понимание в Госдуме, если движение пойдет в направлении если не возврата в первое чтение, то, по крайней мере, во второе с теми поправками, которые сделали бы законопроект приемлемым, это один разговор. А если нет…», – Рубаков не стал продолжать, правда, заметил, что научное сообщество не должно останавливать свое давление на Президиум РАН.
«Получается, что вы все уходите в отпуск?», – спросила я. Рубаков сказал, что нет, что «работу мы не прекращаем, а понимаем, что возникла сложная ситуация. Я так понимаю, что сейчас возможно взаимодействие, например, завтра будем собираться на дискуссионной площадке. Это то место, где можно будет посмотреть, как пойдет обсуждение и насколько Государственная дума… Это не единственная возможность, а как пример».
О том, как проходила дискуссия в Госдуме 10 июля, где мне побывать не удалось, можно судить хотя бы по сообщению, которую опубликовала в Фейсбуке член-корреспондент РАН, одна из членов Клуба «1 июля» лингвист Анна Дыбо. Из Тувы она запостила сообщение некоего участника событий:
«Медиатором был Нарышкин. Выступали Фортов (первым, довольно резко), дальше не в порядке выступлений Дедов (президент РАМН, соглашательски-неопределенно), Примаков (спокойно, правильно, но не по всем пунктам), Котельников (предс. Совета молодых ученых РАН, правильно), Жириновский (более-менее в поддержку существующего законопроекта), Мельников (коммунист, первый зампред Думы, против законопроекта), Миронов (предс. фракции СР, якобы за существенные изменения), Никонов (предс. Комитета ГД по образованию, ему поручено дальше работать над законом), Ослон (Фонд «Общественное мнение», скорее в в поддержку существующего законопроекта), Мау (ректор Академии народного хозяйства при Президенте, жестко, хотя и своеобразно, в поддержку первого (!) законопроекта) и еще несколько человек. Последним (что существенно, см. ниже) выступал Булаев (первый зам. Никонова). (…)
Все они понимают, что существующий законопроект ничем принципиально не отличается от первого (я не говорю о вещах типа процедуры назначения директоров институтов, поскольку это все же косметика). Слова о ликвидации РАН убраны, но РАН по-прежнему "создается", есть "РАН, учреждаемая настоящим законом", институты передаются в ведение агентства без упоминания о том, кто это агентство возглавляет, и т.д.
Впечатление я вынес такое, что при всех хороших словах депутатов в адрес ученых и РАН, никаких существенных подвижек пока не предвидится. Не исключаю, что законопроект может быть принят в третьем чтении, а не возвращен во второе. Нарышкин о втором чтении ни разу не упомянул, в отличие от Миронова. Булаев высказался в том духе, что все "концептуальные поправки" (его термин) уже сделаны».
На следующий день после дискуссии в Госдуме в «Известиях» был опубликована статья с комментариями источников из Администрации президента, что Нарышкиным там недовольны, что нечего ему пиариться на реформе РАН. Если коротко, то суть претензий такова: Император все поправил, все сделал, кто еще не доволен? Процитируем: «Президент Владимир Путин смог снять все спорные моменты и примирить все противоборствующие стороны. Сейчас никаких проблем нет. В этой ситуации говорить, что он может быть еще доработан, – это категорически неправильно, – заявил собеседник в Кремле. Он подчеркнул, что «Нарышкин зря всё это затеял». – Если он будет дальше гнуть свою линию, пиариться на этом, то нам придется вызвать его и разъяснить ситуацию, — отметили в администрации президента».
«У тебя нет ощущения, что академики тихо сливают протест?» – спрашивали научные журналисты друга после заседания ПРАН. И признавались, что есть. Нет, все участники заседания в Президиуме говорили, что у них боевой настрой, что настроение сдержанно-оптимистичное, но…
Кажется, если глава РАН согласен вернуться к традициям Императорской академии наук и понимает, что в современной России работает только ставка на «доброго царя», а парламент – все-таки не место для дискуссий, то скоро свои демократические привычки джентльмены и дамы из Академии наук смогут практиковать только в новосозданном Клубе.