Мы публикуем стенограммупередачи «Наука 2.0» – совместного проекта информационно-аналитического портала«Полит.ру» и радиостанции «Вести FM». Гость передачи – геоэколог, кандидатгеографических наук, старший научный сотрудник кафедры физической географиимира и геоэкологии Географического факультета МГУ, эксперт UNEP НиколайДронин. Услышать нас можно каждую субботу после 23:00 на волне 97,6 FM.
Борис Долгин: Сегодня в передаче «Наука 2.0», совместном проектерадиостанции «Вести FM»информационно-аналитического интернет-портала «Полит.ру» наш гость – НиколайМихайлович Дронин, геоэколог, кандидат географических наук, старший научный сотрудниккафедры физической географии мира и геоэкологии Географического факультета МГУ.Говорить мы будем о проблеме климата: о том, что мы можем об этом проблемесказать более или менее уверенно, о чём - с какой-то степенью вероятности, ичто из этого может следовать для наших практических действий. А дополнительныйинформационный повод – широко известный скандал с публикацией писемклиматологов, а с другой стороны – грядущий саммит в Копенгагене по проблемамклимата. Добрый вечер, Николай Михайлович!
Николай Дронин: Добрый вечер!
Б.Д.: Забыл предупредить радиослушателей, что вести программусегодня буду только я - научный редактор «Полит.ру» Борис Долгин. К сожалению,остальные коллеги не смогли сегодня прийти, но я надеюсь, от этого беседа будетне менее живой.
Николай Михайлович,из какой научной области вы пришли в эту тематику? У нас уже выступал ВладимирКлименко, который пришёл к проблемам климата из технических наук. Он тожерассказывал о климате, об истории в свете климата и о климате в свете истории.Откуда вы?
Н.Д.: Я закончил географический факультет МГУ, все время там иработаю, с небольшим перерывом на армию.
Б.Д.: То есть вы представитель классической географии.
Н.Д.: Да, я из классической географии, причём физической. Проблемойклимата я занимаюсь с 2000 года, когда меня пригласили участвовать вмеждународном проекте с Кассельским университетом - это Германия. Они делалимодель изменения климата и его влияния на сельское хозяйство России в будущем.Во главе этого проекта был Джозеф Алькама[1],который является ведущим экспертом в IPCC[2].А с этого года он занял должность главного учёного – есть такая позиция – ЮНЭП[3].Это очень высокий пост, выше его там нет по части науки.
Мне повезло,что я попал в такую команду, мы сделали модель, она была опубликована. Я имею интереск этой истории ещё и потому, что в 2005 году я опубликовал на английском языкестатью, которая называется «Зависимость от климата и продовольственные проблемыв Советском Союзе». Я рассмотрел все неудачи в советском хозяйстве и попыталсяобъяснить, что же было главным в этих неудачах: климат, например, засухи, или…
Б.Д.: …какие-то административные воздействия.
Н.Д.: Сейчас это называется мисменеджмент.
Б.Д.: Понятно. Все, кто интересуются этим вопросом, сейчас говорято скандале с опубликованной хакерами перепиской. Хотя ее опубликовали хакеры,переписка не становится менее скандальной. Напомню, что речь идет о перепискеклиматологов, где они обсуждают друг с другом, как не допускать публичности вотношении тех результатов исследований, которые могут заставить непросвещённуюпублику подумать, будто никакого глобального потепления нет. Или что это неявляется результатом собственно человеческой деятельности. Вы можете что-тосказать об этом?
Н.Д.: Это, конечно, самый неприятный сюрприз для экспертов IPCC в преддверииКопенгагенского митинга. Я даже не могу представить, что бы ещё могло произойтитакого, чтобы немножко их потрясти. Я посмотрел эту переписку, и у меня сразувозник вопрос: сколько можно этих писем прочитать? Там ведь более 1000документов. Я стал читать и прикинул, что мне потребуется недели две, наверное,разбирать эти письма. Поэтому у меня возникла мысль, что хакеры-то, может, ивскрыли сервер, но работали с письмами профессиональные люди. Причем, скореевсего, это была какая-то команда, потому что это всё надо было просмотреть.Потому что компрометирующих писем там немного, всего несколько штук, но всё,что можно, они там нашли, а ведь эти компрометирующие письма требуютопределённой подготовки. Надо знать имена, о чём речь идёт, и я не думаю, чтокакие-то хакеры могли прочитать и понять, о чём эти письма.
Б.Д.: Ну, проблема климата очень живо и горячо обсуждается.Помнится, за популяризацию этой проблематики даже Нобелевскую премию мира далиотнюдь не профессиональному климатологу. Так что представить себе, что кто-тоиз хакеров тоже этим интересуется и захотел что-то такое вскрыть, уже знаяглавные имена в этой сфере, – вполне возможно.
Н.Д.: Я думаю, что это была большая работа, скажем так. Я не знаю,когда именно они получили доступ к этим письмам, но, по-видимому, ребятадостаточно серьезно работали с ними. И я хотел бы сказать о самих этихобвинениях. Там прозвучало три главных обвинения: неуважительное, неэтичноеотношение к своим оппонентам, как они их называют в своей переписке и такдалее. Понятно, что в частной переписке это всё возможно, хотя, прямо скажем,не совсем характерно для западных учёных. Второй пункт – более серьёзный,касается ограничения доступа в рецензируемые журналы. По-видимому, это самоесерьёзное обвинение, которое можно извлечь из писем, потому что этопротиворечит законам той же Англии – это ограничение доступа граждан кинформации.
Б.Д.: То есть это неуважение не только к оппонентам, но и кобществу
Н.Д.: Это нарушение закона. В Англии закон не допускает ограниченийдоступа к информации. Если рецензируемый журнал предвзято относится к той илииной статье только потому, что там излагается другая точка зрения, значит, этотзакон нарушен. Мне кажется, есть большие основания предполагать, что этапроблема действительно существует. Дело в том, что в последние годы эксперты IPCC очень часто использовалитакой аргумент в отношении своих оппонентов: вы публикуетесь только в Интернетеи не публикуетесь в рецензируемых журналах. А мы строим доклады IPCC исключительно наматериалах, опубликованных в рецензируемых журналах. Такой аргумент мне казалсянемножко странным, потому что я не понимал, почему оппоненты не могутпубликовать свои материалы в рецензируемых журналах. По-видимому, ограниченияреально были, и эксперты IPCCиспользовали этот аргумент, который высказывается только в отношении этойпроблемы, а в отношении других глобальных экологических проблем – нет. Адобиться таких ограничений очень легко, потому что многие эксперты IPCC входят в редколлегииведущих журналов. Фактически они и определяют, что будет напечатано, а что небудет. Здесь есть даже перспектива судебного разбирательства.
А теперьтретий вопрос, который широкой аудитории кажется более серьёзным, – насчётфабрикации данных.
Б.Д.: Ну да, насчёт того, что уничтожалась информация о частипервичных данных; и речь идёт о том, как преобразовывать эти первичные данныетак, чтобы они бы доказывали нужные закономерности
Н.Д.: Да, это очень серьёзное обвинение. Международного комитета понаучной честности не существует, но в некоторых странах такой комитет есть. Издесь тоже есть перспективы судебного разбирательства в рамках такого комитета.Но, повторяю, такого международного комитета не существует. Но, на мой взгляд,это все же не очень серьёзное обвинение. Почему я так думаю? Во-первых, еслиисходить из писем, это обвинение адресовалось прежде всего Майклу Манну[4].
Я хочусказать, что эта его «клюшка» была опубликована 10 лет назад и сразу вызвалабольшие сомнения и критику. Потому что она не согласуется с теми данными,которые всем известны относительно климата недавних эпох. Был малый ледниковыйпериод с 1350 года по 1850-1860, а с 1100 по 1300 был так называемый «тёплыйпериод», когда, например, в Англии делали вино. И если мы сравним нынешниетемпературы и те, которые позволяли в Англии выращивать виноград, то,по-видимому, в этот «тёплый период» температуры были на градус выше. Это всёизвестно, поэтому данный график сразу же многим не понравился, и егокритиковали. Я думаю, что в отношении не всех других материалов.
Б.Д.: Понятно. Вы хотите сказать, что саму идею проблем с климатомэто не отрицает. Напоминаю, что в нашей программе «Наука 2.0» мы говорим опроблемах климата с Николаем Дрониным, сотрудником кафедры физической географиимира и геоэкологии Географического факультета МГУ. Мы говорим и о скандале,связанном с получением и интерпретацией данных, и о том, что с этим связано. Мыостановились на «клюшке» Манна и на той мысли, что даже если данные обизменениях климата были сфабрикованы или, скажем так, несколько подправлены,самой проблемы это не отменяет.
Н.Д.: Да. Я хотел бы сказать, что изменение климата происходит,идет глобальное потепление. Мы можем судить об этом не по «клюшке» Манна, апросто по национальным сообщениям. Фактически каждая страна подписываланациональные сообщения по изменению климата
Б.Д.: То есть существует много независимых друг от другаисточников…
Н.Д.: Вы найдёте много графиков: для Казахстана, России, для другихстран – и везде будет одно и то же – тренд вверх.
Б.Д.: А этот тренд не изменился за последние годы? Есть точказрения, что немножко изменился.
Н.Д.: Трудно сказать. Тренд есть тренд, хотя возможны какие-токолебания. Если вспомнить проблему истощения озонового слоя, то, например, в2002 году дыры не было, а в 2003 году она опять появилась. Поэтому колебаниямогут быть очень значительными, но тренд есть тренд. Я хотел бы сказать ещёодну вещь в оправдание экспертов IPCC по этому пункту. Знаете, учёный для себя решает, насколькоон верит в то, что он говорит. И вторая задача у него стоит…
Б.Д.: …как убедить других.
Н.Д.: Как презентовать, да.
Б.Д.: Более того, эта задача обычно делится на две части: убедитьдругих специалистов и убедить тех, кто не являются специалистами, новоздействуют на принятие решений, да и просто общество.
Н.Д.: Всегда будет проблема выбора того материала, который стоитпрезентовать, например, широкой аудитории. И тут возможно всякое. Выбор того,как подать материал, какие взять графики и так далее. Вот эта «клюшка»,например, она же усреднённая, за ней стоит несколько десятков графиков, которыепоказывают огромный разброс температурных оценок. «Клюшка» сама по себе неможет быть в виде одного графика, если существует такой разброс. Есть проблемапрезентации. Любой учёный, например, когда лекцию готовит, начинает выбирать,что бы презентовать
Б.Д.: Происходит некоторое упрощение, если ты говоришь не сколлегой, который знает столько же, сколько и ты, но просто получает чутьдругие данные, а с аудиторией, которая должна разобраться в проблеме, необладая тем же исходным знанием. Понятная проблема, давайте попробуем разделитьимеющиеся проблемы на несколько логических стадий. Первая: можно ли говорить отренде потепления? Как вам кажется, климатологи, представители разныхспециальностей в разных странах более или менее едины, что потепление имеетместо в рамках разных колебаний потепления и похолодания?
Н.Д.: Знаете, я могу судить просто по высказываниям моих коллег пофакультету. Среди них есть и противники концепции антропогенного измененияклимата.
Б.Д.: Нет-нет, мы пока не говорим про антропогенность, мы говоримтолько о самом факте потепления или его отсутствии.
Н.Д.: Даже эти оппоненты не отрицают факта изменения климата,причем именно его потепления. Конечно, в Интернете вы можете найти всё чтоугодно, опровержение любого графика и любого высказывания. Ну, вы знаете, естьтакой график – увеличение числа аномальных погодных явлений в мире. И я видел вИнтернете опровержение этого графика, говорилось, что это артефакт. Там жезаложен, например, рост экономического благосостояния, как оцениватьэкономическую собственность – люди стали богаче, вот у них такие потеривозникают из этих аномальных явлений – экономический график такой. Но я знаю,что страховые компании сейчас уже испытывают большие проблемы в связи сизменением климата. Им доказывать не надо, что климат меняется в нехорошуюсторону. Они сейчас уже теряют. Например, в Штатах страховые компании уже 40%платят за ущерб, связанный с аномальными погодными условиями, а в 1950-ые гг.это составляло всего несколько процентов. Вот такие вещи…
Б.Д.: Бывший у нас гостем Владимир Клименко, как будто бысолидаризовался с мнением о том, что некоторое повышение температурыпроисходит, но совершенно не был настроен алармистски. Опять-таки, мы пока некасаемся вопроса об антропогенности. Как вы считаете, как считают ваши коллеги,а вы ведь общались с коллегами далеко не только на своём факультете и не тольков России, действительно ли это потепление остается в рамках разных колебаний?Насколько это проблематично? Нужно ли в связи с этим принимать какие-тосверхсрочные меры, то есть является ли это чем-то чрезвычайным?
Н.Д.: Хороший вопрос, но на него трудно ответить, потому что онупирается в ту концепцию, которую можно принять. Если мы считаем, что это то жепримерно явление, которое было в недавнем прошлом, – я говорил про тёплыйпериод, про Средневековье, когда было существенное похолодание… Между прочим, впоследний раз Темза замерзала в 1814 году, до 1814 года ярмарки устраивали назамерзшей Темзе. Сейчас это невозможно себе представить. Если мы считаем, чтопотепление, которое мы имеем, – это аналог того, что было в недавнем прошлом,то мы примерно знаем, каков предел этого потепления. Ну, на градус больше.
Б.Д.: И в этом нет ничего, что заставляло бы нас думать, что житьна Земле станет крайне некомфортно.
Н.Д.: Да, я скажу так: человечество-то не заметило ни потепления,ни похолодания. В летописях это никак не отражено. Там вы можете получить лишькосвенные сведения. Нельзя сказать, что люди от этого так страдали, что ониставили это в качестве проблемы. Была чума, например, но не было никакогопохолодания или потепления для них. Ну, вымерли фермеры в Гренландии, когдапохолодание началось: они сначала в тёплый период туда переселились, а потомпохолодание началось.
Б.Д.: То есть по косвенным фактам это всё отслеживается.
Н.Д.: Да, как вино в Англии.
Б.Д.: А теперь третья точка: насчёт роли человека в этих изменениях.Насколько, на ваш взгляд, предметом консенсуса в международном научномсообществе является значимая, принципиальная роль человека в этом процессе? Непросто факт какого-то воздействия, а на уровне вполне ощутимого фактора?
Н.Д.: Я недавно семь месяцев провёл в Штатах, в Нью-Йоркскомуниверситете. Там у меня была возможность спрашивать, я интервью брал уамериканских профессоров и ведущих экспертов. И я им задавал такой вопрос: какранжировать глобальные экологические проблемы по степени достоверности? Напервое место они поставили истощение озонового слоя. Они считают, что этонаучная концепция, которая подтверждена фактами и хорошо сформулирована, всётам понятно, есть модели, прогнозы просчитаны и пр. На второе место онипоставили проблему климата, но интересно, как они её ставили. 100% считают, чтопроблема антропогенного влияния на климат существует.
Б.Д.: Именно антропогенного влияния?
Н.Д.: Да. Но они считают, что, в отличие от истощения озоновогослоя, существует какое-то расстояние, скажем, между этими двумя проблемами сточки зрения степени их обоснованности. Почему? Потому что фактически (этомнение опять же американских профессоров) мы не имеем возможности прямогонаблюдения, которое подтвердило бы эту концепцию.
Б.Д.: Невозможно взять две Земли с абсолютно идентичными условиями,и одну из них сделать контрольной, то есть человечество прекратит своюдеятельность, а на другой человечество продолжит текущую деятельность.
Н.Д.: Слишком много шума в наблюдениях будет. Если речь идёт о том,что радиационный баланс меняется на 1-2%, мы его не можем уловить, этоизменение, но есть модели, и есть логика, и есть концепция, которая как быубеждает: это должно происходить, накопление антропогенного CO2 в атмосфере должноприводить к изменению климата. Кстати, два дня назад по Euronews показывали простой опыт.Какой-то специалист брал две ёмкости: в одной был простой воздух, в другой -накаченный CO2, концентрациятам была побольше. Ставились две лампы, освещали две эти ёмкости…
Б.Д.: Некий микроэксперимент.
Н.Д.: Такой, для школьников. И в той ёмкости, где был накачен CO2, температурабыла выше на три градуса. Простая демонстрация, которую можно поставить подсомнение, но она показывает эффект. Что нам известно? Нам известно, чтонакапливается CO2.Это неоспоримо, потому что есть станция на Гавайских островах, котораяподхватила этот тренд вверх, и это основной график для нас, так называемая«гавайская пила». «Пила», потому что там зубцами показываются сезонныеколебания того, как дышит наша растительность. Так, CO2 накапливается, было 280миллионов частиц, стало 370 миллионов, и есть тренд, направленный вверх. Мызнаем точно, что это накопление идёт за счёт антропогенной деятельности. Идётнакопление антропогенного CO2.Это факт, потому что это сделано на основе изотопных анализов, это всёдостоверно. Интересно, что в принципе антропогенный углерод составляетнебольшой процент, это меньше 5% оценочных данных относительно вообще CO2 в природевообще.
Б.Д.: Иными словами, есть вопрос, не является ли это самоенакопление некоторой мышкой в огромном здании, которая вряд ли может повлиятьна его смещение.
Н.Д.: Нет. Загадка здесь заключается в том, что почему-то оннакапливается. По идее он мог быть поглощён растительностью – это жекатализация, что называется, это питательная среда для растений, или поглощаться,например, океаном. Почему в атмосфере накапливается этот небольшой выброс,дополнительные 4 - 4.7? Не всё накапливается, но примерно половина этогонакапливается – 2%.
Б.Д.: Здесь возникает вопрос, не готовы ли со временемприспособиться к этому увеличению растительный покров, океан? Не начнут ли онипостепенно его поглощать и перерабатывать?
Н.Д.: В экспериментальных условиях – да, это всё подтверждается.Накачивание CO2приводит к тому, что растения поглощают. Там есть предел - 1200 биллионовчастиц, а мы сейчас имеем 370 миллионов частиц, то есть, запас такой, чтодолжно было бы поглощаться. Была концепция, что океан не может поглощать,потому что существуют другие лимитирующие факторы. Например, нехватка железаесть в некоторых частях океана, которая препятствует размножению планктона,фитопланктона, которые могут поглотить. Но факт в том, что это накапливается.Теперь логично рассудить, что если накопление идёт, приведёт ли это кпотеплению? Должен сказать, что эксперты IPCC достаточно осторожно подходят к этому вопросу, они не точтобы рисуют там такие графики с линейной зависимостью: идёт наращивание CO2 - и идёт росттемпературы. Все знают ограничение такого влияния CO2: во-первых, водяной пар,ответственный за парниковый эффект на 90%, а на 10% - все парниковые газы,включая CO2.Во-вторых, все знают, что CO2сейчас в атмосфере достаточное количество, чтобы поглотить радиацию в томдиапазоне, в котором он поглощает.
Б.Д.: Возникает вопрос о реакции человечества на всё это. Ведьразговоры о глобальном потеплении, об антропогенных факторах изменения средыидут с 1970-ых годов, насколько я помню. Была попытка Киотского протокола,сейчас что-то такое идёт в Копенгагене. Что можно сделать, что удалось и чегоне удалось в Киото, чего ждать от Копенгагена?
Н.Д.: Если говорить очень коротко, то Киотский протокол провалился,то есть он не достиг своих целей. По Киотскому протоколу максимальный выброс отантропогенных источников должен был составлять +44% по отношению к 1990 году.Речь не шла о том, чтобы сократить выбросы ниже 1990 года, а просто ограничитьпо отношению к нему. Т.е. если бы всё это было выполнено, то в 2010 году мы быимели прирост 44%. Извините, это был бы трендовый прирост. Если бы Киотскийпротокол был выполнен, мы бы имели прирост 38% - разница в 6%. Что мы имеемсейчас, в 2009 году – мы имеем уже 49%, на 5% выше трендового.
Б.Д.: Почему так получилось?
Н.Д.: Потому что тренды были просчитаны неправильно. Мне кажется,никто не смог предположить, что Китай так рванёт.
Б.Д.: А обязательства не были взяты такими быстро развивающимисястранами, как Китай? А что в этом смысле с Индией?
Н.Д.: И Индия тоже, но Китай тут важнее. Потому что, если мывозьмём только 1990-ые годы, то прирост эмиссии CO2 был где-то 1% в год. Этоустраивало всех экспертов. Но в 2000 году произошло то, что произошло: 3.6%прироста эмиссии в год. Это за счёт роста Китая и за счёт того, что Китай сталиспользовать уголь
Б.Д.: Очень грязные технологии.
Н.Д.: Они грязные и неэффективные, на единицу продукции вы большевыбрасываете CO2,если уголь жжете.
Б.Д.: Насколько я понимаю, Китай не хочет присоединяться ксоглашению, говоря о том, что страны Запада уже столько столетий загрязнялиокружающую среду, надо бы и нам позагрязнять.
Н.Д.: Да, у них много аргументов, но если судить по последнимзаявлениям, они не могут порадовать экспертов IPCC, потому что Китай заявил, что онготов рассмотреть эту проблему, но в части интенсивности выбросов. Этоназывается «на единицу продукции».
Б.Д.: То есть он готов постепенно становиться эффективнее?
Н.Д.: У него будет расти выброс, если это перевести на нормальныйязык, но выброс относительно продукции будет уменьшаться за счёт внедренияновых технологий или за счёт альтернативных источников энергии, какгидроресурсы, гидростанции, они 20 атомных станций хотят построить.
Б.Д.: А есть ли тогда смысл о чём-то договариваться в Копенгагене,если главный фактор риска не готов к самоограничениям?
Н.Д.: Это проблема, проблемой является и позиция США.
Б.Д.: Которые не готовы брать на себя ограничения, пока не возьмётих на себя Китай. Во всяком случае, такой была позиция при администрации Буша.Сейчас ситуация изменилась?
Н.Д.: Последнее заявление было более обнадеживающим. Было заявлено,что США готовы ограничить свои выбросы в абсолютных значениях, но относительно2005 года. А позиция Европейского Союза… У нас три игрока вообще-то естьсейчас: Европейский Союз, Штаты и Китай, потому что если вы посмотрите, какиевыбросы приходятся на страны, то график будет удивительный. В Штатах, я непомню точно, но где-то 6 млрд. тонн выбрасывается. В Китае – где-то 7 млрд.тонн уже, а на третьей позиции Россия – 1.7 млрд. тонн. Все остальные страныидут по убывающей.
Б.Д.: Так есть ли смысл о чём-то говорить? И чего вообще можнождать от таких разговоров? Есть ли смысл в Копенгагене - или он заранееобречён?
Н.Д.: Я думаю, что проблемы будут. Здесь есть только один аргументу Европейского Союза. Ведь Киотский протокол даже Европейский Союз не выполнил.
Б.Д.: Как они его ни пробивали и ни заставляли всех присоединиться.
Н.Д.: Они были инициаторами, но не смогли выполнить: взяли на себяобязательство сократить выбросы на 8% по отношению к 1990 году – это хорошийпоказатель.
Б.Д.: Что всё-таки делать? Кратко, одной фразой.
Н.Д.: Там есть пункт по поводу дополнительных механизмов решенияпроблемы. Суть такая, что создать углеродный рынок.
Б.Д.: Рынок выбросов, и таким образом как-то попробовать заставить…
Н.Д.: …нет, я хотел сказать, что Киотский протокол в этом отношенииможно считать вполне успешным
Б.Д.: Рынок создан, и в нём участвует Россия.
Н.Д.: Фактически не участвует. В России хотят продавать свои квоты,но это не рынок - квоты у неё никто не купил.
Б.Д.: Сейчас, кажется, с кем-то пытается договариваться.
Н.Д.: Может быть, но Украина, например, продала свой избыточныйгорячий воздух за 200 млн. евро.
Б.Д.: И всё-таки, что делать в Копенгагене?
Н.Д.: В Копенгагене, я думаю, Европейский Союз будет напирать наэтот достаточно успешный опыт создания рынка, рыночных отношений.Действительно, никто не ожидал, что западные страны начнут вкладыватьтехнологии в развивающие страны и получать, таким образом, для себядополнительные возможности. Вот этот технологический обмен оказался вполнедееспособным.
Б.Д.: Здесь у нас в деле сохранения нашей окружающей среды естьнадежда на рынок?
Н.Д.: Я думаю, что США можно заинтересовать этим.
Б.Д.: Спасибо. На этой оптимистической ноте мы прощаемся с вами.Напоминаем, что это была передача «Наука 2.0», совместный проект радиостанции«Вести FM» иИнтернет-издания «Полит.ру». В гостях у нас был Николай Дронин, геоэколог,кандидат географических наук, старший научный сотрудник кафедры физическойгеографии мира и геоэкологии Географического факультета МГУ. Спасибо.
[1] Джозеф Алькама – эколог ипрофессор прикладных исследований экологической системы науки, директор центраэкологических системных исследований Кассельского университета, Германия.
[2] IPCC –межправительственная группа экспертов по изменению климата. Организация,основанная в 1988 году для оценки риска глобального изменения климата,вызванного техногенными факторами.
[3] ЮНЭП – программа ООН поокружающей среде. Учреждена на основе резолюции генеральной ассамблеи ООН 15декабря 1972 года. Программа призвана способствовать координации охраны природына мировом уровне. В сферу деятельности ЮНЭП также входит разработкарекомендаций и международных договоров по таким вопросам, как потенциальноопасные химикаты, трансграничное загрязнение воздуха и загрязнениемеждународных судоходных русел.
[4] Майкл Манн – американскийклиматолог. Известен как автор многих работ по палеоклиматологии и один изавторов так называемой «климатической клюшки» - графика оценки среднихтемператур на Земле с 1000 года, призванного обосновать глобальное потепление впоследние десятилетия.
