В последнее время я слышу от разных вокруг-образовательных людей слова о том, что «учитель – массовая профессия». Смысл этой внешне констатирующей фразы в нынешнем контексте такой: учителя – это болото. Серая, безликая масса, плохо образованная, нетворческая, косная. Ей нельзя доверять. Ее нельзя развить. Ей нельзя давать свободу. От нее нужны страховка и гарантии. Страховка – в ограничивающих постановлениях и в выставлении планки под рост этой массе.
Концепция филологического образования от АССУЛ, как огня, боялась вариативности. Жесткий список, единство и тотальность контроля – вот ее основа. Потому что с выбором и творчеством масса не справится. Лучше уж брести одной колеей под неусыпным надзором.
Закон о единых учебниках – о том же. «Пускай эти учителя хотя бы смогут обеспечить ребенку прохождение одного, единого, одинакового учебника – в каждой школе страны». Не до пирожных с такими учителями, не до крема с виньетками – серый хлеб пусть печь научатся. По одному рецепту (названо это почему-то «золотым стандартом образования» -- кажется, все-таки эпитет перепутали, он именно серый).
Все эти меры призваны нейтрализовать вредные эффекты «массовости» учительства.
Другие подходы к вытаскиванию учительства из этого состояния в эпоху кризиса оказываются слишком дорогими. Или многоступенчато-сложными. Или рассчитанными на долгую перспективу. Короче говоря, бессмысленными с точки зрения вокруг-образовательных людей.
Ну как, например, повысить качество педобразования – не на бумаге, а в реальности? Как заманить в педвузы лучших абитуриентов и преподавателей? Как перестроить программы обучения? Как обеспечить продуктивную практику? Подходы ищутся – но дело это не быстрое, с набиванием всяческих шишек.
Как улучшить систему повышения квалификации? Она порядком обветшала, но в ней работает так много людей, накатано столько методик – как отказаться от ненужного, если это так мило сердцу и привычно?
Как мотивировать учителя в самой школе? Создавать условия для роста? Возможно ли это без снижения нагрузки? И возможно ли снижение нагрузки в нынешних финансовых условиях?
Это навскидку только три области примеров – но уже достаточно, чтобы побиться-побиться головой и отойти, махнув рукой. Сказав: «Болото». И принявшись за те меры, с которых мы начали разговор.
Но ведь эти меры, построенные на недоверии к учителю, на попытке сделать ставку на программу, учебник или контроль, обойти учителя взглядом и вперить его во что-то новое в надежде спасения – только ухудшат ситуацию с этой самой «массовостью». Фигура человека в образовании остается и будет оставаться центральной, несмотря на все новые информационные технологии. Образование и происходит тогда, когда человеческая мысль сталкивается с другой человеческой мыслью, когда пробегает искра между человеком и человеком и возникает пламя. У нас есть все ресурсы, обо всем можно прочесть в интернете, все увидеть, услышать – но ресурсы эти лежат мертвым грузом, пока не возникло желание, жажда поиска, не появился мотив, пока не начался диалог.
Человек в образовании – это тот, кто умеет этот мотив, запрос формировать, кто организует вокруг себя среду, творческий бульон, в котором все кипит и булькает. Это и есть главная задача учителя.
А что предлагают авторы последних концепций и законопроектов? Обойтись без учителя. Нейтрализовать его. Об(в)язать требованиями, чтоб не дышал и не двигался. Превратить учителей в зомби, одинаковых, выполняющих нужную функцию. Ради торжества учета и контроля, ради возможностей управлять. Ну и, естессссно, ради спасения детей, в интересах детей, дети — наше всё…
Между тем, именно разнообразие программ и учебников играет заметную роль в повышении учительского уровня, в стимулировании к развитию – и эта роль станет очень заметна, когда от такого разнообразия откажутся. Станет заметна – но поздно. Знакомясь с разными программами – учитель уже движется вперед. Выбирая или даже испытывая недовольство от того, что в его школе выбрано вот это, учитель развивается. Пусть он зависим от того, что закупила в библиотеку школа – но он присматривается к коллегам из других школ, он листает в магазине другой учебник, он задает вопросы и глухо ропщет – это тоже развитие. Поработав какое-то время по одной линии учебников, учитель решает менять ее – важный шаг в его росте. Нужно освежать подходы, менять планы уроков, нужно осваивать новое сцепление элементов программы – это развитие.
Когда учителю каждый год предлагают осваивать новые формы – заполнения электронных журналов, клеточек планирования, разных отчетностей – это не развитие. Это стагнация. Это мертвое царство. Навыки, которые приобретает учитель в процессе такого освоения, на самом деле не нужны ни ему, ни детям. Но ведь получается, что в освоении неживых форм он и проводит большую часть своей профессиональной жизни. Так учителем питаются вампиры – те, кто управляет образованием, те, кто выдумывает эти неживые формы ради удобства своего существования.
Один-единственный учебник и вмененная обязанность работать только по нему, безальтернативная программа с одним и тем же набором элементов и их последовательностью, забетонированные на долгое время неизменные подходы – все это будет неизбежно работать на сохранение массовой серости учителя.
Вариативность программ и учебников – инструмент борьбы с ней, стимул роста. И для многих нынешних учителей (а не только для избранных единиц) роль этой вариативности в собственном профессиональном развитии необыкновенно высока. Отменять ее – не только лишать поддержки этих учителей (а значит, и тех детей, что у них учатся), но и ставить жирный крест на тех, кто приходит в профессию сейчас и собирается прийти в будущем.
