Мы продолжаем публиковать мнения ученых о состоянии современной науки и ее реформе. Сегодня мы обратились к ученому-энтомологу, который также является владельцем издательства, специализирующегося на издании научной литературы. На вопросы «Полит.ру» ответил Кирилл Глебович Михайлов, научный сотрудник Зоологического музея МГУ, преподаватель кафедры энтомологии биофака МГУ, председатель московского отделения Российского Энтомологического Общества, владелец книжного издательства «КМК». Беседовала Яна Войцеховская.
Является ли издание научной литературы прибыльным делом сегодня? Кто покупает и читает ваши книги?
Когда мы организовывали наше издательство, мы думали, что научные книги кому-то нужны, но потом выяснилось, что это не так, и лет семь мы работали просто в убыток. В начале нам давали деньги бандиты, потом они перебили друг друга, а мы остались живы. Это было году в 1992-ом, потом стало все устаканиваться, нашлись заказчики, нашлись какие-то государственные организации, которым это нужно.
Сейчас наше издательство - это не коммерческая организация, скорее полублаготворительная, тут нет задачи получения большого дохода, да и получить его невозможно. Мы печатаем под заказ какие-то книжки, а на оставшиеся деньги печатаем то, что нам интересно. Потом оказывается, что эти книги тоже кому-то нужны, поскольку у меня есть некоторый вкус, опыт и интуиция. Раньше я много шишек набивал, но сейчас я примерно знаю, что такое хорошая книжка и какая она должна быть. Поскольку сам я биолог, по-прежнему читаю лекции в университете, вращаюсь в этих кругах, поэтому я представляю, что кому сейчас нужно. Книги мы печатаем в разных областях: по истории, географии, биологии.
Издаете ли вы научно-популярные книги?
Нет, упаси Бог. Научно-популярный жанр умер. Мы издали несколько научно-популярных книжек, но товароведы в магазинах принципиально отказываются их брать. Иногда авторы выкупают часть книг и дарят своим знакомым, а так эти тиражи лежат, никому не нужные. Хотя многим конкретным людям это интересно, им нравятся наши книги. Но тут уже препоны в виде коммерции: такие книги идут хуже, чем всякая Дарья Донцова, поэтому товароведу удобнее взять сто штук Дарьи Донцовой, чем по одной штуке пяти наименований, мучаться с бумажками, заказывать, думать об этом...
В целом, к моему величайшему удивлению, издавать научные книги все-таки можно. Причем заказы на научную литературу приходят не только из Москвы, но и из провинции, там народ сейчас поднимается очень сильно. Денег у них, конечно, поменьше, но, тем не менее, заказывают.
Есть ли у вас какое-то государственное финансирование?
Да, конечно. Мы уже лет десять заключаем договора с Российским фондом фундаментальных исследований. Есть также Госкомитет по печати, сейчас он называется Федеральным агентством по печати, мы от них стипендии получаем уже лет пять-шесть. Ну, и непосредственно нам заказывают и академические институты, и Академия Наук, и МГУ.
Существуют ли другие издательства, специализирующиеся на научной литературе?
Да, они есть, но они мелкие, работают под заказ и все деньги, как я называю, "проедают". Есть крупные, но они, мягко выражаясь, "блатные". Например, чтобы получить гриф министерства на школьный учебник, надо платить большую взятку, официально это сделать почти невозможно. Или, например, интересный факт: жена директора одного из крупных издательств занимает должность замминистра, естественно, там с грифами чуть полегче. Есть масса таких примеров. Есть издательство "Наука", но у него другие задачи, оно обслуживает Академию Наук, в первую очередь Президиум. Сейчас у них очень выросли расценки, и поэтому сейчас чаще обращаются к нам, в основном замдиректора академических институтов, со многими из которых я просто знаком. В основном, это руководство ленинградских и московских зоологических и ботанических институтов.
А в чем отличие в "обслуживании" Академии Наук?
Ну, это опять же блат. Очень неприятно об этом говорить, но это так. Например, есть такие стипендии, условием которых является издание книги только в "Науке". Это так называемое финансирование по литере "А". У них огромное четырехэтажное здание, плановый отдел, такой отдел, сякой отдел, всех этих людей надо кормить, поэтому у них очень высокие накладные расходы. А у меня ничего этого нет. Конечно, я вложился в склад, и у меня есть, например, водитель, верстальщики, но мои накладные расходы на порядок меньше. Кроме того, у меня высокая компетенция, поскольку я лично вращаюсь в научной сфере. А у них есть специальный менеджер, который не имеет должного образования. Они полагают, что все вопросы можно решить с точки зрения бизнеса, но это не так.
Значит, ваша проблема в том, что о вас мало знают?
Это может быть, и к лучшему, что мало знают, так как если будет много шума, то нас будут воспринимать в качестве конкурентов и могут принять меры. В середине 90-х годов с этим было довольно строго. Был такой институт, который занимался издательской деятельностью, - МИРОС. Они печатали довольно неплохие школьные учебники. А потом некое другое издательство решило, что поскольку школьные учебники имеют гарантированный сбыт, то лучше печатать их будут они. И этот МИРОС за год быстро разорили: наслали проверки, бандитов и так далее. Поэтому я, например, в школьные учебники принципиально не суюсь, только вузовскими занимаюсь. И то ограниченно - мы не печатаем, например, учебники по экономике.
Как, по-вашему, можно ли изменить эту ситуацию?
Я так понимаю, что Академия Наук отбила прошлогодние нападки со стороны Администрации Президента, или не помню, кого еще. У меня такое ощущение, что реформа спущена на тормозах, все будет примерно как раньше. Сейчас, я слышал, будут какие-то очередные сокращения, слияния лабораторий, каких-то институтов, но это все в рамках прежнего. Наверное, немножко повысят зарплаты. Это правильно, так как во многих случаях научные работники вынуждены подрабатывать в самых разных местах, чтобы кормить детей, содержать семью. Это, в общем-то, всем известно.
Но в целом у меня не очень конструктивная точка зрения, потому что меня лично устраивает та ситуация, которая есть: все вопросы более или менее решаются по блату. Я печатаю те книги, которые хочу, а все остальное находится вне меня. То есть у меня есть какие-то соображения, как надо было бы, наверное, делать подобные вещи, но реально сделать это невозможно. Все упирается в людей, в отношения и в связи. Наверное, все это надо было бы рушить, но естественно, когда будут рушить, то рухнет совсем не то, что нужно, скорее всего, в первую очередь будет ликвидировано то хорошее, что еще, может, осталось. Ну, это в общих чертах.
А что-то конструктивное вы можете сказать?
Нужна более независимая экспертиза, как поначалу предполагалось в РФФИ, когда его создавали. Это не академический фонд, он был создан совместно на паях Академией Наук и правительством. В первые годы они давали гранты более-менее объективно, а потом эксперты между собой договорились, и один академик выписывает все, что нужно, своему другу академику и так далее. Финансирование через РФФИ довольно бурно развивалось в середине 90-х годов, были независимые стипендии, когда наука совсем, так сказать, лежала. А вообще деньги в государстве, на мой взгляд, есть, просто их жалеют. Дали бы Академии, она бы сама с ними разобралась. Ну, конечно, "пропили" бы половину, а остальные бы пошли на пользу.
А как вы считаете, Академия Наук как институт нужна в системе науки?
В системе науки она не нужна, но, к сожалению, нет никаких нормальных путей реорганизации, поскольку это такое сталинское произведение, которое началось в середине 30-х и особенно развивалось в 40-е, когда был знаменитый вавиловский набор. Когда решили, что нам нужно делать всякие ядерные бомбы, развивать физику, то количество сотрудников даже в открытых учреждениях увеличилось на порядок, про закрытые я просто не знаю.
На самом деле наука должна быть вузовской, и все эти учреждения должны быть при вузах. Но при нынешних порядках это невозможно, поскольку есть некие министерские нормативы. В любом вузе, кроме МГУ, на каждого сотрудника и преподавателя должно быть определенное количество студентов. И нормативы эти очень жесткие. Другое дело, что МГУ пока плюет на эти министерские нормативы, и у нас наоборот, на одного студента приходится несколько сотрудников. Но как только нас отдадут под начало министерства, о чем слухи идут каждый год, они будут пытаться внедрять свои нормативы, тогда будут сильные сокращения, и наука у нас тоже накроется, как она накрылась в большинстве других вузов, где люди ориентированы только на преподавание. Эта простая мысль еще не дошла до начальства, и непонятно, кто ее донесет, потому что начальство живет по своим законам, каким-то непонятным.
Вы являетесь сотрудником Зоомузея и преподаете на биофаке МГУ. Кому сегодня может быть нужна наука о насекомых - энтомология?
Это некоторая традиция, она существует, поскольку есть стремление человека к познанию. Она отражает это стремление. А все остальное можно наврать и наболтать в качестве рекламы. Например, есть военная медицина. Грызуны переносят туляремию, и с ними надо бороться. Или во время военных действий американцев в Японии солдаты болели лихорадкой цуцугамуси, которую переносят клещи-краснотелки. Вот на борьбу с этим в 40-50-е годы тратились большие деньги. Сейчас это уже не очень нужно.
Можно, конечно, высосать из пальца несколько прикладных областей. Сейчас, например, это нужно для охраны природы, для биоценологии: мы должны знать, что и кого мы охраняем. Если со слонами и черепахами более или менее понятно, то насекомых много, их миллионы видов, и их тоже надо, в общем-то, знать. Но на мой взгляд, это, скорее, элемент рекламы. На самом деле, это просто традиционное стремление людей к познанию, оно не требует больших затрат денег, и нас не так много – единицы. Мне кажется, в финансовом смысле это не очень страшно.
Значит ли это, что такую науку, как энтомология, может содержать только государство?
Ну, есть еще и любители. Хотя - да, в основном государство. Так всегда было, и при царском режиме тоже. Любители собирают личные коллекции, им нужно пользоваться музеями, чтобы сравнивать свои коллекции с музейными. Иногда они воруют коллекционных насекомых. Иногда дарят коллекции музеям. На мой взгляд, сегодня это параллельное течение. Может быть, его можно было бы как-то объединить с научной частью энтомологии, например, в рамках Российского энтомологического общества. Это общество существует в России с середины XIX века, но в настоящее время его деятельность носит достаточно формальный характер, хотелось бы как-то изменить эту ситуацию.
А как это устроено на Западе?
На Западе таких больших революций, как у нас, не было - у них традиционно многие музеи поддерживаются крупными банкирами. Например, во Франкфурте есть музей, который поддерживается семьей местных банкиров с конца XVIII века, это семейная традиция. Не Бог весть какие деньги, но дают что-то.
Общество энтомологов устроено у них примерно так же, как и у нас, но там у людей есть деньги, они платят нормальные взносы, на которые издают журналы. У них просто эта традиция не прерывалась. У нас было что-то подобное, но потом оказалось заглушено в 30-е годы.
Государственная поддержка на Западе тоже обязательно есть, но сейчас она снижается, поэтому крупные музеи стонут, особенно тяжелая ситуация с парижским музеем и с лондонским. Некоторые сокращения идут сейчас везде. Хотя интересно, что есть страны, особенно в Юго-Восточной Азии, где тратятся большие деньги на науку, в том числе и на энтомологию. Филиппины, например, вкладывают большие деньги в музейное дело. Зачем им это нужно - непонятно, тем не менее, они это делают. Другое дело, что у них нет грамотных кадров, нет традиции, поэтому отдача у них будет не такая большая, как если бы это делалось здесь.
У нас остались еще какие-то традиции, научные школы, еще не все разбежались. Молодежь тоже приходит, аспиранты и аспирантки что-то делают, они не думают о деньгах, они не думают о том, что когда закончат аспирантуру, то "сядут" на 3 тысячи рублей. Ну, это свойство молодости. Это всегда так было.
А потом происходит отток этой молодежи, не все заканчивают аспирантуру, а кто заканчивает, все равно уходит в бизнес. Конечно, можно было бы закачать некоторое количество государственных денег в науку, поскольку у государства деньги есть, но кто будет решать, в какие области закачивать? Это касается всех: учителей, медиков... Поднимать зарплату надо всем до какого-то человеческого уровня. А когда поднимут, так и народ веселее станет работать.
