Не сталоИгоря Семеновича Кона, замечательного человека, одного из основателей советскойсоциологии. К сожалению, их круг постепенно редеет, а это не толькозамечательные, страстные ученые, но и глубокие, интересные люди.
Когдавозникла идея проекта «Взрослыелюди», куда мы хотели пригласить классиков нашей науки, у меня не былосомнений, кто будет героем первого интервью.Только Игорь Кон. Обязательно он. С детских лет у меня на книжной полке стоялаего книга «Социология личности», которая показалась мне исключительноинтересной в шестом классе: Игорь Семенович всегда умел писать понятно осложном. Не уверена, что еще какой-то труд по социологии мог увлечьдевочку-шестиклассницу, а этот увлек, оторваться было невозможно.
ИгорьСеменович охотно согласился встретиться, тем более, что для этого было два, повода: незадолго до этого вышла егоюбилейная книга с грустным названием «80 лет одиночества» и прошел юбилейныйсоциологический конгресс, приуроченный к 50-летию отечественной социологическойнауки. Когда я сказала, что науке полвека и Игорь Семенович в ней полвека, онменя поправил – интересоваться социологией он начал еще раньше. Наша перваявстреча состоялась 8 декабря 2008 года, а потом мы встречались ежегодно. Каждыйновый год яначинала проект «Взрослые люди» беседой с ним. Кроме того, мы переписывались,он присылал мне все, что писал. А писал он очень много, каждый год у этогосовсем немолодого человека выходили книги: «Мужчина в меняющемся мире»,«Мальчик – отец мужчины», очередное, сильно расширенное издание «Клубнички наберезке. Сексуальная культура в России», а совсем недавно – «Бить или не бить»,книга о насилии в семье. Не знаю, вышла ли она в свет – мне автор ее прислал ввиде рукописи, и о ней мы беседовали впоследний раз совсем недавно. Увы, в последний. А ведь Игорь Семеновичговорил о своих планах на будущее, этих планов было много, хотя «мужскаятематика», которой он занимался в последние годы, для него была уже почтиисчерпанной, он собирался идти дальше. Если «женской», феминистической литературы,причем хорошего качества, издается у нас достаточно много, то о мужчинах пишутгораздо меньше, просто очень мало. Именно Кону принадлежит здесь научныйприоритет.
Все книгиКона, написанные в последние годы, готовились много лет. Это фундаментальные труды- он прорабатывал тысячи, буквально тысячи источников, в основном иностранных.Открываю книгу «Мальчик – отец мужчины». В ней только список литературызанимает 54 страницы. Только так он всегда и работал. При этом в одном изинтервью, совсем не кокетничая - вот чего не было и в заводе - он говорил о книге«Мальчик – отец мужчины»: «В книжке-то 700 страниц. Это надо быть графоманом,чтобы в ХХI веке писатькнигу на 700 страниц. Кто же ее сможет прочесть?»
О своей книге«80 лет одиночества» Кон говорил: «Это не научный труд, а просто такая интеллектуальнаябиография. Писал я не свою автобиографию, а только историю своей работы. Этобыло очень интересно, тем более, что в этой книге я вспомнил много хорошихлюдей». И это действительно биография ученого, о своей жизни он тамрассказывает не очень много. Я не стала спрашивать, почему он назвал книгуименно так. Зачем? Это и так понятно: Кон был очень одиноким человеком. Тема одиночества - научного и человеческого -возникала в каждом интервью: «К сожалению, так получилось. Я всегда был один, ивряд ли уже на девятом десятке можно переучиваться».
Кон безособой радости смотрел в будущее: как в будущее социологической науки, так истраны в целом. При этом ему категорически не были свойственны эмоциональные,не продуманные и не взвешенные суждения. Он совсем не был человекомтенденциозным или, если так можно выразиться, увлекающимся: если плохо - всечерное, если хорошо – белое с розовым. Ничего подобного. Вот как он описывалсвое отношение к жизни во время первого интервью: «По характеру я совсем неоптимист, даже наоборот. Я всегда говорил, что был скептиком, а вот сейчас сталпессимистом. Но я точно знаю, что пессимизм это политически некорректнаяфилософия». Мне кажется, в последние годы он становился все более «политическинекорректным» и все более одиноким.
Это был человек, credo которого выработалосьочень давно и потом не менялось. Прежде всего это касалось научнойответственности и научной мотивированности. «Если говорить о людях, создававшихсоветскую социологию, конечно, это были люди мотивированные». Если ты работаешьнад книгой, если ты читаешь лекции студентам, ты должен быть полностью готов,ты обязан изучить всю имеющуюся мировую литературу, ты не должен давать себепоблажек: «Хотя никто меня не контролирует, мне стыдно: как же так, я дамстудентам что-то вчерашнее, хотя уже что-то новое и интересное появилось. Еслия общего курса не читаю, я отвечаю за свой предмет, знаю детали, а вот общего яуже не слежу. Если ты серьезный человек, ты – профессионал, и у тебя естьчувство ответственности, то пока ты читаешь курс, у тебя есть моральныеобязанности. Это означает интеллектуальную потребность быть на должном уровне.Это обстоятельство …реально уменьшает ремесленность науки».
Кон не былчеловеком одной темы, которой занимался бы всю жизнь, он часто резко менял своиинтересы, менял даже науки, которыми занимался. Он не считал себя борцом, нестремился переделать мир с помощью науки, он хотел работать и работал: «В своевремя, когда в социологии стало работать невозможно, я ушел в институтэтнографии. И в этнографии я создал новое направление - «этнографию детства».Этой «этнографией детства» он очень гордился. Его радовало, что он создал новоенаучной направление, хотя и сделал это от безысходности. Свою способностьделать резкие повороты, менять свои интересы, особенно если в силу политическихпричин заниматься прежними было затруднительно, он объяснял свойствами своегохарактера. «У меня есть такое качество, вероятно, хорошее. Я могузаинтересоваться практически чем угодно. Опыт говорит, что любая тема, еслитолько в нее немножко вдуматься, оказывается очень интересной. Да, когданачинаешь, становится интересно, а когда стало интересно, трудно остановиться».
Кон говорил: «идеяо том, что социолог - это человек, который переделывает общество, абсурдна. ТакМаркс сказал про философов. А на самом деле цель ученых объяснить, а непеределать. Да они этого и не могут». Тема науки, своего отношения к научнойдеятельности была для Кона очень и очень важной, он обращался к ней постоянно:«Для меня важно наличиеинтеллектуальной проблемы. Просто заниматься чем-то, чтобы помочь бедномучеловечеству, кого-то освободить или защитить, - это не моя работа. Хотя явполне гуманист. Я очень уважаю правозащитников и всех борцов, но это не мояработа. У меня нет иллюзий, что я изменю мир. Но другая сторона делазаключается в том, что любой проблемой я буду заниматься только в том случае,если для себя понимаю, что это значимая вещь. Мне не просто стало интересночем-то заняться, потому что на эту тему не было диссертаций, книг непубликовалось, а потому, что это - нужно. Причем, эта должна быть реальнаясоциальная проблема, а не только интеллектуальная. Просто «играть в бисер» я немогу – у меня не тот склад ума».
Хотя он не стремилсяпеределать мир, и всячески это подчеркивал, он был совсем небезразличен к тому,как отзовется его слово. Ему очень хотелось, чтобы оно было не только услышано,но и воспринято обществом. В частности, в последние годы это касалось мужскойтематики. В каждой из последних книг: «Мужчина в меняющемся мире», «Мальчик –отец мужчины», «Бить или не бить» он показывал, что современный мужчина не тот,что прежде, что нет ничего хорошего в доминантном, агрессивном мужчине, чтогораздо лучше быть мужчиной понимающим, заботливым, любящим и даже не боящемсяплакать. Как же он радовался, когда получал отклики на эти посылы не от ученых,а от простых читателей - отцов и учителей. Таких откликов было не очень много,но они были, и они придавали Игорю Семеновичу тот оптимизм, которого ему нехватало.
Он был готовк научному и человеческому общению, но не к пустому, а серьезному. Ему писалимногие студенты и аспиранты, молодые ученые, и он отвечал на все письма безисключения. Но его очень расстраивало, что обычно это был разговор не коллег,серьезных, профессиональных ученых, а просьбы прислать списки литературы: что бымне такого почитать? А на вопросы о том, что это будет за исследование, чтохочет человек узнать, корреспондент уже, как правило, не отвечал, и на этомпереписка завершалась. Вот он рассказывает о девушке, которая вызвала у негосамые теплые чувства: «Это все-такиредкий случай, потому что девочка задала вопрос, на который можно былоотвечать. Большинство из них хотят, чтобы я за них сделал работу. На такиеписьма я тоже отвечаю, но прошу сформулировать, чего они собственно хотят.Второго письма не бывает».
В отличие от некоторыхколлег Кон не считал ситуацию в отечественной социологии катастрофической. Плохой– да, тяжелой – да, но все-таки кое-что происходит, все-таки движение есть,хотя очень и очень медленное. Его главным посылом было то, что мечтать опрекрасной российской социологии, а потом сверять реальность со своими мечтаминеправильно. Наша социология ровно такая, какой может быть, и это объективнаяситуация. «Поэтому мы имеем то, что мы имеем - вот эту картину общейсоциологической серости, в которой тонут отдельные вкрапления серьезной науки».А раз так надо прилагать все усилия к тому, чтобы сделать ее лучше.
С какойрадостью он говорил о коллегах, которые работают на действительно высокомуровне. Иногда он этот уровень называл мировым. В частности, для него образцомнаучной работы были демографы коллектива А.Г.Вишневского, он говорил о них сгордостью и любовью. Такие же чувства он испытывал к ведущим специалистам«Левада-центра». Лев Гудков, Борис Дубин вызывали у него чувство глубочайшегоуважения, равно как женщины-социологи из Европейского университета вСанкт-Петербурге. Хорошие ученые, профессиональные работы… Когда он говорил оних, у него менялось выражение лица, тембр голоса, было видно, как он радуспехам коллег.
Жизнь ИгоряСеменовича была достаточно однообразной: в 5-6 часов утра он вставал и работалдо 14 часов. Поскольку такой график соблюдался постоянно, он и успевал такмного писать. Потом работа с литературой, какое-то общение, переписка, и в 10часов вечера он ложился спать. Игорь Семенович говорил, что не сам установилтакой режим дня. Просто если лечь позже, он будет страдать жестокойбессонницей. Он рассказывал, что ему очень хочется пойти вечером в театр илиеще куда-нибудь, но организм, выработавший такой режим, не позволяет этосделать. Он пытался с ним бороться, но борьба была безуспешной.
Всякиенеобязательные, т.е. не касающиеся работы дела вроде наших интервью, всегдапроходили во второй половине дня, потому что работа до 2 часов – это святое. Они звонить просил придти после 2 часов, не хотел отрываться. В последнее времяКон не очень хорошо себя чувствовал, говорил, что работоспособность снизилась,что он затянул с книгой «Бить или не быть».
Закончить мне хочется важной дляКона цитатой из его интервью: «Есть два самых больших бестселлера по воспитаниюмальчиков, и в обеих этих книгах приводятся специальные методики. Тамговорится, что мальчиков нужно учить плакать. Ну, плакать учить не надо. Ноучить мальчика, что он не должен плакать, тоже не надо. Потому что мальчик,который не плачет, - это плохо. Потом из него вырастает бесчувственный мужчина,который не умеет выражать чувства, не умеет понимать других». Во многом в этомглавная идея его последних книг – мужчина должен уметь выражать свои чувства,он должен понимать других. Мне кажется, сам Игорь Семенович, хотя сам был человеком очень закрытым, умел понимать других.
Мне очень жаль, что нет большеИгоря Семеновича Кона – это был большой человек, замечательный человек. Мнебудет его очень не хватать. И я очень рада, что успела ему сказать те слова,которые мы не всегда успеваем сказать важному для нас человеку при жизни. Незнаю, как ему, мне это было очень важно.
