14 августа умер выдающийся популяризатор науки, крупный ученый Сергей Петрович Капица.
Он родился в 1928 г. в одном из центров новой физики – в Кембридже. Там, в Кавендишской лаборатории у Эрнста Резерфорда работал его отец – Петр Леонидович.
Отец вместе с дедом по материнской линии – кораблестроителем и механиком академиком А.Н. Крыловым - были участниками отправившейся в 1921 году в Европу Комиссии Российской академии наук по возобновлению научных сношений с заграницей.
В лице Петра Леонидовича связь установилась действительно прочная: молодой многообещающий физик стал учеником Резерфорда, получил стипендию, докторскую степень, а к 1933 году специально для него была построена новая Монд-лаборатория.
«Осенью 1934 года, когда я, как обычно, поехал в Советский Союз, чтобы повидать мать и друзей, и был совершенно неожиданно для меня лишен возможности вернуться в Кембридж, я в последний раз видел Резерфорда и больше не слышал его голоса и смеха», - писал впоследствии Капица (цитируем по «Резерфорду» Даниила Данина). Насильственное оставление в СССР было компенсировано строительством нового Института и беспрецедентным шагом – покупкой оборудования только что построенной в Кембридже лаборатории. Ученому и его семье была создана удобная золотая клетка, а шестилетний Сергей вместе с младшим братом Андреем – будущим известным географом – оказался в СССР.
Английское детство дало и прочно усвоенный язык, и ощущение атмосферы. Со школой повезло – это была Московская опытно-показательная школа имени Лепешинского. Но «самым… страшным был 37-й год, когда в некоторых классах у половины детей родителей исчезли. Там директором был такой Секачев – удивительная личность. Он сделал все, что было в его силах, для того чтобы смягчить этот удар… Дети репрессированных, конечно, страдали, но он старался делать все, чтобы это было смягчено, может быть, даже рискуя собственной репутацией и положением. Но ему это удавалось» (здесь и далее цитируем по беседе с Сергеем Петровичем в цикле «Взрослые люди»).
Следующим потрясением стала война. Семья уехала в эвакуацию, в Казань, где Капица-старший «создавал кислородную промышленность, которая сыграла очень большую роль во время войны. А я учился в школе, и за два года жизни в Казани экстерном закончил четыре класса».
Там же случился первый опыт работы – участие в экспедициях, искавших нефть между Уралом и Волгой.
Высшее образование получил в Московском авиационном институте, после чего начал работать в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ).
Долго проработать на таком стратегически важном направлении не удалось – в 1946 году в фактическую дачную ссылку отправился Петр Леонидович. Пришлось уйти. Дальше - Геофизический институт Академии наук и помощь отцу в его исследованиях.
В полной мере опала закончилась только в 1955 году: 3 июня после встречи с Хрущёвым Петр Леонидович возвратился на пост директора Института физических проблем. Тогда же происходит возвращение на Физтех, куда в 1956 году приходит и Сергей Петрович.
Именно с МФТИ и оказалась связана дальнейшая научная судьба Капицы: «я несколько раз менял свое направление. Потом мне предложили занять кафедру общей физики. И вот этим я занимался тридцать пять лет. Ту эпоху я как раз и считаю расцветом Физтеха. Ректором там у нас был Белоцерковский, очень важный для успеха этого дела человек, и математик блестящий Кудрявцев, а я занимался кафедрой физики. Мне удалось собрать на этой кафедре совершенно уникальный коллектив преподавателей. Я считаю, что это была моя главная заслуга, если она вообще была. Вместе мы подбирали и ребят, поэтому вся эта система работала очень эффективно… Лекций я не очень много читал. Я читал курс механики на первом курсе, а потом главное мое внимание уделялось кафедре. Это было 130 человек – половина из них были совместителями.
… И большая часть преподавателей была приглашена со стороны. Это было моей основной заботой: кого пригласить из семнадцати институтов Москвы. Штучно отбирались эти люди. Этой работе я и уделял огромное внимание, потому что никому поручить ее нельзя было. Лекции читали у нас блестящие преподаватели, а отбор и философию кафедры осуществлял я».
Конец 1950-х – начало 1970-х стали в СССР годами резкого всплеска широкого интереса к физике и к «твердой» науке в целом. В 1959 году Борис Слуцкий печатает «Физиков и лириков», в 1962 г. Михаил Ромм выпускает «Девять дней одного года». Развивается научно-популярное и научно-художественное книгоиздание. В 1960-е – начале 1970-х публикуем свои основные книги о физике Даниил Данин (1961 г. - «Неизбежность странного мира», 1967 г. – «Резерфорд», 1970 – 1971 гг. – «Нильс Бор»). С 1960 г. начинает выходить альманах «Пути в незнаемое: писатели рассказывают о науке». С 1961 года в эту сторону смещается направление журнала «Наука и жизнь». С 1962 г. выходят альманах-ежегодник «Эврика», появляется одноименная книжная серия.
Телевидение, как обычно, немного опаздывало. Как вспоминает Капица, «была идея организовать такую передачу, потому что у нас был высокий уровень научно-популярного кино. А научно-популярное кино не могло попасть на телевидение по целому ряду причин. Просто потому, наверное, что телевидение – это одно, а кино – это другое. И мы хотели сделать такую научную кинопанораму… с телевидения обратились. Там была такая Жанна Петровна Фомина. Она сделала передачу «Клуб кинопутешествий», потом «В мире животных» – это все была ее инициатива. И ее инициативой было сделать такую научную кинопанораму. Я написал книгу «Жизнь в науке», наверное, она тоже послужила поводом и толчком к созданию такой передачи. Сначала было предложено сделать такую научно-популярную передачу, скажем, про тараканов, или про галактики с использованием фильмов. А потом поняли, что гораздо интереснее показывать самих ученых».
Это совершенно не исключало того факта, что в рамках программы показывали фрагменты документальных и научно-популярных фильмов. Но основой действительно был разговор Сергея Петровича с ученым (или учеными).
Программа начала выходить в 1973 году – и продолжала это делать до самых последних дней. В постсоветские годы она сменила четыре канала.
Потребителем всего этого массива стала, в первую очередь, научно-техническая интеллигенция и молодежь, призванная пополнить ее ряды. Для этого слоя и его смены было создано специфическое информационное и социальное пространство с кружками, специальными классами и школами, с аннотированием международной научно-технической информации, магазинами научно-технической книги, Домами ученых и молодежными клубами (вроде клуба «Под интегралом» в новосибирском Академгородке).
«Я думаю, что мы ее делаем для тех, кого мы называем интеллигенцией, для людей, которые как-то тянутся к знанию, пытаются понять, что происходит. Думаю, что сейчас это очень важно для провинции, когда журналы наши потеряли значение, которое у них было», - говорил Сергей Петрович совсем недавно.
Спецификой формата передачи было то, что с учеными беседует не журналист, а их коллега – пусть и из другой области или подобласти знания. Глубокая эрудиция в сочетании с усвоенным с детства и подкрепленным собственной деятельностью пониманием, как работает ученый делали разговор диалогом равных.
Гости «Очевидного-невероятного» могли быть и иностранцами. Программа никогда не была рассадником научного изоляционизма.
В отсутствие на телевидении какой бы то ни было общественной дискуссии, в условиях застегнутого на все пуговицы (при Сергее Лапине) культурного вещания, программа Капицы стала отдушиной свободного полета интеллектуальной мысли, примером живой дискуссии – в тех областях, в которых она допускалась.
Грамотный и богатый русский язык, культура рассуждения формировали навыки речи и мысли у миллионов советских телезрителей.
Будучи связан с мировым научным сообществом, Капица участвовал в движении ученых за мир – Пагоушском движении, был членом Римского клуба, объединившего интеллектуалов, пытавшихся осмыслить перспективы мирового развития. Отчасти продолжением этого стал интерес Капицы к демографической динамике: «… когда рухнула вся наука, мы оказались без средств и без денег, тогда почти целый год я жил в Кембридже и там наткнулся на эту тему. Просто такое стечение обстоятельств. А еще я этим занялся потому, что для этого ничего не надо – это модели. Не нужно никаких особых вычислительных машин, просто надо работать головой, думать и читать».
В 1983 - 1993 гг. и с 2002 года Сергей Капица был главным редактором журнала «В мире науки» - российского издания Scientific American. Нам посчастливилось вместе поучаствовать в мероприятиях мирового саммита Scientific American в России в 2011 г. (см. «Окно в научный мир» и репортажи Анны Сакоян: 1, 2, 3, 4). Разумеется, саммит был бы невозможен без авторитета Сергея Петровича.
Можно с уверенностью предположить, что если опросить случайную выборку российских граждан, какие у нас есть ученые – в первую очередь будет назван Сергей Капица. Он во многом сформировал этот образ в людях 1970-х – 2000-х годов.
Мы - медиа, исходящее из научной и экспертной среды, во многом стоим на его плечах. Мы выросли на его программах. Невозможно вести лекции, семинары или передачи «Наука 2.0» и не оглядываться постоянно на опыт и интонацию Сергея Капицы.
