В сформированную Россией повестку дня «Большой восьмерки» входят достаточно интересные инициативы в области образования. На вопросы об этой работе ответил участник Рабочей группы Экспертного Совета по подготовке председательства России в Группе восьми Сергей Градировский.
Главная инициатива России в области образования — транспарентность, прозрачность национальных квалификационных систем, фактически результатов функционирования системы профессионального образования. Но что является основанием для российской инициативы в области образования?
Инициатива России является прямым следствием того факта, что миллионы людей пересекают национальные границы в поисках работы и дальнейшего карьерного роста. Не вызови процессы глобализации такой массовой сдвижки трудоспособного населения, разговоры о прозрачности квалификационных систем оставались бы маргинальными.
Второй причиной своевременности разговора о транспарентности являются тенденции удорожания рабочей силы и возрастающей доли затрат на рабочую силу в структуре производственных расходов.
Объемы и темпы перераспределения рабочей силы таковы, что потери от неточной идентификации квалификационных возможностей иностранной рабочей силы превращаются в многомиллионные потери в виде недополученной прибыли.
Ситуация начала 90-х годов прошлого столетия, когда специалисты из стран бывшего СССР или соцлагеря с дипломом врача, работали в качестве младшего медицинского персонала в странах Западной Европы, сегодня уже недопустима. Декапитализация человеческого потенциала бьет по всем участникам международного процесса (миграционного обмена).
Следовательно, для того чтобы при переезде из страны в страну человек не снижал, а, напротив, наращивал свою капитализацию, необходима система точного позиционирования индивида на карте квалификаций и компетенций, что позволит встроить его в рынок труда с наименьшими издержками.
Откуда возникают две другие инициативы России, касающиеся качества образования и интеграции мигрантов с помощью образовательных средств?
Транспарентность квалификационных систем обостряет вопрос качества образования. Очевидно, что пока национальная система образования не прозрачна, велико искушение упования собой на ниве предыдущих заслуг. Кто не знает, что наша российская система образования «самая лучшая в мире»? Есть даже такие, кто руку на отсечение даст, что это именно так! Но как это можно утверждать, не имея независимой системы сравнительного сопоставления? Одно дело, когда кого-то недооценили, потому что нет быстрого и доступного инструмента оценки профессиональных качеств. Другое дело, когда хирурга, получившего образование в хваленом мединституте, не ставят к хирургическому столу где-нибудь в Голландии не потому, что не понятно, как относиться к его диплому, а потому, что цену этому диплому как раз хорошо знают. Про дипломы наших юристов и экономистов даже думать больно…
Такая ситуация может запустить и процесс рейтингования вузов в нашей стране?
И мы увидим, как следующее поколение абитуриентов и их родителей начнет думать: куда им относить документы, а куда — не стоит, потому что это урежет возможности трудоустройства.
Транспарентность квалификационной системы — это оценка качества образования на глобальном рынке.
Этот вопрос оказывается связан с интеграцией мигрантов?
Да, транспарентность квалификационных систем находится в отношениях прямой зависимости с объемами перемещений на международном рынке труда, ибо чем меньше люди теряют и чем больше выигрывают от переезда (к примеру, добиваются очевидной капитализации при смене места работы), тем охотнее они в миграции участвуют.
Но тем самым обостряются проблемы интеграции возрастающего потока мигрантов?
Да, поэтому наша Рабочая группа полагает, что проблемы массовой интеграции и адаптации во многом лежат на плечах образовательных систем.
Каким образом?
Во-первых, от качества базового образования зависит последующая мобильность и адаптивность человека. Наша Рабочая группа подняла вопрос о способности стран и их образовательных сообществ договариваться и вырабатывать учебные стандарты, которые бы облегчали будущий обмен населением между странами-реципиентами и донорами миграции.
Во-вторых, недостаточное качество образования детей мигрантов не позволяет им вырываться из маргинальных социальных ниш. В результате формируется слой слабоадаптивных, но амбициозных граждан (см. события во Франции конца прошлого года).
Таким образом, возрастающая мобильность, переезд десятков, а завтра сотен миллионов людей в другие страны ставит вопрос о взаимном распознавании национальных квалификационных систем, интеграции в принимающее сообщество этих людей и их потомков. В свою очередь, реализованная транспарентность и выполненные задачи интеграции требуют другого качества образования во всем мире, как в развитых, так и в развивающихся странах.
Что Россия может дать международному сообществу в решении этих проблем?
Наша страна обладает одним существенным преимуществом. Образовательные системы и прежде решали сопоставимые задачи. В частности, в рамках промышленной революции и связанного с ней процесса урбанизации системы образования преобразовывали сельское население в фабричное, а спустя время - заводскую слободу в высокоурбанизированное сообщество «белых воротничков». Но если на Западе этот процесс занимал от 100 до 200 лет (в разных странах), то в России задача была решена в сжатые сроки, в течение нескольких десятилетий. По расчетам питерского исследователя Сергея Переслегина, антропоток за период с 1913 по 1940 годы составил около 27 миллионов человек, или около 1 миллиона человек в год; причем с 1927 по1938 годы объем миграции по оси село-город составил 18,7 миллионов человек (более 1,7 миллиона человек в год); за четыре года — с 1928 по 1932 — грамотность населения повысилась с 58,4% до 89,1%; число учащихся средних школ возросло почти вдвое — с 11,6 до 21,4 миллионов человек; число студентов — почти втрое (168,5 тыс. и 504,4 тыс. соответственно); к 1940 году в стране насчитывалось 817 вузов с 812 тысячами студентов, 3773 техникума (975000 учащихся), 1821 научное учреждение с 98300 научными работниками. По переписи 1939 года было насчитано более 13 миллионов работников умственного труда.
Сегодня, когда вопрос стоит аналогичным образом — какими средствами (преимущественно образовательными) обеспечить социокультурную переработку «глобальной деревни», третьего мира, — опыт советской России дорогого стоит.
Анализ этого опыта, его адаптация к современным условиям, мониторинг опыта других стран, решавших в прошлом и решающих сегодня аналогичные задачи, является целью сформированной Рабочей группы.