Время – начало апреля 2009 г. Место действия – обычная сельская школа в дальнем Подмосковье. Мы – журналисты «Полит.ру» и сотрудники ГУ-ВШЭ во главе с социологом Даниилом Александровым.
Название деревни и имя директора школы нас просили не разглашать. Такая конспирация объясняется тем, что современные российские учебные заведения (особенно средние школы) в своей закрытости для представителей СМИ очень похожи на режимные объекты, визит в них журналиста возможен только после согласования с районными или региональными органами образования, которые совсем не готовы показать реалии сельской школы.
Так, при нашей поездке по Нижегородской области чиновница из районо постоянно сопровождала нас во время визита в одну из сельских школ, аккуратно переписала наши имена, должности и место работы, а затем категорически отвергла наше желание заехать еще в одну школу по дороге, кроме той, в которую мы договаривались. В конце дня она, правда, поняла, что мы не ревизоры из Москвы и подобрела, но такой первоначальный защитный настрой «не пущу!» очень показателен и характерен для большинства муниципальных школ России.
Если бы мы действовали официальным путем, а не по знакомству, то наш визит в эту сельскую школу вряд ли бы состоялся, да и руководители школы признались, что не были бы с нами так откровенны и не стали бы жаловаться на проблемы, а постарались бы только рассказать о своих успехах и достижениях.
Директор школы, назовем его Василий Павлович, 50-летний мужчина с мудрым взглядом человека, пожившего на Руси и хорошо знающего, в чем смысл жизни, сразу же рассказал нам о том, что на текущий момент беспокоит его больше всего. Только что ему прислали счет за теплоснабжение школы на сумму 1 млн. 650 тыс. рублей, а в бюджете у него на эти цели прописано только 750 тыс. рублей. У ТЭЦ сменился собственник, и теперь стали действовать другие расценки на тепло. «Где взять деньги?» – беспокоится директор. Собственного бухгалтера у школы нет, все проводки идут через централизованную бухгалтерию районного управления образованием.
Он также отметил, что все районы в Московской области разные и финансирование зависит от того, как живет район. «Наш район загнивает, поэтому и денег на школы нет», – сказал он. В этом году на ремонт школы, где во многих кабинетах обшарпанные стены, а на одном из этажей в коридоре – дыра в потолке и в ведро на полу весело капает вода, не дали ни копейки. Самое унылое впечатление оставляет спортзал, там явно нужен хотя бы косметический ремонт, но денег на это у школы нет и это в стране, которая в 2014 году собирается стать хозяйкой Олимпиады.
Раньше район, где находится школа, процветал за счет оборонных заводов. После перестройки спрос на продукцию заводов упал, благосостояние района пошло на убыль, многие заводы встали, какие-то пытаются перевести производство на мирные рельсы, выпуская фейерверки и прочую полезную продукцию. После визитов в Пермь и Нижний Новгород, где предприятия ВПК тоже были градообразующими, делая «мясорубки» и «швейные машинки» гигантских размеров и не обращая внимания на экологию, а теперь половина заводов не работает, кажется, что на оборонку работала вся страна, теперь оказавшаяся у разбитого корыта. Холодная война закончилась, а мира так и не наступило.
Раньше поблизости от школы работали 7 ферм, а сейчас доживает свой век одна. Говорят, что все земли вокруг скуплены Москвой, но дачное строительство в этой подмосковной Швейцарии пока не началось. По словам директора школы, на оставшейся ферме местных работников уже найдешь. Там работают и живут гастарбайтеры из Таджикистана, Узбекистана и др. стран СНГ. Именно они теперь бороздят поля нашей родины на тракторах Т-150. Бывает, на фермах видят и детей гастарбайтеров, но в местную школу они учиться не ходят. Причина понятна – по долгу службы, школы должны регулярно делать доклад в органы ФМС обо всех мигрантах из других регионов России и других стран (это еще один повод поговорить о режимном характере современных российских школ).
По словам местных жителей, ферму держать ныне невыгодно. Раньше поголовье на фермах составляло более 4000 голов, а теперь на оставшейся – 500-600 голов. Элитное стадо, хорошие удои, но выгодно продать молоко – проблема. Если раньше, в советское время солярка стоила 6 копеек, то теперь 20-25 руб. за литр, а молоко продать дорого трудно, продают, в лучшем случае, 5 руб. литр.
Зарплата у доярки вроде бы неплохая, до 20 тыс. рублей в месяц, но без выходных. И конкурса на эту работу нет. У местных девушек основное желание – получить образование и уехать в город, найти хорошего мужа. Они порой друг другу говорят «Ты учись, а то пойдешь в доярки работать». Доярку можно узнать по натруженным рукам. Ручной труд, постоянная работа в сапогах от рассвета до заката, – современную сельскую молодежь уже не прельщает.
Еще 9-10 лет назад у школы была большая проблема, рядом паслось частное стадо из коров и коз, объедая всю зелень вокруг. Школы шли на хитрость – сажали бархатцы и другие цветы, которые животные не едят. По информации местного ветеринара, раньше в селе было 200 голов скота, а теперь же в селе осталось от силы три коровы и куры. Очень дорогой корм, содержать животных стало невыгодно.
Народ из деревни рванул на работу в Москву («выбивать московских лентяев» – такая фраза вырвалась у кого-то из наших собеседников), «люди распродали свое хозяйство, а деревни стоят голые». Свято место пусто не бывает, и в район потянулись мигранты из менее благополучных регионов страны. Они потихоньку перевозят сюда все свои семьи, наверное, оголяя деревни уже у себя. Знание русского языка новоприбывших оставляло желать лучшего, и у сельской школы несколько лет назад была проблема – часть детей плохо говорила по-русски. Вообще состав населения достаточно пестр: русские, мокша, чуваши, украинцы, несколько индусов(!), таджики, узбеки, азербайджанцы и др.
«Коренное» же население занято извозом – это такой новый вид бизнеса: сельчане закупают в Пензе, Ростове и др. городах живой скот, фурами везут сюда, здесь забивают, мясо везут в Подмосковье. Другая часть сельчан работает в ЧОПах. «Полдеревни охранники», – грустно шутит директор. Есть и те, кто ни дня не могут прожить без бутылки – местные пьяницы («синячки» по местному). Эти живут тем, что режут поросят. Таким и зарплата не нужна, мяса и бутылки достаточно.
В школе учатся около 100 учеников. В 1987 г. в ней учились 250-300 учащихся. Это яркий показатель демографических и прочих тенденций, которые переживает сельская Россия. В селе около 1500 жителей и говорят, что в этом году родилось не более 5 детей. «Молодежи то нет», – сетуют учителя.
Из района были поползновения закрыть некоторые старшие классы. «Почему не закрыли?» – ругались в районном управлении образования на директора. А он ответил: «Закрывайте сами, но потом сами будете объясняться с родителями». «А они письмо напишут на имя президента, что закрытие старших классов – лишение права на образование», – сказал он нам.
Преподавателей в школе 18 человек. Средний возраст учителей 48 лет (самому молодому 36 лет). Одна треть учителей – пенсионеры. Жилье учителям не предоставляют. Программа помощи молодым по жилью в районе есть, но, по словам учителей, квартиру можно ждать годами. Воспроизводства преподавательских кадров ожидать не приходится. Директор рассказал, что за более 20 лет своей работы в педагогические вузы было направлено более 20 выпускников. «Мы их целенаправленно готовили в учителя, проводили дни самоуправления, давали возможность самим вести уроки. Из них бы получились хорошие учителя», но ребята отучились и в село не вернулись. Одна девушка отучилась в МОПИ им. Крупской (ныне Московский областной государственный университет), а теперь работает аудитором в крупной торговой фирме.
По словам директора, при большой нагрузке с утра до вечера, в 32-36 часов в неделю, можно заработать до 25 тыс. рублей. Молодой специалист может получить 8900 рублей, это с доплатами от губернатора Громова (значимое отличие от зарплат Нижнего Новгорода, где ставка молодого учителя всего 4330 руб.). После переаттестации можно получить ставку в 12 300 (2 категория) и 15 300 (высшая, 1 категория). В сельской школе все учителя 1 или 2-ой категории.
На новую систему оплаты в школе еще не перешли и по предварительным оценкам она этой сельской школе совсем не выгодна, учителя станут получать меньше, чем сейчас.
Селу и школе есть, чем гордится. Местными силами, без помощи милиции (которая, судя по рассказам моих спутников, кое-где в Ленинградской области вовсе не борется, а крышует наркобизнес), удалось не пустить к себе наркотики. Опасное зелье начало появляться на местных дискотеках, неофициальное расследование показало, что его распространял один из местных дачников. По совету директора, обеспокоенного судьбой учеников, сельские мужики пришли к дачнику в гости, накостыляли и пообещали еще большие проблемы в будущем, если не остановится, больше о наркотиках никто не слышал и это хороший пример того, что может сделать школа для развития гражданского общества.
Несколько лет назад в школе учился талантливый парень Юрий М. Его здесь все называют самородком. Юноша занимал призовые места на олимпиадах, а сейчас учится на одном из факультетов МГУ. «В школе было так тяжело учиться, я теперь в университете отдыхаю», – с гордостью передает его слова директор. «Если ребенок обучаем, то его можно научить в любой сельской школе», – говорят учителя. Но такие таланты попадаются редко. Многие преподаватели жалуются, что часть детей необучаема, чаще всего – это ребята из проблемных семей, где пьющий отец и пр.
Мы побывали на одном из уроков 9-го класса, из 11 человек (9 мальчиков и 2 девочки) совершенно не участвовали в работе только двое парней. Они вели себя тихо, сидели на последней парте, преданно смотрели на учительницу, но ни на один ее вопрос ответить не могли. Хотя урок был посвящен семейному праву: как вступить в брак, куда надо пойти, чтобы его зарегистрировать, какие документы принести и пр.
В школе есть доступ в Интернет через спутниковую тарелку. 2 года по национальному проекту подключение для школы бесплатно. Директор пожаловался, что есть проблемы борьбы с вирусами: «Натаскали на флешках из районного методкабинета». Судя по словам Василия Павловича, школьники могут приходить в компьютерный класс и бродить по Интернету в свободное от уроков время. Спросила директора о проблеме плагиата в учебных работах, он только махает рукой. Мол, проблема незначительная, ну и пусть, что скачивают рефераты из Сети, хоть чему-то научатся. Компьютерный класс тоже нуждается в ремонте – стены обшарпаны.
В.П., показывая кипу документов, на которые ему приходится отвечать, пожаловался, что ему не хватает времени на живую работу. Постоянно идут приказы из районо отчитаться по тому или иному виду деятельности. Недавно пришла бумага, требующая доложить о ходе кампании по борьбе с туберкулезом, хотя бумага о начале этой кампании к директору не приходила. Судя по тому, что моему ребенку в московском детсадике недавно по ошибке сделали реакцию манту (должны были сделать другому Данилке), эта кампания прокатилась по всем дошкольным и школьным учебным заведениям России.
Подготовка и написание бумаг требует времени, а ставки секретаря в школе не предусмотрено. Один из учителей работает делопроизводителем на часть ставки. На мой вопрос: «Сколько нужных бумаг требуют, а сколько ненужных?», – директор подумал и сказал: «Две трети ненужных». В школу пишут и требуют ответа СЭС, пожарная инспекция, военкомат, представители провайдеров света и тепла, пенсионный фонд, органы медицинского страхования, УВД, ОВД, комиссия по делам несовершеннолетних, представители опеки и др. органы власти.
Василий Петрович, смеясь, сказал, что не спешит отвечать на все бумаги и старается это делать только по мере необходимости и когда из района начинают трясти. Порой документы в районо приходится сдавать по нескольку раз, там их просто теряют. Мы услышали от него забавную и грустную историю, что как-то раз он писал очередную бумагу в районо, один из пунктов требований был непонятен. Он пришел в районо и стал спрашивать: «А по этому пункту кому нужно писать ответ? Что именно в нем требуется?». Чиновники смотрели бумагу, разводили руками и удивленно спрашивали: «А откуда вы это взяли?» «Так вы сами мне эту бумагу прислали!». «Мы ничего не знаем». После долгих поисков, оказалось, что бумагу составляла секретарша, которая не смогла ничего пояснить по содержанию: «Мне сказали, напечатать это, я и напечатала». В итоге директор ответил на требуемую бумагу в меру своего понимания.
«А может на ненужные бумаги не стоит отвечать?» – спросили мы, предполагая, что сейчас научим его, как бороться с российской бюрократией. Но оказалось, что все не так просто. Наказанием за нерадивость в бумагопроизводстве служит лишение стимулирующего фонда, крайне нужного любому директору. «Не ответишь на бумагу, будут песочить на собраниях, а будут песочить, потом лишат фонда».
Недавно от школ потребовали представить фото- и видео(!) материалы, показывающие готовность школы к эвакуации. «А где я возьму видеокамеру? – спрашивает Василий Петрович. – Нет, ты возьми материалы и представь!».
Из района требует провести месячник по благоустройству, а дворника в штате не предусмотрено. Директор изыскивает резервы. Летом нужно скосить траву вокруг школы, изыскивают резервы, нанимают рабочего. Раньше, когда у местных жителей были козы и коровы, они сами дрались за право скосить траву, а теперь, как уже говорилось выше, скота у людей нет и сено для скота им не нужно.
В результате оригинального понимания муниципальной реформы Дм. Козака часть муниципалитетов объединили, это село стало частью городского поселения, но для него проблемы села чужды. «Мы – ничьи!» – жалуется Василий Павлович.
При сельской школе есть теплица, там круглый год без всяких гербицидов растут капуста и другая полезная зелень. Раньше в школе пекли вкусные пирожки и продавали по 5 руб. за штуку (капуста шла как бесплатный ингредиент). В районо возмутились: как это бесплатно? Хорошо, капусту оценили по рыночнам ценам, пирожки стали стоить 12 руб. и сельские ребята их перестали покупать. Пирожки печь перестали.
Многим сельским школам во время выборов приходится выполнять роль избирательных участков. «Членам избирательных комиссий платят зарплату, а директору, который должен быть на работе с начала выборов и до окончания подсчета голосов, никакой дополнительной зарплаты не предусмотрено», – жалуется директор. При этом преподавателям усиленно навязывают роль агитаторов и пропагандистов партии власти. «Мне звонят и говорят, готовьтесь, к вам едут кандидаты в депутаты, все учителя должны быть на месте» (добавьте еще одну галочку в пункт школа – как оплот государственной вертикали).
Еще одно нововведение – в школах ввели новый бланк меню, где повару или человеку, который готовит обеды, нужно подробно выписывать количество витаминов. И это в то время, когда у повара и так уйма отчетности. Меню теперь должно обязательно подписываться директором. «А я же в нем ничего не понимаю, почему я его должна подписывать?» – удивляется директор. И этот бланк тоже надо отправлять в районо.
Слушая рассказы об очередном бюрократическом маразме, понимаешь, что уйдет это поколение директоров, представителей послевоенного поколения, и некому будет прийти им на смену. Кто из молодых захочет взять на себя руководство школой, понимая, с какой постоянной бюрократической лавиной российского государства ему придется столкнуться?
В школе работает победительница конкурса НП «Образование» - действительно хороший учитель и могла бы дать фору многим московским преподавательницам. Она рассказывает, что теперь ей приходится очень часто давать открытые уроки, проводить мастер-классы – своего рода карма – оборотная сторона победы, достигнутой несколько лет назад. «Я пытаюсь донести до наших учеников, что сейчас самый большой капитал – это знания», – говорит она. Вообще заметно, что учителя думают о судьбе своих учеников, стараясь зажечь их интересом к истории родного села и района. В школе работает краеведческий музей, действуют бесплатные кружки по дизайну и музыке.
Директор рассказал, что в начале его работы не раз приходилось видеть, как милиционеры «воспитывают» трудных подростков, порой прибегая к физическому насилию. Постепенно удалось добиться того, что все вопросы с проблемными детьми решаются внутри школы. «Мы милицию не вызываем. К нам они приходят только в гости и знают, что мы сами решаем свои проблемы». Директор говорит, что на деревне каждый шаг отслеживается, что усилия не прошли даром: трудные подростки стали больше доверять школе, зная, что в милицию их не сдадут (еще один пример участия школы в создании гражданского общества).
В этом переплетении работы на вертикаль власти и на воспитание настоящего гражданина просматриваются все современные проблемы России. Я не знаю, насколько религиозны директора и учителя школ, а может быть они и вовсе атеисты, как многие из тех, кто родился в СССР, но именно они, безусловно, являются светом для окружающего их мира. «И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф 5: 15). Пока живет школа – живо и село.
