В соответствии с тем, что послал президент Федеральному Собранию, в телевизоре появились представители и оппозиционных политических партий. Они рассказали о своих организационных планах и попытались сыграть на победе ЦСКА в кубке УЕФА. Политики от этого не появилось.
Хотя понятно, где политика могла бы появиться – там, где есть ее зачатки, некий общественный конфликт. На прошлой неделе таковых было минимум три – вокруг ЮКОСа, вокруг автомобилей и их владельцев, и вокруг реформы науки. Важнее всего для политики, по-моему, про науку, потому что здесь можно начать разворачивать позитивное содержание на вполне конкретном материале общенациональной реформы.
Дело ЮКОСа – это удобный маркер, минимальный код доступа в политику. Позиция политика по этому вопросу определяет «есть ли у него яйца», сицилиец ли он, искренний ли он человек, иными словами.
Понятно, что тема неудобная – избиратель в конфликте «между олигархами и государством» скорее будет на стороне государства, как вообще в политике больший вес имеет общественный, а не частный интерес. Однако вранье, что здесь именно такой конфликт.
Михаил Ходорковский, как и любой очень богатый человек, да еще и с политическими амбициями, видимо, заслуженно имел много врагов и противников. Их количество дополнилось и теми, кто в последние два года его предал или просто поживился за счет ЮКОСа. Все они заинтересованы в том, чтобы он сел надолго.
Но политику, как можно понять из социальной рекламы с цитатами из Библии, можно понять по плодам. Если бы власти захотелось использовать конфликт с олигархами на благо страны, они бы могли это сделать.
Но вместо этого высшие чиновники активно добивают зачатки судебной системы (что значит, кстати, и уменьшение ресурса борьбы с террором – если у нас нет правосудия, то непонятно, чем мы отличаемся от бандитов), налогов, аккумулируют хозяйственную власть в руках узкой группы хорошо знакомых президенту людей, усиливают самые мерзкие части репрессивной машины, при полной неспособности или нежелании потратить «заработанные» деньги на благо страны.
Это все, кстати, имеет прямо отношение и к науке – см. дело Валентина Данилова и другие дела над учеными прямо связанными с усилением бессмысленной (осмысленной только для частных и узко-корпоративных интересов) репрессивной линией.
Кроме того, продуктивный конфликт государства и с олигархами должен был бы по-хорошему привести к тому, что крупный бизнес бы начал «вписываться» в общество, быть заинтересованным в участии в социальных проектах. Но вместо этого олигархи были принуждены к послушанию, лишены инициативы и стали еще более заинтересованы в уводе капиталов из страны.
История со слухами о запрете автомобилей с правым рулем – тоже показательна. Не принимаются сетования членов правительства о том, что «слухи возникли на пустом месте», «были инспирированы». Вообще-то такие сетования – свинство. Население-то точно знает, что правительство вполне может сделать два-три безумия, никого не спросясь. И в этом виновато не только правительство, но и недоделанная политическая система.
По поводу реформ образования и науки тоже – сплошные слухи, и тут уж точно тут виновато соответствующее министерство и верхушка Академии наук. Они сообщили, что реформы почти готовы, но ничего не сказали про характер оных, кроме общих фраз. А так сказать, чтобы не было вредных слухов возможно только в результате публичного обсуждения.
Можно идти по-разному – где-то через директивное прямое управленческое действие, где-то – через обсуждение. Но если уже попал в политическую ситуацию, ты должен действовать политическими средствами. Вариант – сетовать на слухи и проваливать любое дело.
Если ты наступаешь на интересы огромной группы людей (как со льготами или правым рулем), глупо думать, что сможешь проскочить с помощью незаметного бюрократического решения, да еще и проконтролировать то, что народ подумает по этому поводу. Так даже при ЦК КПСС не было, и даже в авторитарном Китае есть какая-то подчас даже понятная населению идеологическая дискуссия. Административная конспирация по самым неподходящим поводам - это наша специфическая особенность, верный знак загнивания.
В реформе науки та же ошибка, что и в реформе федерации. Нам дано – кусок федеральной административной системы, который не может достичь своих целей в результате того, что формально независимый кусок административной машины (Академия наук в одном случае и губернаторы – в другом) имеет другие цели.
Тупой ход – включить независимый кусок бюрократии в «большую» бюрократию. Правильный ход – идти по пути ограничения произвола и того и другого куска бюрократии.
Нет большой проблемы разобраться в том, как нужно строить политический орган реструктуризации и финансирования учреждений науки. Тут важно добиться открытости и доверия этого политического органа в отношениях с научной общественностью и обществом, независимости от академической и министерской бюрократии с одной стороны, и вменяемости в отношении рамок реформ, учреждаемых государством – с другой.
Возможно, необходимы даже два таких органа. Цель одного – сохранение и развитие отечественных научных школ и возвращению «уехавших» ученых и школ. Это «отделение открытой науки», цех номер один, занимающийся созданием средств и методов развития практических отраслей знания, раздел «фундаментальной науки».Тут критерия два – не убить настоящие сильные традиционные школы и поддержать в желании работать в России тех, кто вполне вписан в мировую науку по критериям цитируемости и т.п.
В него должны избираться в каких-то пропорциях наиболее цитируемые российские ученые в разных отраслях науки, руководители признанных школ, бывшие российские и советские ученые, достигшие успехов за рубежом, и просто великие ученые, вне зависимости от того, имеют ли они прямое отношение к России. Это была бы настоящая «малая академия наук», очищенная от академической бюрократии. При этом можно оставить и старую Академию, но понимать, что принципиальные решения принимаются более авторитетным органом, который должен иметь достаточную политическую и общественную поддержку.
Но для связи с бизнесом промышленностью и ВПК, для строительства частной и отраслевой науки необходим и другой орган, куда должны войти представители основных потенциальных заказчиков. Это – цех номер два, занятый созданием «практического знания». Сюда должны войти в представители бизнеса, министерств, ВПК в одной стороны, и представители потенциальных исполнителей – ученые избранные из тех, кто уже вполне вписан в систему успешных государственных заказов и заказов от бизнеса. Здесь должен решаться вопрос о финансировании космоса, нефтехимии, геологии, исследований по истории и культуре России и т.п. Из второго цеха, естественно, должны передаваться заказы и в цех номер один и наоборот.
Но это все, как и у Министерства науки и образования – общие соображения, которые мало что стоят. Настоящую стоимость имело бы развернутое политическое обсуждение, которое позволило бы отделить здравые идеи от вредных, и политиков от прихлебателей.
Поэтому мне нравится, как началось обсуждение на Полит.ру. По поводу статьи, выражающей мнение министерства, выступил представитель академии – и то и другое в интересном, нервном тоне. А сегодня Михаил Арсенин публикует статью, из которой следует, что из той, и с другой стороны пока спорят в основном прихлебатели.
На следующей стадии должны были бы появиться настоящие политики, про которых нельзя сказать того, что говорит Михаил Арсенин про своих «героев», если бы обсуждение было в стране, а не просто в одном из кусочков Интернета.
