Мы продолжаем публикацию бесед с учеными, популяризаторами науки и журналистами в рамках проекта "Книга. Знание". С доктором физ.-мат. наук, старшим научным сотрудником Государственного астрономического института им. Штернберга МГУ, участником проекта «Публичные лекции «Полит.ру» Сергеем Поповым побеседовала Екатерина Синельщикова.
В ближайший четверг, 14 февраля состоится Публичная лекция ученого на тему «Топ-10 статей в астрономии» (клуб ZaVtra, 19:00).
На каких нехудожественных книгах вы выросли?
На самом деле в детстве я хорошей литературы читал не так много, а хорошие книги соответствовали будущему ученому-естественнику: Жюль Верн и всякая фантастика. Еще помню, что тогда много читал Стругацких и Брэдбери.
Я менял школы, и во второй школе мне очень повезло с преподавателем литературы – Татьяной Николаевной Трусовой. После общения с ней хотя бы по чуть-чуть я начал читать какие-то более серьезные книжки, но сегодня я не могу сказать, что что-то на меня сильно повлияло, тяжело сейчас выделить какую-то определенную группу книг. Процесс ознакомления с литературой был постепенный, и поэтому какого резкого перерождения у меня после чтения литературы не случалось.
Что читалось не из своей области в студенческие годы?
Как и другие студенты, в студенческие годы я читал много всякой философии, а знакомство с художественной литературой началось уже как следует после университета. Так что последовательность была, если не брать какой-то научно-популярной и профессиональной литературы, такая: фантастика, философия и уже потом художественная литература.
Запомнилось ли что-то с того времени?
Опять-таки, как мне кажется, не было того, что сильно повлияло, изменило мою точку зрения и взгляды. Если что-то и вспоминается, то к случаю и отрывочно.
Что сейчас считаете интересным в своей научной области?
Я думаю, во всех естественных науках, а в астрофизике точно, сейчас очень много разной периодики, но самые интересные вещи - это, конечно, оригинальные результаты. Я так подсел на это, что 10 лет назад понял: можно начать специальный проект. Есть такая замечательная вещь как сайт Arxiv.org - место, куда ученые сами выкладывают свои свежие публикации, и сейчас по астрономии это где-то 10 тысяч статей в год. Более или менее это охватывает все. Бывают редкие исключения, когда что-то туда не попадает, но почти все там есть. Практически с самого начала появления архива, мое утро начиналось с чтения того, что там есть. Чуть больше 10 лет назад я понял, что можно потратить не очень много времени, быстро выделить все самое интересное, и вместо того, чтобы писать полноценные научные новости, сказать людям, что есть такие-то интересные статьи. Так я начал свой проект (http://xray.sai.msu.ru/~polar/sci_rev/current.html), где выделяю самые интересные статьи, появившиеся за сегодняшний день. Это занимает около 2 часов каждый рабочий день, поэтому за пределами своей научной области, помимо тех работ, которые мне нужны для текущего исследования, что-то еще читать уже тяжело.
Эти статьи научные или научно-популярные?
Они не популярные. Это либо оригинальные научные статьи, либо обзоры. Конечно, в не совсем моих областях мне важно читать обзоры, поскольку, повторюсь, 10 тысяч статей в год, пусть даже треть из них содержит какие-то заметные результаты – это все равно неподъемная вещь. В итоге это действительно позволяет следить за тем, что происходит во всех частях астрофизики.
Какие еще источники научно-популярной и научной информации вы используете?
Поскольку я еще занимаюсь популяризацией и редактированием «Троицкого варианта – Наука», то я неизбежно читаю весь «Троицкий вариант», каждый номер. Так получается просто потому, что я обычно пишу анонсы. Кроме того, где-то раз в месяц или два в разных журналах выходят мои популярные статьи. Эти журналы, попадая мне в руки, в конце концов, оказываются прочитанными. И третий источник таких популярных данных, естественно, тоже относится не к астрофизике, потому что я не думаю, что могу что-то узнать в астрофизике из научно-популярной статьи. Третий источник - это просто интернет. Я очень много времени провожу в Живом журнале и Фейсбуке. Основной источник информации, это, скорее всего, ЖЖ, поскольку в друзьях в основном ученые из других областей - это могут быть биологи, математики и т.д. Чтение того, что они сочли интересным в своих областях, хорошо помогает поддерживать какую-то пусть поверхностную, но достаточно широкую информированность о том, что происходит в мире.
Как вы оцениваете характер потребления научных и научно-популярных текстов в разных жанрах в современной России и за рубежом?
Здесь у нас с западными коллегами существует некое противоречие. Для нас научно-популярная литература в подавляющем большинстве - это естественные науки и популярный рассказ о том, как что устроено. Во всем остальном мире в популярную литературу де-факто входит нон-фикш. Эти термины оказываются идентичными, поэтому в разговоре очень тяжело сравнивать нас и их. Недавно слышал: «У нас есть огромное количество научно-популярных журналов!». Выясняется, что журналы типа нашей «Биографии» или «Geo», по их мнению, тоже попадают в чистый научпоп. С нашей точки зрения, это, конечно, не так.
Говоря о нашей стране, как это ни банально, действительно можно выделять два региона - Москву и не-Москву. Конечно, я немного утрирую, это как «Запад» у Довлатова: «ГДР? Какой же это Запад? Вот Япония - это Запад». В этом смысле Новосибирск - это Москва, а Архангельск - это заведомо не Москва. Московское потребление научно-популярной литературы похоже на средне-европейское. Опять же, под «средней Европой», я думаю, чаще всего мы понимаем Германию, а вовсе не Албанию, которая формально тоже является европейской страной. Научпоп там, примерно так же как у нас, не является очень популярным делом, и зачастую он находиться именно в развлекательном сегменте. Научно-популярные книги не имеют большого тиража - как у нас, так и там. В Москве 10 миллионов человек, в Германии больше, но если вы отнормируете, то на 1000 жителей в Москве и Германии потребление научпопа, мне кажется, примерно идентичное.
Естественно, более популярны, и я бы сказал, что заслужено, американские авторы. Те же самые немцы говорят, что самый продаваемый научно-популярный автор – это Стивен Хокинг. Если есть какие-то немецкие авторы, то, как правило, это не действующие ученые, занимающиеся научпопом, а телеведущие научно-популярных программ, которые довольно поверхностные. Поэтому, конечно, такой ситуации, какая была, например, в Советском Союзе заведомо нигде больше не существует.
С чем связано ваше разделение на Москву и остальную часть России?
Это сравнение немного утрированное. Есть города, где тоже все неплохо. Например, Новосибирск. Безусловно, он попадает в ту же категорию, что и Москва. Просто Москву хорошо сравнивать с точки зрения общей связности и логистики. Доступность научно-популярной литературы, лекций, еще чего-то в Москве как раз можно сравнить с Европой. В Германии любая книга, в том числе научно-популярная, доставляется в книжный магазин под заказ в течение суток. У нас такое возможно именно в масштабах Москвы. В этом смысле Москву удобно сравнивать с такой среднеевропейской страной как Швеция или Германия. Пусть Германия просто больше Москвы по населению раз в 10, но если разделить ее на 10 частей, то получается очень похоже.
Почему настолько отличается потребление литературы в Москве от других регионов? Во-первых, есть просто эффект селекции. Москва, безусловно, является центром миграции и притяжения для людей даже не обязательно с более высоким образованием, а более высокой мотивацией. Люди приезжают сюда и получают образование, какой-то другой образ жизни. Образ жизни, безусловно, более активный, это имеет свои недостатки, но тем не менее. Меня как коренного москвича, на самом деле, во всех городах страны раздражает, что люди ходят медленно. Если улица не пустая, где я могу двигаться в своем темпе, меня всегда тормозит толпа. Поэтому не удивительно, что и научно-популярное потребление здесь более активно. Кроме того, образование, профессиональные навыки в Москве являются социальным лифтом, и люди это чувствуют. Конечно, прийти и послушать лекцию по астрономии не является ни для кого социальным лифтом, но это похоже. Люди понимают, что если на работе они выучат второй язык, не важно, живой или компьютерный, это возможно поспособствует его продвижению. В других местах такой моделью является университет. Так получилось, что я сейчас во многих городах читал лекции, и там собиралась совершенно замечательный публика, которая очень похожа на московскую. В Москве она просто много где встречается. Это не только университетская аудитория, а большие компании, где много молодых, амбициозных людей с достаточно хорошим образованием. Им интересно заниматься своим делом, которое требует получения и применения новых знаний, поэтому они тянуться к этому и вне своих узких областей.
Вопрос, на который вы отчасти дали ответ: кто эти люди, которые потребляют научно-популярную литературу, посещают публичные лекции и т.д.?
Читая лекции в Москве и других городах, я вижу действительно разную публику. В Москве это публика, где, с одной стороны, студентов как раз не очень много. Может потому что студенты и так загружены, и пойти еще куда-то слушать лекцию для них - это безумное решение. Они же не как шаолиньские монахи, когда свободное время – это возможность еще немножко потренироваться. Это как раз люди 25-30 лет, видимо, недавно начавшие работать. Часто люди приходят парами: кто-то, кому интересно, приводит с собой друга или подругу, и это по-своему хорошо. Значит, что это становиться формой досуга - сходить на научно-популярную лекцию. Наверное, такая же штука происходит и с журналами: кто-то один покупает, а остальные пролистывают.
Вот в других городах возрастная структура не с одним пиком на 20-ти с чем-то годах как в Москве, а чаще два пика. Есть или молодежь – студенты, старшеклассники, или люди сильно старше, которые помнят советское время, и им не хватает современного доступного им объема научпопа, им хочется еще. Не знаю, подозревают москвичи или нет, но у большей части страны нет на антенном проводе 50-ти телеканалов, включая Discovery и Animal Planet, поэтому да, людям надо куда-то за этим идти.
Наверное, для некоторых это становиться чем-то вроде события.
С одной стороны, как лектору, мне было бы лестно так думать. С другой стороны, я не уверен, что прямо «событием». Но это становиться такой вещью как, например, поход в театр. Если человек не заядлый театрал, который ходит туда, как другие люди чашку кофе выпивают, то возникает мысль «не одеть ли галстук». Наверное, какое-то такое ощущение.
Российский рынок научпопа растет. Появляются новые журналы, и передач становиться больше.
Здесь можно взять какие-то цифры и посмотреть, поэтому я буду говорить о своих ощущениях, которые могут немножко отличаться от реальности. Мне кажется, что структура научпопа как минимум расширяется, т.е. появляются новые типы проектов, которых раньше не было. И, наверное, это свидетельствует о росте аудитории или о росте ее запросов. Я не уверен, что тиражи журналов еще продолжают расти. Они сильно выросли несколько лет назад. Но появляются новые проекты, и это интересно. В популяризации вообще важно, и мы к этому когда-нибудь придем, чтобы ее было много и разной, потому что и люди разные. Важно, чтобы было много разных возможностей для одних что-то говорить, а для других что-то узнавать. При этом, естественно, при росте этих возможностей происходит постоянное переплетение. Человек может 99% времени быть читателем и наконец-то понять, что он может что-то рассказать и сам. В этом смысле многообразие возможностей ему только в плюс.
Вы сказали, что появляются необычные проекты. Можете выделить какие-то?
Конечно, это не супергениальные проекты, которые раньше никто не мог придумать, но, тем не менее, это очень интересно, потому что российский научпоп еще находиться в стадии становления и развития. Важно, чтобы все время была какая-то движуха, чтобы люди пробовали что-то новое. Например, появился такой проект как «ПостНаука». У него есть своим плюсы и минусы, но очень хорошо, что он появился такой, какой он есть. Многие проекты начинают больше работать в оффлайне: делать лекции, мероприятия. Сейчас люди будут пробовать совсем новый формат, которого у нас еще не было. Я с интересом и немножко с пессимизмом жду, что у них получиться. Это проект «Детали мира». Они хотят сделать аудио-лекции, но другого качества, чем мы обычно имеем. Есть же разница между квартирным концертом какого-нибудь музыканта и студийной записью. Они хотят сделать проект, который отличался бы от того, что мы привыкли слышать на лекции: когда лектор стоит на сцене, мы сидим в зале и слушаем, всем ясно, что это всегда разговорная речь. Они хотят сделать совсем другой продукт, который можно скачивать, слушать в наушниках. Я думаю, что технически это очень тяжелый жанр и не факт, что это получится сделать для широких масс, но страшно любопытно посмотреть, что у них из этого выйдет.
Еще одна вещь, которая отличает нас от «не нас» – это то, что у нас уже, по-моему, почти все научно-популярные журналы делают приложения для айпэдов и айфонов. В мире этот процесс идет очень медленно. Считается, что это страшно дорого и себя не окупает. Видимо, у нас по-разному работают бизнес-модели. У меня есть подозрение, что дело в проблемах с розницей и подпиской. В России почти никто не подписывается на журналы, а прибыль от розницы – это, в основном, Москва. Может быть, мобильные приложения проще использовать всей остальной части страны. В Москве мы можем дойти до киоска и увидеть хотя бы 3-4 научно-популярных журнала, но мало где еще по стране такое есть. Может быть, поэтому и в Европе с этим нет проблем. В Италии, на маленькой станции, где я жил, в киоске продавался Nature. В большой стране с плохой логистикой мобильные решения кажутся более естественными и окупаемыми.
Кому лучше заниматься популяризацией науки: ученым, научным журналистам, практикам?
Писать должны все, у кого это получается, потому что популяризация должна быть разной. Под «писать» я подразумеваю читать лекции и все остальное – рассказывать по ТВ, радио, ... Наука стала очень большой, сложной, разветвленной, и поэтому есть масса уровней, на которых можно рассказывать, и все эти уровни востребованы в разном количестве. Кому-то нужно рассказывать совсем просто, как в известном историческом анекдоте: «Я даю вам честное слово, что эта теорема верна». Вот дали честное слово, что это правильно - кому-то нужен такой уровень. Кому-то хочется больше деталей, а кому-то вообще нужно лишь немного проще, чем в научной статье или монографии. Соавторство журналиста и ученого - это хорошее дело, особенно при нашем кризисе хороших редакторов. Все-таки редактор - это профессионал. Наша главная проблема - это то, что популяризацией почти невозможно заниматься профессионально. За это слишком мало платят, стать профессиональным популяризатором очень тяжело. Соответственно, еще тяжелее найти профессионала следующего уровня - хорошего редактора. Поэтому книжки очень плохо редактируются и, по большому счету, написание книжки сейчас выглядит так: любой издатель рад, если писатель принесет ему научно-популярную книжку, потому что денег ему издатель все равно фактически не заплатит. И уж конечно он не сможет нанять профессионального редактора, который вылежит эту книжку сверху до низу. Поэтому соавторство хотя бы дает второе имя на обложке. Популяризация в материальном смысле ничего не дает ученому или кому бы то ни было еще, то есть человек, популярный в широком кругу людей, не получает каких-то профессиональных бонусов, что, возможно, ни хорошо, ни плохо, потому что у этого есть свои преимущества и свои недостатки. Ведь, например, можно было бы на дешевой популярности получать какие-то бонусы в профессиональном смысле, что плохо. Все эти проблемы не работают на привлечение людей в популяризацию, и это тоже недостаток многих наших популярных проектов. Задача менеджера любого проекта найти хороших экспертов, которые практически забесплатно или бесплатно сделают какую-то осмысленную работу.
Опять же, если говорить о «ПостНауке», то там все популяризаторы ничего не получают. За редким случаем это небольшой гонорар при написании больших статей. В нашей ситуации это нормально, и не только они так делают. Я не знаю ни одного научно-популярного проекта, который бы адекватно платил внешним участникам, и это проблема. С другой стороны, это обозначает, что должен быть широкий круг, потому что популяризировать интересно. Если человек раз в пять лет в том или ином виде что-то расскажет о своей области - это не является большой нагрузкой на человека, более того, это полезно в профессиональном смысле: попробовать о своих занятиях рассказать очень понятным языком. Это будет поддерживать общую атмосферу, которую на профессиональном уровне поддерживать пока ни у кого не получается.
Заинтересованы ли издатели в самостоятельном поиске авторов книг? Ведь нужно адекватно оплатить их работы. Получается, дешевле и легче что-то перевести, чем кого-то искать. Разве только кто-то сам не принесет книгу.
Все упирается именно в «заплатить». Издатели, конечно, заинтересованы в том, чтобы были отечественные авторы, и они были бы действительно рады, если бы люди приходили и приносили свои книги. Иногда они кого-то ищут, но это дело тяжелое - уговорить кого-то написать книжку, хотя такое случается. За перевод еще можно заплатить адекватные деньги, притом, что это тоже сложная, непростая работа, но это проще. А написание книги сейчас не может быть адекватно оплачено, по объективным причинам: действительно нет спроса. По всей видимости, не продавая десятки тысяч экземпляров, окупить расходы на написание оригинальной книжки очень тяжело, потому что книжка пишется полгода чистого времени. В любом случае мы говорим о гонораре в несколько тысяч евро. По-хорошему даже под десять. Никто не в состоянии заплатить автору научно-популярной книги такой гонорар. Для автора это значит, что он полгода просто не занимается своей работой. В этом нет какой-то переплаты. Такие проблемы существуют на всех уровнях, и они приводят к тому, что страдает качество, потому что тяжело сделать механизм, где люди регулярно серьезно бы думали над научно-популярным материалом, а это действительно очень важно, потому что разница примерно такая: кроме того, что есть традиция ориентироваться на то, сколько платят другие, они еще немножко завязаны на гонорарах фрилансерам, которые дают поток информации. Но это принципиальная разница: надо ли человеку перевести какой-то пресс-релиз или написать изложение по мотивам какой-то статьи, или человек пытается придумать что-то новое, по-другому взглянуть на какую-то тему. Это нельзя делать часто. Точно так же как есть журналист-новостник, а есть люди, которые пишут романы. Романы нельзя писать с той же скоростью, с какой пишутся новости, потому что их намного дольше продумывать. С этим у нас проблемы. Как мне кажется, сильно страдает научно-популярный жанр любой формы, который требует долгого продумывания, потому что условий, стимулов для такого долгого продумывания очень мало. Это, безусловно, происходит, но не так часто, как могло бы и хотелось бы.
Кроме того, как многие помнят, в советское время структура оплаты за переводы была не такая, как сейчас. В советское время можно было соблазнить доктора наук перевести какую-то книжку, потому что за переводы платили действительно хорошо по меркам доходов того времени. Тогда человек почти сам себе был редактором, хотя к книге еще, конечно, полагался редактор. Сейчас эта ситуация практически невозможна. Переводят именно переводчики - люди с очень широким образованием, знания которых, естественно, оказываются недостаточно глубокими в любой заданной области. А после этого нужен один или два качественных редактора, которые умели бы править стиль переводчику, что всегда необходимо, потому что переводчик пишет очень быстро, и проверять тавтологию, терминологию и еще что-то. Это действительно дорогая вещь, за которую издательство не готово платить, поэтому книжки будут от этого страдать.
Какие функции у научно-популярной литературы?
Функций очень много. Для части людей научно-популярная литература играет роль развлекательной литературы. Человеку, особенно если он привык сталкиваться с учеными в повседневной своей жизни, нужны развлечения, чтобы просто снизить напряженность, ответственность и сменить область. Если человек является профессиональным математиком, ему может быть интересна научно-популярная книга по биологии, а почему нет? Это близко ему по духу, но он не воспринимает это как работу.
Научно-популярные вещи действительно выполняют функцию взаимосвязи науки и общества, поскольку наука в виду специализации становиться оторванной не только от общества, но и от смежной области. Чтобы как-то существовать в едином информационном поле, ей нужны такие медиаторы, которые бы рассказывали или давали возможность довольно быстро узнать, что же на самом деле происходит в мире. Конечно, для авторов научно-популярной литературы, как и для других авторов, это является формой самовыражения. Есть вещи, которые очень хочется донести, но в рамках профессиональной деятельности это не удается сделать: формат не позволяет и т.д. Поэтому это очень важная составляющая общества. В неком идеальном будущем грань между писателем и читателем должна стереться: любому человеку должно было бы быть что рассказывать в плане научно-популярной литературы.
Возможно ли при помощи публичных лекций повысить уровень своего образования?
Профессиональное образование надо повышать как-то по-другому. Что касается общего уровня образования, то оно, безусловно, повышается как минимум по трем причинам. На третьем месте: лекция действительно сообщает какую-то информацию, но два других аспекта не менее, а может быть и более, важны. Во-первых, лекция – это всегда встреча с живым человеком. На нее можно приходить с конкретным набором вопросов и по ходу или после просто спросить, что непонятно. Это, безусловно, получение особой новой информации, причем, возможно, в плане систематического образования. Человек знает, что у него есть какие-то пробелы, но он пришел на лекцию и спросил, это очень важно. Другая вещь, которая важна, по крайней мере, для меня: пока я слушаю лекцию или доклад, я на самом деле думаю. Критическое или творческое усваивание новой информации - это тоже очень полезная вещь, у меня некоторые механизмы иначе не запускаются. Мне необходимо ездить на конференции и слушать людей. Это не заменяет чтение, но я по-другому думаю, когда слушаю, и по-другому укладываю все это в голове. И я думаю, что научно-популярные лекции для части людей действительно запускают какие-то другие мыслительные процессы и чему-то учат, но не в школьном, банальном смысле, а просто совершенствуют умение пользоваться своим же мозгом.
Как вы для себя структурируете поле научной и научно-популярной литературы? Воспринимаете ли в качестве одного жанра книги Якова Перельмана, Даниила Данина, Александра Маркова, Сергея Капицы, Натана Эйдельмана?
Я готов трактовать научно-популярный жанр очень широко. Я хочу сказать, что самый лучший в мире научно-популярный проект последних лет - это сериал «Доктор Хаус». Причем он хороший на самых разных уровнях: от сообщения людям какой-то новой информации, поскольку он, видимо, очень хорошо в этом смысле отредактирован, до очень специфического, небанального гимна рационалистическому мышлению, что очень важно. Отчасти задача научпопа не сообщить какую-то сумму знаний, но преподнести некий образ мысли, и такого персонажа как Хаус давно не хватало. Он не идеален, поэтому может восприниматься критически, но восприниматься. Поэтому да, я могу сказать, что воспринимаю как один жанр очень разные вещи. Если взять хорошее издание «Улисса» Джойса (хорошее обозначает, что оно очень хорошо прокомментировано, и именно это важно!) - это научно-популярная литература. Вы получаете две книги в одной. Можно и не читать комментарий, но вы очень многое потеряете. Это замечательное научно-популярное чтение, поэтому «Улисса» я читал три раза: с комментариями, без комментариев и опять с комментариями.
А российского Хауса еще нет.
Да, это очень тяжело придумать. У нас, к сожалению, по-другому устроена медицина. В России героем сериала про врачей, в хорошем смысле, скорее может стать Доктор Лиза, которая существует совершенно в других рамках и не может каждые пять минут рассказывать фантастически сложные вещи и пользоваться сложной медицинской терминологией. По-моему, было предпринято три-четыре попытки сделать сериал про врачей, но они все, на мой взгляд, страшно неудачные. Апофеозом, конечно, являются «Интерны». Хаус лечит, он в каждой серии спасает человека. «Интерны» не лечат никого. Это показательно, поэтому тяжело придумать персонажа, который бы работал на таком профессиональном уровне, рассказывал профессиональные вещи так, чтобы это было интересно. Придумывать каждый раз что-то новое довольно трудно.
Что нужно сделать, чтобы потребление научно-популярной литературы увеличилось?
Я думаю, что именно у нас, в разных частях большой страны, ситуация разная, но все-таки основная проблема не в популяризаторах. Нужно, чтобы образование работало как социальный лифт, чтобы на самом деле были нужны профессионалы, обладающие знанием. На примере скандала с Андрияновым мы видим, кто сейчас нужен. Человек был полностью обласкан ректором МГУ и получил высокий статусный пост в университетской структуре, но он не является профессионалом. Конечно, общего напряжения, связанного с тем, что усваивание информации - это какая-то блажь или роскошь, что делать мне нечего, и я пошел читать лекцию – такого нет. Но это должно восприниматься как часть некой системы, которая в целом имеет положительный выход. Сюда же относится совсем другая структура экономики: когда востребованы люди, которые умеют что-то делать головой и руками. Это требует определенного образования и это проблема для всех стран, мы в этом смысле не уникальны. Пока образование не станет ценностью, у научпопа будут проблемы. Когда это будет решено, появятся другие специфические проблемы, которые так же существуют в разных развитых странах. Иногда диковато слушать какие-то вещи от тех же немцев, но ты понимаешь, что это проблема, существующая на других уровнях, нам до этих проблем надо дорасти.
И вторая вещь связана уже с тем, как функционирует наука. Наука очень сильно взаимосвязана с обществом, я боюсь, только в Штатах. Там ученым действительно необходимо рассказывать, что они делают, чтобы продолжать активно заниматься своей профессиональной деятельностью. Это не всегда доходит до уровня индивидуальных исследователей, и, слава богу, но наука как институция обязана это делать, потому что иначе у них действительно будут проблемы с финансированием. Нужно на разных уровнях объяснять, как и зачем все это существует. На мой взгляд, это имеет больше преимуществ, чем недостатков. У нас же ситуация совершенно обратная. В России финансирование науки, как и финансирование всего остального, что делается государством - вещь очень закрытая, непонятно как происходящая, поэтому у нас в стране популяризация для ученых не является привлекательной. Это очень важно понимать научному журналисту. Научный журналист, приходя к российскому ученому, всегда отвлекает. Он не нужен ученому, только наоборот. Журналисту не заплатят зарплату, если он не возьмет хоть у кого-то интервью, а ученому абсолютно все равно. У него ничего не измениться в жизни, в проектах. Этот момент тоже хотелось бы чуть-чуть начинать менять. Просто в интересах самой науки, чтобы решения, принимаемые чиновниками по функционированию науки, были более открытыми и понятными. Это неизбежно приводит к тому, что нужно понятно об это рассказывать, потому что все отчеты, которые мы друг другу пишем, бесполезно показывать живым людям. Они так написаны, что их и профессионал читать не любит.
Если я правильно поняла, то нужно сформировать восприятие в качестве ценности ситуации, когда образованный человек ходит на лекции, а хороший ученый занимается популяризацией.
Это второй этап, который может и сам начнет появляться. По крайней мере, у нас это вторично. Важно, чтобы вообще имело смысл становиться профессионалом. Еще до хождения на все популярное, просто в рамках профессионального образования, чтобы оно действительно было востребовано. Ну а дальше, если будут, например, востребованы профессиональные журналисты, то они сами способны обеспечить колоссальный спрос на научно-популярное изложение, поэтому может ничего больше и не понадобиться. Но пока у нас научно-популярные фильмы снимают люди, которые не могу отличить Галилея от Ньютона, а парламентом руководят люди, не способные отличить Коперника от Джордано Бруно, то не имеет смысла говорить, что популяризация и образование в целом востребованы. Популяризация все-таки является элементом большой образовательной системы и в нее вписана. Есть аспект популяризации, связанный с развлечениями, но все-таки он упирается в образование, потому что от образования зависит то, как люди развлекаются. Если люди недостаточно образованы, их «научно» развлекает программа Анны Чапман про то, что у нас подземные города, все окружено инопланетянами и заговором против России. Для того чтобы этого не происходило, нужно, чтобы люди были образованными. Я не устаю повторять афоризм моего бывшего научного руководителя: «Чтобы удивляться - надо много знать». Действительно, чем больше люди знают, тем более осмысленные запросы у них возникают. Проще говоря, иначе им становиться скучно.
Какие книги надо срочно написать или перевести на русский язык?
Я не могу сказать, что надо перевести, потому что не слежу за научпопом в своей области в мировом масштабе. Как мне кажется, в моей области на российском рынке вообще мало что есть. Опять-таки, это отчасти проблема того, как мы популяризируем. У нас популяризатор - это человек, который делает это, исходя из собственного энтузиазма. Он не выполняет заказ, он творит сам, поэтому, конечно же, профессионал выбирает для себя простую тему и форму, интересную, но простую, поскольку это почти хобби, развлечение. В итоге по лекциям и интернет-общению я вижу, что мы рассказываем о том, о чем рассказать проще, и это, может быть, не те жгучие вопросы, которые существуют у читателей и слушателей. Было бы очень важно понять, о чем же люди на самом деле хотят подробно узнать. Самый яркий пример - это какая-нибудь космология или Общая теория относительности, квантовая механика - что-то, что лежит в основе и где понимание без формул очень часто затруднено. Космологический и квантовый мир слишком отличаются от того, с чем мы сталкиваемся в быту. В этой области не формируется здравый смысл, а ученые часто не думают в простых терминах. Какой смысл думать в простых терминах, если они все могут посчитать так, как это есть на самом деле? Эту часть нельзя назвать непродуманной, но она не проговоренная. Причем ситуация немножко меняется: появляются другие поколения людей, и это нужно заново им проговаривать. Даже если в 70-м году кто-то про это написал, нельзя бесконечно переиздавать одну и ту же книжку, потому что меняется общий контекст. Хочется, чтобы кто-то составил список вопросов, на которые надо ответить, и чтобы после этого профессионал написал книжку, по сути, отвечая на эти вопросы. Это было бы здорово. Такая непроговоренность есть, наверное, во всех областях, где есть какие-то контринтуитивные феномены, потому что легко рассказывать о феноменологии - открыли то-то, научили делать то-то, а изложить базовые идеи и концепции очень последовательно и понятно, но при этом достаточно строго - это тяжело. Я думаю, что в нашем поколении в России эта задача пока везде не выполнена.
Есть ли идее как самому популяризировать науку, хотели бы что-то сделать сейчас для этого?
И да, и нет. Есть вещи, за которые я бы на некоторых условиях взялся. Мне было бы интересно попробовать себя в большом, не разовом, телевизионном проекте, поскольку это специфический жанр, который, с одной стороны, обладает очень большими возможностями, с другой - я никогда не сталкивался с этим близко. Интересно сделать серию фильмов, может не типа Discovery или BBC, но примерно так. Хотелось бы в этом поучаствовать.
В качестве научного консультанта, эксперта или ведущего?
И в том, и другом, и в третьем. Мне было бы интересно участвовать в написании сценария или просто консультировать людей, которые пишут сценарий, или в дополнение к этому озвучивать еще все это в кадре.
Еще хотелось бы сделать курс лекции, причем это тоже должны быть не разовые лекции по каким-то близким темам, а действительно курс в какой-то доступной для людей форме. Его можно выложить в интернет или записать на дисках. Еще одна возможность - это для меня совсем гипотетическая вещь, потому что я не знаю, как это сделать. Современные технологии должны позволить делать некие информационно-обучающие системы высокого уровня, где люди могли бы довольно быстро, с разным уровнем подготовки, получать информацию. Я называю их «система мира под ключ». Это позволило бы тем, кому надо очень быстро освоить тему, получить простую, но широкую картину, а дальше по мере можно углубляться. Это даже не многоуровневая мультимедийная энциклопедия, а набор вложенных друг в друга энциклопедий со сложной архитектурой. Это отчасти похоже на то, что уже есть в интернете, но существует оно стихийно. Структурирование всего этого было бы полезным. При этом она бы не была обучающей. Это универсальный справочник, который, если надо, позволяет в какой-то области дойти до конца, получить всю цепочку знаний, или, находясь на одном уровне, получить очень широкую картину. Написать все это как единый текст невозможно, это был бы очень большой объем информации. На разных уровнях эту картину надо склеивать. Это сама по себе интересная задача и вызов для тех людей, кто занимается такими системами. Не будучи экспертом в этом, я не знаю, с какого конца взяться, но я бы мог консультировать на каких-то содержательных этапах по близким мне темам или работаться над какими-то кусочками.
