23 декабря 2011 года в блоге научного журналиста Ивана Стерлигова появилось сообщение «Итоги выборов в РАН: мерещатся чуровщина и националисты», в котором он отмечал, что из устного объявления результатов голосования, озвученного на Общем собрании 22 декабря академиком РАН Николаем Федоровичем Мясоедовым, следует, что при подсчетах были допущены какие-то ошибки. Он также заметил, что «максимальное число голосов «за» по всем отделениям получили носители славянских фамилий».
Мы попросили двух членов РАН, членов Счетной комиссии на выборах в Академию наук 2011 года, математика Виктора Васильева и филолога Сергея Николаева прокомментировать некоторые тезисы И. Стерлигова. Также мы публикуем комментарии социолога Татьяны Заславской и лингвиста Ирины Левонтиной о выборах в РАН. Сокращенная версия статьи опубликована в газете «Троицкий вариант – Наука».
Докт. физ.-мат. наук, профессор НИУ-ВШЭ, академик РАН Виктор Васильев:
Во-первых, про «чуровщину». «Первое объяснение» (ошиблись в подсчетах) не проходит: в процессе подсчета каждый бюллетень (в котором член академии голосовал за всех кандидатов в соответствующей номинации: академики, член-коры или иностранные) заносился в электронную систему, при этом против каждого избираемого должна была появиться галочка ровно в одной из трех позиций: за, против или недействительный, без этого весь бюллетень не принимался системой. Следовательно, сумма цифр по всем избираемым в этой номинации, возникшая в системе, должна была оказаться одной и той же. Я думаю, что расхождения в суммах объясняются либо плохим зрением Мясоедова, либо бардаком при перепечатывании бумажки с итогами, которую он зачитывал. По-моему, такое видное всем расхождение свидетельствует, наоборот, об отсутствии злых козней: подделать результаты все-таки намного труднее, чем потом проследить, чтобы сошлись все выдаваемые на публику цифры.
Но почему, черт побери, было не распечатать все результаты на слайды и не вывести их на экран параллельно с выступлением Мясоедова?
Мне кажется неправильной не только и не столько минимальность информации, выдаваемой в справках. (Между прочим, эти справки обычно пишут сами кандидаты, а вышестоящие организации только проверяют, чтобы не было формального вранья; так вот как раз настоящие ученые очень часто не умеют подать товар лицом и пишут что-то очень скромное, без превосходных степеней, что вряд ли может произвести впечатление на людей, далеких от их области.) Нехорошо и то, что с результатами выборов по отделениям можно познакомиться только в течение пары часов на Общем собрании, получив свежераспечатанную книжку с этими, только накануне полученными результатами: соответственно, не происходит почти никакого содержательного обсуждения.
Наконец, про национализм. Да, было какое-то количество бюллетеней, в которых все или почти все «неправильные» фамилии были вычеркнуты. Я не видел бюллетеней, в которых вычеркивались только или почти только такие фамилии: по-видимому, национализм коррелирует с такими чертами характера, благодаря которым эти люди вообще вычеркивают довольно много. Представления о проценте таких бюллетеней у меня на этот раз не сложилось. Однако я вспоминаю свою работу (в прежние годы) в счетных комиссиях при выборах в нашей секции, тогда у меня сложилось впечатление, что отчетливо антисемитским образом голосует несколько меньше 10 процентов: пожалуй, процентов 8. Что лучше, чем в среднем для нашей страны, как ни ужасно это произносить.
Член-корреспондента РАН, доктора филологических наук, профессора филологического факультета СПбГУ, заведующего отделом Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН Сергей Иванович Николаев:
Сергей Иванович Николаев в целом выразил удовлетворение от итогов выборов по своему Историко-филологическому отделению, отметив, что членами Академии стали действительно достойные люди. По его словам, обсуждение кандидатур на отделении было интересным и оживленным и базировалось на профессиональных качествах ученых. Одна вакансия по итогам выборов оказалась незаполненной.
С.И. Николаев считает, что не стоит строить какие-то выводы на расшифровке аудиозаписи цифр, озвученных председателем Счетной комиссии на Общем собрании РАН. Тот мог ошибиться или произнести их не очень четко. Только протоколы, подписанные всеми членами Комиссии, в которых не было ни ошибок, ни расхождений в суммах проголосовавших и числа бюллетеней (а в компетентности членов Счетной комиссии сомневаться не стоит), могут служить основанием для анализа.
«Это было действительно очень трудно, очень сложно и абсолютно демократично», – так Сергей Иванович прокомментировал состоявшиеся выборы в Академию наук.
Избранию каких коллег по Отделению Вы особенно рады?
К сожалению, по нашему отделению по специальности «литературоведение» вакансия академика осталась незанятой. По другим специальностям в академики прошли Владимир Антонович Дыбо – всемирно известный ученый, в лингвистике существует даже «закон Дыбо», и директор Института русского языка РАН Александр Михайлович Молдован. Они оба исключительно высококлассные специалисты. Молдован – специалист по истории русского языка, исторической лексикологии и лексикографии, палеографии и текстологии древнерусской переводной литературы. И это решение Академии у меня не вызывает никаких сомнений, только удовлетворение.
Знаю ситуацию в социологии, где, на взгляд некоторых экспертов, практически нет ни одного нормального ученого, только администраторы. А ученым другим отделений не то, что на это наплевать, а они просто этого не знают, у них нет возможности судить обо всех науках. Получается, что никакой дополнительной экспертизы вне отделений не происходит. По сути, мнение отделения «штампуется» членами других отделений. И качество отделения воспроизводит само себя…
Я бы мог сказать, что не все кандидатуры по другим отделениям, в которых я могу быть сколько-то компетентен, вызывают у меня глубокое личное удовлетворение, но понимаете, у нас проходили абсолютно свободные дискуссии, каждый мог выступить и самое главное – он мог проголосовать. Если вы обратите внимание даже на неофициальные цифры, то увидите, что там далеко от единогласия. Тайное голосование – лучшая форма демократии.
Насчет тайного голосования у меня нет сомнений, что это самая лучшая форма голосования, но меня огорчило, что обсуждений кандидатов по отделениям на этом собрании почти не было, только по двум отделениям.
Выступления на Общем собрании были, и поверьте мне, что перед голосованием обсуждение кандидатур имели если не жаркий, то довольно бодрый характер. Я имею в виду вовсе не лоббирование «своих» кандидатов, хотя все члены Академии тоже люди. Проходила оживленная дискуссия с оценкой профессиональных качеств ученых.
В блоге Ивана Стерлигова было высказано предположение, что кто-то из членов Академии голосовал по национальному признаку. Как Вам кажется, есть ли основания для таких суждений?
Честно говоря, я вообще не люблю дискуссий на эту тему. Потому что если вы спросите представителей одних направлений, то вам скажут, что «там все такие», а представители других скажут, что «там все такие». Это, поверьте, абсолютно не соответствует действительности. В первую очередь, при голосовании речь всегда идет о профессиональной компетентности того или иного исследователя. Разумеется, за всю историю Академии были случаи, когда помимо научных подключались и подключаются различные идеологические и прочие аспекты. Такое было и в XX веке, и в XIX веке. Академия не исключена из общества, она является частью общества. Но сколько я себе представляю, национальный вопрос не только не обсуждался ни официально, это, безусловно, так, ни в кулуарах.
Я думаю, что кому-то здесь может что-то померещиться. И когда мерещится креститься надо, а так как я все-таки занимаюсь научной деятельностью, то хотел бы избежать ситуаций, когда кому-то что-то мерещится. Конечно, кого-то выбирают, кого-то не выбирают. Но если мы будем гадать, по каким причинам это происходит и приводить политические, либеральные, религиозные и прочие-прочие основания, то это будет очень дурно. Из-за этого мы рискуем потерять научный взгляд на решение тех или иных проблем, а будем изыскивать какие-то метафизические причины.
От Пушкинского Дома баллотировалось несколько человек. Все ли они прошли?
От Пушкинского дома в действительные члены баллотировался один человек, а человек 8-9 баллотировались в члены-корреспонденты. Но, к сожалению, они не прошли, хотя в прошлые выборы 2008 года у нас появился один действительный член Академии и один член-корреспондент. В этом году не был избран никто. Понимаете, это не распределение по организациям, это действительно выборы. Выборы и есть выборы со всеми присущими элементами. Но как я уже сказал, в первую очередь, оценивается профессиональная компетентность кандидатов.
Вам не кажется, что Академия становится все больше Академией директоров институтов? Я смотрю список избранных, многие член-корры или академики – директора институтов… Или это нормальный процесс?
Во-первых, есть сколько угодно академиков, которые не занимаются административной работой вообще. Признаюсь, что когда мне была оказана честь, и я стал членом РАН, то я был научным сотрудником и не выполнял никаких административных обязанностей. То, что в этом году, может быть, был (но я это знаю только от журналистов), высок процент выдвинувшихся директоров академических учреждений, я могу объяснить так. Происходит смена поколений и решение о том, кого выдвинуть в Академии, принимают Ученые советы учреждений. Потом было бы несправедливо изначально предполагать, что директор института не может быть крупным ученым.
Если вакансии остались свободным, то новых выборов надо будет ждать 3-4 года?
По Уставу РАН выборы в академию проводятся не реже, чем раз в три года. Прошлые выборы были в 2008 году, а перед этим были в 2006. Это зависит от разных обстоятельств. Так получилось, что по нашему отделению за два месяца до выборов скончался один академик, а буквально 3 января скончался академик Ю.С. Степанов. Куда же деваться! Это жизнь. Вероятно, это как-то будет учтено, хотя, разумеется, здесь заранее ничего сказать нельзя.
Докт. эконом. наук, академик РАН Татьяна Ивановна Заславская:
Как бы Вы прокомментировали итоги выборов в РАН? Довольны ли Вы их итогами?
Не довольна, потому что, на мой взгляд, в отделении Общественных наук сосредоточено очень много разных наук и каждая наука представлена очень малым количеством людей. В данном случае по социологии решает фактически один человек, Геннадий Васильевич Осипов, и он формирует … Сначала он был один, затем он постепенно формирует свое лобби, которое представляет лишь одно направление социологической науки у нас, на мой взгляд, далеко не самое лучшее, неперспективное и непринципиальное. Конечно, я радоваться этому не могу. И не столько я бы сказала даже конкретными людьми, я бы не хотела их как-то уничижать, сколько ручным способом формирования. Не имеет морального права ни один ученый, включая академика, назначать. А это по существу назначение, а не выборы.
Конечно, уже время прошло моих ровесников, но тот факт, что Владимир Александрович Ядов не был даже член-корром избран и ему был закрыт туда путь, это просто позор для социологии и сейчас у нас есть очень яркие, молодые социологи, достойные избрания в Академию, а такой ручной подбор – это просто вырождение.
А что же делать? Я была на Общем собрании, там не было ни одного голоса против из людей из Отделении общественных наук, хотя в кулуарах выступали и против.
Я не была уже там, я была только в первый день. Я уже по возрасту. Выступать я бы не стала, просто мне уже не посильно, а один голос против.
Получается, что это сообщество воспроизводит само себя, а как с этим бороться – непонятно.
Да-да-да.
А те же математики или физики не понимают, что в социологии хорошо, а что плохо. А что делать нам социологам?
А аналогичная ситуация у другого Отделения, я не знаю конкретно, кто у них главный, но там же 6 специальностей. Так же был один Кудрявцев, я его обожала, и он подбирал, наверное, хороших людей, но сам метод…
А как Вам кажется, правильнее было бы проводить обсуждение, экспертизу и выборы? Есть ли метод, который был бы более эффективным и правильным, по избранию в Академию?
Академия настолько консервативна и такой институт, что здесь, по-моему, уже ничего сделать нельзя.
Канд. филолог. наук, старший научный сотрудник Института русского языка РАН, финалист премии «Просветитель» 2011 года Ирина Левонтина
В конце декабря состоялись выборы в Академию наук. Как бы Вы прокомментировали их итоги по Отделению историко-филологических наук? По другим отделениям? Избранию каких ученых Вы порадовались? Было ли что-то в этих итогах, что напротив вызвало Ваше раздражение и неприятие?
Скажу сразу, что я совершенно равнодушна к институциональному аспекту науки, к должностям, степеням и званиям, поэтому я плохо разбираюсь в том, как устроены подобные вещи. Так что мой взгляд будет в значительной степени сторонним. Я вообще не следила за этими выборами, хотя слышала краем уха, что что-то происходит. И прочитала уже только список новоиспеченных член-корров и академиков по нашему отделению (Отделению историко-филологических наук).
Попытаюсь описать свои ощущения. Прежде всего, меня поразило то, что я почти никого не знаю. Обратившись к Интернету, я выяснила, что это связано, видимо, с тем, что большинство избранных – историки и археологи (не знаю, как определяется квота для каждой науки, но в данном случае оказалось так). Впрочем, я знала и не всех филологов, что уже более странно – ну ладно, в науке большая специализация.
Однако одна «историческая» фамилия в списке академиков как раз была мне знакома и повергла меня в глубочайшее уныние. Это был Карпов Сергей Павлович, декан истфака МГУ. Дело в том, что некоторое время назад разразился скандал по поводу учебного пособия для студентов-историков «История России. 1917 — 2009» (2010 г., изд. 3-е, расширенное и переработанное, авторы — профессора исторического факультета МГУ, доктора исторических наук А.С. Барсенков и А.И. Вдовин), было даже заседание Общественной палаты.
Так случилось, что и я писала об этом учебнике. Это довольно недоброкачественное варево с отчетливым сталинистским и националистическим душком. Вот здесь ссылка на заключение экспертного совета, созданной по решению Ученого совета исторического факультета. Роль Карпова во всей этой истории, не вдаваясь в подробности, весьма неблаговидна. Так или иначе, этот человек в значительной степени несет ответственность за ту драматическую ситуацию, которая имеет место с историческим образованием в МГУ – вот здесь можно об этом посмотреть. Ну ладно, допустим, в академики избирают за другое, за собственные научные достижения. Тут мне судить, конечно, трудно, но мнение о Карпова как об ученом у его коллег весьма низкое: говорят даже, что он, будучи византинистом, не знает древнегреческого языка. Не знаю, возможно ли такое, но такова репутация.
И вот я думаю, как могло состояться такое позорное голосование? Ну, для начала, как я понимаю, историки и филологи голосуют отдельно, по секциям, а потом просто утверждают решения друг друга. Нечто вроде пакта о ненападении. Ну а что академики-историки? Правда считают Карпова большим ученым, или просто никто не хочет ссориться с деканом истфака и вообще влиятельным в историческом мире человеком? Мне-то что, я из другого профсоюза – а из действующих историков многие ли решатся публично сказать о Карпове то, что говорят в частных беседах? И вот он избран – и теперь сам будет влиять на то, какие академики появятся после следующих выборов. Дальше понятно.
Впрочем, «филологические» фамилии меня в целом порадовали. И особенно я была рада увидеть в списке А.А. Гиппиуса – не только потому, что он мой однокурсник и что я знаю его еще по литературоведческому кружку Дворца пионеров, в котором мы вместе занимались. Он действительно прекрасный ученый, погруженный в науку и далекий от административных игр. Гиппиус занимается историей русского языка, в частности вместе с А.А. Зализняком много лет изучает новгородские берестяные грамоты. В его работах меня всегда больше всего увлекает вот что. Часто так бывает, что вот изучают филологи и историки одни и те же памятники. Филологи про Фому (третья палатализация, рефлексы редуцированных), историки про Ерему (что из памятника можно почерпнуть про изучаемые события). А вот у Гиппиуса как-то ловко получается, что говорит он про какие-нибудь хитрые особенности написаний, и вдруг незаметно из них следует, что такой-то князь в таком-то году, оказывается, туда-то поехал. Хочу, кстати, заметить, что, как я потом узнала, на то же «молодежное» место претендовал и другой историк русского языка, В.Б. Крысько – тоже замечательный ученый и абсолютно достойный кандидат.
Как Вы вообще оцениваете существующий механизм экспертизы при выборах новых членов РАН? Служит ли он эффективным инструментом отбора ученых, внесших самый существенный вклад в науку?
Отвечая на Ваш вопрос, хочу начать с еще одного огорчения. Я не увидела в списке А.Д. Шмелева, что для меня совершенно удивительно. Если есть заметная фигура в среднем поколении наших лингвистов, то это Шмелев. Дело не только в том, что он автор огромного числа прекрасных работ в разных областях – от культуры русской речи, аспектологии и лексической семантики до прагматики, когнитивной лингвистики и концептуального анализа. Он внес огромный вклад и в теоретическую, и в дескриптивную лингвистику и пользуется действительно большим авторитетом среди коллег. Конечно, этот авторитет не становится меньше от того, что Шмелев все еще даже не член-корр. Но всё же. Шмелева в этот раз выдвигали, но безрезультатно. Коллеги за него не проголосовали. На мой взгляд, это голосование против очевидности.
Разумеется, я пристрастна. Не стану скрывать, А. Шмелев мой давний друг и соавтор по многим работам. Но субъективна я в своем огорчении, оценка же моя, как мне кажется, вполне объективна. В любом случае, думаю, не найдется ни одного лингвиста, который будет утверждать, что все коллеги Шмелева, прошедшие в член-корры за последние годы, внесли в науку более значительный вклад, чем он. Зато найдется много таких, для кого естественно, столкнувшись с заковыристым вопросом, сказать: «Надо будет Шмелева спросить». Но мне интересно понять механизм.
Мне кажется, что для кандидата плохо, если он занимается чем-то, что на первый взгляд всем понятно. Ну что такое современный русский язык? Тем более культура речи. А тем более анекдоты. Несолидно. Вот если что-то экзотическое или хоть несовременное... А так – это же каждый может. А если еще человек умеет писать просто и понятно и даже с блеском – это тем более подозрительно. Очень это, между прочим, глупо, доложу я вам. Открыть новое, увидеть загадку в том, что кажется понятным, не так просто. А для пользы дела было бы очень, кстати, неплохо, если бы у нас был ученый, который мог бы просто и понятно что-то народу объяснить про русский язык и культуру речи и который при этом назывался бы академиком. Ну пусть член-корром. А нам-то что, мы и так Шмелева ценим.
Как я понимаю, для успеха на выборах очень важно, чтобы нашелся авторитетный академик, который будет темпераментно и убедительно продвигать своего кандидата на заседании в Академии. Действительно ведь при нынешней специализации и разобщенности трудно самостоятельно оценить достижения в малознакомой области, приходится довериться чужому мнению. И вообще – может, мы тоже виноваты? Может, надо было провести какую-то артподготовку?
Я не знаю, как работает система экспертизы перед голосованием, но кажется, что как-то не очень учитывается мнение научного сообщества. Вот мы сейчас за что только не голосуем в Фейсбуке. Может, попробовать перед следующими выборами создать страничку, посвященную кандидатам по отделению, где можно будет обсудить кандидатов и даже проголосовать? Конечно, академики не обязаны все это учитывать в своем голосовании. Но все же – вот про Карпова, может, кто-то не знал? А Шмелева, может, просто представили неудачно? Так мы бы рассказали, всё бы рассказали. Не знаю, тут, конечно, возникнут свои проблемы. Анонимно, наверно, нельзя, а то кто-нибудь как начнет троллить своих конкурентов. А если под своим именем – то, опять же, боюсь, многие не захотят связываться. Но попробовать, наверно, стоит. Общественное мнение не панацея, но без него ничего невозможно.