В начале октября научная общественность была взбудоражена слухами о закрытии Российского фонда фундаментальных исследований, и хотя эти слухи оказались сильно преувеличенными, какие-то изменения в РФФИ все-таки произойдут.
Как стало известно из источников, близких к РФФИ, причиной для разговоров стала дискуссия, состоявшаяся 1 октября 2008 г. на Совете Фонда, на котором обсуждалось развитие этой крупнейшей российской государственной грантообразующей организации. Заседание было первой встречей коллег, многие из которых впервые вошли в состав Совета РФФИ. Отмечается, что состав Совета значительно обновился (почти на 90%), вместо нескольких академиков пришли членкоры и ожидается, что это придаст Фонду больше эффективности и работоспособности (подробнее см. прим. 1).
В начале заседания заместитель Министра образования и науки Александр Хлунов представил нового главу Фонда. Как известно, 9 июня 2008 г. премьер-министр России Владимир Путин своим распоряжением назначил новым председателем совета РФФИ академика РАН Владислава Панченко. Тем же распоряжением от должности главы совета был освобожден академик РАН Владислав Хомич, занимавший этот пост с ноября 2003 года. В 2006-2008 гг. Панченко возглавлял Институт молекулярной физики РНЦ «Курчатовский институт».
Судя по откликам, самым ярким и последовательным на заседании Совета было выступление член-корреспондента РАН, директора Института кристаллографии РАН, директора Курчатовки Михаила Ковальчука, который, в частности, отметил, что в РФФИ очень маленькие гранты, что не стоит распыляться на мелкие проекты, а сконцентрироваться на крупных, и что в Фонде разорвана цепочка между фундаментальной наукой и инновациями. Наши эксперты отмечают, что похожие идеи глава «Курчатовского института» высказывал и вне РФФИ, на других научных площадках.
Выступление зам. министра А. Хлунова также было посвящено важности связи науки и инноваций, и всё это дало повод говорить о скоординированной атаке на текущую политику РФФИ, и что Фонду предстоят значимые изменения.
Некоторые тезисы М. Ковальчука вызвали критику академика РАН Валерия Рубакова. Общий смысл ответной реплики, по рассказам очевидцев, был такой: «Вы хотите уничтожить фундаментальные исследования? Обязательно должна быть цепочка? Обязательно инновации? Этим обязательно должен заниматься РФФИ, который по определению является фондом поддержки фундаментальной науки? Обязательно ли любой научный проект должен заканчиваться разработкой?».
Рассказывают, что в защиту фундаментальной науки и сохранения текущей политики РФФИ также горячо высказался декан геологического факультета МГУ, академик РАН Дмитрий Пущаровский.
Сам же В. Рубаков отрицает, что на Совете РФФИ было что-то необычное. По его мнению, все рассказы о «бурной дискуссии» – это «какой-то очень далекий отзвук обсуждения, которое на самом деле были на заседании Совета Фонда». По его словам, «никакого такого драматизма …там не было и в помине; ничего жесткого, что мне кто-то приписал, мне произносить не пришлось (хотя если бы надо было – произнес бы)».
Он полагает, что возможно, отзвук взялся из двух моментов, которые обсуждались. Во-первых, было отмечено, что финансирование инициативных проектов невысокое, надо бы его увеличить примерно вдвое (до 1 млн. рублей в среднем на проект в год). При этом на Совете Фонда не обсуждалось, как это сделать. Предложений о том, что надо сократить процент проходимости заявок, никто не вносил.
Однако наши эксперты отмечают, что уже сейчас конкурс на гранты РФФИ весьма велик, проходит только одна заявка из пяти (директор РФФИ Владимир Лапшин утверждает, что конкурс несколько меньше – 1:3), и если укрупнить гранты, то уменьшится количество одобренных заявок, а, значит, обострится конкурс, и конкурс будет составлять, допустим, 1:10. Это значит, что если в конкурсе будут участвовать один академик, несколько докторов наук и несколько кандидатов наук, то пройдет только заявка академика. Эксперты Фонда будут думать: ну как же обидеть академика!
Во-вторых, по информации В. Рубакова, обсуждался вопрос, что такое «ориентированные фундаментальные исследования». В РФФИ – это один из конкурсов, в рамках которого расходуется около 7% средств Фонда. Как М. Ковальчук, так и В. Рубаков высказались на эту тему, и здесь их взгляды, действительно, не сошлись. Валерий Анатольевич считает, что сейчас эти «ориентированные фундаментальные исследования» понимаются как фундаментальные, но в недалекой перспективе направленные на создание технологий, и он предлагал «завернуть и это направление в сторону фундаментальной науки как таковой».
По словам очевидцев, Ковальчук, в свою очередь, отметил, что ни в коем случае не выступает против фундаментальной науки, но все-таки считает, что ученым надо как-то отвечать на запросы жизни. Он предложил ввести в состав конкурсов РФФИ программные тематические конкурсы по востребованным жизнью проблемам: например, по очень нужным российской экономике «Новым материалам» (комментарий начальника управления ориентированных исследований РФФИ С.А. Цыганова см. ниже).
Напомним, что сейчас РФФИ работает на основе инициативных конкурсов, когда каждый ученый сам определяет тему своего исследования и подает заявку на грант, а в случае программных конкурсов инициатива будет идти сверху вниз, через задание 3-5 программных тем. В комментарии «Полит.ру» некоторые эксперты высказали опасения, что программные конкурсы заберут все деньги, выделяемые РФФИ, да и само объявление программ даст большой простор для имитации конкурсности и других злоупотреблений.
Как стало известно, в РФФИ готовится соглашение с «Роснаукой» (Федеральным агентством по науке и инновациям) о взаимодействии. Его центральной идеей должен стать тезис, что конец исследования по гранту РФФИ должен стать началом инновационного проекта в «Роснауке» (ФАНИ). Руководителем ФАНИ является Сергей Мазуренко, разделяющий взгляды на развитие науки и, возможно, на будущее РФФИ, М. Ковальчука.
В качестве доказательства, что идеи, высказанные Ковальчуком, далеко не случайны, может служить программная публикация Константина Киселева, исполнительного директора Фонда «Открытая экономика» на сайте Strf.ru. Её автор выступает за пересмотр структуры финансирования проектов, приходящих в РФФИ, и усиление вовлечённости фонда в технологическое обновление российской экономики.
К. Киселев отмечает, что сейчас «примерно 70% средств Фонда тратится на мелкие инициативные фундаментальные проекты» и предлагает «переориентировать РФФИ на первоочередное финансирование поисковых исследований, ранних стадий прикладных исследований», более жестко увязав «его деятельность с другими институциональными механизмами поддержки науки и инноваций — конкурсами Роснауки, деятельностью государственных корпораций и венчурными проектами».
Автор подчеркивает, что он не покушается на принципы «честной науки», лежащей в основе функционирования РФФИ, но считает нужным модернизировать структуру его деятельности. Однако если суммировать все то, что сказал К. Киселев, то из его слов выходит, что вместо РФФИ, на его основе и в рамках его бюджета, нужно создать РФПИ – Российский фонд прикладных исследований.
Стоит напомнить, что пять лет назад РФФИ совместно с Фондом Бортника (Фондом содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере) провел анализ грантов РФФИ. Оказалось, что только 20% работ, сделанных по грантам Фонда, имеют прикладную ценность, из них может получиться какой-то интересный для практики результат, остальные же работы, действительно, являются абсолютно фундаментальными, не имеющими сегодня никакой коммерческой ценности. Можно ли значительно увеличить эту долю в 20% без ущерба для фундаментальной науки? По всей видимости, академики Рубаков и Пущаровский считают, что нет, а их оппоненты, что да.
Является ли поддержка инноваций делом РФФИ, созданного по образу и подобию National Science Foundation (NSF)? Наши эксперты отмечают, что в NSF кроме инициативных грантов есть крупные программные, направленные на улучшение материальной базы, финансирование закупок дорогостоящего оборудования, но они составляют лишь малую долю всего бюджета фонда. Главная формула одной из ведущих грантообразующих организаций в США такова – приоритеты и инициативы растут снизу.
Напомним, что РФФИ был создан 27 апреля 1992 года указом Президента РФ Б.Н. Ельцина по инициативе тогдашнего (1991-96) министра науки и технической политики РФ Бориса Салтыкова. Бюджет РФФИ формируется за счет государственных ассигнований, составляющих до 6% от средств, выделяемых на гражданскую науку в бюджете РФ и за счет добровольных взносов предприятий, учреждений, организаций и граждан, в том числе иностранных юридических и физических лиц. Во главе РФФИ в разные годы стояли крупные российские ученые: директор-организатор Фонда академик А.А. Гончар, академики В.Е. Фортов, М.В. Алфимов и В.Ю. Хомич. РГНФ был создан в 1994 г. по инициативе Б.Г. Салтыкова и просьбам ученых-социогуманитариев, отпочковался от РФФИ и стал самостоятельным фондом с бюджетом около 1% от средств, выделяемых на гражданскую науку в РФ.
* * *
Что говорят о грядущих изменениях в РФФИ в самом Фонде? «Полит.ру» удалось получить комментарий Сергея Алексеевича Цыганова, доктора физико-математических наук, начальника управления ориентированных исследований РФФИ, который публикуется ниже.
В начале октябре в научном сообществе проявилось сильное беспокойство за будущее РФФИ. Ученые пересказывали друг другу обстоятельства прошедшего совета Фонда, на котором якобы состоялась бурная дискуссия о судьбе РФФИ.
Действительно, в РФФИ произошли перемены. Решением Правительства назначен новый Председатель Совета фонда – академик РАН В.Я. Панченко, хорошо известный научной общественности. Назначены новые члены Совета фонда. Совет обновлен более чем на 90 процентов. Но ничего особенного в этом нет. Всё происходит в соответствии с Уставом фонда и в связи с истечением сроков прежнего состава Совета. Как высказался директор фонда В.Б. Лапшин (см www.strf.ru) – «Революций не будет».
Вместе с тем, на первом заседании Совета фонда 1 октября 2008 г. дискутировались возможные новые направления работы фонда. Направляю вам выписку наиболее важных для моего управления решений.
Бюро совета Фонда совместно с дирекцией РФФИ решило:
Рассмотреть целесообразность изменения продолжительности работ по инициативным грантам РФФИ с переходом на преимущественно двухлетний период выполнения гранта с возможностью продления гранта еще на два года на конкурсной основе (схема 2+2);
Разработать предложения по организации конкурсов тематических и проблемно-ориентированных исследований, включая:
– конкурсы в рамках программ, скоординированных с министерствами, ведомствами и научными фондами,
– тематические международные конкурсы и международные программы,
– конкурсы тематических междисциплинарных проектов.
Рассмотреть целесообразность поддержки инициативных проектов междисциплинарного характера и разработать предложения по процедуре рассмотрения и экспертизы таких проектов.
Как вы видите, в РФФИ возможна организация тематических, междисциплинарных и программных (в том числе международных) конкурсов. Совет дал поручения членам Совета к следующему заседанию подготовить предложения по этому вопросу.
Проведение таких конкурсов находится полностью в духе Устава РФФИ и не затрагивает существо работы Фонда. Конечно, потребуется пересмотреть некоторые положения и порядок проведения экспертизы таких проектов. Но это обычная работа.
Более важным для РФФИ (и это будет широко обсуждаться!) является функционирование системы государственных фондов поддержки науки после 01 января 2010 года. Как известно новая редакция Бюджетного кодекса, вступившая в силу с 01 января 2008 года, делает невозможным функционирование системы госфондов (предоставления субвенций на гранты), т.е. государственные фонды лишаются правовой системы распределения денежных средств грантополучателям.
Пока имеется отсрочка для вступления в силу новой редакции БК РФ в части, касающейся финансового обеспечения деятельности Федеральных фондов (пункт 12, ст. 5 63-ФЗ от 26 апреля 2007 года). Но РФФИ и другие фонды должны избрать другую организационно – правовую форму. Предполагается, что это будет автономное учреждение (см. ФЗ-174 от 03.11.2006).
Будем обсуждать и надеемся на помощь ученых и научных журналистов. Обсуждение в Госдуме уже началось.
* * *
В свою очередь, "Полит.ру" обратилось к ряду ведущих ученых с просьбой поделиться своими впечатлениями о работе РФФИ.
Сергей Ландо, доктор физико-математических наук, декан факультета математики ГУ-ВШЭ:
Каковы ваши впечатления о работе РФФИ в области поддержки математических проектов?
На мой взгляд, Российский фонд фундаментальных исследований с момента своего образования выполнял и выполняет важную и полезную функцию, которая не обеспечивается никаким другим институтом поддержки российской фундаментальной науки.
Для исследователей сама по себе возможность заявить, что они делают что-то существенное, интересное и хотят получить обеспечение под свою инициативу, очень важна. Я могу говорить только как человек, никогда не участвовавший в работе фонда изнутри, я лишь подавал заявки на гранты в самых разных качествах: и на издательские гранты, и на поездки на конференции, и на инициативно-исследовательские работы в составе научной группы, и как руководитель группы, и, по большей части, эти заявки удовлетворялись. Иногда они отвергались, и в этом случае, действительно, хотелось бы знать причину, по которой поступает отказ. Тогда было бы легче понять, какие были недостатки при составлении заявки и как их исправить в будущем. Однако на всем протяжении существования фонда, на всем протяжении моего с ним взаимодействия это была очень существенная поддержка. И таковой, на мой взгляд, она остается до сих пор.
К сожалению, для более обстоятельного разговора нужно было бы лучше знать статистику. Хотелось бы представлять, насколько велика поддержка, оказываемая РФФИ немосковским группам, насколько активны такие группы в научно-исследовательских институтах и вузах, насколько активно они подают заявки, насколько эти заявки качественны, какая их часть удовлетворяется, но в целом у меня сложилось впечатление, что в секции фонда, ведающей конкурсными проектами по математике, работают профессионалы. Есть ощущение, что там грамотно выполняется экспертиза, что заявки рассматриваются по существу и что результаты работы той или иной группы вполне четко сказываются на (не)удовлетворении ее последующих заявок.
РФФИ является важным стимулом к созданию новых научных групп. При этом группы могут иметь неформальный характер, в них могут объединяться люди, которые не скреплены никакими административными связями, из разных институтов, разных вузов. Приоритеты фонда явно направлены на стимулирование участия научной молодежи. В типичном проекте по математике задействована группа из 8-10 человек, и там всегда есть 4-5 студентов и аспирантов, причем из разных вузов. Гранты фонда являются для научной молодежи более весомой поддержкой, чем для уже сложившихся исследователей, и это, по-моему, принципиально важно. Безусловно, какие-то стороны работы РФФИ нуждаются в улучшении, но так обстоят дела в любой организации.
Многие говорят, что размер гранта РФФИ надо увеличить. Насколько грант по математике в РФФИ ниже, чем в зарубежных фондах?
С зарубежными фондами ситуация все время меняется. Существовавшие в свое время гранты по математике Американского фонда гражданских исследований (СRDF) прекратились года три назад. Мы давно и регулярно взаимодействуем с Нидерландской организацией по научным исследованиям — с недавнего времени эти гранты стали совместными с РФФИ. В результате преобразований, идущих во французском управлении научными исследованиями, там образовалось Национальное агентство по исследованиям, на гранты которого могут претендовать и российские исследователи.
У меня нет ощущения, что сейчас гранты РФФИ принципиально меньше, чем те, которые российские математики получают от зарубежных фондов в области математики (я не могу судить о других науках). К сожалению, это по-прежнему суммы, которые, скажем так, не способны заменить нормальную заработную плату. Ни один из этих грантов по отдельности, равно как и все они в совокупности не способны обеспечить нормальное существование исследователей. Но в качестве поддержки это действительно серьезное подспорье, особенно для молодых ученых.
* * *
Сергей Гуриев, доктор экономических наук, ректор Российской экономической школы:
Что, на ваш взгляд, стоило бы изменить в системе РФФИ?
РФФИ – один из самых успешных и замечательных институтов поддержки науки, созданных в 1990-е гг., и мне кажется, что закрывать его было бы большой ошибкой. Я думаю, что РФФИ нужен в том виде – для поддержки фундаментальной науки, – в котором он существует сейчас. Он должен давать и маленькие гранты, и большие. Более того, РФФИ именно в нынешней форме нужно дать гораздо больше денег.
РФФИ распределяет сейчас слишком мало денег, и мне кажется, что чем больше денег будет распределяться на основе peer review, тем лучше. На мой взгляд, этот фонд нужно усиливать и финансировать в большей степени.
Многие ли экономисты пользуются поддержкой РФФИ?
Экономисты в большей степени пишут заявки и получают гранты не в РФФИ, а в РГНФ, но здесь есть такая проблема. Экономисты, интегрированные в мировую науку, – это высокооплачиваемые люди, для которых гранты, распределяемые РГНФ, очень маленькие. Поэтому ведущие российские ученые стараются подавать заявки на американские гранты, включая NSF, вместе с другими соавторами, или на европейские гранты. Так что мои слова о том, что нужно усиливать работу РФФИ, относятся и к РГНФ. Гранты РГНФ должны быть также увеличены, чтобы на равных конкурировать хотя бы с европейскими грантодающими фондами.
* * *
Константин Северинов, доктор биологических наук, заведующий лабораториями Института молекулярной генетики РАН и Института биологии гена РАН, профессор Института микробиологии Waksman, Университет Ратгерса (США):
Помогает ли РФФИ в ваших исследованиях?
В моей лаборатории работают несколько человек, уже защитившие диссертацию, и то, что они вскоре после защиты смогли получить гранты РФФИ, – это, по-моему, замечательно. Это удобно мне, потому что они сами платят себе надбавки к зарплате из собственного гранта. Это удобно им, потому что они становятся более независимыми и могут заниматься той проблемой, которая их интересует.
Что, на ваш взгляд, стоило бы изменить в системе РФФИ?
Неделю назад я приехал из США и привез с собой рюкзак. Там были новые научные книги и всякие вполне обыденные препараты и реагенты, которые нам необходимы для нормальной продуктивной работы в лаборатории. В России таких реагентов или нет совсем, или их приходится покупать втридорога да еще и ждать доставки месяцами. Стоимость содержимого моего рюкзака в 2 раза превышала годовой бюджет моего гранта РФФИ. Мои американские гранты в рюкзак не поместятся. В этой рутинной истории как в зеркале отражаются две главныe проблемы экспериментальной биологии в России: гранты должны быть больше рюкзака, а оборудование и необходимые реагенты должны быть доступны по общемировым ценам и поставляться своевременно. Очевидно, что решение второй проблемы привело бы к фактическому увеличению размера гранта без увеличения его формального бюджета, ну и, кроме того, повысило бы эффективность научных исследований в стране. Ведь российский ученый вынужден переплачивать из своего более чем скромного гранта РФФИ за приборы и за материалы, за которые его коллега за рубежом, при более значительной грантовой поддержке, тратит существенно меньше. «Лишние» деньги идут поставщикам оборудования, которые вынуждены повышать цены из за многочисленных налоговых и таможенных отчислений. Т.е. государство одной рукой дает деньги на науку, а другой - забирает их обратно, естественно, не получая от этого никакого научного выхода.
На мой взгляд, единственный способ оживления научной жизни – увеличение размеров и количества грантов, которые выдаются ученым по их собственным заявкам, так называемых investigator initiated grants, к которым и относятся гранты РФФИ. А все решения по созданию специальных программ… В отношении них всегда возникает вопрос, кто принимает решение об их создании и почему выбираются именно эти программы и темы. Очень уж велика опасность очередной волюнтаристской «кукурузы», или, что еще хуже, решений, сделанных «под себя», что приводит к виртуальным конкурсам, злоупотреблениям, и, в конечном счете, к бессмысленной и бесплодной трате денег налогоплательщиков при фактическом отсутствии научных результатов.
Сейчас многие известные московские институты представляют собой кладбища современного дорогого оборудования, купленного по програмным деньгам и не используемого, потому что ни людей, которым это железо нужно, ни задач, для решения которых эта приборная база может быть использована, нет. Очевидно, что ученый который приобретает прибор в свою лабораторию или группу, используя небесконечные ресурсы гранта, выигранного в честном конкурсе, подумает десять раз перед тем, как спустить все деньги в то, что ему реально не нужно. Ведь эти же деньги могут быть истрачены с большей пользой в других направлениях. А официальные программы – милое дело, типа, «пришел нам приказ посадить ананас»: ремонтируй комнату, а лучше - этаж, ставь приборы с разноцветными лампочками и мерцающими дисплеями, вытирай с них пыль перед приходом высоких гостей, надевай накрахмаленный белый халат и фотографируйся с ними – красота!
Мне кажется, что несколько последних лет, когда происходило существенное увеличение государственного финансирования российской науки, окажутся временем упущенных возможностей. Ведь это увеличение происходило не за счет более широкой и серьезной поддержки конкурентоспособных проектов, инициированных отдельными учеными, а за счет всяческих программ, авторы которых взахлеб обещали скорейшую (но не раньше, чем через 5-10 лет – прекрасный срок, в течение которого умрет или ишак или падишах) выдачу на гора всего и вся. Тем временем разрыв в уровне научных разработок с развитыми странами продолжает стремительно увеличиваться. На мой взгляд, одной из причин такого положения вещей и является победа назначаемых сверху программ над грантами, инициируемыми исследователями.
Конечно, и грантовая система РФФИ – этот луч света в темном царстве – может и должна быть улучшена. Например, кроме уже упомянутого увеличения размера грантов необходимо, чтобы исследователи имели свободный доступ к результатам экспертизы своих проектов. Такая обратная связь необходима как для улучшения качества предложений по проектам, так и для улучшения качества и ответственности экспертизы. Ведь цель РФФИ не в том, чтобы не пущать, а в том, чтобы в стране велось больше научных проектов – хороших и разных.
На мои вопросы несколько людей, имевших или имеющих непосредственное отношению к созданию и функционированию РФФИ, отвечали, что отсутствие рецензий на гранты вызвано боязнью судебных разбирательств. Представляется, что это надуманная причина, так как в тех же США такая информация доступна всегда, а народ там любит (и умеет) судиться получше нашего.
Другим изменением, которое позволило бы более эффективно использовать средства грантов РФФИ и увеличить продуктивность инвестируемых фондом исследователей, должно стать разрешение переноса не менее 25% от исходно запланированных сумм трат по различным категориям расходов (зарплаты, материалы, оборудование и т.д.) по усмотрению грантополучателя без вовлечения ненужных бюрократических процедур. Такая гибкость даст возможность маневра средствами, что крайне важно в условиях, вообще говоря, непредсказуемого процесса фундаментальных исследований.
Сейчас такой возможности нет, и к концу года ученые и бухгалтеры внутри одной организации вынуждены тратить массу времени и сил, изыскивая способы «обмена» средств из разных категорий расходов, или делать заведомо ненужные траты, лишь бы не допустить возвращения неистраченных денег назад в РФФИ.
Общение ученых и администраторов РФФИ пока что не налажено должным образом – на самом деле, оно просто-напросто отсутствует. Получатели грантов от американских государственных организаций хорошо знают директоров программ, которые их фондируют, а те, в свою очередь, пристально следят за успехами «своих» грантополучателей. В ходе такого общения можно узнать крайне полезную информацию о начале новых программ, изменениях в условиях финансирования и т.д. и т. п. Можно позвонить своему директору и обсудить с ним какую-нибудь сумасшедшую идею и даже найти деньги для её проверки… Ведь подавляющее число администраторов находятся на стороне ученых: они искренне заинтересованы, чтобы перспективные с их точки зрения исследования проводились с поддержкой именно «их» программ.
В адрес российской науки и, как следствие, в адрес РФФИ, звучит справедливая критика, что не создано механизма внедрения инноваций. Вместе с тем не всякие фундаментальные исследования могут иметь прикладное значение. Как с этим обстоит дело в США?
Для стимулирования инноваций имеется специальный механизм, все государственные организации, занимающиеся фондированием, должны по закону 2-3% своего бюджета отдавать на поддержку малого инновационного бизнеса. Они должны это делать на условиях прозрачной и понятной конкурентной системы отбора и экспертизы.
Любой ученый в американском университете, который хочет организовать компанию, может это сделать. Другой вопрос, что не все этого хотят, потому что многим ученым интереснее заниматься фундаментальной наукой и познавать неизведанное, а не заниматься во многом рутинной внедренческой деятельностью. Мне кажется неправильным близорукое делячество, когда люди облеченные властью, но, к сожалению, не всегда понимающие суть и смысл научных исследований, требуют немедленной отдачи на деньги, которые они как будто прямо из своего кармана вынимают. Ведь не секрет, что государственные деньги тратятся не самым эффективным образом. А наука – лишь очень малая часть госбюджета, так что поле для оптимизации расходов большое…
Фундаментальная наука, конечно, при условии, что она делается на достойном, т.е. общемировом уровне, ценна сама по себе, она формирует наш взгляд на мир; она несет огромную образовательную роль; она является фактором государственного престижа… В любом случае, возвращаясь к вашему вопросу, во всех университетах в Штатах есть офисы, которые занимаются маркетингом, защитой и передачей прав на интеллектуальную собственность венчурным компаниям, целой системе малых инновационных фирм. В США эта система есть, а в России этого нет и обсуждать здесь в общем то нечего, сам по себя РФФИ не в силах это изменить, да это и не его функция.
Системы взаимоотношений работника (изобретателя) и работодателя (университета или института) в России и, например, в Штатах, кардинально отличаются, не в российскую, естественно, пользу. В Штатах при приеме на работу заключается соглашение, которое четко определяет распределение доходов от изобретений между работником и работодателем. Всё ясно. Несмотря на то, что большинство исследований в университетах поддерживается государством, оно, родимое, на доходы от изобретений не претендует.
Университетский офис трансфера технологий, работники которого получают часть зарплаты за счет лизенцированных патентов, заинтересованы в постоянных контактах с учеными и выяснением, нет ли у кого чего-нибудь интересного. Университет берет на себя все расходы по оформлению патентых заявок и поддержанию патента в течение нескольких лет. Если патент оказывается невостребованным, университет и изобретатель могут договориться о совместной его поддержке или отказаться от таковой. Опять же, разумно и понятно. Непонятно, почему здесь не так. В основном же российским ученым предлагаются ответа типа «но ведь это наша родина, малыш!».
* * *
"Полит.ру" будет следить за развитием событий.
Примечания:
