Какова роль господдержки,и как быть, когда ее не хватает, как получить грант, в чем разница междусистемой финансирования лабораторий в России и других странах, хватает ли денегна развитие в текущей ситуации — ответы на эти и другие вопросы дала ЕлизаветаАлександровна Бонч-Осмоловская, заведующая лабораторией гипертермофильных микробных сообществ Института микробиологии им. С.Н.Виноградского РАН. Более подробно о содержании исследований мы надеемсяпоговорить с ней впоследствии. Интервью взяла Маша Федоренко.
Елизавета АлександровнаБонч-Осмоловская – доктор биологических наук, заместитель директора Институтамикробиологии им. С.Н. Виноградского РАН, заведующая лабораторией гипертермофильных микробных сообществ в том же Институте, член президиумаМеждународного общества микробной экологии и Международного симпозиума побиогеохимии окружающей среды, а также соавтор около 100 научных работ,специалист в области таксономии, экологии и физиологии термофильных прокариот.
Елизавета Александровна Бонч-Осмоловская
Какова сейчас общаяситуация с госфинансированием науки? Есть ли какие-то особенности у вашейнаучной сферы с точки зрения внимания, которое государство ей уделяет? Нужно личто-то менять?
Сейчас в науку вкладываетсянемало денег, по крайней мере, по сравнению с недавним прошлым. При этомбазовое финансирование институтов покрывает только оплату коммунальных расходов(и не увеличивается, несмотря на их рост) и зарплату сотрудников, по московскиммеркам весьма скромную. Также ежегодно выделяются деньги на покупку какого-токрупного оборудования общеинститутского пользования. Все остальное мы должныдобывать сами – добавки к зарплате, которые особенно важны для молодых людей,деньги на реактивы, на мелкое оборудование, принадлежащее лаборатории, наканцелярию, оргтехнику, на командировки, в том числе на участие в конференциях.Это все делается на гранты. Особенностей у моей научной сферы, пожалуй что,нет, разве некий прикладной прицел наших исследований, который позволяетпретендовать на гранты Минобрнауки. Этим наша область выгодно отличается отдругих классических биологических наук, относящихся к так называемой«организменной биологии». Менять многое нужно было двадцать лет назад, тогда иситуация была бы сейчас другая.
Как живет вашалаборатория? Кто обеспечивает финансирование? Что именно нужно вашейлаборатории и зачем?
Наша лаборатория живетнеплохо благодаря нескольким крупным грантам, которые мы имеем. Это программыАкадемии наук, гранты Минобранауки, с нового года начнется финансирование побольшому европейскому проекту, в котором мы участвуем.
Этого финансирования болееили менее хватает, хотя я всегда переживаю за нашу молодежь, зная, сколькосейчас зарабатывают их сверстники в компаниях – нам до этого, конечно, далеко.Правда, есть другие, не совсем материальные преимущества, которые, я надеюсь,хотя бы частично компенсируют нашим молодым сотрудникам это неравенство. Соборудованием у нас неплохо, так как гранты нельзя тратить только на зарплату,и мы уже много чего приобрели за эти годы. Есть и общеинститутское современноеоборудование. Пожалуй, вот с аналитической техникой у нас неважно, а еще хуже собслуживающими ее людьми, вот это хотелось бы изменить.
Какой была ситуация сфинансированием на протяжении вашей работы? Вы сказали, что в прошлом годуфинансирование снизилось. К чему это приведет? Что вы можете предпринять, чтобыэто изменить?
Наша лаборатория существуетбез малого 15 лет, и я как заведующая всегда старалась, чтобы грантов былопобольше. Одновременно с этим лаборатория росла, и сейчас вместо 6 человек,которые были в самом начале, у нас уже 16. Так что денег нужно все больше ибольше, но это уж такой закон: не хочешь падать вниз – поднимайся вверх.Пожалуй, до этого года (2010), когда финансирование снизилось, у нас былаположительная динамика, несмотря на увеличение числа людей (аспиранты защищались,и удавалось их оставить на постоянных местах). Финансирование снизилось, во-первых,в связи с кризисом; во-вторых, появились новые крупномасштабные проекты,которые, я думаю, оттянули на себя немало средств. Коснулось это, я думаю,всех, кто работает в Академии наук. Приведет это к тому, что – в самом лучшемслучае, то есть если удастся большим количеством грантов компенсировать потери – так вот, даже в этом самом лучшемслучае придется распыляться на большее количество тем, больше писать отчетов ит.д. Насчет того, чтобы что-то предпринять: я не участвую в митингах научныхсотрудников и не думаю, что они помогут. Реальный способ пережить трудныевремена – заключать контракты с коммерческими фирмами и работать на них. Так мыделали в 90-е, но сейчас пока еще до этого не дошло.
Сравниваете ли вы своюлабораториями с похожими в других странах? В чем разница?
Разница очень большая. Внашей лаборатории 12 постоянных ставок, среди сотрудников 4 доктора наук. Заграницей это абсолютно невозможно, по крайней мере, в университетах(институтов, аналогичных нашим академическим, там очень мало). Там один,максимум два профессора, остальные – люди временные: постдоки, аспиранты,студенты. Это очень динамичная модель. При этом у постоянных сотрудников достойныезарплаты, и деньги грантов на себя они не тратят. На гранты покупаютоборудование и реактивы, а также оплачивают работу временных сотрудников. У насже, конечно, руководители вместе со всеми получают зарплату из грантов. Излаборатории никто не уходит, и в результате она – как большая семья, в которую вливаются все новые и новые «дети». Содной стороны, это хорошо (тепло и уютно), с другой стороны плохо (для наукикак таковой). Причина в том, что у нас, если хочешь остаться в России, деватьсянекуда – ни биотехнологических компаний, ни университетов в других городах. Тоесть университеты-то есть, но там все своими занято. Нет мобильности – и людилибо остаются на привычном месте, либо уезжают за границу. Изменить здесьчто-либо вряд ли возможно.
Как проходит процесспоиска грантов?
Поиск грантов происходитпо-разному: про какие-то знаешь заранее, за другими следишь по интернету, очем-то расскажут знакомые или ученый секретарь сообщит. Собственно поискгрантов у меня, например, времени не отнимает совсем. Другое дело – писаниезаявок.
Что может положительноповлиять на возможность получения гранта? Что — негативно?
Для гранта очень важно иметьхорошие публикации, ну и вообще репутация группы очень важна. Но только на этоникогда нельзя полагаться. Гранты нужно писать очень серьезно, как научныестатьи, вкладывать много сил, и тогда обязательно получится. Негативно жеотразится именно пренебрежительное отношение, оно сразу заметно.
Кто составляет заявки награнт? Как это происходит, как доказать необходимость получения гранта именновашей лабораторией именно на конкретный проект?
Заявки на большие гранты длявсей лаборатории я, как правило, пишу сама; в последнее время у меня появилисьпомощники из числа нашей талантливой молодежи. Гранты меньших размеров,рассчитанные на небольшую группу (РФФИ), получают мои сотрудники старшего поколения.Кроме того, есть много грантов для молодежи, и ее представители в нашейлаборатории тоже участвуют в этих конкурсах и почти всегда выигрывают их.Обоснованность заявки обычно подкрепляется, помимо публикаций, еще ипроработкой вопроса, то есть некоторым заделом. Идеальная заявка на грант,во-первых, должна основываться на новой идее, а во-вторых, должны быть какие-тонаработки, доказывающие реальность поставленной задачи. Нецелевые гранты есть –это замечательная программа президиума РАН «Молекулярная и клеточная биология».Там научный проект занимает всего одну страничку. Главное – эффективностьработы лаборатории, которая оцениваются по формальным признакам (импакт-факторжурналов, где публикуются работы, индекс цитирования и т.д.) То есть просто поддерживаютсясильные лаборатории, и им дается почти полная свобода. Эту программуорганизовал и поддерживает академик Г.П. Георгиев; к сожалению, его пример поканикого больше не вдохновил.
Получается ли находитьмеждународные гранты? Если да, то какова доля зарубежного финансирования?
Раньше у нас было несколькоиностранных грантов – INTAS, CRDF, дажеNATO. Но это все еще в перестроечные и постперестроечные времена, то есть впорядке помощи России. Это все закончилось. Но теперь мы можем участвовать вконкурсах в составе международных команд, и вот такой грант как раз получили –Европейский, я о нем уже говорила. Он гораздо больше прежних,благотворительных. Когда будем его получать (в следующем году), на негопридется около 30% общего финансирования. Процедура получения грантов примернотакая же, как у нас в РФФИ (несколько рецензентов, сложная система баллов).Гранты очень большие по размерам (в нашем, например, участвует 16 лабораторий),но получить их нелегко, нам удалось только с третьего раза.
Получается – и есть литакая цель — получать гранты от частных инвесторов? Как устроена работалаборатории — возможно ли выполнение сторонних заказов, пускай игосударственных, или научные работники сами решают, что им исследовать и зачем?
От частных компаний деньги,безусловно, получать можно и нужно. Хотелось бы еще, чтобы это были российскиекомпании. Работа такой большой лаборатории, как наша, устроена очень сложно –чего в ней только нет, в том числе и перечисленные вами возможности. В принципе,работа устроена так: идут какие-то проекты, за которые нам платят деньги. Ноодновременно кто-то начинает что-то новое, создает тот самый «задел», покоторому потом можно будет написать заявку на новый грант. Так что мы никогдане смотрим слишком строго при распределении денег, кто участвовал именно в этойработе, кто нет – работа на будущее тоже очень важна. Но если человек оченьмного сил вложил в работу по гранту, это, конечно, всегда будет оценено.
Что будет, если грантов наподдержку лаборатории не удастся найти? К чему это приведет? На что хватит тойгосподдержки, которая есть по умолчанию (если она есть)?
Как я уже сказала, всегдаесть возможность прикладных исследований, оплачиваемых заинтересованнымикомпаниями. Эта работа, конечно, совсем другого плана, чем фундаментальнаянаука, хотя, на мой взгляд, не менееинтересная. Приведет это к тому, что резко снизится количество публикаций,какие-то начатые приоритетные фундаментальные вещи пропадут. Господдержкихватает на скромную зарплату. Микробиология сама по себе недорогая область, и,в принципе, кое-что в ней можно делать и без грантов, хотя о современном уровнетогда придется забыть.
Есть ли конкуренция междулабораториями?
В России лабораториистараются не дублировать работу друг друга – именно чтобы не конкурировать и немешать. Но если рассматривать вопрос в масштабе всего мира, то, конечно, еслитвое исследование актуально, то им занимаются одновременно еще нескольколабораторий. Тут прямая конкуренция, и мы, русские, часто оказываемся наивнее ипростодушнее своих западных коллег. Но я все равно за сотрудничество вместоконкуренции – от него все выигрывают.
Какая сверхзадача улаборатории на настоящий момент? Возможно ли ее достичь при существующейситуации?
Если говорить конкретно икратко, то хотелось бы установить связь между наличием определенных генов вгеномах микроорганизмов и их «внешними» свойствами. Другая мечта – привестилабораторные условия жизни микробов в максимальное соответствие с природными, вкоторых они живут. И для той, и для другой цели оборудование уже куплено. Такчто дело за малым – написать все заявки, отчеты, статьи, рецензии, интервью, иза работу!
