Скандал с главой СКР Бастрыкиным на деле на руку Алексею Навальному, ведь как бы он ни обернулся, медийная капитализация блогера только повысится. Это в целом общее место российской политики — работа на «телевизор» в широком смысле слова. А у граждан, кажется, формируется уже запрос на реальную политику.
Метания власти на тему «что же делать с этим Навальным», что имеют место в последнее время, понятны. Отказывая публично столичному протесту в значимости, власть, даже самая популярная и самая верховная просто обречена настороженно следить за его лидерами. А ну как ненароком там вырастет что-то альтернативное ей? Может и вырастет: пока Навальный вел себя вполне в духе того же раннего Путина, буквально за пару лет ставшего в начале 2000-х из средней руки чиновника практически «отцом нации». Хотя бы в этом плане кейсы «вокруг Навального» вполне интересны.
Скандал «Навальный-Бастрыкин» вышел уже за рамки простой медиа-движухи «на один день» (объяснимо выглядит на фоне отсутствия новостей в середине лета) и дошел до точки, где любая новость противостояния, даже самая захудалая, расходится в информационном поле очень широко. Время для публикации сведений о главе Следственного комитета Александре Бастрыкине было выбрано в этом смысле очень удачно.
Сведения, надо повториться, так себе: фактически Навальный только подкрепил парой бумаг то, о чем еще в 2008 году уже написал материал Александр Хинштейн, большой «поклонник» работы СКР. Вообще причудлива российская политическая реальность, рождающая связки типа Хинштейн-Навальный. Хотя, может, в них не так мало общего, оба любили делать громкие заявления, тем самым надувая себе репутацию борцов с несправедливостью.
Конечно, «крестовый поход» Навального против Бастрыкина обусловлен и опасениями блогера за собственную судьбу, которую ныне опять пытается разрешить СКР. По информации The New Times, Навального могут попытаться «закрыть» по делу «Кировлеса» чуть ли не в ближайший понедельник. Ранее, вроде бы, именно этого требовал от подчиненных и глава СКР.
В общем виде же получается иная история: получив больше других «вождей Болотной» профитов медийного свойства от столичных протестов и продолжая по полной обрабатывать «болотную публику», Навальный с неизбежностью превратился в головную боль для властей. По данным июньского опроса ВЦИОМ, среди лидеров протеста Навальный был самым популярным, причем за полгода его популярность среди протестующих выросла втрое с 18 до 46 процентов (столько респондентов назвали его «уважаемым лидером»), что позволило ему значительно оторваться от коллег по «болотному цеху».
Сам блогер, надо сказать, свою популярность довольно талантливо пестует, активно работая на повышение своей медиа-известности. И вся эта история с Бастрыкиным, арестом, видом на жительство и так далее более проходит по части поддержания медийного реноме и даже дополнительного наращивания медийной капитализации на фоне, скажем, де-факто провального последнего митинга протеста.
И конечно же тут уже не обходится без сопутствующих обстоятельств, работающих на повышение медиа-капитализации.
Разносятся какие-то невнятные истории про встречи Навального то ли с Вячеславом Володиным, то ли и вовсе с Владимиром Путиным, единороссы активно комментируют едва ли не каждый шаг оппозиционера (в духе «какой он плохой») и требуют привлечь его к ответственности, возвращение статьи «клевета» в УК многие связывают с желанием властей получить оружие именно против него. Все это домыслы, но каждый из них ничего не отнимает у Навального, лишь прибавляя ему если не популярности, так известности точно.
Нервозная реакция власти на эту медийную возгонку отдельно взятого персонажа вполне объяснима: российская политическая элита не привыкла к появлению не инкорпориванных в нее политиков «из ниоткуда». Любой человек, претендующий на место на «политическом рынке», в идеале должен отработать в системе госуправления или, по крайней мере, достигнуть некоего набора договоренностей о своей нише на рынке.
В этом смысле Немцов, Рыжков или условный Прохоров в качестве оппозиционеров власть устраивают куда больше — они ей понятны и договороспособны и говорят на одном с нею аппаратном языке (даже когда в нем используется один только мат). Потенциальная сила сотни тысяч протестантов с проспекта Сахарова и рост популярности Навального в их среде не может власти не заботить. Рост политиков «снизу» и вне всяких систем договоренностей, своего рода элитного сговора — неприятное обстоятельство в случае с Навальным и так неудачно для властей произошедшими митингами. Поэтому приходится реагировать тактически, и реагирование это колеблется в диапазоне от «купить» до «запугать и уничтожить».
Однако любой из такого рода рецептов — вплоть до «уничтожающих репутацию» историй в провластных медиа, скорее, вызывает обратную реакцию. К тому же стилистически Навальный отдаленно напоминает раннего Владимира Путина (если вычесть кабинетную, а не площадную карьеру действующего президента) — много ярких лозунгов, откровенно популистских, простая логика из серии «либо мы, либо они», тефлоновый рейтинг, которому почти не страшен никакой компромат и так далее.
«Политик по своей сути — это просто телепередача», - говорил герой пелевинского «Generation Пи». В такой рамке и рассуждают все, кажется, без исключения российские как бы политики от Путина до Жириновского. Недаром одно из основных требований той же несистемной оппозиции является доступ к телеэфиру. Дескать, будет телеэфир и сразу появится политическая конкуренция.
Что это — выборы, наводнение или борьба с коррупцией — не так уж важно, это всего-то информповоды или такие тэги, рядом с которыми удачно смотрится тэг «Путин», «Зюганов» или «Навальный». Чем борьба с коррупцией у Путина отличается от борьбы с коррупцией у Навального? Повестка и даже наклонение примерно одно и то же.
Навальный по сути попал в один запрос, как раз из серии медиа-повестки. Что не нравилось и не нравится протестантам с площадей во власти? Кривая пропаганда, «НТВ» в широком смысле слова или «телевизор», если угодно. «Телевизору», усилиями в том числе популярного блогера, в повестке (опять-таки преимущественно медийной, а не политической) был противопоставлен «интернет», где «правда» в отличие от телевизионной «лжи». Его героем и сумел стать Алексей Навальный. Интернет как «антителевизор» и Навальный как «антивласть». Но это медиа-феномен.
Меж тем, как представляется, у тех же «рассерженных горожан» формируется уже запрос на действительную политическую повестку. В основном в виде каких-то локальных историй, вроде участия в работе местного самоуправления, наблюдения за выборами или защиты окружающего пространства от алчных девелоперов и связанного с ними чиновничества. И в этой среде должен сформироваться запрос на политика нового типа — политика, а не теле- или интеренет-популиста. А значит не самый важный вопрос, что же будет с конкретным Навальным. Российский политик будущего неизбежно окажется непохож на сегодняшнего. Правда, сколько времени займет этот процесс сегодня понять невозможно.
